Мешанина

– Привиделось: беру книгу, а она собрана из перемешанных листков из двух книг – «Мастер и Маргарита» и «Ночь перед рождеством». Булгакова и Гоголя. Первая с чего начинается, помнишь?  Сидят советского типа литераторы на городской скамейке и об Иисусе Христе как атеисты толкуют. Одному из них вдруг привиделся «длинный, сквозь которого видно, гражданин, не касаясь земли, качающийся перед ним». – Помню! «Прозрачный гражданин престранного вида… с глумливой физиономией». Но не с этого начался этот «величайший роман», а с тёплой прокисшей абрикосовой воды – лимонада. – Было такое дело в то далёкое время, - прокисали и лимонад, и пиво, и молоко. Теперь «золотое» время: продукты не портятся годами. А потом кто к ним подошел? – Первый человек. Он был маленького роста, зубы имел золотые и платиновые, хромал на левую ногу. Рот у него какой – то кривой. Правый глаз был чёрный, а левый – почему – то зелёный. Словом – иностранец. Как после выяснилось, это был Воланд. Была у него своя команда. Не он ли с нею творил чудеса в СССР, - перестраивал его. - Потом читаю страницу из другой книги: «Зимняя, ясная ночь наступила. Глянули звёзды. Месяц величаво поднялся на небо посветить добрым людям и всему миру…», а потом что получилось? – «Тут через трубу одной хаты клубами повалил дым и пошел тучею по небу, и вместе с дымом поднялась ведьма верхом на метле…» Она звёзды в свой рукав собирала. – А как чёрт появился, помнишь? – Помню. Как он месяц украл. «Вдруг, с противной стороны, показалось другое пятнышко, увеличилось, стало растягиваться, и уже было не пятнышко… Спереди совершенно человек с другой земли: узенькая, беспрестанно вертевшаяся и нюхавшая всё, что ни попадалось, мордочка оканчивалась, как и у наших свиней, кругленьким пятачком, ноги были так тонки, что если бы такие имел ярославский голова, то он бы переломал их в первом танце. Но зато сзади он был настоящий губернский стряпчий в мундире, потому что у него висел хвост, такой острый и длинный, как теперешние мундирные фалды; только разве по козлиной бороде под мордой, по небольшим рожкам, торчавшим на голове, можно было догадаться, что он просто черт, которому последняя ночь осталась шататься по белому свету и выучивать грехам добрых людей. Завтра же он побежит без оглядки, поджавши хвост, в свою берлогу». – Слушай, а в строку мешанина получилось! И в том и в другом случае «процессы пошли». – И до си пор идут. Я тебе так скажу. Прочитал я предисловие к повести Гоголя. Теперь так не пишут. Некая И. Вишневская его написала в 1981 году. Книжка издана, или переиздана, в том году. Тираж 1500000 экз., между прочим. Теперь эта книга списана, по старости. Или по другой причине. Жаль. Кузнец Вакула представлен героем того времени! «В этой повести создан замечательный эпически масштабный образ простого человека, перед энергией, умом и трудолюбием которого отступают злые козни, злые силы, людские пороки и происки чертей. Кузнец Вакула – единственный в своём роде гоголевский характер, в котором запечатлены мечты писателя о сильной и гармоничной натуре, созданной для свободного, радостного, полезного труда… Кузнец Вакула занимает особое место среди немногочисленных положительных образов гоголевского творчества. Если Тарас и Остап раскрывались как замечательные натуры на поле брани, то характер Вакулы раскрывается вне битв и народных потрясений, когда выявиться мужеству и благородству души сложнее». – Я, слушая тебя, подумал вот о чём: современным молодым людям надо читать и перечитывать эту повесть. Ты – за кого? За ведьму, черта, Воланда или за кузнеца переживал? – Не морочь мне голову своей мешаниной, так скажу тебе. В Лоб.