А Исландия лучше

    Пост с таким содержанием я получил от Димы, когда наш выбор уже остановился на Норвегии, куда мы с четой Елизаровых планировали отправиться в поездку этим летом. Обсуждение маршрута велось в социальной сети, и норвежские фьорды уже будоражили наше воображение, подогреваемое почерпнутыми в интернете красочными фотографиями и восторженными отзывами путешественников.
    Дима практически не участвовал в дебатах, оставляя лишь скупые комментарии в стиле «Норвегия хорошо», не удосуживаясь даже скрашивать фразы знаками препинания или тире.

    Исландия, так Исландия – решили мы, полагаясь на Дашин вкус – вряд ли эту идею выдвинул Дима самостоятельно. Даша обладала чутьём эксклюзива – незадолго до этого они посетили Мачу-Пикчу, к тому времени ещё не успевшую стать одним из новых чудес света, своеобразной туристической Меккой. Снятые ею фотографии – а делала она это мастерски – пользовались успехом на фотовыставках и публиковались в некоторых глянцевых журналах. Поэтому каждую новую поездку, помимо отдыха, она рассматривала ещё и как коммерческий проект.

    В аэропорт Хельсинки мы прибыли на машине, набитой палатками, спальниками и суповыми концентратами. Пресловутые кусающиеся цены на жильё и продукты питания в Исландии предостерегающе клацали своими зубами со страниц тематических сайтов и вынуждали нас готовиться к самым неожиданным сюрпризам. Подогревала лёгкий психоз непонятно откуда выуженная Дашей информация о запрете ввоза на остров мясных консервов и рыболовных снастей. Последнее насторожило – рыбалка меня всегда увлекала и, помимо удовольствия, могла скрасить наш рацион своими результатами. Поэтому наш багаж по весу буквально на пределе соответствовал максимально допустимому. Как там сложится – ещё неизвестно, но крыша над головой и сухой паёк всегда при нас.

    Полёт над северной Атлантикой протекал в штатном режиме, но при переходе через Гринвич наш самолёт словно провалился в какой-то иной пространственно-временной континуум. Всем своим фюзеляжем он, опровергая законы инерции, внезапно подался вниз и через мгновение столкнулся с плотным восходящим потоком воздуха. Крылья, резко качнувшись вверх, выдержали критическую нагрузку, но удар был настолько сильным, что непристёгнутых пассажиров выкинуло из своих кресел. По салону синхронно пронесся вопль неподдельного испуга. В тот ж миг я ощутил, как в мою руку в районе предплечья вцепилась пальцы Маргариты, буквально пережав в ней кровоток. Вслед за этим тело ощутило состояние невесомости. Неужели в этом онемевшем органе находились рецепторы, чувствительные к земному притяжению?

    Через несколько секунд лайнер, потерявший на мгновение устойчивость, нащупал крыльями опору, и ощущение невесомости исчезло. Пассажиры перевели дух и стали приходить в себя. Кому-то требовалась помощь. Чей-то кофе, расплёсканный по потолку надо мной, капал на джинсы. По салону засновали стюардессы, натужно  улыбаясь и поднимая разбросанные вещи. Мы с Димой переглянулись - на его лице тоже мелькнуло некое подобие улыбки. Похоже, такое с ним случилось впервые, хотя летал он немало. Маргарита тоже оправлялась от шока - это чувствовалось по ослабевающей хватке её руки. Даша с любопытством разглядывала кофейные узоры  надо мной - наверное, гадала по ним, насколько дальняя дорога нам ещё предстоит, затем принялась комментировать происходящее и даже шутить. Уж не парашют ли был в лежащем на её коленях рюкзачке, придающий ей кажущуюся уверенность и хладнокровие? Хотя, какой парашют в этих условиях? С таким же успехом можно рассчитывать на новогоднюю хлопушку, отправляясь на медведя. Дёргай за кольцо или за ту же верёвочку. не дёргай - результат один. 

    Дальше полёт проходил без неожиданностей, но отпечаток некоторой растерянности и напряжения чувствовался даже в лицах стюардесс.
В Рейкьявике мы приземлились к вечеру. Спускаясь по трапу, я заметил, что к самолёту подъехала машина скорой помощи. Не для всех воздушное происшествие  прошло бесследно. В лицах стоящих у самолёта пилотов всё ещё сохранялись признаки тревоги – ситуация для них тоже была неординарной. Кто-то из пассажиров подходил и пожимал им руку.
    Наше путешествие начиналось довольно нестандартно. Что ожидало нас впереди?

                * * *

    В здании аэропорта мы первым делом подходим к стойке аренды автомобилей. Наши амбиции довольно скромны. Внедорожники средней руки бронируются загодя и в наличии отсутствуют. Что-то более серьёзное стоит баснословно дорого. Поэтому мы останавливаем свой выбор на «Шкоде» марки «Октавиа». Внешне невзрачная, но довольно вместительная, она обладает неплохим дорожным просветом и может позволить себе некоторые вольности на дорогах, не рекомендованных к использованию на машинах подобного класса. Но мы знаем, что самое интересное – в стороне от автомагистралей.

    Согласно договору аренды, езда на этом автомобиле по бездорожью, мягко сказать, не рекомендуется. Схема дозволенных маршрутов покоится где-то в бардачке. Правда, обнаруживаем мы её только тогда, когда возвращаем автомобиль, освобождая салон от своих вещей. Найди её раньше – это всё равно не смогло бы повлиять на наши намерения. Где это видано, чтобы рекомендации и призывы к благоразумию могли остановить русского человека! И, потом, знают ли эти идеалисты, как выглядят наши дороги!

