Вмещающий ландшафт и комплиментарность этносов

УДК 332:122
Опубликовано: Вмещающий ландшафт и комплиментарность этносов – основа формирования региональной идентичности //Вестник СПбГУ. 2012. Спецвыпуск – С. 31-41
Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ и Правительства Оренбургской области, Ггрант № 12-11-560000

Изучению межэтнических контактов и взаимодействия этносов с вмещающим ландшафтом - этим важнейшим, географичным по сути, и актуальным до настоящего времени направлениям исследований в этнологии Л. Н. Гумилев придавал особое значение [1]. Его идеи, получившие развитие в трудах петербургских географов — А. И. Чистобаева [2;3], К. П. Иванова [4] и др., позволяют не только объяснить ход этногенеза отдельных этносов, но и понять специфику этнокультурного развития и формирования идентичности поликультурных региональных сообществ.
Яркой иллюстрацией идей Гумилева можно считать развитие этнокультурного пространства Оренбургско-Казахстанского (ныне трансграничного) региона, которое формировалось в течение длительного периода времени в степной и лесостепной зонах. Население складывалось в результате контактов колонистов и автохтонных этносов. Этот процесс происходил вне месторазвития (родины) этносов, что и послужило главной причиной того, что в регионе наряду с этнической ярко выражена региональная идентичность. В основе ее формирования лежат такие факторы, как сходство вмещающих ландшафтов и особенности межэтнического взаимодействия, основанное на комплиментарности.
Проблемам идентичности и самоидентификации в настоящее время в научной литературе уделяется определенное внимание. Идентичность (самоопределение) — сложное многоплановое позиционирование индивида или группы индивидов (этнической, конфессиональной, профессиональной, социальной, гражданской) в окружающем мире, включающее осознание принадлежности к сообществу и к территории, складывающееся из целого ряда содержательных составляющих. Среди них позиционирование себя как личности, члена семьи, осознание принадлежности к поколению, социальной группе, страте, касте, клану, профессиональному сообществу, этносу, конфессии, ландшафту, месту, региону, государству, эпохе. Все эти составляющие могут быть обозначены двумя категориями: «место» и «память». Изучение этого явления не только интересно с научной точки зрения, но и имеет практическое значение для регулирования межэтнических отношений, миграционной политики, районирования территории и прогнозирования дальнейшего хода этнокультурогенеза.
Наличие региональной идентичности в России оспаривается некоторыми авторами, однако с этим нельзя согласиться. Идея аспатиальности российского пространства [5] все-таки не отражает реальной картины. Региональная идентичность в России сформирована, однако она не так ярко выражена, как во многих зарубежных странах, где укорененность сопровождается патриотизмом, любовью к малой родине и  гордостью за нее и за региональные бренды, как, например, в Сицилии, где в каждом городке и даже на каждой ферме жители гордятся своей принадлежностью к этнокультурной группе, региону, местности и искренне считают производимые у них вино, сыр, мед и т. д. лучшими в мире. В России нередко наблюдается противоположная ситуация: люди стесняются своего провинциального, особенно сельского происхождения и стараются не демонстрировать региональную, конфессиональную, этническую и другую идентичность.
Нежелание демонстрировать идентичность не означает её отсутствия, а связано с усиливающейся поляризацией российского пространства по линии центр-периферия (на разных уровнях) и расслоением российского общества, приводящим к перемещению больших масс населения, а также с ксенофобией и снобизмом, которые, к сожалению, являются реальностью российской действительности. Региональная идентичность — это отражение территориальной структуры геопространства, и как положительный либо отрицательный образ территории она обусловлена экономико-географическим положением — столичностью, периферийностью, маргинальностью, приграничностью. Она сформирована там, где есть для этого территориально организованная основа — например, единый этнокультурный территориальный комплекс (ЭТК), как в Оренбургско-Казахстанском регионе [6]. Он формировался в маргинальной контактной) зоне, на стыке культур (кочевой и оседлой; исламской и христианской), ландшафтов (лесных, степных и полупустынных; пойменных и водораздельных; равнинных и низкогорных) на протяжении длительного временного периода в результате колонизации. Формы колонизации предопределены географическими условиями и межэтническими контактами, которые неизбежны даже в случае изоляционистской позиции той или иной этнокультурной группы. В качестве примера можно привести безуспешную попытку сохранить свою культуру путем изоляции немцев-меннонитов.
