117 Всё будет хорошо, мама! 06-08 мая 1972

Александр Сергеевич Суворов

О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».

2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.

117. Всё будет хорошо, мама. 67-й ОДСРНК ДКБФ.  06-08 мая 1972 года.

Сводка погоды: Калининград, суббота 6 мая 1972 года: с утра температура воздуха была 7.6°С тепла, днём - 12.3°С, а в полдень и вечером - 18.7°С, временами мелкий весенний дождик (0,5 мм осадков); воскресенье 7 мая 1972 года: дневная температура: мин.: 4.4°C, средняя: 6.6°C тепла, макс.: 9.6°C тепла, 2.7 мм осадков; понедельник 8 мая 1972 дневная температура: мин.: 3.2°C, средняя: 7.1°C тепла, макс.: 11.8°C тепла, без осадков.

В понедельник 1 мая 1972 года вместо политзанятий мы всем экипажем новостроящегося БПК "Свирепый" прошлись праздничным строем по форме одежды № по улицам Калининграда, порадовали местных жителей своим бравым видом и выправкой, отметили праздник Первомая, но в колонну трудящихся калининградцев нас не пустили. Погода 1 мая 1972 года была с утра тёплой, солнечной, праздничной: утром 4.2°С, днём 12.9°С, а в полдень и вечером аж 20.2°С тепла (без осадков). Вот почему мы радовались настоящей весне, первомайскому празднику и красоте встречных девушек и женщин. Все моряки "горели весенней горячкой", как назвал наше состояние наш первый старпом капитан-лейтенант А.А. Сальников и жаждали майских приключений.

Я был тоже возбуждён, но не по поводу увольнения на улицу Нансена, где располагались заводские женские общежития Калининградского ПССЗ "Янтарь", а по поводу предстоящей встрече моей мамы, которая должна была вот-вот приехать. Я сам отказался от увольнения в город, поэтому меня тут же "запрягли" в службу корабельного наряда и дали объекты для приборки. По случаю праздника "1 мая" все классы были закрыты и опечатаны, так что мне не надо было надрываться и натирать мастикой старый скрипучий паркет, но зато пришлось в поте лица мыть и оттирать наши душевые кабины от пенных мыльных потёков. Представив на обозрение дежурному по низам отполированные до зеркального блеска смесители и лейки душа, чистые стены и полы в кабинках и в предбаннике, я получил одобрение и разрешение до развода быть "свободным, как фанера над Парижем". Вот так в трудах и заботах, в поту и в веселье ударной работы прошли майские праздники и, как всегда внезапно, пришла телеграмма от 6 мая 1972 года о выезде моей мамы на фирменном поезде «Янтарь» из Москвы.

6 мая 1972 года в 11:30 мама добралась в Москве до Белорусского вокзала и два чача простояла в очереди в кассу за билетами на поезд в Калининград. Мест на этот фирменный поезд не было, потому что массово ехали ветераны Великой Отечественной войны участники штурма Кёнигсберга на встречи с воинскими частями, с однополчанами и на разного рода праздничные мероприятия Дня Победы 9 мая. Моя мама случайно попала в ту кассу, в которой обслуживались инвалиды ВОВ (Великой Отечественной войны – автор) и ветераны труда, она рассказала кассирше по какому поводу едет на три дня в Калининград к сыну и та сжалилась, дала ей билет из «брони», как «инвалиду», причём в вагон №13 (число 13 у нашей мамы было «счастливым» числом ещё с войны – автор).

Из дома, из Суворова, мама ехала в Москву почти «налегке» - всего-то большая сумка с домашними продуктами, да папина плетёная корзинка с крышкой со стеклянными банками. Сумку «дамскую» с документами и своими личными вещами мама за груз не считала. Теперь в Москве у Белорусского вокзала она сходила в гастроном, в булочную и купила всего того, что хотела привезти в Калининград в качестве «гостинцев» и подарков мне и моим друзьям-матросам. Всё бы ничего, нормально, но путешествовать с сетками и пакетами ей пришлось по подземным переходам, поэтому папину корзинку и свою хозяйственную сумку она отдала в камеру хранения, потому что: «У меня руки дрожали от напряжения» (это она рассказала мне по приезду - автор).

