125 Дрек товсь! Дрек встал. 01-03 июля 1972

Александр Сергеевич Суворов

О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».

2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.

125. Дрек товсь! Дрек встал. 67-й ОДСРНК ДКБФ. 01-03 июля 1972 года.

Сводка погоды: Калининград, суббота 01 июля 1972, дневная температура: мин.: 16.4°C тепла, средняя: 20.8°C тепла, макс.: 28.2°C тепла, 2.6 мм осадков; воскресенье 02 июля 1972, дневная температура: мин.: 13.6°C тепла, средняя: 14.4°C тепла, макс.: 16.9°C тепла, 18. мм осадков, сильный дождь; понедельник 03 июля 1972, дневная температура: мин.: 11.9°C тепла, средняя: 15.1°C тепла, макс.: 18.4°C тепла, без осадков.

После того, как осенние годки призыва 1969 года стали самыми старшими по сроку службы среди матросов и старшин первого изначального экипажа новостроящегося БПК "Свирепый", многое в укладе жизни экипажа изменилось, потому что "заработал" тот самый свод Годковского закона, который ДМБовские годки призыва май-июнь 1969 года оставили нам в наследство. В разработке этого свода Годковского закона самое активное участие приняли старшина 1 статьи Сергей Берёза, старшина 1 статьи Валерий Клепиков, старшина 1 статьи командир отделения рулевых БЧ-1 Александр Кузнецов и другие годки призыва ноябрь-декабрь 1969 года. Нормы и положения этого Годковского закона записывал я в свой альбом для рисования, поэтому, косвенно, принял участие в разработке этого замечательного свода традиционных правил морской жизни и "годковщины", правда, советской годковщины...

Осенние годки призыва 1969 года, немного нарушая действовавшие до того правила "годковщины", впустили меня в свою компанию, немного стали "демократичнее", то есть ровнее в отношениях с подгодками и молодыми, заботливее к салагам и духам-карасям, терпимее к ошибкам и неловкости молодых матросов. Дух товарищества не просто витал в экипаже новостроящегося БПК "Свирепый", он заполнял всю нашу дивизионно-казарменную и корабельную жизнь, потому что наступила пора итоговых аттестационных экзаменов на классность и подготовка к переселению на корабль. Эти события, эти задачи максимально приближали нас к тому долгожданному событию, о котором мечтали буквально все и каждый из экипажа БПК "Свирепый".

В субботу 1 июля 1972 года, несмотря на мелкий и редкий дождичек, я пошёл в Калининград в увольнение не просто так, а по делу. Во-первых, я должен был забрать свои фотографии из фотоателье (6 штук). Во-вторых, я хотел отдать в пошивочное ателье свои парадные флотские брюки и форменку, чтобы они ушили мне их по фигуре, потому что сам я исколол все пальцы иголкой и без напёрстка, и у меня никак не получалось ушить (сузить) края форменки ровно, без складок. В третьих, я хотел в одиночестве просто побродить по калининградскому зоопарку, чтобы всё хорошенько осмотреть, а заодно и подумать над вопросом: «Как жить дальше?».

По зоопарку я ходил не спеша, смотрел всё подробно, читал таблички, подолгу стоял у клеток с животными. Действительно, собрание животных и зверей здесь хорошее, но павильоны были какие-то тёмные, с частой сеткой, некрасивые, а животные грязные, неухоженные. Я был свидетелем сцены, как ловили медвежонка, который выскочил из клетки. Народ обступил медвежонка, а он испуганный, жмётся, скулит, огрызается. Трогать его никто не решился, так как клыки у него уже большие, и он нервничал.

Вечером в субботу 1 июля 1972 года командование учебного центра 67-го ОДСРНК разрешило девушкам и молодым женщинам с Калининградского Прибалтийского судостроительного завода «Янтарь» прийти к нам в Дивизион-Экипаж на танцы. После той массовой драки в Южном парке нам запретили выходить вечером в город на танцы «во избежание нежелательных эксцессов». Танцы в Дивизионе-Экипаже – это, конечно, событие из ряда вон выходящее, так как считалось, что наш экипаж и наш новостроящийся БПК «Свирепый» - очень секретные. Кстати, все БПК пр.1135 типа «Буревестник» в 1972 году не имели на своих бортах свои наименования, только номера, и то эти номера часто меняли...