   Убедившись, что машина датчиком положения и системой GPS не оборудована, Дима заверят клерка, что нам всё предельно ясно, и что они имеют дело с людьми вменяемыми и ответственными. Здесь же всё на доверии! Забирая со стойки ключи от машины, он замечает камеру, фиксирующую процедуру аренды, и тут же протягивает их мне.
Мы грузим вещи в машину и отправляемся в путь.

     Даша расписала наш маршрут с точностью до километра. Где остановка, где ночёвка и что должно подлежать осмотру. Особым пунктом в программе значится фотографирование китов, тупиков, и посещение Центра пустоты.

     Первая стоянка – в национальном парке Тингвидлир, или в «поле собраний». По преданиям в этих местах когда-то зародилась древнейшая в Европе демократия. Следуя традициям, голосуем место установки палаток. Плохо, что нас четверо, и мы не знаем, что делать в случае, когда голоса разделятся пополам. Видимо, придётся избрать диктатора и уйти на привычную тропу авторитаризма. Но пока до этого не доходит – достигнут консенсус.

     Чувствуется, что место это и в самом деле неординарное. Похожее ощущение, правда, будет преследовать нас и в других местах. Но здесь эта уникальность проявляется особо выпукло и рельефно – природа зримо прочертила границу между евразийской и североамериканской литосферными плитами. В глубоком скальном разломе застыла кристально чистая вода с зеленовато-голубым отливом, отражающая небосвод.

     Располагаемся на краю одной из литосферных плит, ставим палатки. В разрыве туч появляется солнце, по которому мы уточняем свою геопозицию. Удостоверившись, что мы на американской земле, я достаю из рюкзака бутылку "Jack Daniel’s" – прибытие на этот континент надо отметить подобающим образом, и уроженец штата Теннеси здесь вполне уместен. Дима развивает тему – из сумки на свет появляется укулеле, миниатюрная американская пародия на гитару из коллекции нашего приятеля Вайнера. Наступает подходящий момент её знакомства с Исландией. Во всяком случае, об этом просил Диму её хозяин. Видимо, он ощущал некоторую ущербность её звука и надеялся таким вот экзотическим способом подправить этот дефект.

    Утром знакомство с колыбелью демократии продолжается. Я бы даже сказал, с купелью. Рядом с живописным водопадом раскинулось небольшое озерцо, неподалёку от которого в древние времена вершилось местное правосудие. Здесь казнили ведьм, вынуждая их, закованными в цепи, преодолевать это водоём вброд. Если испытуемая захлёбывалась не сразу – точно ведьма. В противном случае жертву хоронили по-людски. Так же поступали с мужчинами, имеющими тяжкие провинности или склонных к инакомыслию. Становится очевидным, что демократия здесь рождалась в муках.

    Погода портится, а впереди добрых три сотни вёрст – у Даши не забалуешь. Складываем палатки в багажник и выезжаем. Моросит дождь, на душе тоже как-то неуютно. Судя по всему, место это явно не намоленное, скорее – отягощённое проклятиями случайных жертв. Осознание того, что мы снова возвращаемся на европейский континент, и впереди нас ожидает неизведанное и многообещающее, настраивает на оптимистичный лад.
 
    Через час приезжаем на родину гейзеров. Поляна, условно огороженная ленточками от любителей париться не раздеваясь, изобилует озерцами с большими и малыми воронками, заполненными голубоватой водой. Поверхность в кратерах ритмично вздымается и оседает вниз, газовые пузыри то и дело прорываются сквозь неё, словно в кипящей кастрюле. Создаётся ощущение, что недра земли дышат сквозь жерла этих гейзеров.
 
    Старший из них - папаша Гейзир - недавно произвёл осмотр собравшейся вокруг него толпы, и, удовлетворённый увиденным, успокоился до вечера. Дожидаться его очередного появления нам некогда – поджимает время, принявшее облик Даши. Удовлетворяем себя созерцанием младшего брата Гейзира – Строкура. Этот неутомимый труженик пашет без перебоев – с завидной периодичностью он выбрасывает высокий столб воды и источает запах серы. К этому аромату мы уже начинаем привыкать.

    Следующая остановка - водопад Гюдльфосс. Обозреваем его с высоты птичьего полёта, а затем спускаемся на смотровую площадку. Бурлящая вода под нами прорывается через пороги, цепляя и перекатывая по дну камни. Чуть ниже – крутой обрыв: в него стремительно низвергается довольно полноводная река, делясь на два русла. Разговаривать невозможно, общаемся жестами. Насытившись видом неукротимой, ревущей стихии, возвращаюсь к машине, стоящей где-то на вершине обрыва.
 
   Привычно выбираю короткую дорогу наверх, по круче, и неосмотрительно зову за собой Маргариту. Её воля парализована грандиозностью зрелища, и она машинально соглашается. Я следую впереди, выбирая наиболее удобный и относительно пологий маршрут. И только сейчас начинаю осознавать свою опрометчивость. Буквально через несколько минут после начала подъёма магия зрелища, околдовавшая супругу, оседает вместе с водяной пылью, и на её место возвращается привычное восприятие мира. А он противоречив, не всегда дружелюбен и требует постоянного контроля. Короче говоря, её накрывает панический приступ – страх высоты, боязнь оступиться и отсутствие прикрытия сзади делают своё дело. Добравшись до вершины, она долго не может отдышаться.
 
    Обретя дар речи, она называет меня чёрствым и бессердечным человеком, и это самое лестное, что срывается с её уст. Её праведный гнев, низвергаемый на меня с силой в один Гюдльфосс, неудержим и местами трогателен, и мне её искренне жаль. Лишь к вечеру она сменяет его на милость. Но до этого нас ожидает ещё немало приключений.