Формирование региональной культуры и региональной идентичности в полиэтничном регионе связано со знаком комплиментарности — неосознанной тяги «людей  определенного склада друг к другу» [1, с. 231]. Комлиментарность (от фр. compliment — похвала, лестное выражение) — по Л. Н. Гумилеву, подсознательное ощущение взаимной симпатии или антипатии и общности людей, определяющей деление на «своих» и «чужих». Это понятие следует отличать от понятия комплементарность» (от латинского complementum — средство пополнения), или взаимодополняемость, используемого, например, в биологии, который может быть применен к концепции дополнительности культур М. П. Крылова, положенной в основу изучения региональной идентичности Европейской России [7, с. 13, 71]. Этот автор определил региональную идентичность как системную совокупность культурных отношений, связанных с понятием «малая родина», а также внутренний имидж территории.
Региональная идентичность тесно связана с картиной мира и с чувством укорененности. Картина мира, как важная часть духовной культуры, складывается из географических, исторических, религиозных, психологических представлений, смыслов и образов и формируется под влиянием ряда факторов, в том числе и географической среды [8]. Географическая картина мира определяется такими понятиями, как «отчизна», «родина», «родной край», «земля». Она не может быть полной без понятий «место», «граница» и других географических представлений. Осознание своего места в пространстве неразрывно связано с осознанием места в истории. «Память» — понятие о предках и месторазвитии, родословная, место в истории и географии региона (по современным представлениям — в топохроне) — основы формирования идентичности этнокультурной общности.
Знак комплиментарности (плюс или минус) предопределяет варианты и специфику взаимодействия этносов, толерантность среды формирующейся региональной культуры и территориальную структуры региональной общности. Пространственные связи в сложных системах, какими являются этносы, неизбежно ведут к конвергенции. В результате этнических контактов и взаимодействия культур даже при простом сосуществовании этносов и отсутствии насильственных действий неизбежны ваимствования и сближение этнических культур. В результате межэтнического взаимовлияния и взаимодействия с ландшафтом образуется региональная динамическая этноландшафтная система, лежащая в основе ЭТК. Новое качество населения приводит к трансформации идентичности.
Необходимость адаптироваться в ландшафтах и приспосабливаться к политической и бюрократической государственной системе способствуют конвергенции этнокультурных групп. Со временем региональные этнические контакты интенсифицируются, в том числе межпоселенные, это приводит к образованию устойчивых пространственных связей, которые неизбежно ведут к конвергенции, взаимовлиянию и заимствованиям. Усиливаются ассимилятивные процессы и метисация, следствия межэтнических браков, а в ряде случаев происходит слияние этносов, но это скорее исключение, чем правило. Наличие региональной идентичности и региональной культуры отнюдь не предполагает обязательного слияния этносов, напротив, они сохраняют различия и этническое самосознание. Переселенцы остаются в орбите своей культуры, но приобретают региональные и локальные особенности. Трансформируется и культура автохтонных народов. В конечном итоге формируются региональные культуры. Кроме того, идентичность имеет несколько иерархических уровней позиционирования: глобальный, цивилизационный, страновой, региональный, локальный.
