Короли и плебеи Глава 11

Перешёптывания прислуги и членов хонтийской делегации, тихие подхихикивания, которые слышались со всех сторон, глубоко ранили девушку. Прежде Клеопатра была совершенно уверена, что именно вчера вечером пережила самый страшный позор в своей жизни. Но то, что случилось наутро, было во сто крат отвратительнее. Она находилась среди стольких людей в совершенном неглиже, лишь только едва успев прикрыться тонкой шёлковой простынёй. И самое мерзкое, что ни этому инфантильному королю, ни его недотёпе-сыну даже не приходило в голову, что коль уж ситуация оказалось столь пикантной, следовало бы удалиться или хотя бы отпустить прислугу и лишь только потом разбираться, что собственно здесь вообще происходит? А они, как будто нарочно, всё это «грязное бельё» выставили напоказ!
И поведение её возлюбленного… Что бы это значило? Ведь прошедшей ночью он был так нежен с ней! Если бы сейчас они с Нико объявили бы, что любят друг друга, а выходить замуж за принца она не собирается, вся эта сцена не казалась бы столь унизительной. Положение, конечно, было до последнего предела неприятным. Однако, начальник королевской охраны не особенно был смущён. После того, как его пассия окликнула его при выходе, он остановился, повернулся с совершенно равнодушной физиономией и так и продолжал стоять у дверей, тупо почёсывая у себя в затылке и даже не считая необходимым прикрыть свой голый по пояс торс.
- Э-э-э, детка, вот только не начинай, - бубнил он себе под нос, - Чёрт! Как не люблю я всех этих утренних сцен…
- Что???!!! – от всего услышанного Клеопатра надувалась, словно фурия.
- Да, расслабься, малышка, - пытался успокоить он её, - всё было просто замечательно… Ты – горячая штучка и всё прочее… Мне вообще везёт на мулаток. Хочешь я расскажу одну историю, тебе это сейчас услышать будет, наверное, особенно интересно… Лет пять назад, когда я ещё работал охранником в портовом отеле, там среди официанток ресторана оказалась одна шоколадная малышка. О-о-о-о-о! Скажу я тебе, это была сексуальная бестия! Влюбилась в меня просто без памяти! И каждый раз по этой причине поджидала меня у выхода после окончания моей смены…
- Ты сравниваешь меня с официанткой в портовом ресторане???!!! – дочь генерального секретаря республики Хонти Клеопатра Син-Бен-Бин-Лайд была просто в не себя.
- Нет, ну что ты, - успокаивал её Нико, - сравнивать вас было бы конечно не верно. Она было слегка моложе и чуточку посимпатичней…
- Что?????!!!!!!

В эту минуту девушка напоминала гранату до предела нашпигованную взрывчаткой, которая в следующую секунду готова была взорваться, разметав на куски и саму себя и своего недостойного возлюбленного. Дело бы наверняка окончилось бы кровавой расправой, если в следующую секунду свои реплики в сей остросюжетной трагедии не начал произносить Антос-Эмануэль.
- И ты меня променяла на это?!!!! О, женщины, вам имя – вероломство! – возвопил он несвоим голосом, приседая на месте от эмоционального накала, кивая в сторону детины, после чего потрясая обеими руками над головой, в одной из которых был грандиозный букет для невесты, в другой – инкрустированная узорами коробочка, - Я хотел подарить тебе всё: моё сердце, моё честное имя, руку наследника старинного и благородного рода. Этой ночью я заказал тебе цветы из Милана, а вместе с ними страстно желал подарить обручальное кольцо моей бабушки… 
- Ах, ты – аристократическое чучело! – весь пыл и вся ярость оскорблённой девушки, которая предназначалась её возлюбленному, перекинулась на Антоса-Эмануэля, - Да кому нужно твоё трухлявое сердце, твои чёртовы гнилые гены и твой идиотский веник!!!
 
