120 Быть, а не казаться! 08 июня 1972

Александр Сергеевич Суворов

О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».

2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.

120. Быть, а не казаться! 67-й ОДСРНК ДКБФ. 08 июня 1972 года.

Сводка погоды: Калининград четверг 8 июня 1972 дневная температура: мин.: 11.4°C, средняя: 17.0°C тепла, макс.: 23.9°C тепла, без осадков.

То, что у меня не отняли мою добычу – дикий янтарь с побережья полигона морской пехоты «Хмелевка», - я понял как моё признание командованием и личным составом экипажа новостроящегося БПК «Свирепый» как человека с правами, как «уважаемого человека», как «своего». После приключения на «янтарном стрельбище полигона морпехов» (так мы назвали полигон "Хмелевка" - автор) меня начали не только признавать в общих событиях и действиях, не только слышать, но и слушать, а иногда и слушаться. Кто-то сказал, что «Суворов умный и иногда говорит дельные вещи» (передаю выражение слово в слово – автор). При этом мне начали активно завидовать и появились недовольные завистники.

За то, что я всё время "высовывался" с инициативами, предложениями и проблемными вопросами на комсомольских собраниях, за то, что я не курил со всеми, не рассказывал и не смеялся над похабными (грубо-бесстыдными) анекдотами; за то, что я не ходил «по девкам» и не лазил через «стену» к «честным давалкам»; за то, что мне командир дивизиона подарил интересную книгу «с печатью»; за то, что ко мне приезжала на побывку мама и мне дали «трёхдневный отпуск» в город для её приёма «по высшему разряду», а больше всего за то, что «яшкался» (искренне дружил - автор) с осенними годками призыва 1969 года, а они со мной, - вот за это всё старшие по сроку службы ребята весеннего и осеннего призыва 1970 года (то есть бывшие подгодки, ставшие годками - автор), мягко говоря, относились ко мне ревниво-настороженно и отстранённо-недоброжелательно. Для подгодков я был «выскочкой», «нарушителем флотских традиций», «слишком умным», «не по годам прытким»...
 
Что делать? Продолжать быть таким, какой есть? Служить дальше с интересом, с фантазией, с развитием? Может быть, подчиниться новым «правилам», которые сразу же после ухода ДМБовских годков попытались внедрить в нашу казарменную жизнь пришедшие из "учебок" новички? Быть традиционным «молодым салагой» и «помалкивать в тряпочку», как мне советовали некоторые друзья-доброхоты?

- Не бздыкуй, Суворов! – говорил мне уже старший матрос-рулевой БЧ-1 БПК "Свирепый" Анатолий Телешев, мой друг и боевой товарищ ещё по службе на БПК «Бодрый». – Твоё время и твой срок придёт! А пока терпи и не высовывайся, а то твою худую шею враз переломают!

Вроде Толя Телешев заботу обо мне проявлял, а по сути и по манере выражения – обижал меня. Анатолий отличался природной скромностью, но я-то знал, что в душе он лидер, трудолюбивый, настойчивый, целеустремлённый, сдержанный, скромный, не хватающий с небес птичек за райские хвосты, но... лидер, грамотный, умелый, спокойный и выдержанный командир небольшой группы единомышленников, соратников, бойцов. Толя Телешев был идеальным командиром отделения матросов, но не более. Анатолий Телешев отлично исполнял свои обязанности и отлично подчинялся командам и воле командиров, но вот своей воли и умения быть вожаком, вдохновителем и харизматичным лидером группы, команды или отделения он не имел. Вот почему вместо Толи Телешева меня избрали комсоргом БЧ-1 (наш командир старший лейтенант Г.Ф. Печкуров при голосовании воздержался - автор).

Став по итогам аттестационных экзаменов старшим рулевым (старшим матросом - автор), Толя Телешев тут же начал применять "полугодковские" слова и словечки типа "не бздыкуй", но говорил эти слова так осторожно, с придыханием, что вместо небрежно-нагло-хамского "годковского" стиля у него получалась пародия на "годковскую феню" и все ребята только слегка усмехались на то, как старательно Толя Телешев пытается показать из себя "годка"...