В историко-географической ретроспективе межэтническое взаимодействие во все
периоды сопровождается адаптацией в этногенезе (по Л. Н. Гумилеву — приспособлением этноса к ландшафту) и происходит по схеме этнос–ландшафт или этнос–этнос–ландшафт, что оказывает влияние на стереотип поведения и идентичность. Этносы вне ландшафта и без адаптации в нем не существуют, поэтому схема взаимодействия по типу этнос–этнос возможна лишь в случае, если речь не идет о конкретной территории. Следует, в частности, сделать поправку в связи с развитием современных средств коммуникаций и глобализацией мирового пространства, результатом чего становятся внепространственные процессы и заимствования, проявляющиеся главным образом в распространении технических достижений современной цивилизации, моды, попкультуры. Жилища берберов в пустыне Сахара, сохранившие традиционный вид (будь то пещеры в Матмате либо глинобитные дома без окон в Загуане, более всего приспособленные к знойному климату), оснащены компьютерами, телевизорами, мобильными телефонами и прочими маркерами западной цивилизации, не говоря уже об автомобилях и иных современных средствах передвижения. В этой схеме знак комплиментарности облегчает либо осложняет адаптацию. Ландшафты в значительной степени предопределяют или корректируют особенности и динамику быта, экологической, экономической и духовной культуры, представления о времени и пространстве, жизни и смерти. Региональная культура как результат конвергенции и адаптации быстрее формируется под влиянием монотонных ландшафтов: «…Монотонный ландшафтный ареал стабилизирует обитающие в нем этносы, разнородный — стимулирует изменения, ведущие к появлению новых этнических образований» [1, с. 192]. Кроме того, по всей видимости, есть все основания утверждать, что «отношения» между этносами и ландшафтами, по аналогии с отношениями между этносами, регулируются комплиментарностью. Если этнос и новый ландшафт несовместимы, либо этнос трансформируется и ассимилируется (и перестает существовать), либо он уходит с этой территории. Попытки переселения горцев Кавказа в советский период на равнину не дали результатов, поскольку они не смогли адаптироваться к новому ландшафту, так же как жители тундры не смогли прижиться в урбанистических или лесных регионах. А вот оренбургские степные и лесостепные ландшафты оказались приемлемыми не только для южнорусских и украинских «степняков», но и для жителей лесной зоны, где складывалась культура большей части колонистов Оренбуржья. В степи, представляющей собой пояс кочевых культур, они вынуждены были приспосабливаться не только к иным ландшафтам, но и к особенностям проживания рядом с иными культурами. К примеру, переселенцам из лесной зоны пришлось искать новые для себя способы строительства и новые строительные материалы. Первоначально в Оренбуржье они сплавляли по рекам бревна, однако постепенно перешли на саманные постройки, распространенные среди местных жителей, позже — на кирпич.
Комплиментарные отношения многих этносов со степью не случайны. Степь была заселена раньше, чем лесная зона, что доказано современными археологическими находками. Степь обеспечивала древних людей всем необходимым для жизни. Лёссы были пригодны для сооружения пещер, овраги защищали от внешних опасностей, биологические ресурсы обеспечивали пропитание (люди занимались собирательством и охотой). Лесные пространства были так же загадочны, непонятны и сложны для жизни степняков, как и степь для лесных жителей.
В арабских и других восточных источниках степь от Днепра до Западной Сибири и Казахстана с XI по XV в. называется Дешт-и-Кыпчак (Великая Степь, или Степь Кыпчаков). В русском языке слово «степь» появилось уже после свержения монголо-татарского ига, до этого степь называли Диким полем, а кыпчаков — половцами.Степь — беспредельная, загадочная для россиян, до XVIII в. малоизученная, представляет собой вмещающий ландшафт многих народов и фактор существенного отличия этнических культур от культур этносов, обитающих в других природных зонах. Степь во многом сформировала региональные этнокультурные особенности и черты сходства народов, обитающих здесь. Конвергенция — это географическая реальность, несмотря на то, что селились мигранты в разных экологических нишах: оседлое русское и другое земледельческое население - в долинах рек, казахи и башкиры, занимавшиеся кочевым скотоводством, - на водоразделах. Поэтому и сейчас вдоль Урала среди деревень с типично русскими названиями неожиданно (на первый взгляд) встречаются казахские и башкирские.
К. П. Иванов вслед за Л. Н. Гумилевым утверждал, что ландшафт действует на этнос
принудительно, а смена ландшафта приводит к смене стереотипов поведения и возникновению нового субэтноса или этноса. Он полагал, что существование популяции вне зоны немыслимо, а все прецеденты считал лишь редкими исключениями [4]. Действительно, есть примеры этнической дивергенции этносов под влиянием ландшафтов и других этносов — например, долгане образовались в результате смешения северных якутов, «объякученных» тунгусов (эвенков) и старожильческого русского населения. Это особенно характерно для этносов, отличающихся «жесткими» связями с природной средой, например, этносов Российского Севера, о чем подробно писал А. И. Чистобаев [9]. Но проблема шире. Корректно говорить не о детерминизме, а о взаимном влиянии этносов и природной среды, к которой они адаптируются, формируя сложнейшую систему связей с природой — особую в каждом регионе. Особенно это прослеживается в сельской местности, но и урбанизированные территории имеют ландшафтную специфику.