    Снова в дорогу. Моросящий дождь затихает, в просветах между тучами изредка появляется солнце. Погода здесь столь же непостоянна, сколь и сердце красавицы. Путь пролегает через обширную каменистую долину. Асфальт закончился, но дорога по началу не вызывает особых нареканий. На дачу и не по такой ездим. По обе стороны, на довольно приличном удалении от нас, простираются покрытые снежными шапками пологие вершины.
    
    Через какое-то время дорога превращается в след от грейдера, угадываемый по сравнительно сглаженному рельефу поверхности с намёком на дорожную колею. Сидящий за рулём Дима мурлычет какой-то бессвязный мотив и крутит баранку: машина виляет из стороны в сторону, объезжая торчащие каменистые выступы или пропуская их между колёсами. Становится понятно, почему они перечеркнули автомобиль на въезде сюда.
 
    Изредка навстречу попадаются правильные автомобили – эксклюзивный исландский тюнинг обеспечивает любому транспортному средству, и не только внедорожнику, гигантский, буквально циклопический дорожный просвет. После доработки эти, узнаваемые только по эмблемам производителей, мутанты могут легко пропустить под днищем даже зазевавшуюся любовную парочку. Впрочем, таковых здесь не встречается – не для этого сюда тащится народ со всего света. Мы с завистью смотрим в след этим красавцам.

    Между тем складывается впечатление, что пейзаж вокруг практически не меняется – горы упорно остаются на тех же местах, что и час назад. Дима вынужден прибавить скорость. Внезапно машину начинает ввести вбок. Так и есть – прокол. Октавиан ты бесхвостый – импульсивно вырывается у меня непонятно в чей адрес – не то - машины, не то - Димы. Всё-таки им нужно было машину на знаке двумя линиями перечеркнуть – крест-накрест! Мы останавливаемся и оцениваем ущерб. Нужно ставить запаску. Из багажника на землю летят спальники и рюкзаки с концентратом. Вот и запаска. А где тут у нас домкрат? Мимо проезжают два навьюченных велосипедиста – занесла же их сюда нелёгкая! Домкрата у них явно нет. Продолжаем искать свой.

    Но вот новое колесо установлено, Дима безропотно уступает мне руль, и мы трогаемся. Едем уже не столь быстро – запасок больше нет, а встретить здесь шиномотнаж можно с той же вероятностью, что и парикмахерскую.
Через пару часов упираемся в развилку. Указатели отсутствуют, и мы гадаем, куда ехать дальше. Продолжается игра в демократию. Даша склоняется к повороту направо, Маргарита воздерживается – после подъёма по круче ей уже всё равно. Большинством голосов мужское начало берёт верх - мы едем налево.

    Вскоре перед нами появляется большая поляна, своим видом напоминающая кемпинг: машины, палатки и какое-то деревянное строение. Дальше ехать рискованно - надвигается вечер. Мы паркуем машину и знакомимся с окружающей обстановкой. На небольшом удалении от поляны клубится пар от термальных источников. В двухэтажном спально-офисном корпусе довольно просторно, места на нарах хватает всем желающим.
 
    Наше внимание привлекает некое подобие бассейна рядом с домом, совместное творение природы и человека. Русло ручья перегорожено и образует довольно вместительную чашу, к которой тянутся две гофрированные трубы, похожие на те, что используются для заправки цементовозов: одна - с горячей, другая - с холодной водой. В мутноватой воде - вялое шевеление размякших тел, рядом с трубами - небольшая суета. Здесь царит перманентное, плохо скрываемое соперничество в борьбе за право обладания трубами. Кому-то нравится прохлада, кому-то - комфорт и, а кто-то любит погорячей.
 
   Быстро договариваемся о ночлеге и идём принимать минеральные ванны. Чета молодых немцев убирает свои банки с пивом подальше, спасая их от шальной волны. Наш пятый друг "Jameson" снисходительно взирает на своих слабоалкогольных собратьев, занимая облюбованное ими место. Винтовая пробка гарантирует ему плавучесть и поддержание надлежащей крепости. День завершается позитивно.

                * * *
    Утром на территории кемпинга появляются местные рейнджеры. На своём умопомрачительном джипе с надписью "Emergency", обладатели колоритной внешности: бородатые, с наколками на доступных взору участках тела, в банданах - что-то среднее между и викингами и рокерами - они призваны оказывать помощь попавшим в сложные обстоятельства туристам. Это нам, стало быть. Терзает любопытство - работа у них такая, или хобби?

     Мы с Димой показываем им пробитое колесо, которое они не без труда  приводят в надутое состояние. Мы с Димой показываем им пробитое колесо, которое они не без труда  приводят в накаченное состояние. Использовать его в качестве рабочего не рекомендуют – размер повреждения нешуточный. Только как запаску, и то - для хороших дорожных условий. От денег эти славные ребята отказываются. Пожалуй, это у них хобби – догадываемся мы. Стараясь не остаться в долгу, Дима протягивает рыжебородому здоровяку бутылку виски. Тот её принимает без особых колебаний - с подобного рода напитками здесь имеются определённые сложности.

    Складываем вещи в машину, прощаемся с термальными источниками и их традиционными спутниками - фумаролами, и снова трогаемся в путь.

    Через несколько часов нашему взору предстаёт ещё один водопад, уже не столь высокий, но довольно размашистый, и мы останавливаемся. Ещё не успев выйти из машины, Даша уже что-то просчитывает в уме, вынимает из рюкзачка камеру, колдует с объективами и растворяется в окружающей среде. Защитного цвета амуниция здесь очень кстати – вспугнуть уединённый, занятый собственной персоной пейзаж - дело нехитрое.
    Дима, вальяжно расположившись на поросшем густым мхом и лишайником уступе скалы, снисходительно поглядывает на Дашины манёвры. Иногда он бросает беглый взгляд на потоки падающей воды и, удовлетворённый их видом, прикрывает глаза. Видимо, снимки своей подруги его вполне устроят.
 