С этими слова Клеопатра выхватила букет из рук принца и начала его им отчаянно хлестать, причём с таким усердием, что наследник пронсельванского престола только успевал изворачиваться и изредка вскрикивать: «Ой, мама, мамочка! ПапА, люди, она меня убивает!». Но никому и в голову не приходило прервать подобное истязание. Детина уже давно смылся, генеральный секретарь охал и воздевал руки к небу, король, находясь в какой-то прострации, чему-то глупо улыбался, быть может тому, что покрывало постоянно сползало, приоткрывая прелести хонтийской гостьи, а прислуга и члены делегации уже совершенно не стесняясь ржали, словно лошади, и указывали на экспансивную невесту и её рогоносца-жениха пальцами. Клеопатра же в тот момент громогласно высказывала принцу, всё, что она о нём думает, начиная с внешности и манеры держать себя и кончая его мужскими достоинствами. Под конец бурной сцены девушка, размахнувшись со всей силы, выкинула в окно обручальное кольцо, победоносно заявляя:
- По крайней мере в эту ночь я была с мужчиной, а не ставила примочки слабоумному деграданту, которому мама с папой так и не объяснили, что следует ночью делать с женщиной!
- Семейная реликвия! О, боже! Драгоценность, собственноручно подаренная царём Соломоном нашему предку и хранимая членами нашего рода вот уже три тысячи лет!!! – завопил король, неожиданно как бы вернувшись к реальности из небытия, - Кто возместит нам убытки! А стоимость её, между прочим, оценена ювелирами в 900 миллионов лиоров…
- Твой сын вроде бы говорил, что 700, - поправил его генеральный секретарь.
- Да, какая теперь разница, если семейная реликвия всё равно вылетела в трубу… то есть в окно! – рыдая воскликнул король.
- Не плачь, Гесито, - успокаивал его, вконец расстроенный поведением собственной дочери Син-Бен, - сейчас мои люди обыщут весь сад и не прекратят поиски, пока не найдут обручальное кольцо твоей… то есть его (он махнул рукой в сторону принца) бабушки.
- Да, разве что-то теперь можно исправить, - всхлипывал король, утирая слёзы, - если жизнь всё равно разбита, разбита в дребезги?!

Пока члены хонтийской делегации со свей тщательностью обыскивали каждый уголок сада по территории, находящийся в непосредственной близости от окна, через которое вылетело в неизвестном направлении кольцо царя Соломона, слёзы, истерики и душещипательные сцены в комнате иностранной гостьи совсем не прекратились, а накал их только набирал обороты. Каждый из действующих лиц этой трагедии почти в шекспировском варианте высказал другому всё, что накипело, относительно обид и разочарований. И под конец принц, выглянув в окно, вскричал в крайнем возбуждении:
- Тюльпаны, мои коллекционные тюльпаны! Я выводил этот сорт десять лет, я приобрёл их луковицы в Европе по баснословной цене, я возился с ними без устали, я выращивал их словно малых детей! А варвары, словно свиньи, растоптали их своими нозьями в течение каких-то пятнадцати минут!
Посмотрев в окно, генеральный секретарь тут же понял причину волнений наследника престола. Его люди, слишком усердствуя в поисках семейной реликвии рода Грандескки вытоптали под окнами огромный газон, не оставив практически ни единого цветочка.
- Вандалы! Настоящие вандалы! – продолжал свою истерику принц, - ПапА! Эти люди проникли в наш дом, надругались над нашими святынями, опозорили честь нашего древнего рода, растоптали мои цветы и разбили моё сердце на мелкие кусочки! Я не могу это терпеть и намерен свести счёты с жизнью немедленно!
- Не делать это, принц!!! Не делать!!!!! – вопил генеральный секретарь.
Но Антос-Эмануэль не внял его мольбам. Подбежав к открытому окну, он стремглав выпрыгнул из него, а через секунду его тело мешком грохнулось на асфальтовую дорожку, находившуюся между домом и газонами, а в том месте, где он упал, образовалась огромная кровавая лужа. 