Так как днём я был в увольнении, то вечером подменял моего боевого товарища старшего матроса-рулевого Анатолия Телешева на дежурстве по БЧ-1 в Дивизионе-Экипаже. После того, как Толя Телешев "натанцевался" вволю и сменил меня, я успел на 20 минут «вырваться» в столовую, где были танцы, успел станцевать несколько рок-н-рольных танцев, познакомился с двумя девушками и одну из них успел даже влюбить в себя. Просто у меня было очень весёлое, свободное и раскованное настроение, я откровенно шалил, «юморил», шутил и смеялся без приставания к девушкам, баловался без умысла и корысти - просто так. В результате пришлось «бежать» от этих настырных девчонок… Об этих "приключениях" я также весело написал в своём тайном дневнике-ежедневнике и в письме моим родителям, пусть немного улыбнутся.

С понедельника 3 июля 1972 года в учебном центре 67-го ОДСРНК начались итоговые занятия-тренировки-испытания для сдачи экзаменов на классность и на допуск к самостоятельному несению боевых вахт на заведовании, то есть на подведомственном корабельном оборудовании и оружии. Нагрузка на нас и на меня очень сильно увеличилась, так как приходилось срочно оформлять конспекты, рабочие и боевые книжки матросов и старшин, перепечатывать инструкции, печатать списки, аттестационные листы, ведомости, отчёты. Нас уже предупредили, что «курорт на берегу в Дивизионе-Экипаже кончается», скоро переезд полностью со всем корабельным имуществом на БПК «Свирепый», на котором к этому времени уже полностью почти закончилось обустройство бытовых и общественных помещений. Некоторые матросы и старшины боевых частей и службы РТС, так же как и мы, рулевые, уже ночевали-дежурили на корабле, чтобы обеспечить сохранность своего оборудования. Увы, по ночам на новостроящихся и ремонтируемых кораблях часто пропадали: арматура, манометры, приборы, краны и другие предметы из цветного металла, которые пользовались спросом у скупщиков «цветмета»…

У меня тоже случился казус, - пропал папин кошелёк, который он мне подарил, когда я после окончания Суворовской Средней школы №1 в июне 1970 года уезжал в Севастополь поступать в Севастопольский приборостроительный институт. Я этот кошелёк берёг как талисман, как связь с родным домом, а теперь он исчез. В кошельке было всего-то 3 рубля, но это были комсомольские взносы первичной комсомольской организации БПК "Свирепый". Обычно я наотрез отказывался и требовал, чтобы родители не присылали мне в посылках и в письмах деньги, а теперь я вынужден был в письме попросить их прислать мне 5 рублей, не больше. Мне было очень стыдно за то, что я не смог уберечь этот папин кошелёк и комсомольские деньги, я никому об этом не говорил, никого старался не подозревать, но мне было очень горько и обидно, потому что о моём тайнике знали только самые доверенные мои друзья – годки осеннего призыва 1969 года.

С этого дня (3 июля 1972 года) все занятия в классах-тренажёрах боевых частей в Дивизионе-Экипаже проводились строго индивидуально, в виде контрольных по теории (на основе экзаменационных билетов) и практических тренировок на тренажёрах. Причём оценивали нас не наши командиры боевых частей, а старпом капитан-лейтенант А.А. Сальников и командир корабля капитан 3 ранга Е.П. Назаров. Кроме этого началась отработка в деловых играх-тренировках элементов курсовых задач «К-1» и «К-2».

Курсовая задача «К-1» считается начальной и главной, потому что, если её сдать, то корабль считается уже боеспособным и готовым к вхождению в состав боевых кораблей флота, то есть становится работоспособной боевой единицей. Как только мы сдадим курсовую задачу «К-1» Курса подготовки надводных кораблей (КПНК ВМФ СССР – автор), так сразу же получим право поднимать вымпелы, выходить в море для выполнения боевых стрельб, а значит, получать корабельное «морское довольствие». На флоте есть негласное соревнование экипажей новостроящихся кораблей: «Кто с первого раза сдаст курсовую задачу «К-1» на оценку «отлично», тот молодец и герой!». Корабли, независимо от их названия всегда воспринимаются как мужчины: корабль – он, даже если боевой корабль зовут «Аврора», то это всё равно крейсер, а значит, - «он». Поэтому моряки относятся с своим кораблям с братской любовью и уважением.