    Поза отстранённого созерцателя отныне становится наиболее характерной для Елизарова. Как следствие, привлекательность каждого нового объекта посещения теперь оценивается им наличием там комфортного наблюдательного пункта. Главный критерий этого комфорта – возможность созерцать что-либо в позе «лёжа», или, на худой конец, «полулёжа». Прямая видимость объекта при этом желательна, но не столь существенна. Наблюдать Диму за этим занятием тоже представляется любопытным зрелищем, не уступающим созерцанию основного "блюда". Наблюдая за наблюдающим, проникаюсь чувствами героев известной повести Фридриха Дюрренматта.

    Наконец, мы приезжаем на берег озера Миватн, что в переводе на наш означает комариное. Вопреки ожиданиям, писка насекомых здесь совершенно не слышно. Какое-то у них странное представление о комариных местах.
     Несколько лет назад мы с товарищем гостили у моего брата в маленькой деревушке под Йошкар-Олой. Домик, в котором они с женой проводят лето, стоит на берегу безымянного лесного озера. Там в прежние времена, когда с экологией было всё не так уж плохо, водились отменные раки, и в борьбе за них даже конкурировали между собой некоторые московские рестораны. Ныне здесь нагуливают жир сомики и лещи, лениво гоняемые сытыми щуками. Что и говорить, рыбалка там знатная. А вот ходить рядом с этим озером без накомарника просто невозможно, и выставленная рука буквально через несколько секунд покрывается густым слоем комаров, неистово зудящих и толкающих друг друга в борьбе за доступ к человеческой плоти. Вот бы туда этих исландцев пригласить, чтобы они уяснили, что такое Миватн. А заодно и брату подсказать нетривиальное название этого озера.
   
    Здесь нам предстоит провести несколько ночей, днём совершая набеги на окружающие озеро окрестности. А они весьма разнообразны, и их ландшафты порой мало напоминают земные. Здесь и правильной формы псевдократеры, в миниатюре напоминающие лунные, и россыпи камней, окрашенных в цвета побежалости, сквозь которые прорываются струйки водяного пара, и булькающие в маслянистой серой грязевые ванны, и источающие едкие, с трудом переносимые запахи фумаролы. Но со всем этим мы познакомимся позже, а пока разбиваем бивуак в кемпинге на берегу озера и готовим барбекю из барашка в томатном соусе. С рыбой в озере плохо. Оно, как и каждая, попадающаяся по дороге водная преграда, усердно тестируется мной с помощью спиннинга, купленного на автозаправке ещё в первый день нашего путешествия. Дима внимательно следит за моими тщетными рыболовными потугами в своей излюбленной позе.

    Выспаться в палатке у нас не получается. Маргариту накрывает клаустрофобия, и остаток ночи она проводит, гуляя по берегу озера. Я составляю ей компанию. Романтика. Под утро мне всё же удаётся заманить её под шатёр, правда, не целиком - верхняя половина «моей половины» остаётся снаружи. Утром палатка сворачивается и кладётся в багажник рядом с укулелей. Через несколько дней к ним присоединится спиннинг. Хотя до этого определённое поголовье мелкой рыбёшки, обитающей в местных озёрах, с его помощью всё же избавится от зубов нескольких выловленных мною хищников из отряда лососёвых.

                * * *

    Начиная с этого дня, наши ночёвки носят смешанный характер – мы останавливаемся в каком-нибудь придорожном отеле, а Дима с Дашей разбивают рядом свою палатку. Утром мы щедро делимся с товарищами арендованными удобствами. Ночи здесь довольно прохладные, поэтому Дима начинает отращивать на щеках щетину. Дашу ничто не берёт – миниатюрность комплекции не требует больших усилий для поддержания температуры её тела, и Дима с этим легко справляется. Но пока мы осваиваем окрестности Миватна.

    На второй день пребывания здесь погода основательно портится, появляются низкие тучи, несущие мелкий, всепроникающий дождь. Сквозь него трудно разглядеть даже очертания ближнего берега озера, и без того унылые и безликие. Запланированная поездка на китовую фотосессию отменяется. На Диму наваливается хандра, и он не прочь провести этот денёк в палатке безвылазно. Дашу это не устраивает – дорог каждый час, проведённый здесь. Карта памяти в фотоаппарате вопиет о свежей порции цифровой пищи. Чуткая к её мольбам, Даша и ищет выход, роясь в путеводителях.

    -  Диммуборгир – вот что нам надо. Мы едем в чёрную крепость, - отыскивает она удачный ход, увидев знакомое имя в этом названии.
    Дима неохотно открывает глаза. В них появляется проблеск интереса к услышанному. Есть всё-таки здравое зерно в этих методах нейролингвистического программирования. Даша ободряется и усиливает натиск.
    - По легенде здесь находятся врата в подземный мир. В наших краях не часто такое встретишь. Надо ехать, Димочка.

    Дима знает, что его подруга в искусстве достижения своей цели способна проявлять завидное упорство. Плохо знающие Дашу считают это занудством, и они, в общем-то, недалёки от истины. Дима, как опытный полемист, обычно легко справляется с её напором. Находясь в тонусе, он виртуозно отыскивает парочку парадоксальных или просто язвительных доводов, нейтрализующих любого оппонента. Но сегодня его изобретательность угнетена, и он начинает обречённо рыться в поисках непромокаемой куртки.
    - Дашенька, ты мёртвого уговоришь.
Перед выходом из палатки Дима суёт в карман флягу с виски. Всё-таки подземный мир.

