Водопад Девичьи Косы. Глава 19

В течение дня дождь то утихал, то усиливался, но не прекращался.
Придя с работы домой, Андрей долго сидел в своей комнате на диване, не зажигая свет.
Сидел, не шевелясь. Плещущаяся звучная мгла наполняла комнату.

Вбежала Каринка. Сказала, что мама зовёт ужинать.
Но он не отозвался, не шелохнулся: окаменело застыл, ссутулившись.
Девочка неслышно скользнула к дивану, села рядом и, тесно прижавшись, обхватила брата тоненькими руками. Андрей высвободил свою руку и ласково обнял сестру.
Так сидели они долго-долго и слушали, как торопливыми нервными пальцами дождь барабанил в окно. Сидели до тех пор, пока в размеренные дробушки дождевых капель не вплелась россыпь нетерпеливых звуков, издаваемых играющими по стеклу Васькиными пальцами.
Андрей погладил Каринку по голове и встал. Девчушка стиснула в своих ладошках большую лапищу брата, потерлась о неё щекой и, отпустив, быстро шуркнула из комнаты.

Бездумно надев куртку, он взял приготовленную заранее старую болоньевую сумку, в которой была спрятана закрытая пластиковой крышкой трехлитровая банка с вином, и  вышел в чернильную тьму дождя.

- Что так поздно? - спросил он Ваську, поджидавшего его под зонтом за калиткой.

- Так лучше, - отозвался тот, тоном заговорщика. - Чтобы была причина остаться там до утра.

Друзья ныряли в дождевую завесу, раздвигая её чёрным куполом зонта. И в отместку за  это холодная вода хлестко лупила их по бокам и ногам, а ветви придорожных деревьев развевались-полоскались на ветру, словно развешенное бельё.

Наконец-то впереди, меж чёрных раскачивающихся теней, засияли омываемые дождём расплывчато-жёлтые глаза освещённых окон ссутулившегося пансионатского корпуса.

Уже на крыльце Андрея одолела вдруг нервная зевота. Он глупо разевал рот, дивясь между тем на Ваську, который в этот момент выглядел очень серьёзным и даже торжественным: казалось, он был чрезвычайно доволен собой. Поймав на себе недоуменный взгляд зевающего друга, тот ещё больше приосанился и значительно кашлянул.

В свете фонаря, который отбрасывал на крыльцо плавающие и волнующиеся лимонные круги, оба парня долго отряхивались и вытирали ноги о резиновый коврик.

А их как будто и не ждали. Вернее, уже перестали ждать.

- Какие люди! - удивлённо-весело воскликнула Алла, опуская ноги с кровати и нашаривая ими на полу тапки.

- И без охраны! - в тон ей добавила Лариса, посмотрев на вошедших поверх очков.

Обе они сидели на своих кроватях, застеленных бледно-голубыми пикейными покрывалами.
Алла была всё в тех же джинсах и в том же лоскутном свитере, а на Ларисе была серая юбка со складками и чёрная шерстяная кофта.
Дашина кровать была расстелена. И сама Даша, видимо, собиралась ложиться спать, а может даже уже и лежала, да быстро подскочила, услышав стук в дверь, потому что поверх ночной рубашки был накинут тёплый фланелевый халат, разрисованный жизнеутверждающими жёлто-оранжевыми петушиными хвостами.

Васька окинул медленным взглядом Аллу, Ларису, Дашу и просиял, словно в голову ему пришла внезапная счастливая мысль.

- Картина Репина "Не ждали"! - провозгласил он.

- У нас не так говорят, - заметила Лариса. - У нас говорят: картина Репина "Приплыли".

- У вас, пожалуй, правильнее говорят, - согласился Васька, покосившись на лужи, натекшие с их зонта, курток и ботинок. - Но я думаю, что это не самое страшное, - спохватился он. - Ведь завтра вас уже здесь не будет. А мы с Андрюхой, между прочим, как порядочные, пришли попрощаться!   
Широким театральным жестом он взял из рук смущенного приятеля заветную болоньевую сумку, с которой также уже успела накапать небольшая лужица, извлёк на свет мокрую лоснящуюся банку с вином и торжественно поставил её на стол.

- Что это? - испуганно спросила Даша и посмотрела на банку, словно это была бомба.