Так или иначе связан с ландшафтами весь уклад жизни населения, а также стереотип поведения. Природные условия местности и природные материалы оказывают влияние на архитектурно-планировочные традиции, градостроительные особенности, предметы быта, пищевой рацион, одежду, моду, орудия труда, характер землепользования, специализацию хозяйств, сезонность работы, системы жизнеобеспечения, а также особенности воспитания, менталитет, миропонимание, этнонимы, восприятие пространства, национальный характер. Влияние это довольно устойчиво: в результате перемещения в иную среду частей того или иного этноса их привычки долгое время сохраняются. Наиболее стабильны экистические особенности и хозяйственные навыки, хотя со временем происходят заимствования и приспособление к новым условиям. Границы архитектурных групп определялись не этническими, а природными различиями («степная» и «лесостепная» традиции).
Влияние этнокультурной системы и природы взаимно, что отражается в специфике культурных ландшафтов, которые различаются в зависимости от природной зоны
даже в пределах одного этноса. Вместе с тем они имеют этническую окраску в пределах одной зоны даже при наличии сходных природных условий и одного природного материала. В Оренбуржье татарские, башкирские, русские, немецкие и другие селения имеют существенные различия в планировке улиц и усадеб, застройке, озеленении. Так, планировка старинных поселений татар издавна имела узкие кривые улицы с неожиданными поворотами, кучность и гнездовую застройку, что объяснялось обычаем родственников селиться рядом. Для более поздних поселений татар стала уже характерна правильная уличная планировка, однако в ряде мест сохранились прежние традиции.
Татарская усадьба была ориентирована входом на восток, а дома ставились внутри двора. В Оренбуржье позиции мусульман вообще были достаточно сильными, поэтому
здесь сохранилось обилие восточных декоративных деталей и элементов.
Русские и мордовские селения отличались более правильной планировкой, чем татарские, чувашские и марийские. Неотъемлемой частью мордовского села, так же как и русского, была православная церковь. Чуваши-язычники селились в лесистых местах, позволяющих иметь там свои святилища. Села осевших казахов были небольшими,создавались вблизи пастбищ. В планировке отражалась любовь кочевника к простору и скотоводческая специализация индивидуальных хозяйств: большие приусадебные участки, редкие постройки, стога заготовленного сена. До настоящего времени в казахских селах отсутствуют четкие улицы и озеленение. Украинские поселения, напротив, утопают в зелени палисадников, садов и огородов. Селения немцев-меннонитов строились по определенному плану, со стоящими строго по линии в 25 метрах от дороги домами, палисадниками с цветниками и деревьями, защищающими жилище от пыльных бурь. А построенные рядом с ними башкирские села имеют улицы (влияние тех же немцев), но в них нет четкости, порядка и зелени.
Современные этнокультурные ареалы формировались в ходе интенсивного общения этносов, их синхронного и диахронного взаимодействия. Контакты культур первоначально были нерегулярными или стихийными (войны). Часто происходила
ожесточенная борьба за земли, ресурсы, господство в регионе. В определенные периоды с территории исчезали целые народы, однако они так или иначе влияли на культуру современных этносов и оставили культурный след в облике территории и топонимии.
Постепенно обстановка стабилизировалась. Этнические общности сформировали мироощущение на основе отношения к соседним народам как к равным. Положительная комплиментарность явилась причиной формирования дву- и многонациональных поселений в регионе. Для них характерны нейтральные этнические контакты при сохранении своеобразия («ксения» по Л. Н. Гумилеву) либо взаимополезные («симбиоз»).