"Быть, а не казаться!" - вот какой лозунг вывел я сам для себя в майские и первые июньские дни 1972 года, когда послушался своих внутренних голосов моего давнего друга - деда "Календаря" из деревни Дальнее Русаново, моего наставника по работе Жени Мыслина, моего отца, мамы и старшего брата Юры, который жил во мне своим авантюрно-азартным внутренним голосом и моей Феи красоты и страсти (воображаемой феи любви в облике моей первой школьной любви Валечки Архиповой). Все эти "внутренние голоса" из моей памяти и воображения твёрдо сказали мне: "Будь самим собой! Не ломай и не гни себя! Как бы тебе ни бьыло страшно и тяжело, будь! Не кажись таким или сяким, а будь им!".

Приняв такое решение, я успокоился и покорился своей Судьбе и советам моих друзей "внутренних голосов", они меня ещё ни разу не подводили... Хотя я уже и сам догадался, что это никакие не "внутренние голоса", а я сам, мой ум и разум, память и воображение, которые помогают мне в споре и во внутреннем диалоге и обмене мнениями найти нужное решение, оценку, верное направление мысли и жизни, поступков и действий. Кроме этого, я опять «выделился»....

Произошло это "выделение" совершенно случайно, по настроению, потому, что я был всё ещё под впечатлением приезда мамы, встречи с ней и её проводов. Ещё в понедельник 8 мая 1972 года, когда скрылись из виду вагоны фирменного поезда «Янтарь» за поворотом привокзального железнодорожного пути, я пошёл на остановку трамвая. Моя мама уехала. Напоследок она уже волновалась о папе, о доме, об огороде, о том, что папа без неё не сможет ничего правильно сделать. Трамвая что-то долго не было, но я ничего не замечал: ни времени, ни людей, ни прохладной погоды (утром 8 мая 1972 года в Калининграде было плюс 3.2°С, в первой половине дня 7.1°С тепла, в полдень и к вечеру 11.8°С (без осадков). Правда, светило яркое весеннее солнце, но я будто в мутной дождевой воде, ничего не видел…

Потом до меня дошло подспудное беспокойство, потому что увольнительная у меня была только до 18:00. Это волнение и боязнь попасться на глаза патрулям комендатуры, вернула меня в суровую реальность военно-морской службы, в привычную жизнь. Приехал я в учебный центр 67-го ОДСРНК вовремя, доложил дежурному по Дивизиону-Экипажу по форме, а на все расспросы отвечал кратко: «Проводил маму. Очень рада. Гордится тем, что у неё такой сын и что он служит в таком замечательном коллективе, как экипаж БПК «Свирепый». Я повторял истинные слова моей мамы, а ребята мне не верили, потому что не могли поверить, что моя мама и я разговариваем правильным литературным русским языком. Тем не менее, все ребята смотрели на меня как на именинника и завидовали тому, что к матросу приехала мама на побывку: "к Суворову приехала, а к ним – нет". Пришлось мне, ради их утешения, поделиться с ребятами тем, что на прощание щедро одарила меня мама, отдав мне большую часть тех калининградских сладостей и гостинцев, которые она хотела привезти своему «папочке».

- Хватит с него Калининградского бальзама, - сказал якобы "сердито" моя мама. - В его возрасте сахар уже не нужен, ничего наши суворовские карамельки с повидлом не хуже калининградских конфет «Раковая шейка».

Я наотрез отказывался брать сладости, зефиры и конфеты, но мама была непреклонна. Теперь ребята, сбегав на камбуз за кипятком, уплетали эти пышные «зефирины», щедро поливали хлеб сгущёнкой и лакомились карамелью «Раковая шейка». В итоге в кубрике-казарме получилась настоящая вечерняя карамельная вечеринка с чаепитием, шутками, байками, воспоминаниями. Пока ребята веселились, я написал письмо моему старшему брату Юре, в котором рассказал, как встречал маму, где мы были и что делали. На третий день (11 мая 1972 года – автор) пришло письмо мамы с дороги, где она тоже рассказывала, как долго смотрела на удаляющиеся стальные фермы Южного вокзала. Ей опять представился май 1945 года, когда военно-санитарный поезд ВСП №29 увозил много тяжелораненых в Москву, а несколько опытных операционных сестёр и главного хирурга ВСП попросили остаться в Кёнигсберге, чтобы помочь местным медикам спасти как можно больше раненых. Кстати, в двух вагонах ВСП №29 увозил в Москву несколько десятков раненых гитлеровских офицеров и гражданских лиц, их тщательно охраняли и оберегали.