    Крепость – название переносное. На самом деле, это причудливое сочетание лавовых образований, вулканических пещер и лабиринтов, напоминающих полуразрушенные крепостные стены. Местами застывшая лава ещё хранит тепло последнего извержения, по земным меркам случившегося буквально вчера. Змейки пара пробиваются сквозь покрытые известковым налётом трещины в губчатой шершавой породе. Идти непросто, дорожка между застывших каверн и обломков лавы извилистая и скользкая. Дима недовольно ворчит что-то под нос и косо поглядывает на Дашу. Мы тоже не далеко в восторге от этого променада.

    Так и не найдя обещанных врат, наплутавшись и изрядно промокнув, мы поворачиваем обратно. Приходится промочить и горло, чтобы не простудиться. Только после этого Дима перестаёт хмуриться и забирает у Даши намокший увесистый рюкзак с фотопринадлежностями. Невиданная галантность.

    Вскоре дождь прекращается. Мы садимся в машину и едем в лагерь. По дороге наше внимание привлекает рекламный щит, предлагающий воспользоваться услугами недавно открывшегося поблизости СПА-комплекса, аналога известной на острове Голубой лагуны. Мы сворачиваем по указателю. Довольно просторный бассейн под открытым небом, наполненный парящей водой, сулит покой и негу. Мутноватая, мыльная на ощупь жидкость – на воду в привычном понимании это мало похоже, уже родной запах сероводорода. Моментально наступает расслабление и исчезает даже намёк на желание думать о чём-либо. Ехать куда-то дальше совсем не хочется, и остаток дней до вылета вполне можно провести здесь, принимая эти ванны забвения. Смущает только одно – инструкция пользователю предостерегает от нахождения в бассейне свыше установленного времени.

    Утратив бдительность после блужданий в окрестностях преисподней, мы, конечно же, превышаем рекомендуемый врачами регламент пребывания в воде. Видимо, как следствие, этой же ночью, как, впрочем, и на протяжении нескольких последующих ночей, мне будут сниться теснящиеся у входа в свою подземную обитель гоблины, тролли и прочие герои местного эпоса. Хотя не исключаю, что практически сошедшие на нет случаи ревматизма также могут быть последствиями нарушения этого регламента.

    Периодически нам на глаза нам попадаются какие-то грибы, вызывающе растущие буквально под ногами и дружно игнорируемые туристами. Это верный признак того, что наши соотечественники здесь гости нечастые. Внешне похожие на подберёзовики, они создают впечатление вполне съедобных. Хотя берёз, как и других деревьев, поблизости нет ввиду практического отсутствия почвы, это нас мало смущает. Попадаются и мухоморы, выглядящие по-домашнему привычными и даже родными.
    Невнимание окружающих к этой неожиданной щедрости природы просто возмутительно и должно быть пресечено в корне. Поэтому, вернувшись из СПА, мы с Димой вооружаемся ножами и отправляемся прочёсывать поросший мелкой, ползучей растительностью лавовый язык.

    Через час грибная солянка дымится на одноразовом мангале. Лёгкий запах сероводорода придаёт блюду особую пикантность. Осторожно вкушая это шаманское варево, мы чувствуем себя участниками обряда инициации викингов.

     Странный запах привлекает сюда наших соседей. Из дверей напротив – в коттедже две комнаты с общей кухней – появляется миниатюрная итальянка и с ужасом в глазах взирает на стоящую на плите сковородку, кастрюлю и остаток грибов, ждущих своего часа. Похоже, с такой рода пищей она встречается впервые. Вслед за ней из комнаты выходит её муж, здоровается с нами и, как и его супруга потрясённый увиденным, вжимает голову в плечи и молча исчезает дверью.
 
     Словоохотливая соседка тараторит что-то на смеси итальянского с английским, из чего мы с трудом выясняем, что её муж – миколог, и грибы он изучает только под микроскопом. По его мнению, грибы, растущие здесь, несъедобны. Мы же с радостью демонстрируем обратное и советуем убедиться в этом самостоятельно, вручая ей полную тарелку дымящихся даров местной флоры. Она осторожно, словно боясь испачкать пальцы, берет блюдо и уходит с ним в комнату. Больше мы их не видим – поздно вечером они уезжают куда-то, так и не простившись.
 

                * * *

    Утром солнце озаряет окрестности озера, лёгкий ветерок рассеивает туман над его поверхностью. Даша терзает Диму – настал благоприятный момент для выезда на китовую фотоохоту. Отказать ей – себе дороже. Мы отправляемся в Хусавик – рыбацкий городок на севере острова. В бухте, приютившей посёлок на своём берегу, разминуться с этими млекопитающими практически невозможно. Так во всяком случае пишется во всех туристических буклетах. Отсутствие лежачего места на катере для Димы и плохая переносимость морской качки Маргаритой вынуждают нас, прикрывшись скепсисом к щедрым обещаниям организаторов экскурсии, остаться на берегу.

    Через пару часов Даша возвращается с морской прогулки. На наши расспросы она отвечает, что ей всё очень понравилось. При этом никаких упоминаний о китах в контексте её повествования не значится. Тут одно из двух – либо реклама грешит нечистоплотностью, либо флэшка фотоаппарата содержит эксклюзивные кадры, до времени не подлежащие обнародованию. Думаю - скорее, первое. Зато на нашу долю определённый  эксклюзив по китовой части всё же выпадает.
 
    За время её отсутствия мы, прогуливаясь по набережной в поисках развлечений, натыкаемся на единственный в городке музей. Главный его экспонат, принадлежащий когда-то киту, расположен у входа – внушительное трёхметровое веретено издали привлекает прохожих своим загадочным видом, вызывая справедливый вопрос – что бы это могло быть. Ответом на него служит табличка с названием экспонирующего эту диковинку заведения культуры – музей фаллосов. Равнодушных не остаётся.
    Зайдя внутрь, Дима традиционно упражняется в поиске ассоциаций, возникающих у него при осмотре экспозиции. Долго выдерживать его утончённые изыскания в этой области не представляется возможным, и через минуту мы оставляем его наслаждаться образчиками этой сугубо физической культуры в одиночку.