Примером ксении могут служить взаимоотношения между башкирами и русскими,
а симбиоза — между башкирами и немцами-меннонитами. Этносы рассматриваемого региона не были несовместимыми, и в этом заключалась важная причина того, что
этнокультурная среда на протяжении всей истории в маргинальной этноконтактной
зоне была толерантной. Русские, украинцы, казахи в ряде случаев селились в одних населенных пунктах. Башкиры хорошо уживаются с немцами и русскими, но дистанцируются от татар, резонно опасаясь ассимиляции с ними. Отрицательная комплиментарность (антипатия, нетерпимость) сильно осложняла отношения России с народами, относящимися к другим цивилизациям (яркий пример — Кавказ). Взаимодействие, взаимопроникновение и взаимовлияние происходили на протяжении всего длительного и сложного процесса формирования этнокультурной географии политэтничного региона, для которого были характерны разные формы взаимодействия, в том числе (по П. Хаггету [10]) ассимиляция (поглощение),амальгирование (смешение, наложение), нивелирование, сосуществование и сотрудничество культур, что способствовало формированию общих культурных черт и регионального самосознания населения.
Влияние русских как доминантного этноса, несомненно, было наиболее велико. Оно
выражалось не только в усвоении другими этническими группами русского языка и традиций. Русская культура повлияла на хозяйственные механизмы и образ жизни всего населения, но и сама подверглась влиянию других культур. Русские крестьяне создали крупные очаги земледелия, развили разнообразные ремесла и промыслы, торговлю. Они составляли основной контингент рабочих на казенных и частных заводах. Из них в основном комплектовалось и казачье войско. Большому влиянию русских подверглись как христианские славянские и финно-угорские народы, так и мусульманские тюркоязычные башкиры и казахи, кочевая этнокультурная система которых претерпела эволюцию.
Другие этнокультурные группы, участвующие в колонизации региона, также влияли на культуру проживавших рядом народов. Хозяйственный облик оренбургских казаков, который к концу XIX в. имел межэтнический характер, фактически представляя комплекс общих для всех групп заимствований. Взаимодействие усиливали межэтнические браки, которые следует считать одним из важных индикаторов комплиментарности, а также естественные этнические и этноязыковые процессы.
Для региона была характерна аккультурация, т. е. приход культуры вместе с этносами. Нередко новая культура, привнесенная мигрантами, модернизированная местными условиями и окружением, становилась источником инноваций для местного населения, распространяясь путем диффузии в процессе развития межкультурных отношений от ядер, генераторов «радиальной зонно-волновой диффузии» (по Б. Б. Родоману [11]). Пример — экономическая культура немцев-меннонитов, поселившихся в регионе в конце XIX в. Их система сельскохозяйственного производства была относительно высокоразвитой и сильно повлияла на культуру живших рядом башкир, мордвы, русских. Диффузия инноваций происходила медленно и касалась прежде всего потребления, хотя и другие сферы также менялись. Уже первые исследователи региона (например [12]), описали заимствования элементов материальной культуры. Распространение нововведений в виде артефактов сопровождается заимствованием ментифактов — в первую очередь языковых инноваций (новые артефакты надо как-то называть). Это ведет к изменению осмысления мироустройства, структуры геопространства и места этноса в нем. Постепенно меняется географическая картина мира. С одной стороны, она расширяется и наполняется новым содержанием и смыслом, с другой — становятся менее значимыми детали и маркеры, важные в прошлом. Происходит и заимствование социофактов — системы образования, управления, общественного устройства.
Серьезным результатом влияния стало принятие местными народами ислама (хотя
и трансформированного), позже — христианизация. В результате влияния этносов, участвовавших в колонизации, этнокультурная система проживавших здесь до их прихода кочевников претерпела в конце концов эволюцию. Произошла ее замена на оседлую. Однако и культура пришельцев менялась, она приобрела региональную специфику под влиянием других культур и ландшафтов, не утратив полностью собственных черт. Особенно сильно влияние проявилось в населенных пунктах, где русские проживали совместно с представителями финно-угорских или славянских народов — например, мордвой или украинцами, во многих из таких поселений к началу XX в. смешанными были практически все семьи.