Письмо родителям я писал подаренной папиной ручкой. Ручка была в футляре – одна перьевая с чернилами, а вторая - с шариковым стерженьком с пишущей пастой. Ребята завидовали мне, поэтому я носил эти ручки всегда при себе. Будут просить ручки - не дам, пусть как хотят, называют меня, но не дам…

После приезда мамы трудно, очень трудно я опять перестраивался и входил в военно-морскую службу и это, вероятно, было заметно. Мой друг и товарищ секретарь комитета ВЛКСМ экипажа БПК «Свирепый» лейтенант Николай Судаков предложил мне «с головой окунуться в комсомольскую работу», «подтянуть хвосты с учётом, ведением учётных карточек и со сбором членских взносов». Я с жаром принялся за дело и так хмуро, просто, машинально и безальтернативно начал собирать членские взносы и оформлять записи в комсомольских билетах, что мне почти никто из комсомольцев не возражал. Тем более, что обстановка в мире начала накаляться и у нас усилился темп учебных занятий и тренировок по боевой и политической подготовке.

Дело в том, что 8 мая 1972 года американский президент Ричард Никсон объявил о начале минирования входов в гавани Северного Вьетнама. В районе Парасельских островов в Южно-Китайском море для заправки топливом прибыл отряд советских боевых кораблей, возвращавшихся с БС (боевой службы) в Индийском океане. В точку встречи с танкером пришли два эсминца и дизельная ракетная ПЛ. Ранее 4 мая 1972 года через Малаккский пролив из Индийского океана на рандеву у Парасельских островов вышел ЭМ пр.56 «Возбуждённый» (бортовой номер 448), командир корабля капитан 2 ранга В.Н. Подольский и дизельная подводная лодка с четырьмя крылатыми ракетами пр.651 «К-120» (командир ПЛ капитан 1 ранга В.С. Любимов). Также к этой группе боевых кораблей присоединились военный транспорт «Ишим» и два танкера – «Житомир» и «Черновцы». 8 мая 1972 года к отряду советских боевых кораблей в Южно-Китайском море присоединился БПК пр.61 «Строгий» (бортовой номер 564, командир корабля капитан 2 ранга В.Н. Барабаш). Когда американские корабли начали постановку мин, наш отряд находился неподалёку.

Конечно, мы, матросы и старшины, младшие офицеры и мичманы экипажа новостроящегося БПК «Свирепый», ничего об этом не знали, но такие офицеры, как командир 67-го ОДСРНК капитан 1 ранга В.Н. Безносов и наш командир БПК "Свирепый" капитан 3 ранга Е.П. Назаров что-то знали об этих событиях. Они оба, не сговариваясь, вдруг стали необычайно требовательны к организации чёткой комсомольской и партийной работы, к воинской дисциплине, к обязательности в исполнении приказов и распоряжений командиров и начальников, к проведению политзанятий. Капитан 1 ранга В.Н. Безносов и капитан 3 ранга Е.П. Назаров вместе со своей свитой старпомов, замполитов и иных офицеров начали инспекционные проверки занятий, конспектов, рабочих тетрадей и дневников командиров боевых частей. Чем это было вызвано – мы не знали, но все основательно «пыхтели».

Из-за того, что я практически всё свободное время проводил в Дивизионе-Экипаже в помещении "ленкаюты", где проводились политзанятия и собрания, где был сейф с учётными карточками комсомольцев и ведомостями по уплате комсомольских взносов, а также небольшая передвижная библиотека учебного центра 67-го ОДСРНК и подшивки всех центральных и местных газет, я невольно читал все интересные новости в газетах, просматривал и читал журналы, особенно «Морской сборник» (из этого журнала я перерисовывал себе в будущий ДМБовский альбом картинки с парусниками – автор). Так или иначе до меня доходили обрывки тревожных разговоров офицеров и начальников, которые также иногда собирались в нашем «красном уголке» Дивизиона-Экипажа («ленкаюта» экипажа БПК «Свирепый» в Дивизионе-Экипаже – автор) поговорить и посудачить. Иногда, по просьбе начальника РТС капитан-лейтенанта К.Д. Васильева или замполита капитан-лейтенанта В.А. Тихонова, я читал (цитировал - автор) офицерам сводки последних новостей и сообщений ТАСС, которые либо что-то им подтверждали, либо чем-то их успокаивали.