    На обратном пути к Миватну мы посещаем Аусбирги – каньон, имеющий форму правильной подковы. По мнению учёных, он возник в результате прорыва в океан материкового озера, сопровождающегося сходом ледника. По дну каньона течёт речка и растёт какое-то подобие леса. Место столь же грандиозное, сколь и загадочное. Высота отвесных скал достигает доброй сотни метров. У нас возникает сомнение в том, что природа в своих созидательно-разрушительных изысках способна явить миру такой вот феномен, и мы сходимся на другой версии его происхождения - это явно след, оставленный Слейпниром, восьминогим конём Одина. Ссылку на это содержит информационный щит на входе в каньон.
 
     Аусберги - последнее место, которое Дима добросовестно осваивает пешим ходом. На пути к машине он вспоминает свою любимую присказку о том, что если б он имел коня, то это был бы номер. Несведущий может подумать, что Дима утомился от ходьбы. Но он завершает эту мысль предположением о том, кто и в каком количестве бы помер, имей нас такой вот конь. Он намекает на Слейпнира.

    Наутро мы расстаёмся с озером, ставшим уже почти родным, и направляемся на восток. Нам предстоит самый протяжённый участок пути, пролегающий через горные перевалы скалистые берега фьордов. Надо спешить, чтобы уложиться засветло. Через какое-то время после выезда теперь уже Дашу начинает тянуть налево – она предлагает на минутку съехать с трассы, чтобы посетить Деттифосс – самый мощный водопад в Европе. Дима морщится - ну что мы, водопадов не видели, что ли? Но спорить бесполезно.

     Минутка, как и ожидалось, оборачивается парой часов. Дима уже не выходит из машины, поскольку принять привычную позу вне её не представляется возможным – почва на обрыве у водопада глинистая и влажная. Крутые утёсы по обоим сторонам ущелья своим видом напоминают стены уже знакомого нам каньона в Аусберги. Здесь они обступают русло реки и уходят вместе с ним за горизонт. А может, всё-таки, это был не Слейпнир?

     Едем дальше. Впереди – горный перевал. По склонам, поросшим скудной растительностью, там и здесь бродят классические исландские тройки – мамаша овца с двумя ягнятами. Все одного роста – пойди, определи, кто из них мамаша. По Диминой версии минимум один из этой троицы – баран. А где же им ещё быть? – полагает он. Я подозреваю, что в нём говорит исключительно мужское начало – он бы такого не допустил.
 
     Асфальт заканчивается, видимость – тоже. Въезжаем в облако, и через минуту даже в салоне становится влажно. Скорость падает до пешеходной, машину потряхивает – полное ощущение прохождения зоны турбулентности в самолёте.
 
     Но вот перевал позади. Облачность рассеивается и вдали появляется полоска бескрайней серой воды - океан. Из сидящих в салоне только Даша не дремлет, боится пропустить достойный её Кодака пейзаж.

     Въезжаем в зону фьордов. Их нужно огибать, прямой дороги здесь нет. Почему они не строят здесь тоннели? Мучайся тут, лавируй над пропастью. Впрочем, исландцы, наверное, опасаются встречи с магмой - фантазирую я, развивая в своём воображении эту тему и прогоняя дремоту. Даша тоже спит.

     Заканчивается серпантин, и мы снова на относительно ровной трассе. Судя по километражу, уже не далека и цель нашей поездки. Так и есть - приближается щит с наименованием долгожданного населённого пункт, обозначенный на Дашиной карте красноречивым знаком «палатка». Бужу компанию – приехали.

      На наше счастье в отеле есть свободные номера. Дима привычно вытаскивает мешок с палаткой и деловито начинает устанавливать её каркас. Хозяйка, завидев это, категорически возражает против использования с этой целью территории её отеля. Мотивируется это тем, что окружающая местность имеет небольшой уклон, и существует риск быть раздавленным внезапно скатившимся со склона здоровенным катком плотного, сваленного в рулон сена. Я думаю, что термин «сеновал» удачно подходит и для него - сено-вал. Такие валы здесь буквально на каждом шагу.
 
    Но погода непредсказуема, и в любой момент может подняться сильный ветер, или, не дай бог, землю сотрясёт подземный толчок. Нести ответственность за возможные последствия хозяйка не собирается. За её запретом, помимо опасений, несомненно, кроется ещё и желание заполнить простаивающие номера. Но палатка - вещь упрямая и ненасытная, и поэтому она каждую ночь непременно должна набить свою утробу привычной порцией человеческой плоти. В предвкушении добычи эта конусообразная приманка для туристов с наступлением сумерек встаёт за оградой, в непосредственной близости от одного из сено-валов. Похоже, риск этому плотоядному парусиновому хищнику только по душе.
 
    Наутро наши друзья продолжают радовать нас своей пространственной трёхмерностью – к счастью, валики ночью вели себя смирно. А их традиционная сонливость склоняет меня к мысли о том, что пищей для палатки всего лишь являются сны её обитателей.

                * * *

    На сегодня у нас запланировано ледовое шоу. Мы подъезжаем к озеру, которое подпитывает столетиями сползающий в него ледник. Садимся на амфибию и съезжаем на ней в воду. Ощущение довольно странное - ловишь себя на мысли, что мотор вот-вот заглохнет. Лавируем между бело-голубых глыбин тающего времени, оплавленных солнцем и водой. Сопровождающий вылавливает прозрачный кристалл льда размером с ломоть здоровенного арбуза и предлагает попробовать на вкус воду, замёрзшую несколько тысячелетий назад. Дамам рекомендуется также натереть льдом щёки, что способствует омоложению кожи. Я чувствую, как время хрустит на зубах, оставляя привкус детства. Эффект омоложения достигнут.