В поселениях, где русские составляли меньшинство, доминировала русская самоидентификация, но сохранялась историческая память (наши предки приехали из Польши, Украины, Белоруссии и т. п.). Старшее поколение до сих пор в быту употребляет национальный язык, а молодежь, как правило, языка не знает. Там, где преобладали русские, даже старики употребляют только отдельные слова, понимают национальный язык, но говорят по-русски. Аналогичная картина в русско-чувашских поселениях. В некоторых украинско-русских поселениях образовался оригинальный русский диалект, сохраняющий много украинизмов, интонационный строй и фонетику украинского языка. Этническая самоидентификация характеризуется как отрицание: «мы не русские и не хохлы».
Региональная идентичность — один из наиболее важных признаков, лежащих в основе выделения культурных районов. Среди других признаков — способ взаимодействия этноса с ландшафтом, сочетание этносов с учетом взаимной комплиментарности, хозяйственно-культурные типы, культурный ландшафт, религиозный, языковый состав, историко-географическая общность, исторические особенности политико-административного устройства (обусловливают совместное развитие), особенности территориальной структуры, экономические, инфраструктурные, культурные связи,влияние ядер и тяготение к ним. Районировать такую территорию сложно. Разделить территорию на части в соответствии с этноконфессиональным составом населения недостаточно: регион сложился как единый, он является частью Оренбургского края, представляющего собой историко-культурную область в районе стыка двух миров. Это провинциальный маргинальный (контактный) регион — фронтир, кайм, который первоначально формировался как приграничный и долгое время развивался как внутренний (глубинный), а с распадом СССР трансформировался в трансграничный. Во все историко-географические периоды для него были характерны процессы диффузии и заимствований. Конвергенция и нивелирование элементов этнической культуры разных этнокультурных общностей привела к формированию общих культурных черт и регионального самосознания населения и в конечном итоге единого, но мультикультурного региона, а также к формированию региональной идентичности населения.
Единство макрорегиона обусловлено рядом факторов и прежде всего единством
природной основы — лесостепных, степных и полупустынных ландшафтов в пределах Русской равнины, Уральской складчатой страны и возвышенных равнин Зауралья. Кроме того, регион характеризуется единством этнокультурной, политической и экономической истории, географического положения (прошедшего ряд стадий — от маргинального через транзитное и глубинное к трансграничному), сходством хозяйственно-культурных типов и как следствие — культурных ландшафтов,региональной самоидентификацией населения. Региональная культура, сложившаяся на основе мозаики этнических культур при доминирующей роли русской культуры, система ценностей, образ жизни, ментифакты, социофакты и артефакты имеют много общего и позволяют считать регион единым целым. Взаимодействие ислама и православия как мировых религий, сильно трансформированных и осложненных элементами синкретизма, а также влиянием в течение длительного периода атеизма, усиленного «вливанием» целого поколения комсомольцев-целинников, обусловило специфику конфессионального пространства, являющегося своеобразным буфером, окном из российского в азиатский мир. В то же время сохраняются внутрирегиональные этнокультурные различия. Этнокультурные системы сильно различаются не только в зависимости от взаимодействия с вмещающим ландшафтом, но и межэтническими контактами. Даже в пределах одного этноса различия существенны. Так, в пределах региона совершенно разными этнокультурными группами являются русские — потомки казаков, русские — потомки староверов, русские — потомки крепостных и русские — переселенцы в период освоения целины и индустриализации. Так же различаются этнокультурные группы татарского, башкирского, немецкого и другого населения, проживающие компактно и изолированно, по сравнению с жителями дву- или многонациональных сельских населенных пунктов. Особенно отличаются жители урбанизированных поселений.