Мама купила (всё это я рассказываю по письму моей мамы моему папе, который остался дома в Суворове «на хозяйстве» - автор): яблок свежих, лимоны, орешки фундук и грецкий орех очищенный, зефир в шоколаде, печенье, вафли, много разных конфет, шоколадки, блоки сигарет болгарских и наших («Прима»), полукопчёной колбасы и себе что-то покушать в дороге. Потом притащила всё это на вокзал, взяла вещи из камеры хранения и заняла место ожидания вблизи от выхода на перрон к поезду, при этом подала телеграмму о приезде в Калининград поездом «Янтарь» вагон №13 место №16. В Калининграде в это время жила Маша Мамаева, подруга моей мамы по ВСП №29 во время войны, которая осталась на время в Кёнигсберге в 1945 году с ранеными в госпитале, да так там и прижилась. Адрес Маши Мамаевой был известен, но вот телефона у неё не было, а то бы они встретились в Калининграде на вокзале…

- Болит голова, поволновалась или устала, только бы до поезда, место 16, думаю, что внизу, так что сразу лягу. Ну, вот, дорогой уважаемый папочка, я «двинулась» на Калининград. Что-то там меня ожидает! Получит ли Сашок телеграмму? Будем надеяться на хорошее. Будь здоров, не забудь поливать помидоры, цветы и чеснок в огороде. Целую, Нина. 06.V.72 15:00, - мама всегда все свои письма, записки и документы, которые писала, отмечала датами и временем написания, так было заведено у них в ВСП №29 во время войны.

В это время, в свой «почтовый день» в субботу 6 мая 1972 года я писал маме и папе встречное письмо…

- Здравствуйте мои дорогие мама и папа! Только что получил твоё письмо, мама (в котором она сообщала о разрыве отношений между Юрой и Галей – автор). Большое спасибо, а папино письмо, видимо, ещё в пути задержалось, но это не беда, верно, папа?
- У меня всё хорошо и всё нормально, получил на 1 мая подарок – книгу за активную работу и т.д. Подписана (книга) большим начальством. Время совершенно занято военной подготовкой и учёбой. Вот, в перерыве занятий пишу вам письмо.

- Итак, многое всплывает наружу, хотя и просвечивало сквозь глубину! Юре я раньше писал письмо, в котором говорил, что «Жить – это вообще-то значит, совершать подвиг». «Подвиги – писал я Юре, - совершаются однажды, а когда делаешь подвиги постоянно, неотрывно подвиг от подвига, то это дело превращается в каторжный труд, когда работаешь на износ, когда от тебя остаются «рожки да ножки».

Я писал Юре это письмо в тот момент, когда мы реально и действительно героически круглыми сутками, преодолевая сумасшедшую боль в пальцах, в руках и глазах, с потрескавшимися губами от постоянной диктовки каких-то секретных текстов, печатали и печатали документы Книги боевых расписаний БПК «Свирепый».

- Мне понятна эта Юрина постоянная геройская работа на двух и более работах – оно продиктовано необходимостью покончить с нуждой в семье, чтобы были деньги, чтобы было материальное благополучие, чтобы все были довольны, чтобы все смеялись от счастья.

Кто же этого не хочет? Только вся разница между обычным трудом и героическим с целью обеспечения своего благополучия в том, что простой обычный труд обеспечивает обычную простую жизнь, которой Юра не хочет, - он хочет необычной, яркой, насыщенной, богатой жизни. Он не хочет постепенно становиться богатым и счастливым, он хочет этого здесь и сейчас, он хочет этого не как «работяга», а как «герой-добытчик». Не зря его любимым выражением было: «Глянь, Сашок, что я добыл!».

- Когда быстро не получается, Юра сразу же теряет интерес и ищет чего-то нового, быстрого успеха, быстрого и решительного деяния с наивысшим эффектом результативности, а нудная проза жизни его тяготит, мучит, коробит. В одно время он погорячился сломать свою жизнь, сейчас наступает подобный момент.
- Ладно, папа съездит в Севастополь, поговорит с Юрой и с Галей, посмотрит, что к чему и мы все спокойно во всём разберёмся. А вообще мне очень жаль Юру до самого, что ни на есть предела…
- Всё, писать больше не о чем. Передавайте всем большой привет. Крепко целую, Саша.

Мама ехала фирменным поездом «Янтарь» №029Ч по маршруту Москва-Калининград по той самой дороге, по которой не один раз их военно-санитарный поезд ВСП №29 курсировал между Москвой и Западным фронтом. Потом мне мама рассказывала, как она всю дорогу, не отрываясь, смотрела в окно вагона и узнавала места, где они были со своим поездом-госпиталем. От Белорусского вокзала поезд отошёл ровно 17:20, как и до войны. В 20:32 проследовали Вязьму, в 22:30 – Смоленск-Центральную, в 00:03 въехали на территорию Белоруссии и проследовали Оршу-Центральную, потом в 01:37 – Борисов. Потом мама ненадолго уснула под мерный стук вагонных колёс и ей эти звуки живо напомнили о войне, о молодости, о тех событиях, которые тогда происходили, отчего мама не спала, а впала в какое-то забытьё, в котором отчётливо отсчитывала километры и станции.