Курсовая задача «К-1» с виду проста и неказиста, она состоит из следующих элементов:
организация стоянки корабля в базе;
повседневная организация жизнедеятельности корабля;
боевая организация корабля;
приготовление корабля к бою и походу;
съём и постановка корабля на якорь и швартовы;
выход в море и заход в базу.

Практически по каждому элементу курсовых задач «К-1», «К-2», «ПВО», «ПЛО», и ПДСС» каждый из экипажа БПК «Свирепый» имел свои определённые функции и обязанности, которые он должен был выполнять на уровне бессознательного управляемого автоматизма. Особенностью подготовки первого стартового экипажа БПК «Свирепый» было то, что каждый из нас, хотя бы в общих чертах, должен был знать и понимать, что и как происходит на корабле по каждому эпизоду курсовых задач.

Не скрою, многие командиры боевых частей и офицеры экипажа БПК «Свирепый» были против того, чтобы об их функциях и обязанностях знал личный состав всего корабля, потому что они резонно говорили: «Это неправильно, когда личный состав, например, БЧ-5 и других служб будет судить нас, артиллеристов, торпедистов, ракетчиков и штурманов, так же, как мы будем судить профессиональные действия "маслопупов" БЧ-5». Однако эта политика и стиль отношения и поведения командиров боевых частей мне и многим из матросов и старшин, особенно опытным годкам, очень не нравилась, потому что офицеры «чванились», чрезмерно гордились, «напускали туману» на свои действия, отгораживались и отчуждались от личного состава. Самое главное, такая политика «разделения функций и обязанностей» не сплачивала экипаж в единое целое, в братскую семью боевых моряков.

Я не стал спорить или как-то иначе противостоять командирам боевых частей новостроящегося БПК «Свирепый» (себе дороже спорить с «сильными и властными»! – автор), но я стал по вечерам рассказывать сначала друзьям, потом всем, кто был в кубрике-казарме, а потом и всем желающим во время перекуров во дворе Дивизиона-Экипажа, своими словами то, что я узнал и прочитал об элементах курсовой задачи «К-1».

Летние вечера были длинными и светлыми, комаров отгонял табачный дым, а мои рассказы были такими, что часто и густо перемежались анекдотами, шутками, розыгрышами и играми-викторинами на знание морского сленга, морских терминов и морских выражений. Кроме этого я был только «затравкой» разговора, потому что меня тут же перебивали, дополняли, поправляли, направляли, подгоняли и изгоняли из рассказчиков, а лидером этих разговоров становился наиболее знающий и опытный матрос, старшина, подгодок или годок. Эти вечерние «посиделки в курилке» стали как бы итоговыми дополнительными занятиями по общей жизнедеятельности корабля и все представители боевых частей в этих разговорах сначала спорили «кто главнее», а потом соглашались, что в таком-то элементе задачи "К-1" главные те, «кто лучше всех знает и умеет». Таким образом, все моряки личного состава новостроящегося БПК «Свирепый» в этом дружеском общении получали общую картину событий и процессов, которые происходят на корабле в разные моменты его жизнедеятельности и боевой службы.

Первой темой моего рассказа о курсовой задаче «К-1» был элемент: «Организация стоянки корабля в базе (гавани)».