С распадом СССР еще одним важным фактором этнокультурного развития в регионе стала трансграничность, играющая очень большую и неоднозначную роль в этнокультурном развитии, которая варьирует в зависимости от типа границы и от трансграничной политики. В сложившихся этнокультурных регионах, превратившихся в трансграничные на постсоветском пространстве после его делимитации, этническая идентичность населения по обе стороны границы еще не успела подвергнуться серьезной дивергенции, хотя уже сейчас очевидны различия. Например, российские казахи русскоязычны и в большинстве своем не владеют казахским языком, в то время как с казахстанской стороны ситуация противоположная. Подрастает поколение, не владеющее русским языком вообще. В дальнейшем возможны разные сценарии их развития в зависимости от межгосударственной политики соседних государств. Усиление барьерной функции российско-казахстанской границы, которое происходило после распада СССР, уже привело к затруднению трансграничных контактов для населения и к росту процессов этнического разделения и, возможно, со временем приведет к этнической трансформации одних и тех же этносов по разные стороны границы — не только дивергенции, но и сепарации. Важным обстоятельством стало и изменение этнического состава населения. В Казахстане уменьшилась доля русскоязычного населения, а в России, например в Оренбуржье, усилились новые этнокультурные группы (армяне, азербайджанцы и др.), привнесшие в регион новые этнокультурные характеристики.
В зависимости от численности этнокультурных групп по сравнению с окружением,от знака комплиментарности, от международной и региональной политики возможны разные сценарии дальнейшего хода этнокультурогенеза: этническая дисперсизация (отделение от первичного этноса сравнительно небольших групп и расселение их на внеэтнической территории), этническая ассимиляция; интеграция с новым сообществом, растворение в нем или обособление в зависимости от многих условий, в том числе политики «принимающего» государства, степени сплоченности своей этнокультурной группы. Идентичность может также подвергнуться дивергенции. Территориальные этнокультурные различия формируются на уровне региональной самоидентификации и особенностей, а также на уровне социальной стратификации общества. Социально-экономические и региональные культурные различия зачастую оказываются значительно сильнее этнических, языковых и религиозных. Этому способствовало формирование сообщества в условиях СССР, когда этнокультурные грани нивелировались, однако на самом деле причина имеет более глубокие корни. Россия издавна развивалась не как национальное государство, а как полиэтническое сообщество, что особенно важно учитывать сегодня при проведении региональной социальной, этнокультурной и социально-экономической политики. Органам власти разных уровней необходимо учитывать этнокультурную специфику приграничных территорий и проводить политику, направленную на интеграцию и сохранение связей, что будет способствовать сохранению стабильности трансграничных регионов.


Литература
1. Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. Л.: Гидрометеоиздат, 1990. 528 с.
2. Чистобаев А. И. Этнологи, опередившие время (к 90-летию Л. Н. Гумилева и 50-летию
К. П. Иванова. СПб.: НИИ химии; СПбГУ, 2002. 134 с.
3. Чистобаев А. И, Хрущев С. А., Громова Ю. В. Л. Н. Гумилев и этноценозы Российского Се-
вера // Вестн. С. -Петерб. ун-та. Сер. 7. 1994. Вып. 2. С. 40-45
4. Иванов К. П. Проблемы этнической географии / под ред. А. И. Чистобаева. СПб.: Изд-во
СПбГУ, 1998. 216 с.
5. Смирнягин Л. В. Территориальная морфология российского общества как отражение реги-
онального чувства в русской культуре // Региональное самосознание как фактор формирования
политической культуры в России. М.: Изд-во МОНФ, 1999. С. 108-115.
6. Герасименко Т. И. Проблемы этнокультурного развития трансграничных регионов. СПб.:
Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2005. 235 с.
7. Крылов М. П. Региональная идентичность в Европейской России. М.: Новый хронограф,
2010. 240 с.
8. Мягков С. М. Социальная экология: этнокультурные основы устойчивого развития. М.:
НИиПИ экологии города, 2001. 190 с.
9. Чистобаев А. И. Этносы Таймыра, окружающая среда и региональная политика // Биоло-
гические ресурсы Таймыра и перспектива их использования. Дудинка: МЦ Арктической куль-
туры и цивилизации. 2003. С. 202-210.
10. Хаггет П. География: синтез современных знаний. М.: Прогресс, 1979. 684 с.
11. Родоман Б. Б. Территориальные ареалы и сети. Смоленск: Ойкумена, 1999. 256 с.
12. Витевский В. Н. И. И. Неплюев и Оренбургский край в прежнем его составе до 1758 г.
Т. 1-2. Казань: Типо-литография В. М. Ключникова, 1897. 630 с.
Статья поступила в редакцию 29 июня 2012 г.
Вестник-