Тем временем, примерно в 14:00 (по местному дальневосточному времени – автор) 9 мая 1972 года Тихоокеанский флот СССР перевели на «повышенную готовность». Практически одновременно с началом минно-заградительной операции ВМС США «в район северо-вьетнамских портов были направлены советские корабли». При этом американцы знали, что «у Советов самый большой в мире флот тральщиков - порядка 320 единиц, а на ТОФе имеется 38-40 морских минных тральщиков, которые располагаются на военно-морских базах в пределах шести-восьми дней хода до Северного Вьетнама». ВМС КНР тоже имел в Южно-Китайском море 10 минных тральщиков. Этими силами волне было возможно разблокировать порты Северного Вьетнама.

Всех в мире и в «ленкаюте» экипажа новостроящегося БПК «Свирепый» интересовало: «Как американцы поведут себя, если советские тральщики прибудут в Демократическую Республику Вьетнам и начнут траление американских мин?». По сообщениям газет, американские военные собирались в таком случае поставить дополнительные мины, применяя соответствующую авиацию. При этом американские планировщики из Пентагона открыто заявили, что «ближайшие к Северному Вьетнаму советские тральщики находятся в Бангладеш, где они тралят мины, оставшиеся после индо-пакистанской войны, и нет никаких признаков их выхода оттуда». Американцы были уверены, что «Советы не станут портить отношения с США и мешать минировать подходы к портам Северного Вьетнама перед началом визита в СССР американского президента Р. Никсона». Однако никак не отреагировать на действия Пентагона советское правительство не могло, поэтому возникла неопределённая напряжённость...

10 мая 1972 года в 05:00 по местному времени началось пополнение боезапаса и погрузка продовольствия на корабли 10-й оперативной эскадры ТОФ, в том числе разворот советских атомных многоцелевых подводных лодок по направлению к Южно-Китайскому морю. В первой половине дня 10 мая 1972 года артиллерийский крейсер пр.68бис «Дмитрий Пожарский», командир корабля капитан 1 ранга Пётр Иванович Довбня в сопровождении БПК пр.61 «Одарённый» и эсминца пр.56 «Веский» вышли в Южно-Китайское море на БС (боевую службу). Эти боевые корабли останутся в указанном районе до 30 июня 1972 года. Отряд советских боевых кораблей во время боевого похода усиленно проводил тренировки и учения по программе реальных боевых действий и стрельб, на борту крейсера находилась специальная группа ОСНАЗ РЭБ (радиоэлектронной борьбы – автор).

10 мая 1972 года 5 советских АПЛ вышли в Южно-Китайское море с общецелевым заданием: «На помощь братскому Вьетнаму». Сейчас известно, что в составе этой КУГ (корабельной ударной группировки - автор) были: 4 АПЛ постоянной боевой готовности из 26 дивизии ТОФ – ПЛАРК пр.675 «К-7» и ПЛАРК пр.675 «К-57» (командир АПЛ капитан 1 ранга Ю.В. Шиповников), «К-184» (командир АПЛ капитан 2 ранга А.С. Берзин) и АПЛ пр.659 «К-45» (командир АПЛ капитан 2 ранга Е.И. Асташин, до этого командир ПЛ «К-59»). Вместе с этими подводными лодками в отряде была одна ПЛАРК пр.675 «К-189» (командир АПЛ капитан 2 ранга А.Т. Толстиков) из 10-й дивизии ТОФ.