- Вы знаете, - спросил я сидящих на банках (лавках - автор), составленных буквой «П», - что стоянка кораблей в гавани базы, швартовка и перемена места разрешаются только с ведома оперативно-диспетчерской службы, то есть дежурного по базе?
- Это и ежу понятно, Суворов! А ты что, этого не знал, что ли?
- Нет, не знал, – честно ответил я, переждал обидный смех и добавил. – Мне и знать этого не надо, пусть это знает тот, кто отдаёт приказы швартоваться и менять место у пирсов. Мне просто интересно было узнать, что нам предстоит показывать принимающим курсовой задачи «К-1» на допуск нас и нашего корабля в море.
- Ну, и что нам предстоит показывать?
- Знания и умения. Например, знание того, что подход к бортам кораблей и судов, стоящих на рейде или у стенки, допускается только с разрешения их командиров (капитанов), что одновременная швартовка двух и более кораблей и судов у смежных причалов запрещается, что для приёма швартовов корабля на причал высылается швартовная команда.
- Удивил! Это все знают! Я сам из швартовной команды! А ты, Суворов, знаешь, как производится швартовка? Нет? Не знаешь! Ну, так слушай!

- Швартовка корабля производится только за причальные устройства. Ты знаешь, как называются эти устройства, «штурманец»? Рымы, тумбы и палы. Ты можешь отличить рым от пала и от тумбы?
- Могу, - сказал я спокойно. - Рым – это в переводе с нидерландского языка означает «кольцо», это металлическое кольцо круглой, эллиптической или другой формы, продетое в обух и служащее для закладывания в него тросов, цепей, растяжек, блоков, талей, канифасблоков, соединительных скоб и других крепёжных элементов корабельного такелажа. Бывают рым-болт и рым-гайка, чем они отличаются, я не знаю…

Лукавил я, знал, чем отличается «рым-папа» от «рым-мамы». Ошарашенные моей информацией годки тут же подняли меня на «штыки» шуток и пояснили всем, что рым-болт отличается от рым-гайки тем же, чем мужчина отличается от женщины…

- Заводка швартовов за другие части причалов или сооружений, не предназначенные для швартовки, категорически запрещается, потому что масса корабля такая, что сметёт все и любые строения при движении, - сообщил нам молчаливый годок осеннего призыва 1969 года.
- Швартовы должны иметь металлические круглые щитки для предотвращения проникновения крыс на корабль, - сказал он. – Я однажды стоял ночью вахтенным на трапе и видел, как по швартовам с берега вереницей бежали разного калибра крысы. Уткнулись в круглый щиток, потоптались и назад.

Другой «осенний годок призыва 1969 года» тоже вступил в разговор…

- Корабль, ошвартованный у причала, должен иметь прочный, хорошо закреплённый и удобный трап (сходню) с поручнями или леерами. Трап должен быть достаточно широким, чтобы по нему можно было легко бегать людям и переносить на руках грузы.
- В тёмное время суток трап должен быть освещён, - добавил третий «осенний годок призыва 1969 года», - а вахтенный у трапа должен иметь рядом с собой спасательный круг с бросательным концом. Я однажды одному бедолаге-мичману такой круг бросал. Вытащили забулдыгу, но пока он барахтался и болтался в этом круге в мазуте и нечистотах между бортом корабля и пирсом, враз протрезвел…

Мы ещё немного послушали воспоминания «осенних годков призыва 1969 года» о разных случаях на трапе, а потом кто-то из подошедших моряков заявил, что "в базе хлопот больше всего у связистов и «маслопупов», потому что нужно подключить корабль к базовой или портовой электросети, телефонным линиям, паровым и воздушным магистралям".

- Кстати, - вставил я свои «две копейки», - подключения корабля к сетям в базе производится только с разрешения дежурной службы или администрации порта.
- Суворов, ну, ты просто всезнайка! А то мы не знали, что подключаться к «розетке» без разрешения нельзя! Ты лучше скажи то, чего мы не знаем!
- При отходе от стенки корабль должен работать машинами самым малым ходом во избежание размывания подводной части причалов, чтобы не взбаламутить донный ил, не повредить причал, - сказал я, вспомнив наставление по курсовой задаче «К-1», которое перепечатывал на пишущей машинке для будущих вахтенных офицеров.
- А ещё всем кораблям, судам и плавсредствам, находящимся на акватории базы, гавани или порта, категорически запрещается выкачивать за борт нефть, масла, выбрасывать за борт в воду, на лёд и на причалы шлак, мусор, пищевые отходы, тару, бумажную макулатуру и любой другой мусор, в том числе и окурки.
- Верно, - сказал один из годков. – Мусорить море, бросать в него окурки и даже плевать – это западло, это значит не уважать морского бога и морских нимф-русалок. Они за это могут обидеться и отомстить жестоким штормом.