- Домашнее вино, - пояснил Васька, обведя всех блаженными глазами.

- Зачем так много? - удивилась Алла, обменявшись со своей очкастой подругой быстрым смешливым взглядом.

- Как будто вы не к девушкам пришли, а к грузчикам с плодовоовощной базы, - отозвалась Лариса, неопределённо хмыкнув.

Андрей постранствовал смущёнными глазами по жёлтой глазури стен, окрашенных масляной краской, по голубому потолку, по матовому сиянию оранжевых штор на окнах, по облупленному коричневому полу - и замер, искоса наблюдая за Аллой.
А она тем временем достала из тумбочки маленькую косметичку в нежных розово-голубых разводах, извлекла из неё белоснежный носовой платок с кружевными краями и, подойдя к столу, тщательно обтерла влагу с банки.

- Что же вы стоите, господа хорошие? - спросила она, с усмешкой обернувшись к Андрею.
- Прошу к столу.

Васька между тем уже успел снять, повесив на крючок, прибитый к двери, свою куртку, и, потирая руки, оглядывал на столе круглый, из грубого стекла поднос, на котором четыре граненых стакана выстроились вокруг солидного, толстостенного графина, увенчанного продолговатой как слива мутной прозрачной пробкой.

- Лучше бы ещё один стакан поставили вместо этого графина, - осуждающие проворчал Васька.

- Ничего страшного, - сказал Андрей, снимая с себя куртку и вешая её на крючок поверх Васькиной. - Нам с тобой не впервой стакан делить.

В ответ на это друг одобрительно крякнул.

- Да что же это - одно вино, и всё? - вдруг спохватилась Лариса и, схватив чёрную квадратную сумку, стоявшую на тумбочке, вытащила оттуда прозрачный пакет с тремя апельсинами. - Вот, может, хоть это, - с сомнением и в то же время с облегчением произнесла она и высыпала своё угощение на стол; зелёные, в оранжевую крапинку, крупно-пупырчатые апельсины резво раскатились в разные стороны.

- О, Боже, эту кислятину! - поморщилась Алла. - Нам к ужину давали, - пояснила она Андрею с Васькой. - Я в своей жизни лимонов таких кислых не пробовала, как эти апельсины.

- Ну, хоть что-то... - вздохнула Лариса, оправдываясь. - А то на столе ничего - даже корки хлебной нет.
И, ухватившись одной рукой за край стола, а другой придерживая согнанные в кучу апельсины, готовые сиюминутно вновь раскатиться, с грохотом придвинула стол к своей кровати.

- Осторожнее! - сердито воскликнул Васька, поспешно срывая со стола, словно ребёнка из-под колёс грузовика, банку с вином. - Сказала бы, что хочешь подвинуть...

- Ну прямо уж, испугался! - усмехнулась Лариса. - Тут на каких-то двадцать сантиметров и подвинула. А то стульев всем не хватит. - Сказав это, она плюхнулась в
скрипуче-стонущее лоно металлической кроватной сетки. - А так я буду сидеть на своей кровати.

- Даша, ну что же ты сидишь там? - укоризненно пригласил к столу Васька третью отдыхающую.

- Уселась на своей койке, как мадонна без ребёнка, - благодушно проворчала Лариса.

Даша, оказавшись в центре всеобщего внимания, зарделась и, вся пунцовая, подошла к столу. Остановившись в нерешительности, она вопросительно взглянула на Ваську, не зная, где сесть. И тот по-хозяйски указал ей стул напротив него самого.
Та послушно села там, где ей велели, на самый краешек.

Получилось так, что по более узким краям прямоугольного стола сидели друг напротив друга Васька и Даша, а по широким: с одной стороны - Лариса на своей кровати, а с другой стояли рядом два стула, один из которых заняла Алла.
Садясь возле неё, Андрей почувствовал, что лицо его медленно заливает нестерпимая краска, и смущённо подумал о себе, что, вероятно, полыхает сейчас не хуже этой придурковатой Даши.

Васька встал и, проливая вино на стол от чрезмерного усердия, занялся наполнением стаканов.

- Ну, за что? - спросил он, поднимая свой гранёный на уровень гордо выпяченной груди и обведя всех торжествующим взглядом. - За дружбу?

  Продолжение:  http://www.proza.ru/2018/02/19/232