7 мая 1972 года в 02:37 прибыли в Минск на станцию «Минск-Пассажирская», ровно в 03:00 отправились снова в путь и в 04:08 были в Молодечно, потом в 04:42 прибыли в Сморгонь, затем в в 05:12 в Гудогай, а в 05:11 заехали на территорию Литвы и прибыли в Кяна. С этого момента мама уже не спала, а смотрела на окрестности Вильнюса и в 07:23 готовилась в приезду в Калининград. Мама побоялась выйти на станции Кибартай в 10:11, уже с нетерпением считала километры пути, проезжая в 11:12 станцию Нестеров, потом в 12:36 Черняховск, а потом уже почти в тамбуре она жадно всматривалась в привокзальные интерьеры конечной станции-вокзала «Южный» в Калининграде. Эти стальные арки и своды Южного вокзала ей были очень хорошо знакомы.

Фирменный поезд «Янтарь» №029Ч преодолел 1285 километров пути и прибыл точно в указанное в билетах время – 07 мая 1972 года в 13:48. На перроне вокзала маму встречал я – балтийский военный моряк Суворов Александр Сергеевич.

Далее всё шло как надо и как планировалось:
жаркая бурная радостная встреча;
объятия, слёзы и поцелуи;
торопливое собирание вещей и переноска их на стоянку такси;
лихая поездка на такси по заранее договорённому маршруту, чтобы капельку показать маме город Калининград;
приезд и заселение в гостиницу «Москва», где маму администратор и горничные встречали с улыбками, с поздравлениями и с обращением «Нина Васильевна, наконец-то вы приехали!» (я им все уши «прожужжал» о том, какая у нас хороша мама – автор);
угощение домашним и сладеньким;
обустройство в номере гостиницы;
разговоры, расспросы, расспросы и разговоры обо всём сразу…

Мама настояла на том, чтобы я после угощения домашними заготовками и яствами, обязательно отдохнул и вздремнул, а за это время (я смотрел за мамой сквозь опущенные ресницы – автор), она проверила весь мой аттестат и осмотрела мои пальцы ног, между которыми недавно возникли какие-то болячки. Я делал вид, что сплю «счастливым безопасным и безмятежным сном младенца», а моя мама просто сидела и тихо копошилась вокруг, наслаждаясь тем, что она не одна, что рядом с ней её ребёнок, сын, что она снова мама.

У меня было увольнение на сутки, но я после пробуждения решил вернуться в Дивизион-Экипаж, чтобы дать возможность маме немного прийти в себя и заняться своими «женскими» делами. Да она и сама к вечеру спросила меня: «Когда тебе обратно в часть? Когда у вас вечерняя поверка?». Я сказал, что ещё не скоро и честно ответил на все мамины вопросы, подробно (насколько позволяла военная тайна – автор) рассказал ей о службе, о моих обязанностях, о взаимоотношениях с ребятами, офицерами и мичманами, показал ей книгу, которой меня неожиданно наградил командир 67-го ОДСРНК, о наших планах и режиме жизни в Дивизионе-Экипаже и об условиях работы на новостроящемся корабле.

- Я вижу по тебе, - сказала мама, слегка усмехаясь, не материнским, а профессиональным тоном военного фельдшера-фронтовика, - как вы живёте и служите. Худой, усталый, работаете на износ, глаза блестят лихорадкой, въевшаяся грязь под ногтями, запах пота трудовой и болезненный, да ещё грибок на ногах…
- Ну, ничего, - сказал решительно мама. – Это всё дело наживное и лечится. Главное, чтобы у тебя не было ничего лишнего и бесповоротного, венерического, - это главное.

Я заверил маму, что ей и папе об этом нечего волноваться, так как мы учимся, тренируемся и работаем так, что ни на что «иное» сил просто не остаётся и это была правда.

Вечером мы немного поговорили с мамой о доме, о папе, о том, что растёт в нашем саду и огороде, а потом мама меня отпустила, чтобы наконец-то отдохнуть и поспать, она очень устала за эти напряжённые дни подготовки к поездке и переезда из Москвы в Калининград. Никуда она идти уже не хотела, хотела просто лежать и ни о чём не думать. Она успокоилась.

Дежурный по Дивизиону-Экипажу не удивился, когда я появился на КПП и пришёл в расположение учебного центра 67-го ОДСРНК. Я доложил по форме о прибытии из увольнения, напомнил, что у меня ещё есть весь завтрашний световой день и пошёл спать в свой кубрик-казарму. По пути я всем дежурным, в том числе и дежурному по Дивизиону-Экипажу, раздавал мамины гостинцы и часть ребят в кубрике проснулись, поэтому мы ещё часок сидели и я рассказывал им о маме, о доме, угощал их всех без исключения мамиными гостинцами.