- А я слышал, что даже небо морское, то есть морской воздух, воздушный океан нельзя загрязнять чрезмерным дымом из дымовых и выхлопных труб, - подал голос один из молодых матросов.
- Это в базе, в гавани или в порту, - пояснили годки и я немного обиделся на них за то, что они с молодым были терпеливыми, а меня подняли на смех. - Свалка мусора, шлака, гари, сажи и других отходов ГСМ должна производиться только в мусорные баржи и в специально отводимых местах на стенке.
- А что ещё категорически запрещено делать личному составу и всем присутствующим в базе, в гавани, в порту? Ну, Суворов, скажи нам, знаток запретов…

Я немного помедлил из-за обиды, а потом «выдал как по писаному»: «Личному составу кораблей и судов, а также пассажирам запрещается без разрешения командования (администрации) базы или порта производить фотографирование, топографические съёмки и зарисовки акваторий, объектов базы или порта». В этот момент к «курилке» подошёл дежурный офицер по Дивизиону-Экипажу, он прислушался к нашей импровизированной викторине по теме элемента курсовой задачи «К-1» и тоже вступил в разговор.

- А что делается, когда корабль стоит не в базе, а на рейде? Кто тогда организует жизнь кораблей и управляет кораблями, стоящими на рейде, если нет оперативно-диспетчерской службы и рейдовых постов?
- Командиры кораблей, - ответили мы не очень уверенно.
- Верно, - сказал нам офицер, – а над ними старший командир соединения кораблей, находящихся на данном рейде. Старший на рейде обязан обеспечить безопасную стоянку и плавание кораблей и судов на рейде. Что он может и что обязан делать?
- Он обязан:
давать разрешение на постановку на якорь и съёмку с якоря и докладывать об этом оперативному дежурному базы или в штаб соединения или флота;
организовывать оповещение кораблей и судов на рейде об объявляемых тревогах и изменениях гидрометеорологической и другой обстановки;
принимать решение о сообщении кораблей и судов с берегом и между собой;
вызывать с берега личный состав и организовывать его отправку на корабли и суда при ухудшении погоды;
следить за тем, чтобы маломореходные плавсредства с усилением ветра и волны своевременно укрывались, а шлюпки и катера поднимались на борт.
- Как руководит старший на рейде рейдовой службой? Через дежурную и вахтенную службы и сигнально-наблюдательный пост своего корабля, на котором находится, поэтому фактически получается, что это вы своей вахтой, своим умением и мастерством управляете всеми кораблями на рейде и обеспечиваете безопасность всех моряков-братишек.

Тут началось такое! Многие годки начали вспоминать случаи, когда на рейдах возникали нештатные ситуации и ЧП, как они поднимались из шлюпок на волне по штормовым трапам и по «выстрелу» переходили на борт корабля и т.д. В разговор вступил командир отделения сигнальщиков новостроящегося БПК «Свирепый» старшина 2 статьи Тимошенко Владимир Григорьевич (период службы 19.05.1971-05.1974) и уже под самый вечер рассказал нам о том, что все корабли, суда и плавсредства при стоянке на рейде носят огни и знаки и подают туманные сигналы в соответствии с МППСС (Международные правила предупреждения столкновения судов в море – автор).

Многие моряки знали и отличали корабельные огни, например ходовые огни левого и правого борта, потому что видели их своими глазами, но для них «откровением» было то, что, по словам Володи Тимошенко, корабли и суда с заведёнными с кормы якорями (верпами) кроме огней и знаков, предусмотренных МППСС, несут ночью белый огонь, а днём – красный флаг, спущенные с кормы у якорной цепи на половину высоты борта.