    Даше для съёмки плавающих айсбергов приходится довольствоваться общедоступными видами, но и здесь она умудряется выискать пару удачных ракурсов. Дима полулежит на кресле – экскурсия сегодня удалась.
    Где-то вдалеке, у противоположного берега озера, от отвесной стены откалывается приличный фрагмент ледника и рушится в воду. Через какое-то время до нас доносится раскатистый и гулкий отголосок обрушения, а через четверть часа волна докатывается до нашего берега, оставляя на нём обломки айсбергов. Стихия.

    Очередной прокол колеса. Меняем его на запаску и, памятуя о предупреждении рейнджеров, отправляемся с Димой на поиски автосервиса. К нашему счастью, обнаруживаем его в ближайшем посёлке. Шина восстановлению не подлежит, приходится приобрести новую. Ценник у них просто конский, но торговаться не приходится. Немного подумав, мы покупаем и вторую покрышку – впереди ещё длинный путь.
    Смиряемся с непредвиденным ударом по бюджету и сходимся во мнении, что теперь с асфальта ни ногой. В смысле – колесом. Но мнение это бытует до встречи с Дашей и рушится под напором её неукротимого желания посетить ещё два запланированных места – скал с тупиками, обитающими здесь буквально повсеместно, и Центра пустоты с его идеально круглым озером. Планы грандиозные, но уже надвигаются сумерки, и нужно где-то провести ночь и набраться сил.

    Кемпингов и отелей поблизости нет. Зато стоящий у дороги рекламный щит предлагает возможность арендовать коттедж и схему проезда к нему. Мы едем по указателю, пытаясь высмотреть что-то, похожее на жилые строения, но перед собой видим только бескрайнее поле поросших травой холмиков, сплошь покрывающих глубоко вдающееся в море плато. Приблизившись к одному из них, мы, к своему удивлению, обнаруживаем, что то, что нам казалось холмом, на самом деле представляет собой скрытый под пологой земляной крышей небольшой уютный домик.
    Коттедж сдаётся целиком, поэтому наши спутники вынуждены мириться с цивилизованным способом ночёвки. Диме это "жилище хоббита" уже вполне к лицу, а для полной идентичности ему перед входом в дом следует разуться и снять носки.

     Утром мы отправляемся к тУпикам. Их характерные черты – внешность грустного клоуна и отсутствие пугливости (может быть, поэтому их так называют). На поверку ничего особенного из себя эти птицы не представляют, может быть, потому, что наблюдаем мы их только издалека. Это не самое удачное место в Исландии для знакомства с неофициальным символом страны, поскольку оно не позволяет подобраться к ним на расстояние вытянутой руки. Даша не унывает - её телеобъектив решает проблему. Мы утешаем себя видами графитовых скал, вертикальными шестигранниками уходящих в воду, и созерцанием дыхания океана, вяло облизывающим волнами чёрный песок полосы прибоя. Вода обжигает ноги. Дима курит, поглядывая на нас с высокого утёса.

    Снимаемся с места и направляемся к Центру пресловутой пустоты. У Даши место на карте выделено особо. У каждого, стремящегося туда, своё представление о том, что может ожидать его впереди. Если ты атеист европейского толка, то кроме пустынных ландшафтов ты там ничего не обнаружишь, и ещё раз убедишься в том, что место это депрессивное, несущее душевную опустошённость и потерянность. А вот для адепта какой-либо из восточных практик пустота символизирует чистое сознание, полностью свободное от эго. Поэтому от того, что ты там увидишь и почувствуешь, можно будет судить и о тебе самом. Такой вот индикатор твоей идентичности.

     Вскоре выясняется, что для постижения этой, а, может, и своей сущности нам нужен, как минимум, джип, и лучше бы с увеличенным дорожным просветом – дорога туда просто никакая. Да это и понятно – зачем мостить дорогу в никуда? Правда, некоторым это удаётся, но только не здесь. Чем хороша маленькая страна – трудно зарыть бюджетные деньги, отрулив кое-что на карман – всё на виду.
 
     Я бросаю взгляд на приборную панель. Бензобак на две трети пуст, а заправок впереди, судя по карте, не предвидится. Я в нерешительности останавливаю машину и глушу мотор. Приступаем к прениям. Даша всем своим видом выражает крайнюю непреклонность. Дима устал бороться с ней и решается на крайнюю меру – похоже, он хочет довести ситуацию до абсурда. Внешне это никак не проявляется – в нём светится искреннее желание порадовать свою подругу. Он просит меня уступить место за рулём и заводит мотор. Мы с Маргаритой, зачарованно наблюдающие столь редкую солидарность наших друзей, смиряемся с неизбежным. Да, дела…   

     Подъезжаем к речке, пересекающей дорогу, и останавливаемся. С противоположной стороны нам навстречу движется внедорожник, вода местами доходит до середины его колёс. Видя наши намерения, водитель крутит пальцем у виска. С его слов, речка – самое лёгкое из препятствий, которые нас ожидают впереди. Дима, нехотя, разворачивается – Видишь, Дашенька, люди не советуют. Мы переводим дух – кажется, на сей раз пронесло. Идеально круглое озеро – это самое простое из всего, что можно представить в своём воображении – успокаиваю я спутников.
   
    Этим же вечером мы останавливаемся на ночёвку у подножья очередного шестидесятиметрового водопада. Дима идёт ещё дальше в своих изысках – он любуется его видом, не выходя из палатки. Шум падающей воды удачно заглушает недовольный голос Даши – ей опять предстоит одной тащить на вершину утёса рюкзак с фотопринадлежностями.
 