Перед выходом в море экипажи советских АПЛ провели собрания-митинги с участием военных моряков и служащих плавучих баз подводных лодок, на которых было заявлено, что «советские моряки готовы выполнить свой интернациональный долг и помощь народу Северного и Южного Вьетнама свергнуть иго американского капитала, завоевать свободу, независимость, национальный и государственный суверенитет». Все были настроены на настоящую серьёзную войну с США…

Военно-морской разведке ТОФ хорошо были известны возможные цели «вероятного противника» для наших АПЛ и ПЛ – ударные авианосцы «Coral Sea», «Kitty Hawk», «Saratoga» в Южно-Китайском море, а в районе 170 миль юго-восточнее Сайгона - АВУ «Constallation». Наши АПЛ и ПЛ вели боевое дежурство в этих районах до 26-30 июня 1972 года. Примечательно, что оснащение боезапасом и погрузка всего необходимого на боевые корабли 9-10 мая 1972 года перед выходом в Южно-Китайское море осуществлялась комплексно, одновременно, с нарушением обычных правил ведения подобных работ, то есть одновременно грузилось продовольствие, боезапас, средства регенерации и химзащиты, торпеды, ракеты, топливо, масло, вода, вещи и предметы, а БЧ-5 в это время уже запускали ГЭУ – главные энергетические установки. Молодых офицеров и имеющихся в наличии командиров тут же оперативно назначали на должности и допускали к самостоятельному ведению боевой службы-вахты. Некогда было действовать по правилам и ждать возвращения из отпусков штатных офицеров, нужда диктовала необходимые решения, опять возникла реальная угроза войны между ВМС США и ВМФ СССР на море-океане…

С 10 мая 1972 года из Японского моря и до места БС за отрядом советских АПЛ и ПЛ начала следить американская АПЛ «Guardfish». Американские средства РЭБ (аналог советского ОСНАЗ – автор) перехватывали наши сверхкороткие радиосообщения в Главный штаб ВМФ СССР и в ЦК КПСС, а мы – их работу в сверхсекретном радиоэфире. Причём техника ОСНАЗ у американцев была такова, что они могли успевать запеленговать координаты радиопередачи СБД (сверхбыстродействия) длительностью всего 0,2 секунды (наши могли перехватывать радиосообщения длительность несколько секунд - автор).

11 мая 1972 года в соответствии со специальным указанием ЦК КПСС «о проведении митингов на боевых кораблях в поддержку сражающегося Вьетнама и вовлечения в партию новых её членов» в Дивизионе-Экипаже учебного центра 67-го ОДСРНК тоже был митинг, посвящённый заявлению советского правительства от 11 мая 1972 года «В связи с новым актам эскалации агрессии США во Вьетнаме». На этом митинге выступил и я, а 15 мая 1972 года в дивизион принесли газету «Страж Балтики», в которой была статья об этих собраниях-митингах, а в ней были приведены мои слова выступления и названа моя фамилия…

Тут же, мой «вечный» соперник по боевым и строевым показателям боевой подготовки штурманский электрик Анатолий Мартынов ("подгодок" призыва 12 ноября 1970 года - автор) с раздражением заявил: «Молодой-то наш (Суворов – автор), совсем обнаглел, уже в газете пропечатывается!». Вот так. В мире опять мощные корабельные вооружённые группировки были приведены в реальную боевую готовность, в море реально сыпались американские морские мины, на которых должны были подрываться вьетнамские, китайские и советские корабли и суда, наши многоцелевые АПЛ готовились немедленно, ценой свой жизни, атаковать американские ударные авианосцы, а советский матрос и комсомолец Анатолий Мартынов увидел за всем этим только то, что "Суворов опять выёживается!".

На этом собрании-митинге 11 мая 1972 года я ещё раз говорил о том, что «в данное время усиления агрессивности нашего «вероятного противника» ВМС США не допустимы любые проявления «годковщины», что любое физическое и моральное насилие «годков» над молодыми матросами только способствует ослаблению нашего морального духа, нашей боеготовности, а значит, «льёт воду на мельницу» наших врагов». Слова, конечно, корявые, мальчишеские, но верные, а самое главное, горячо поддержанные всеми без исключения участниками этого собрания-митинга. Тогда мне понравился текст Заявления советского правительства, и я удивился точности, солидности и достоинству формулировок этого заявления. Я тогда впервые подумал о том, что хорошо бы и мне научиться так чётко, умно и веско излагать свои мысли и чувства.

Текст Заявления Советского правительства от 11 мая 1972 года «В связи с новыми актами эскалации агрессии США во Вьетнаме» даётся по письму Постоянного представителя Союза Советских Социалистических Республик при Организации Объединённых Наций от 15 мая 1972 года на имя Председателя Совета Безопасности ООН. Distr. GENERAL. S/10649 15 May 1972 PRIGTNAL: RUSSIAN. Вх.№ 72-10273.
Я. Малик.