- При стоянке на рейде все корабли и суда не должны без надобности держать вываленными за борт грузовые стрелы, шлюпбалки и трапы, - сказал нам Владимир Тимошенко, - во избежание доступа на корабль диверсантов…

Прозвучал сигнал к вечерней поверке и наше общение "в курилке" прекратилось, но мы условились завтра, во вторник 4 июля 1972 года снова вечером встретиться и продолжить интересный разговор. Назавтра народу в «курилке» было уже больше, как и желающих «блеснуть» перед всеми своими знаниями и морскими байками. Годки осеннего призыва 1969 года живо рассказывали, как они «шныряли» на шлюпках и катерах по гавани в Лиепае и в Балтийске, какие были случаи и приключения на катерах и шлюпках.

- Старшина нашего катера, - рассказывал один годок, - должен был иметь удостоверение на право самостоятельного управления базовым плавучим средством ВМФ, таблицы мореходности, грузоподъёмности и пассажировместимости катера, без них ходить на катере запрещается.
- На каждом катере и на шлюпке, - вторил ему второй годок, - должно быть положенное по табелю имущество и индивидуальные спасательные средства по числу команды и пассажиров. У нас на эсминце за этим следили строго.
- А у нас проверяющие смотрели в первую очередь наличие на катере инструкции для старшины катера для различных условий обстановки, в частности при перевозке грузов и пассажиров, а также схемы района плавания или крупномасштабной карты гавани. Мы учились использовать шлюпки и катера по Шлюпочной сигнальной книге (ШСК).
- За безопасность плавания катера или шлюпки при любых обстоятельствах отвечает старший на корабле, то есть старпом, а в его отсутствие - старшина катера или шлюпки, - опять «встрял» в разговор дежурный офицер по Дивизиону-Экипажу. – Меня много раз назначали на катер или на шлюпку старшим, так что плавали – знаем…

- Кстати, а вы знаете, по чьему приказу может отойти катер или шлюпка от борта корабля? Только по приказанию командира корабля или его помощников, заместителя командира корабля по политической части и вахтенного офицера или дежурного по кораблю, - сказал нам дежурный офицер по Дивизиону-Экипажу.
- Главное при всяком отправлении катера или шлюпки – это убедиться, что имеется полный состав команды катера или гребцов шлюпки, что в наличии средства сигнализации, фонари и снасти. Первым делом нужно убедиться, что имеется ли в достаточной мере топливо, пресная вода, противопожарное имущество, а также исправны ли ходовые огни.
- Кроме этого, старшему катера или шлюпки нужно точно знать, где находятся в катере или в шлюпке компас, карты или схемы района, дрека с дректовом и в исправности ли корпус и механизмы катера или шлюпки.

Эти слова «дрека с дректовом» резанули уши не только молодым матросам, но и годкам. Они сделали вид, что не заметили их, но разговор явно «стопорнулся»… Я тоже только смутно помнил что-то из того, о чём нам рассказывал и показывал «Боцман» о шестивёсельном яле в Севастопольской Морской школе ДОСААФ, а дежурный офицер по Дивизиону-Экипажу невозмутимо курил сигарету и ждал, когда «градус» всеобщего внимания достигнет «наивысшего накала»…

- Когда я служил «срочную», а потом был курсантом в училище, - сказал мечтательно офицер, - мы любили ходить на шестивёсельных ялах под вёслами и под парусами.
- Бывало, отходим от трапа или от пристани, а старшина нам командует: «Отваливай!». Мы цепляемся за доски пристани или за выступы трапа, протягиваем ял на открытую воду, даём ялу ход, отталкиваем нос, потом вставляем уключины и разбираем вёсла.
- Иногда старший в яле командовал поочерёдно, сначала – «Протянуться!». Как вы думаете, что надо делать по этой команде?

Ребята молчали…

- Загребным и баковым нужно дать шлюпке ход вперёд, протягиваясь руками, крюками, баграми или взяться за конец и протянуться, - сказал дежурный офицер по Дивизиону-Экипажу.

