Коса смерти

            ***
Раз  казус  в  кузнице  случился:
Над  самым  ухом  кузнеца,
Что  в  поте  праведном  лица
Над  наковальнею  трудился
И  был  по  этой  части  спец,
Раздался  голос:
                «Вы  кузнец?»
Но  тот  не  вдруг  оборотился,
Хоть  вздрогнул,  вспомнивши  спроста,
Что  дверь  на  кузню  запертА.

Сворчал:- «Не  будь  помянут  к  ночи...
А  постучаться  нету  мочи?»

-«Стучать  не  пробовала,..  нет» -
Ему  послышалось  в  ответ.

Несвежей  тряпкой  грязь  и  пот
Отёр  наш  труженик
                и  вот
Взглянул  на  гостя  своего,
Чтоб  гневно  выбранить  его,
Да  призастыл…
                Невдалеке
Стояла  Смерть  с  косой  в  руке.

Вот  двинулась…  вот  подошла
И  ласково  произнесла:

«Простите…   если  не  за  труд,
Вы  б  не  сумели  прямо  тут
Косу  мне  выправить?
                Она
Совсем  к  работе  не  годна:
Тупа,  зазубрена…  я  с  ней
Вконец  измаялась,  ей-ей».

Кузнец  очнулся  наконец…
«Так  значит,  стало  быть...  конец?»

-« Ну…  не  совсем,
                - она  ему,-
Но  ясно  чай  и  самому,
Что  режет  хуже,  чем  всегда…
Устала…   чистая  беда».

-«Понятно, - выдохнул  кузнец,-
Конец  и  в  Африке  конец,
Смекаю…  чай  не  фармазон,
Со  смертью  спорить  не  резон.
Что  делать?   Всё  перенесу
Безропотно  и  молчаливо»…

Смерть  повторила  терпеливо:
«Сначала  выправи  косу».

-«А  дальше?»   
                -«Наточи  острей,
Чтоб  мне  управиться  скорей».

Василий  глянул  на  предмет…
И  впрямь  живого  места  нет,
В  рубцах  хребет  её  стальной
И  лезвие  идёт  волной.

Кивнул:
              - «Мне  это  по  плечу…
Ну,  вытяну…  ну,  наточу...
А  дальше...
                Богу  уповать,
Гостей  на  тризну  созывать?
Я,  видите  ли,  в  первый  раз
Сподобился  увидеть  Вас».

-«Аа-а…  Вы  об  этом?»
                Плечи  смерти
Зашлись  в  весёлой  круговерти
От  смеха…
                «Полноте  тужить!
Я  не  за  Вами…   будем  жить.
Мне  б  выправить   предмет  труда,
Слабею…  чай  не  молода».

-«Так  я  не  умер?»

 - «Вам  видней…
Не  видно  дьявольских  огней?
Нет  боли  в  сердце,  тошноты?
Всё  той  же  силой  налиты
И  грудь  и  руки  и  спина?»

-«Как  будто  так»…
                -«Тогда  должна
Сказать:    живущим  я  не  враг,
Вам  не  грозит  могильный  мрак.

За  дело!   Вот  моя  коса…
Даю  Вам  сроку  полчаса».

Ногами  ватными  ступая,
Побрёл  он  ужасом  гоним
К  огню…  И  женщина  слепая
Неслышно  двинулась  за  ним.

Был  труд  привычный  пустяком:
На  наковальне  молотком,
Оставив  ручку  на  весу,
Он  правил  страшную  косу,
Затылком  чуя  каждый  миг
Мертвящий   взгляд  и  смертный  лик.

-«Вы  б  сели…   притомились  чать…
Что  толку  над  душой  торчать?»

Склонила  Смерть  главу  свою
И  опустилась  на  скамью,
Приткнулась  рубищем  к  стене
И  позабылась  как  во  сне.

Работа  близилась  к  концу…

Тут  захотелось  кузнецу
Сомнениям  наперекор
Затеять  с  гостьей  разговор:

-«Простите,  коль  не  так  скажу
Без  околичностей-препонов…
Я  стыну,  мысленно  дрожу
Смекнув, что  запросто  держу
Орудье  смерти  легионов…

Ясней,  чем  дважды  два  четыре:
С  ним  ни  одно  оружье  в  мире
Нельзя  поставить  в  общий  ряд…
Так  знающие  говорят».

Свободная  исчезла  поза,
Смерть  как-то  сразу  напряглась,
В  провалах  равнодушных  глаз
Волной  прошла   метаморфоза.

Мгновенной  судорогой  мука
Свела  подобие  лица
И  раструб  чёрного  клобука
Грозой  упёрся  в  кузнеца.

«Что  Вы  сказали?  Повторите!»,-
Негромко  молвила  она.

-«Прошу  не  гневаться,  простите,
Меня  смущает  мысль  одна:
Вот  я – простой  кузнец  Василий
В  руках  оружие  держу,
Что  покоряясь  Вашей  силе
Свела  к  земному  рубежу
И  бросила  в  объятья  нОчи
Тьмы  тем  людей  и  тварей  прочих».