Правительство Соединённых Штатов объявило о новом расширении своих агрессивных действий во Вьетнаме, которые ведут к дальнейшему осложнению обстановки в Юго-Восточной Азии и чреваты серьёзными последствиями для международного мира и безопасности. В заявлении, сделанном 8 мая сего года, президент США сообщил, что им отдано распоряжение о минировании входов в северо-вьетнамские порты с тем, чтобы помешать доступу в них судов, об усилении бомбардировок территории ДРВ и, в частности, о нанесении ударов с воздуха по железнодорожным и иным коммуникациям. Таким образом, США пытаются прервать сложившиеся у ДРВ экономические, торговые и иные связи с другими государствами, лишить Демократическую Республику Вьетнам возможности получать помощь для народа своей страны, для отражения американской агрессии, а также продовольствие и другие товары для снабжения мирного населения.
Какими бы фальшивыми предлогами ни маскировались авантюристические действия американских вооружённых сил во Вьетнаме, подлинная цель этих действий ясна. Речь идёт не о том, чтобы «спасти от унижения» США, а о спасении пресловутой политики «вьетнамизации», которая терпит явный провал. Речь идёт не о том, чтобы вьетнамцы получили возможность урегулировать путём переговоров свои дела, а об американской военной поддержке антинародного марионеточного режима в Сайгоне.
Наращивание бомбардировок территории ДРВ и попытки Вашингтона устанавливать свои порядки международного мореплавания не могут не вызывать возмущения и резкого осуждения. Они вновь демонстрируют перед всем миром разбойничью природу войны, которую развязали и вот уже много лет продолжают Соединённые Штаты против вьетнамского народа. Одна агрессивная акция влечёт за собой другую, ещё более опасную. К прежним варварским актам и преступлениям добавляются новые, ещё более тяжёлые. В результате всего этого война приобретает такой характер, когда во всё большей мере затрагиваются интересы многих стран и народов.
Минирование подходов к портам ДРВ, попытки воспрепятствовать заходу иностранных судов в её территориальные и внутренние воды создают непосредственную угрозу для населения ДРВ. Никто не давал права США ограничивать кому бы то ни было свободу судоходства в открытом море. Предпринимаемые США меры являются грубейшим нарушением общепризнанного принципа свободы судоходства, хотя под Женевскими конвенциями 1958 года по морскому праву, закрепляющими этот принцип, стоит наряду с другими и подпись Соединённых Штатов Америки.
В Советском Союзе рассматривают как недопустимые действия США, угрожающие свободе плавания и безопасности советских и других судов, осуществляющих судоходство у берегов Демократической Республики Вьетнам. Советский Союз будет делать из этого соответствующие выводы. Всю ответственность за возможные последствия своих незаконных акций будет нести правительство Соединённых Штатов.
Нарушая Женевские конвенции, США тем самым демонстрируют пренебрежение к одному из основных требований международного права – соблюдению государствами взятых на себя обязательств по международным договорам. Это опасная и скользкая дорога. Она может лишь привести к новому осложнению международной обстановки и к беззаконию в международных отношениях, а если бы в ответ на односторонние действия США, угрожающие законным интересам ряда государств и безопасности их граждан, эти государства стали бы поступать подобно тому, как США сейчас поступают во Вьетнаме, к чему бы это привело?
Путём новой эскалации агрессивных акций невозможно решить проблемы Индокитая, сломить волю вьетнамского народа, борющегося за свободу и независимость. Действия, предпринимаемые сейчас США, могут довести лишь к затягиванию конфликта, к продолжению кровопролития, и они неизбежно влекут за собой многие жертвы и разрушения.
Единственный реальный путь решения вьетнамской проблемы состоит в уважении права вьетнамского народа самому решать свою судьбу без всякого вмешательства и давления извне. Если США действительно готовы к этому, то они должны вернуться за стол переговоров в Париже.
Советское правительство решительно настаивает на том, чтобы предпринятые Соединёнными Штатами шаги по блокированию побережья и нарушению сухопутных коммуникаций Демократической Республики Вьетнам были незамедлительно отменены, чтобы прекратились акта агрессии США против ДРВ, чтобы уважалось право на свободу международного мореплавания и торговли. Советское правительство выражает уверенность, что это точку зрения разделяют правительства и народы всех миролюбивых государств.
Советский народ, верный принципам социалистического интернационализма, солидарен с борьбой героического вьетнамского народа, он оказывал и будет оказывать ему необходимую поддержку.