Ребята тут же подхватили двусмысленность этих слов и начали весело шутить по поводу двойственного смысла слова-понятия «конец»…

- Потом старшина шлюпки командует: «Оттолкнуть нос!» и баковые длинным крюком сильно отталкивают нос шлюпки от корабля или от пирса. После этого баковые кладут крюк на рангоут клотом к корме шлюпки.
- «Уключины вставить!» - опять командует старший в шлюпке. Гребцы, повернувшись вполоборота к бортам, вставляют уключины в гнезда.
- Новая команда: «Весла разобрать!» и каждый гребец помогает впередисидящему гребцу принять своё весло, потом вставляет его в уключину лопастью по направлению к корме шлюпки. Причём гребцы берут свои весла так: гребцы правого борта - правой рукой за рукоять, а левой - локтевым сгибом под валёк; гребцы левого борта - левой рукой за рукоять, а правой - локтевым сгибом под валёк. Весла кладут лопастями на планширь шлюпки.
- Потом старшина шлюпки резко командует: «Вёсла!», гребцы приподнимают весла на локтевых сгибах и кладут их серединой кожи в уключину. После этого старшина командует: «На воду!» и гребцы одновременно заносят лопасти к носу шлюпки, одновременно опускают лопасти вёсел в воду и начинают грести потихоньку грести.

- Когда соревнования, - сказал один из годков, - мы сразу же начинали грести мощно, резко, сильно.
- Да, - согласился офицер, - мы тоже так делали, но для этого стартового рывка с места мы очень долго тренировались.

- А какие ещё команды есть для гребцов на шлюпке? – спросил кто-то из «молодых» матросов.
- «Табань обе!» - живо ответил дежурный офицер по Дивизиону-Экипажу. – По этой команде гребцы одновременно заносят лопасти весел в корму, опускают лопасти в воду и начинают грести в обратную сторону, давая шлюпке обратный ход.
- «Суши вёсла!» - гребцы вынимают лопасти весел из воды и выравнивают их параллельно воде, а сами весла выставляют перпендикулярно диаметральной плоскости шлюпки.
- «Вёсла в воду!» - это когда необходимо затормозить ход шлюпки, при этом гребцы опускают лопасти ребром в воду на одну треть, а когда нужно более интенсивно затормозить при большом ходе, то лопасти вёсел слегка разворачивают к носу.
- «Вёсла по борту!» и гребцы, не вынимая весел из уключин, быстро ворочают вёслами так, чтобы отнести лопасти к корме, чтобы они легли по наружному борту шлюпки и лопасти были «в разрез воды», то есть на уровне воды.
- «Вёсла на укол!». По этой команде старшего в яле гребцы встают, вынимают весла из уключин и, упираясь вальками весел в грунт (как шестами), протягивают, то есть протаскивают шлюпку по мелководью.
- «Вёсла за борт!». Пор этой команде гребцы должны развернуть весла лопастями на корму, вынуть их из уключин и выбросить их за борт. Эта команда подаётся, если весла прихвачены (привязаны к шлюпке) штертами и не могут быть уложены в шлюпке по команде «Шабаш!».

- Команд на шлюпке много разных, - мечтательно сказал дежурный офицер по Дивизиону-Экипажу. – Мы в кубриках даже придумали систему гимнастических упражнений, а потом даже танец матросский на основе действий-движений гребцов в шлюпке.
- Например, команда «Вёсла на валёк!» и гребцы поднимают весла лопастями вверх, ставят вертикально на дно шлюпки, разворачивают лопасти вдоль шлюпки и выравнивают их. Вёсла поднимают, не вставая с места, нажимая одной рукой на рукоять, другой подхватывая под валёк. Только в танце мы это делали, махая прямыми руками.
- «Легче гресть!» - это когда гребцы делают слабую проводку весел по воде, уменьшая этим ход шлюпки, а мы в танце замедляли наше общее движение по кругу.
- «Навались!» и гребцы начинают грести сильнее, наваливаясь на весла, но не учащая темпа гребли, а мы в танце начинали мощно и дружно работать корпусом.
- «Береги вёсла!» и гребцы бдительно следят за лопастью весла, если нужно, несколько втягивая его внутрь шлюпки, а мы в танце группировались в тесный ряд и оглядывались по сторонам.
- «Шабаш!» и гребцы, подставив одну руку под валёк и другой нажимая на рукоять, вынимают весла из уключин, заносят их к носу и укладывают к бортам, начиная с носа; загребные кладут свои весла последними сверху остальных. Когда весла уложены, гребцы вынимают уключины и их штертами прихватывают к борту. Мы в танце поочерёдно имитируем эти движения и выстраиваемся в строй.