На следующий день в понедельник 8 мая 1972 года мы с мамой в 10:00 пошли в город по магазинам и по достопримечательностям. Я показал ей всё то, что уже успел узнать и увидеть в Калининграде. Мама с удовольствием всё смотрела и осматривала, сравнивала увиденное с тем, что было тогда в мае 1945 года, когда вокруг были одни руины и разрушенный опасный город. Везде, где мы были, я с радостью и гордостью знакомился с людьми, с продавщицами, говорил им, кто была моя мама и папа в 1945 году во время освобождения города и везде нас встречали очень уважительно, с радостью.

Мама сама выбрала себе большое янтарное ожерелье, а я купил папе янтарную заколку на галстук (на большее у меня не хватило денег – автор). Мама почти насильно заставила меня купить себе чёрные кожаные перчатки, но не на меху, а на матерчатой подкладке. Я уже не хотел этого, потому что уже была жаркая весна и надобность в перчатках отпала, но мама очень хотела купить мне то, о чём я «мечтал», чтобы мои руки: «Забыли те цыпки и страдания, которыми ты подвергал себя зимой», - сказала мама. Пришлось уступить… Потом эти перчатки, которые к концу их срока жизни уже стали маленькими, скукожились, вытерлись, я хранил и использовал до 1982 года (10 лет - автор), пока они совсем не превратились в «рабочие перчатки». Когда я их «хоронил» эти кожаные перчатки в огне костра, то плакал…

В 12:00 в понедельник 8 мая 1972 года на перроне Южного вокзала я провожал мою маму на фирменный поезд «Янтарь» №030Ч в обратный путь по маршруту «Калининград-Москва». Мама увозила с собой все письма, которые приходили ко мне за всё прошедшее время, фотографии, сувениры, подарки. Мы с ней сфотографировались в фотоателье и она просила не задерживаться с отправкой этих фотографий ей в Суворов. Отдельное письмо мама везла моему папе с моей благодарностью за то, что он отпустил маму ко мне на побывку. Конечно, нам обоим было грустно расставаться, но моя мама, прежде всего, боевой офицер медицинской службы, она провела инспекционную поездку и сейчас была довольна, даже тем, что диагностировала моё физическое и душевное состояние, а болячку на ногах она с уверенностью считала вполне излечимой, нужную мазь от грибка она уже купила в аптеке. О Юре, о Гале, об Олежке и их судьбе мы так толком и всерьёз не поговорили, потому что решили, что все серьёзные разговоры будем вести после того, как наш папа съездит в Севастополь на разведку и сообщит нам своё мнение…

В 12:47 фирменный поезд «Янтарь» №030Ч отошёл от перрона «Южного вокзала» города Калининграда, я до самого поворота бежал и махал рукой уходящим вагонам, а потом решительно, не видя сквозь дождливую пелену в глазах никаких патрулей, пошёл пешком к себе на улицу Суворова, дом 54 – в расположение 67-го Отдельного дивизиона строящихся и ремонтируемых кораблей Дважды Краснознамённого Балтийского флота. Моя военно-морская служба продолжалась…

Через 19 часов 31 минуту в 09:18 во вторник 9 мая 1972 года, в День Победы, моя мама вышла на перрон Белорусского вокзала, опять совершила вояж по московским магазинам, полюбовалась на праздничную Москву и совершенно спокойно с Киевского вокзала на электричке доехала до Калуги, потом на автобусе до Суворова, вручила моему папе всё, что привезла, рассеянно ответила на его вопросы, с аппетитом покушала борщ, который он ей приготовил, и под звуки его голоса с докладом о проделанной работе в её отсутствие, уснула глубоким и впервые за многие дни и месяцы спокойным сном.

- Ты же мне сказал, Саша, что всё будет хорошо, - писала мне об этом и обо всём, что было с ней и папой во время её поездки и в праздники, моя мама.

Так и есть, мамочка, всё будет хорошо...

Фотоиллюстрация: 08 мая 1972 года. Калининград, пр. Мира, д.62. Фото-студия на пересечении проспекта Мира и улицы Космонавта Леонова. Мы с мамой посетили Калининградский зоопарк, а затем мама наугад направилась вдоль по проспекту в поисках фото-студии, чтобы сфотографироваться на память. Люди нам любезно подсказали, где находится ближайшая фото-студия, а мастер фотографии очень любезно нас сфотографировал. Мама оплатила заранее все фотографии и фотограф обещал сам послать по почте эти фото ей в город Суворов, ул. Белинского, д. 7 "а". Позже мама прислала мне в одном из писем эту фотографию.