После этого собрания-митинга резко в экипаже новостроящегося БПК «Свирепый» резко повысилась успеваемость на занятиях по боевой и политической подготовке, причём пример показывали годки. Теперь нас не надо было уговаривать «учиться военному делу надлежащим образом», мы сами «рвались в бой», жаждали овладеть сверхсовременным боевым кораблём, чтобы быстрее выйти в море на настоящую боевую службу, на такую службу, которую сейчас несли наши братья-братишки из Тихоокеанского флота.

После опубликования статьи о собрании-митинге 11 мая 1972 года в главной газете Балтийского флота «Страж Балтики» от 15 мая 1972 года меня неожиданно включили в состав корабельной абордажной команды – специальной вооружённой группы офицеров, мичманов, старшин и матросов для захвата вражеского судна или корабля. Это назначение было вторым приключением, резко повысившим мой авторитет в личном составе первого изначального экипажа БПК "Свирепый". Эффект от этого назначения усилился ещё и тем, что меня за мою худобу и "стройность", за принципиальное нежелание спорить с применением тумаков и кулаков, все считали "слабаком"...

Кстати, газета "Страж Балтики" от 15 мая 1972 года с текстом моего выступления на собрании-митинге 11 мая 1972 года против войны США во Вьетнаме из нашей с Толей Мартыновым общей тумбочки пропала.

Фотоиллюстрация: 08-10 мая 1972 года. Типовая схема налётов американской авиации, обстрелов кораблями ВМС США и постановки мин на внутренние и морские коммуникации Северного Вьетнама. Начиная с 9 мая 1972 года  7-й флот США начал массированные минные постановки на водных коммуникациях Северного Вьетнама. В одну ночь по заранее разработанному плану палубной авиацией были выставлены минные заграждения на подходах к северо-вьетнамским портам: Кам-Фа, Хон-Гай, Хайфон, Винь, Донг-Хой, Тхань-Хоа и др. Одновременно мины ставились и на внутренних водных коммуникациях. В целях маскировки одновременно с минированием авиация наносила бомбовые удары, а корабли вели обстрел береговых объектов. Постановка мин производилась палубными штурмовиками А-6 «Интрудер» и А-7 «Корсар», прикрываемыми истребителями F-4 «Фантом». Авианосцы «Китти Хок», «Корал Си» и «Констеллейшн», с которых взлетали носители минного оружия, маневрировали на удалении 80-100 миль (в районе «Янки») от районов минирования. Постановка мин самолётами осуществлялась в строю фронта или пеленга в период наступления малой воды. Высота полёта составляла 150-300 м, скорость – 550-650 км/ч. Каждый из самолётов нёс от двух до шести донных мин Mk 36, Mk 50, Mk 52 или Mk 53, сбрасываемых по сигналу ведущего. Мины, попавшие на осушку или в районы с глубинами менее 3 м, самоликвидировались. На внутренних водных коммуникациях, где глубины места не превышали 15 м, американцы выставляли новые авиационные мины-бомбы. Эти мины («Дистрактор») представляли собой бомбы Mk 81 или Mk 82, снабжённые неконтактным (индукционным) малогабаритным взрывателем. Средняя плотность минных заграждений составляла 70-80 мин на милю фронта заграждения, а в некоторых местах и до 150 мин. Несмотря на то, что было выставлено около 11 000 мин, американцы цели не достигли. Вьетнамское командование закрыло опасные для плавания кораблей и судов районы. Прибывающие же транспорты и суда разгружались на внешних рейдах, за пределами минных заграждений, доставляя на берег грузы на малоразмерных, как правило, немагнитных плавсредствах (лодках). Потери составили всего 30 небольших судов, подорвавшихся на минах. Сами же американцы от подрыва на двух минах Mk 36 потеряли эскадренный миноносец «Уоррингтон». Источник этих данных: В. Доценко «Участие ВМС США в войне во Вьетнаме» (авторский сайт в Интернете).