- Есть ещё команды «Вёсла под рангоут!» и «Вёсла под планширь!» - это когда гребцам нужно отдохнуть и либо рукоятки вальков, либо лопасти вёсел закладываются под рангоут или под планширь, оставляя весло в уключине. Лопасти должны быть выровнены горизонтально.
- А что такое «постановка на дрек»? – не выдержал кто-то из матросов и задал вопрос, который интересовал всех присутствующих, но никто не хотел признаваться в том, что не знает, что такое дрек и дректов…
- Дрек – это якорь шлюпки-яла, - ответил довольный офицер, - а дректов – это якорный канат или конец для дрека. Постановка на дрек (якорь) проводится при отдаче дрека-якоря с носа шлюпки.
- Сначала по команде «Шабаш!» или «Крюк!» гребцы шабашат, потом подаётся команда: «Дрек к отдаче изготовить!» и баковые гребцы вставляют шток, закрепляют его чекой и ввязывают дректов в скобу рыбацким штыком (узлом). При этом коренной конец дректова вяжется рыбацким штыком в подъёмный рым.
- Одновременно баковые около форштевня на планширь кладут мат левой стороной кверху, потом на баке яла укладывается бухта в полторы глубины места отдачи дрека (якоря) и делается вокруг дректова короткая серьга из носового фалиня. После этого баковые докладывают: «Готов дрек к отдаче!».
- Старшина шлюпки командует: «Дрек товсь!» и баковые гребцы сбрасывают в воду приготовленную на баке бухту дректова в полторы глубины места отдачи дрека (якоря) и кладут дрек (якорь) на планширь шлюпки.
- В это время старшина яла командует остальным гребцам: «Вёсла в воду!» и те тормозят ход яла-шлюпки. Потом команда: «Табань!» и те табанят, а после этого подаётся команда: «Отдать дрек!» и баковые отдают дрек (якорь) и травят дректов по указанию старшины яла-шлюпки.
- Ни в коем случае нельзя бросать дрек (якорь) так, чтобы он разматывал дректов из бухты, иначе кого-то может захлестнуть, зацепить, накренить шлюпку. То есть наделать много бед.

- Съёмка с дрека (якоря) осуществляется так, - сказал нам дежурный по Дивизиону-Экипажу. – По команде: «Приготовиться сняться с дрека!» гребцы берутся за дректов и готовятся его выбирать через мат. Затем по команде: «Дрек поднять!» - гребцы выбирают дректов. Когда дрек (якорь) отделится от грунта, с бака шлюпки баковые докладывают: «Дрек встал» и после этого дректов и дрек берутся в шлюпку.
- После этого старшина командует гребцам: «Уключины вставить!» и гребцы начинают греблю, а баковым старшина подаёт команду: «Дрек уложить, дректов скружить!» - баковые гребцы разоружают дрек, вынимают шток, принайтавливают его к веретену, отдают дректов, кружат его в круглую бухту и связывают в четырёх местах схватками. Всё, дело сделано…

Последнее выражение офицера было таким откровенно морским, насыщенным специфическими словами и понятиями из морского жаргона, сленга и словаря морских терминов, что мы все услышали и почувствовали музыку романтики морской службы, нам это очень понравилось. С этого момента и с этого вечера в дивизионе-экипаже новостроящегося БПК «Свирепый» началось повальное увлечение морским сленгом, жаргоном и морскими терминами, все без исключения начали «бакланить» и «ботать» только по-морскому…

Фотоиллюстрация из открытой сети Интернет: 1893 год. США. Броненосный крейсер русского военного флота «Генерал-Адмирал». Спуск шлюпки, осмотр корабля с ялика во время визита российских кораблей в США на военно-морские манёвры. Команды старшины шлюпки и описание действий гребцов даны по книге «Шлюпка. Устройство и управление». Авторы: Л.Н. Иванов, И.И. Хомяков, Н.П. Вдовиченко, И.А. Загарин. Издание второе исправленное и дополненное. Ордена Трудового Красного Знамени Военное издательство МО СССР. Москва – 1976.