Графиня поневоле часть девятнадцатая подчасть втор

   - В таком случае, извольте следовать за мною…

   Не будь связан визит Ефремушки с известием с маменькой и тятей, Лизавета едва ли двинулась вслед за ним вместе с Варенькой. Но весть спутала все мысли в её голове и она, наверное, готова была угодно идти, лишь бы встретиться, лишь бы увидеться. Он же шёл вперевалочку впереди, спускаясь по каменным ступенькам чёрного хода, выводящего на улицу.

   - Об этом визите никому ни слова…

    Кто может уверенно сказать: с молчаливого согласия графа он это делал или была личная инициатива? Слишком мало времени прошло, как Лизавета оказалась здесь, слишком много тайн окружало её и немало времени потребуется, чтобы вникнуть во все эти хитросплетения и загадки. Пока же, она шла смирно, спускаясь по лестнице и, чувствуя, пробирающий холод. И вот, дойдя до последней ступеньки, Ефремушка сделал несколько шагов и открыл дверь, ведущую на улицу. Прямо напротив выхода их ожидала карета на санях, запряжённая в пару лошадей. В мгновение ока, Ефремушка открыл дверцу кареты и сделал знак рукой Лизавете, означающей одно: быстрее в экипаж.

    Два раза Лизавету просить не пришлось. Здесь, в Петербурге, её никто никуда увозить не будет, чем паче, что она уже представлена графу Апраксину. Дверца захлопнулась и она услышала, как возница прикрикнул на лошадей и сани заскользили по утрамбованному снегу.

    В какую сторону они ехали, Лизавета не видела сквозь зашторенное окошко, но успокаивало присутствие рядом Вареньки. Особняк у которого они остановились представлял собою двухэтажное здание с высокими окнами, в центре которого выдавался вперёд портал с колоннами, увенчанные дорическим украшением. Не меньшую ценность представляла высокая дубовая входная дверь также украшенная затейливой резьбой.
   
   - Куда мы приехали? – с нескрываемой насторожённостью обратилась Лизавета к Ефремушке.
   
  - Гостевой двор, барыня, - прозвучал ответ Ефремушки. – А Вы, что успели надумать?
   
  - А тятенька с маменькой точно тут? – всё ещё не могла поверить она происходящему, настолько величественно было здание. У себя то, в родном городке она видела скромненькие здания постоялых дворов, а тут: такое великолепие…

    - Отъезжал, здесь оставались, - так же невозмутимым видом произнёс тот, вышагивая в сторону входной двери. Расстёгнутые полы тулупа отдалённо напоминали крылья птицы и, казалось, не человек идёт, а хищная птица. И это сравнение несколько сняло напряжение в её душе, а сердце в ожидании скорого свидания с бесконечно любимыми родителями, просто рвалось из груди и бешено колотилось.

   Она поспешила вслед за Ефремушкой, что уже подходил к дверям. И словно ожидая их, человек в ливрее с галунами поспешно распахнул перед ними дверь. Всё было внове Лизавете, первый раз в жизни, оказавшейся вдали от дома, в огромном городе.

   - Здравствуйте, - поприветствовала она человека в дверях.

   - Милости просим, барышня, - хоть и не совсем было привычно подобное обращение, она-то привыкла, что к ней обращались по имени, но чего скрывать, было приятно.

    Фойе, где они оказались, тоже поражало великолепием оформления, но Лизавета полностью поглощённая предстоящей встречей, не стала акцентировать на нём своего внимания. Отсюда расходились коридоры ответвления в три стороны и она вопросительно глянула на Ефремушку. Кто ещё, как не он, должен разбираться во всех этих коридорах и залах?

    - Ещё чуток погодите, уже совсем скоро, - ответил Ефремушка на немой вопрос Лизаветы. Пройдя по коридору, он остановился у одной двери и предупредил её:

   - Вы, это, барыня, в обморок только не падайте от неожиданности… - и уступил ей дорогу.

   Лизавета открыла дверь и, пройдя внутрь, оказалась в просторном номере, как тут же услышала вопль:

    - Доченька моя, кровинушка наша, - и разведя руки в стороны, к ней спешила маменька.

    - Маменька! – они крепко обнялись, не скрывая льющихся слёз.

    - Не обижают тебя, Доченька? – сквозь слёзы спросила мать, всё ещё не веря, что дочь живая, здоровая при ней.

    - Ну будет Вам, - наконец-то произнёс Вахруша, у которого тоже от встречи увлажнились глаза. Но подошёл к супруге и дочери и приобнял их обеих. Сердце Вахруши хоть и успело привыкнуть ко всему происходящему, но встера с дочерью, которую считал уже потерянной навсегда, растопила его.

   Родители только успели дать ей некоторые наставления, как в дверь постучали и Лизавета вышла в коридор.

   - Барыня, пора возвращаться во дворец, - сказал Ефремушка, дожидавшийся у дверей.

   - Хорошо. Я только с родителями попрощаюсь, - с этими словами она вернулась в комнату и, попрощавшись, снова вышла.