А нам не больно

Это сегодня мы встали с колен и гордо выпрямляемся.
А совсем недавно ничто не предвещало, всё говорило и молчало за то,  что нас хотят поработить. 
Не важно - кто: евреи или  американцы... Вопрос не стоял  так, чтобы нам можно было выбирать.
Хотя, и постоянно выбирали  меньшее из зол.
Даже Нобелевский лауреат Ж.Алфёров сеял панику, говоря о том, кто владеет  нашими крупнейшими компаниями:  «… боюсь, что мы в каком-то отношении сегодня находимся в положении 1913 года, когда очень многие высокоразвитые промышленные технологии находились в руках западных компаний и западных стран».
 Вот так случилось, что с  инопланетянами ищем общий язык, а с земляками не можем найти.
Инвестиции,  совместные предприятия, импорт и экспорт есть, а мира и дружбы – нет.
Разногласия такие, что никто не хочет уступать.
Они нас бьют санкциями. Мы в ответ: «А нам не больно».
Это сейчас всё громче  слышатся песни про дубинушку и последний бой, а недавно они  звучали так, будто певцам наступили на горло. Уже не спрашивали: «Кому на Руси жить хорошо?».
Наступала  жизнь, когда одним  принадлежало всё, а нам - всё остальное.
Мы уже готовились к худшему и вынашивали план операции «захват».
Мы готовились захватить, почту, телеграф, вокзалы, чтобы там работать  сантехниками, ассенизаторами,  дворниками, грузчиками и  уборщиками  туалетов... 
Чистить канализацию  –  это не менее гуманно, чем лечить зубы.
  Наша элита готовилась быть электриками, сторожами, таксистами, швейцарами, банщиками, массажистами и массажистками… Кто-то подумывал сменить пол.
Мы знали, что нам почти ничего не отломится от благ цивилизации.
Но нас этим не сломить!
План был такой: наши поработители решат, что с нами всё кончено. 
Когда они расслабятся и много о себе возомнят, мы начнём действовать.
У слесарей ЖКХ внезапно начнут исчезать прокладки,  краны, пакля… Но за отдельную плату всё будет можно «достать».  Забить канализацию во всём доме или выборочно проще, чем забить на всё: для этого достаточно одних прокладок и памперсов.
Никого ни взрывать, ни травить, ни поджигать – только мирным способом тихого партизанского саботажа мы доведём наших поработителей до кризиса и там бросим.
Займём все посты в сфере жизнеобеспечения. Без нашего ведома  не забьётся ни одна канализация, не прорвётся ни одна труба,  не будет вонять ни одна мусорная свалка,  не будет исправен ни один дымоход, не упадёт ни один лифт.
Мы вернём престиж и авторитет профессии дворника и трубочиста и потребуем их переименовать.
                Все нити управления борьбой с бродячими кошками, собаками, насекомыми и грызунами будут в наших руках.  Мы сумеем подать проблему так, что на её решение не пожалеют денег.
Финансовые потоки польются на нас вместе с потоком проклятий в адрес власти, которая допустила бардак.
              Некоторые  из нас станут музыкантами и будут играть такую музыку, от которой их молодёжь будет балдеть, тащиться, фанатеть  и терять бдительность. Наши виртуозы-балалаечники поднимут со дна их души всю муть.  Мы будем плясать под эту музыку так, чтобы спровоцировать у врагов самые низменные страсти.
                Мы наденем на себя личину праведников и перестанем пить, курить, сквернословить, развратничать, воровать и справлять естественные нужды на улице, в подъездах и в присутствии дам  – пусть думают, что они сломили нас.
              В то же время, чтобы не возбуждать подозрения, некоторые из нас  будут продолжать нюхать клей «Момент» в общественных местах и  сморкаться в руку, ковырять пальцем в носе и мешать пиво с водкой,  обзывать власть масонами и пи-дарами – в общем делать всё, чтобы подумали, что нас исправит только могила.
                Мы научимся приветливо улыбаться, войдём в доверие, проникнем во все сферы, будем вхожи на самый верх, получим доступ к телу.
Наши женщины доведут искусство обольщения до такого совершенства, что будут желанными для самых знатных вельмож. Они  не будут им отрубать голову, как Иудифь Олоферну, а попросят их о небольшом одолжении, и наши люди, в порядке исключения, проникнут в аппарат власти, закрепятся там, и их уже, как клопов, невозможно будет оттуда выморить.
Потихоньку внедряясь во власть, они будут проповедовать ложные ценности, сеять сомнения, разлагать   коррупцией и  непрестанно льстить высшему руководству.
В минуты прилива его  благодушия, они  замолвят словечко за нас, намекая на то, что народ, то есть, мы, тоже люди. Что «им», то есть, нам, надо вернуть сначала права, а потом и шанс, или наоборот, или всё сразу.

Тем временем, под видом юродивых наши люди будут предвещать  потопы в домах,  прорывы в теплотрассах,  хакерские атаки  и конец  света в домах… А особо злостным поработителям они    предскажут  судьбу. Надо ли говорить, что наши люди обеспечат исполнение всех пророчеств, тем самым повышая рейтинг юродивых до самых небес.
Мы посеем  мистический ужас. Наши бабки-знахарки  будут исцелять от страшных болезней редькой, чесноком,  капустой и свёклой в сочетании с мёдом, водкой, квасом  и мочой младенцев, а также молитвами.
Чудеса исцелений мы будем преумножать и преувеличивать неустанными рассказами исцелённых и свидетелей.
                Средства от сбора картона, пивных банок и металлолома будут ручейками наполнять наш фонд спасения.
И однажды наступит день, когда,  будто, солнце померкнет от дыма лесных пожаров:  это будет знак,   что всё готово к тому, чтобы нам снова стать хозяевами в своей стране.
         А когда это свершится, мы поимённо вспомним всех, кто помогал нам расшатывать режим,  и дадим им бесплатно по гектару земли на Дальнем Востоке с оплатой проезда в один конец.
А сами опять предадимся гордости за страну, любви к быстрой езде, игре на балалайках и уважению к старшим по званию.  Мы сбросим, наконец, все маски, за которыми скрывали свою мечту,
 отведём душу, выпустив на простор всю её широту и глубину.
Наши песни и пляски устрашат наших врагов и прославят наши идеалы, а наши враги запоют по-другому. Они ещё попляшут  у нас.
Чтобы на нас уже больше никто не посягал.