Через два часа после описанной трагедии, Аллу Син-Бен-Бин-Лайд по просьбе пронсельванского монарха явился в его кабинет и застал короля плачущим и вытирающим усердно глаза изящным кружевным платочком.
- Ваш величеств! – промолвил генеральный секретарь, - Я просить меня слушать.
- Я должен вас слушать? Я должен вас слушать после того, что случилось? Никто не в состоянии подсчитать наших убытков. Наша семья пыталась принять вашу делегацию со всеми почестями. Один семейный ужин, состоящий из блюд, приготовленных лучшими поварами в разных частях света и доставленный к нам специальными рейсами самолетов обошёлся нам…
- Ну, Гесито, - с упрёком заявил генеральный секретарь, - я никак не ждать от тебя такой мелочность. Я…
- Кроме того, - холодно продолжал король, грубо перебив гостя, - я тщательно подсчитал все остальные расходы: букет невесты…
- Как мочь до такого опускаться?
- А утерянное обручальное кольцо – семейная реликвия, которую так и не удалось найти? А мой несчастный сын? После того, как он выбросился из окна, будучи не в силах снести измены твоей дочери, он лежит в постели в тяжёлом состоянии под капельницей, до предела напичканный лекарствами…?
- О!!! – воскликнул Син-Бен, с ужасом вспоминая неописуемую сцену, - То, что случаться есть полный кошмар! Он лететь с третий этаж вниз башка, ударяться лоб в лоб асфальтовый дорожка, расшибать себе черепушка и терять бурдюк крови! Я даже не знать, что в тело людь может быть столько кровь!
Слушая всё это, король залился слезами, немного расслабился и начал откровенничать:
- Наш семейный доктор сказал, что у него сотрясение мозга и тяжелейшая черепно-мозговая травма, на фоне наследственных заболеваний – это просто катастрофа! Возможно, последствия этой трагедии будут сказываться всю его жизнь не только в физическом, но и психическом плане. Но самое главное даже не это, пострадала фамильная честь…
- Но как же так получаться? – недоумевал генеральный секретарь, хватаясь за голову, - Мой дочь Клео мы воспитывать с строгость и послушаний. Как она мочь спутать принц с плебей, хозяин со слуга, часы с трусы, шило с мыло?
- Вам уж лучше знать, милейший, - холодно проговорил король, подтирая нос кружевным платочком. 
- Но я иметь покорительный просьба…
- Ну, и о чём ты собираешься покорнейше просить?... Не знаю, чем я могу тебе помочь, в то время как думаю только о моём несчастном сыне.
- Но я отчень просить!
- Я слушаю тебя, Алик, - всхлипнув снисходительно объявил король, - хоть сердце моё и разрывается от горя.
- Я просить схоронить этот секрет, кой бросать тень на честь мой дочь. Я просить конфиденциальность, Гесито. На карте стоять честь мой род.
- Что ?!!! Ты просишь меня за свою вероломную дочь в то время, как именно она нанесла неисцелимую рану моему сыну и оставила несмываемое пятно на чести нашего древнего королевского рода?
- Но Клео не будь мочь находить себе муж. Я не суметь это переносить!
- Хорошо, - со вздохом согласился монарх, - я потомственный аристократ и честь женщины для меня превыше всего… Но, строго говоря, до конца я не могу гарантировать конфиденциальность. Даже я если я буду молчать, как рыба, репортёры могут пронюхать, поползут слухи.
- Репортёры нюхать, слухи ползти, а ты всё отрицать, ты… как это?... сминать скандализация.
- Ты хочешь, чтобы я заткнул рот журналистам и папарацци, замяв этот скандал? – переспросил король, делая вид, что он глубоко задумывается, - Не думаю, что мне есть время этим заниматься, в то время, когда жизнь моего сына в такой опасности…
- Но я платить моральный неустойка…
- Что? Ты смеешь подкупать меня?
- Но раствори свои ухи, Гесито. Я предлагать выгодный условий. Впереди мы отменять свадьба…
- Но это, как я понимаю, само-собой разумеется.
- Следом Клео улетать наш самолёт этот же день.
- И об этом, я думаю, не следует договариваться особо.
- А позади я оставаться…
- Неужели ты надеешься, что твоё присутствие меня порадует?
- Я подписывать с вами новый договор о дружении. Наш страна забывать ваш долг за нефть. А потом она снова предоставлять кредит без ограничений, - с этими словами генеральный секретарь республики Хонти открыл свой кейс, доставая оттуда внушительную пачку, пестрящих печатями и подписями высокопоставленных лиц бумаг и платёжных квитанций и решительным жестом разрывая их все на мелкие кусочки, при этом крича, - вот посмотри, Гесито, как ваш долговой обязательств превращаться в дым! 
Наблюдая за всем этим, король было сначала покраснел от гнева, поднимаясь из-за стола, за которым сидел, в полный рост с видом льва, готового вцепиться когтями в антилопу, холодно произнеся:
- Ты предлагаешь мне продать жизнь и счастье моего сына?!!! Ты предлагаешь мне продать мою честь?!!! – но, тут же немного смягчившись, добавил, - А что, кредит действительно неограниченный?
- Как бескрайний африканский пустынь, - заверил его генеральный секретарь, в подтверждение своей мысли утвердительно кивая головой.
- Ну, это ведь совсем меняет дело, милейший Алик. - резво в свою очередь кивнул монарх, - Кстати, мой секретарь уже подготовил все необходимые бумаги. Тебе остаётся только всё подписать… Мишель!!! Мишель, чёрт тебя возьми, где ты там шляешься? – кричал король, кидая в мусорное ведро свой носовой платок.

Через некоторое время запыхавшийся секретарь в срочном порядке внёс в кабинет новый проект договора, отпечатанный в двух экземплярах, один из которых подсунул под нос генерального секретаря. Тот же по мере чтения документа покрывался холодным потом и стирая платком его со лба всё больше краснел, как варёный рак.
- Но это же настоящее грабительство! - произнёс он наконец, бледнее, сам не замечая, как перешёл на свой родной хонтийский язык, - Я всегда знал, Гесито, что ты – мошенник, Но, это – уже через чур… Я не буду это подписывать!!! 
 
продолжение следует