    Мы располагаемся в отеле неподалёку. Из крана горячей воды неожиданно течёт геотермальная вода с запахом сероводорода. Восхищает фирменный исландский сервис – лечебные процедуры с доставкой в номер.

                * * *
    Последний день пребывания на острове запоминается довольно однообразной дорогой вдоль побережья на запад, к Рейкявику. Вид водопадов нас уже не завораживает - обыденное зрелище. «Пошлая роскошь, никчёмное великолепие» - слова Остапа Бендера, брошенные им из окна поезда при виде большого Кавказского хребта, вполне подходят для описания испытываемых нами чувств. Начинаю ощущать себя немного Димой – его ресурсосберегающая манера получения удовольствия не столь уж ущербна и имеет свои плюсы.
 
     Ярким событием этого дня становится купание в запущенном с виду спортивном бассейне у подножия горы, вокруг которого на десятки километров не просматривается ни намёка на жильё. Во мне тут же пробуждаются воспоминания о моей поездке в Хабаровск, имевшей место несколько лет назад.

     Этот город вытянут вдоль Амура; его довольно компактный центр дополняется несколькими уединёнными районами, расположенных на  вершинах холмов и их склонах, отделённых друг от друга довольно протяжёнными и глубокими лощинами. Двигаясь из центральной части города по направлению одного из них, мы с моим иностранным коллегой проезжали мимо одиноких рядов одноэтажных бетонных построек, лепившихся к пустынному склону балки.
     – Что это? – спросил он у меня.
     – Частные гаражи, – ответил я. Это была вполне типичная картина. Никаких иных ассоциаций при их виде не возникло.
     – Зачем они здесь – вокруг же нет домов, где могли бы жить их владельцы?!  –  в его глазах застыло недоумение.

     И действительно, поблизости, насколько хватало глаз, не было ни единой жилой постройки. Этот вопрос привёл меня в замешательство. Как было объяснить ему, что в прежние времена иметь гараж хоть где-нибудь считалось за счастье.
Похожее чувство испытываю я и сейчас, глядя на это, приютившееся у подножия горы, нелепое спортивное сооружение. Никакого разумного объяснения причин постройки его здесь, кроме наличия поблизости с горной речки и термального источника – их комбинация позволяет легко осуществлять терморгуляцию воды в бассейне. Бассейн построили, но вот заманить сюда спортсменов оказалось сложнее, и судьба его оказалась печальной. Меня этот факт, честно говоря, даже чем-то порадовал – делать всё «по уму» свойственно далеко не всем европейцам, а не только нам.

    Дальнейшая дорога характеризуется полным отсутствие комментариев по поводу разнообразных и далеко не ординарных видов, то и дело мелькающих за окном машины. Это - явное свидетельство того, что маршрут поездки прекрасно спланирован, ибо сил на новые впечатления уже не осталось.

    Вечерний Рейкьявик спокоен и благочинен. Редкие прохожие деловиты и на чём-то сосредоточены. Ни малейших признаков праздности или веселья – отовсюду веет пуританством и целесообразностью.
    На заправке отмываем машину от следов десятидневного вояжа. Вода не пахнет сероводородом, и это уже настораживает.

    Последняя ночёвка в аэропорту. Здесь палатка не расчехляется, и её функцию выполняет машина. Похоже, Дима, наконец, достиг совершенства в своём искусстве – сегодня он оставлял пассажирское кресло только дважды. И в обоих случаях – для водных процедур: собственных и автомобильных.

    Утром мы расстаёмся с нашим добрым четырёхколёсным спутником – он с честью выдержал все испытания и сохранил маршрут наших странствий в тайне. Во всяком случае, на это мы рассчитываем.

    Рейс выполняется строго по расписанию. Прощальный круг над островом. Сквозь слегка заиндевевший иллюминатор стараюсь разглядеть ставшие немного знакомыми места, но видимость быстро ухудшается. На буроватой ткани земной поверхности серебристыми пятнами отсвечивают озёра; местами их разбавляет бледная голубизна – сквозь разрывы вода тускло отражается небосвод. Шапками ледников белеют горные вершины.

     Самолёт медленно, словно нехотя, набирает высоту. Достигнув нижней кромки облаков и слегка замерев в нерешительности, словно пловец перед прыжком в озеро со стылой водой, он делает нырок вверх и полностью окунается в белую вату. До свидания, Исландия.
     Обратный перелёт ничем особым не запоминается – Гринвичский меридиан в этот раз к нам снисходителен.

     Спускаясь по трапу в Хельсинки, я обращаюсь к Диме:
     – Так чем, собственно, Исландия лучше?
     – Да всем. Всем она кажется лучше. Им тоже, –  уточняет он, кивая на наших попутчиков и улыбается. – Посмотри, какие у всех лица одухотворённые.
И, хотя лица окружающих, кроме усталости от перелёта, ничего не выражают, я чувствую, что за пеленой утомлённости в памяти большинства из них скрываются ни с чем не сравнимые впечатления, во многом схожие с нашими.
    Пожалуй, Дима прав. Как всегда.


Рецензии
Уважаемый Александр, спасибо большое за Исландию,
о которой мало знала.
Текст превосходный, стиль замечательный.
Удачи и как можно больше читателей!
Зеленая кнопка без сомнения.

Рина Приживойт   14.08.2023 19:07     Заявить о нарушении
Уважаемая Рина, благодарю за отзыв! Редко встретишь столь искреннюю реакцию. Удачи и Вам. АЛ

Александр Лышков   15.08.2023 12:33   Заявить о нарушении
На это произведение написано 9 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.