-«Оружье???    Так  вы  и  сказали?
Моя  коса – орудье  зла?»

Слова,  что  Смерть произнесла,
Его  как  молнии  терзали,
Перед  глазами  видел  он
Дрожащей  кобры  капюшон.

Смерть,  задыхаясь,  говорила:
-«Скажи  мне,  скольких  я  убила»?
-«Я… я  не  знаю…»   
-«Говори!
   Ответствуй,  чёрт  тебя  дери!»

-«Н… не  знаю…»
-«Сколько?!!»
Он  в  ответ
                смешался:
-«Я  не  знаю…нет…»

Вздохнула  Смерть  и  отошла,
Присев  на  лавку  у  стола
И  повторила  с  болью  горькой:
-«Не  знаешь  сколько?
                Да  ни-сколь-ко!!!

За  все  минувшие  года
До  ныне,  от  начала  века
Ни  одного  и  никогда
Я  не  сгубила  человека.
Хитро  поверить?»…
               
-«Да… но  как?...»

-«Я  не  убийца-лиходейка.
Уразуметь  меня  сумей-ка:
Я  тварям  страждущим  не  враг.

Вы!..   только  Вы!   без  сна-досуга
Уничтожаете  друг  друга:
То  ради  злата-серебра,
То  по  навету  от  пера,
То  злобы-ненависти  ради,
То  позавидовав  награде.

Коль  вам  прискучит  тишину
И  мир  венчать  своей  судьбою,
Заводите  промеж  собою
Кровопролитную  войну,
Где  гибнут  тысячами  враз…
Но  их  пример  не  учит  вас,
А  к  новым  подвигам  зовёт
Вождей, терзающих  народ.

Но,  что  прискорбнее  всего -
Вы  сами  жаждете  того.
Судьбу  и  жребий  свой  кляня
Знай  обвиняете  меня».

Смерть  ненадолго  замолчала,
Потом,  вздохнув,  произнесла:

«Ты  знаешь  ли,  какой  сначала
Я  скромной   девицей  была?
Красавицей…
                людей  встречала
Цветами,  песнями  добра
И,  привечая,  провожала
В  места,  где  быть  пришла  пора.

А  ныне  что  со  мною  стало?
Взгляни!..»
               Откинувши    клобук,
Пред  кузнецом  она  предстала
С  лицом  морщинистым  от  мук,
Каргой  седою  и  горбастой,
Космопотлатой…
                Губ  края
Обвисли…
             рот  гнилой, клыкастый
Открыт.   
             Дыханье  мертвеца
Венчало  впадины  лица.

Всего  ужаснее  глядели
Провалы  равнодушных  глаз,
Что  тайной  смертною  владели
И  убивали  в  самом  деле,
Ввергая  в гибельный  экстаз.

-«Взгляни  в  кого  дурная  сила
Меня  навеки  обратила…
А  почему?»…   
                Но  он  в  ответ
Всё  бормотал:  -«Не  знаю…  нет…»

-«Благое  мерзостью  черня,
Вы  изувечили  меня.

Я  видела,  как  без  затей
Брат  смертно  бьёт  родного  брата,
Мать  губит  собственных  детей,
А  я  в  том  будто  виновата.

Я  видела  как  лиходей
В  день  гробит  тысячи  людей,
Рыдала,  выла  в  небеса,
В  кровь  разрывала  телеса,
Сидела  скорбная  в  пыли…
И  раны  струпьями  пошли.

Мой  горький  плач,  молящий  крик
В  сердца  людские  не  проник.

И  я  сменила  с  давних  пор
На  чёрный  траурный  убор
Свои  одежды  что  цвели
Лугами  росными   земли,
Чтоб  чернотой  своей  покров
Сокрыл  запёкшуюся  кровь
От  мной  ведомых...
                Капюшон
Надела,  чтоб  не  выдал  он
Ни  слов  моих,  ни  слёз,  ни  мук
От  злобных  дел  и  грязных  рук.

Меня  в  подобие  рептилий,
В  дракона  с  язвенным  хвостом
И  ненасытного  при  том
Дурные  люди  обратили.

В  грехах  неведомых  виня,
Вы – люди – предали  меня.

Вам  тропы  прежние   торю
Ведуньей  сказочного  леса,
Но  уж  цветами  не  дарю
Братоубийцу  и  балбеса,
Что  губит  девичью  красу...

Отдай  дурак  мою  косу».

И  вышла  прочь…
                Кузнец  вослед:
«Вопрос  позволите,  иль  нет?»

Она,  слегка   замедлив  ход:
-«Вопрос  твой  знаю  наперёд…
Зачем  коса?»
             -«Простите…  да».

-«У  Смерти  есть  в  косе  нужда.

Путь  в  рай  -  неторный  и  кривой
Давным   зарос  полынь-травой».