Педагог Шарик

3 курс «Шарик»

Его кличка была «Шарик», т.к он не стоял на месте, а вечно «катался» по аудитории.
Невысокий, крепкий молодой мужчина с ногами футболиста.
Его чёрные брови на небольшом светлом лице сходились на переносице, а глаза были серыми.
Оля внимательно следила за ним на первом занятии.
Сказав вступительное слово, он стал знакомиться с группой, вычитывая фамилии из журнала.
Всё это время она была поражена его удивительно красивым баритоном. Никогда ещё ей не доводилось слышать столь приятного мужского голоса.
У неё промелькнула мысль, что за такой голос, в человека можно по уши влюбиться.
Только вот внешние данные «Шарика» совсем не поражали её воображение.
-Кажется, я всех назвал, - сказал преподаватель, закрывая журнал.
-Как это всех? – обиженно спросила Оля, - А где я?
Учитель повернул голову в её сторону.
Она пыталась поймать его взгляд, но взгляд его был странным. Ей казалось, что он смотрит, не видя её. Она сильнее округлила глаза, в надежде, что он наконец-то различит её.
-Как ваша фамилия?
Оля замешкалась, т.к. не могла отвечать в пустые, стеклянные глаза педагога.
-Иванова Ольга, - сказали за неё несколько голосов из аудитории, а кто-то добавил, - Вениаминовна.
-Так как вас зовут? - повторил педагог
-Оля Иванова меня зовут
Он заглянул в журнал
-Да, есть такая. Надеюсь, вам не придётся менять фамилию, - промолвил он с ухмылкой.
В группе послышались смешки. Поняв намёк, на старосту Витьку Иванова.
Оля сделала недовольную мину.
-Я не имею ничего против, если со временем ваша фамилия изменится, - сказал он, почувствовав её настроение.
Оля усмехнулась.
Он начал урок.

Мучение

Вскоре уроки «Шарика» стали для Оли мучением.
Бегая по аудитории, он останавливался возле её парты.
Чувствуя, как он через спину заглядывает в её конспект, она вся сжималась, напрягаясь, и молила бога, чтоб он поскорее отошёл.
Однажды, когда соседка по парте отсутствовала, он сел рядом, взял её конспект и стал листать, внимательно изучая.
Она почти перестала дышать, он пугал, давил, смущал её.
Находиться вблизи с ним было для неё смерти подобно.
Он же по нескольку раз за урок, поднимал её из-за парты, задавал сложные вопросы по предмету.
Она, итак несильная в технических науках, путалась, отвечая неуверенно, и казалась себе и окружающим полной дурой.
Он смачно стыдил её и ставил двойки.
Она устала от «Шарика», и уроков его боялась, как огня.

Решение

Дни, когда не было уроков «Шарика» она жила и дышала свободно.
Но, когда наступала ночь перед предстоящим днём с ненавистным уроком, она долго не могла заснуть.
Ей казалось, что это «Шарик» мучает её и не даёт сна.
«Дальше так продолжаться не может, - решила она однажды, - Надо найти выход, чтоб не жить в позоре двоечницы и дуры и вырваться из состояния душевного саморазрушения».
«Всё! Баста! С завтрашнего дня я становлюсь другой.
Мне будут безразличны его слова и поступки.
Я не буду отвечать на его вопросы.
Я не буду реагировать на него.
Только таким образом я смогу сохранить себя».

Безразличие

У «Шарика», как у каждого педагога, была своя методика обучения и опроса.
Нередко он раздавал по учебнику на каждую парту и задавал читать определённую главу.
После чего делал опрос, который обычно касался, в первую очередь, Оли Ивановой, со всеми вытекающими последствиями: стыдил её, затем разрешал сесть, и ставил  в журнал жирную двойку.
Теперь всё изменилось.
Когда все погрузились в чтение учебника, Оля смотрела в окно, (она знала, что загляни она в книгу, как «Шарик» обязательно её спросит).
Состояние души её, после претворения в жизнь своего решения, стало спокойное.
Яркое, но не палящее солнце поздней осени за окном радовало её.
Летящие листья, навевали грустное лирическое настроение.
 Она даже внутренне улыбалась, радуясь своему комфортному состоянию души.
«Шарик» несколько раз пролетел мимо и встал в углу напротив её парты, уперев в Олю злобный взгляд.
Уловив её внутреннюю улыбку, он раздражённо произнёс: «Иванова у нас как всегда! - Витает в облаках и думает о мальчиках».
Оля с трудом отвела взгляд от окна и одарила преподавателя безразличным ленивым взглядом.

Сборы

Вместо урока в аудитории сегодня предстояла экскурсия на ДОК.
Этому обстоятельству все радовались и галдели, облачаясь в свои одежды.
Уж чего-чего, а по поводу своего внешнего вида, она не комплексовала: удобная польская дублёнка, высокие кожаные сапоги, модный вязаный берет. 
Она заметила, что «Шарик» благожелательно выделил её из общей толпы, окруживших его девчонок.
Все дожидались, когда он оденется.
«Ну, вот и всё», - сказал он, поправляя шарф и глядя Оле в глаза.
-Ну, как? Всё нормально? – спрашивал его взгляд.
-Пожалуй, пойдёт. Я ожидала худшего, но твоё драповое пальто неплохо смотрится, да и шапка вполне приличная.
-Ну, вот и славненько! Значит можно идти!?
Примерно такой безмолвный диалог происходил между ними.
«Как-то всё это напоминает супружескую пару, которая умеет читать мысли друг друга», - подумала она и усмехнулась.
И опять ей показалось, что он поймал и эту её мысль.

В пути

Все шли быстрым шагом. Раскрасневшиеся девчонки радостно заглядывали в лицо преподавателя.
Оля шла впереди, справа от общей колонны.
-Посмотрите-ка! Что это за след тянется за Ивановой?
Услышала она голос «Шарика», и на миг растерялась, вспомнив о критических днях.
Она испуганно взглянула через плечо на землю.
«У тебя сзади от берета развеваются серебряные нити», - со смехом сказали девчонки.
А по ехидной улыбочке «Шарика», она уловила его мысль:
-Ну, что? Испугалась? Подумала о своих интимных местах? Так тебе и надо.
-Ну, ты и дуралей!», – подумала она и усмехнулась, глядя на него.
Игра взглядов и передача мыслей, веселила их.

На экскурсии
 
 Огромный цех встретил их шумом вентиляции.
Преподаватель рассказывал, переходя от одного станка к другому, чтоб его услышать, надо было стоять рядом.
Оля постояла немножко, да и отошла в сторонку.
Её привлекли обрезки пиломатериала, и она вспомнила, как когда-то в детстве лихо «фехтовала» такими «рапирами» в паре с соседом Вовкой.
Теперь глазёнки её загорелись, и она, подняв «шпагу» направила её на Серёгу Городкова со словами: «Защищайся, смерд! И не проси у меня пощады!»
Серёга тоже выхватил «шпагу», и бой начался.
К удивлению Оли сокурсник оказался достойным соперником.
Она прыгала, пытаясь изловчиться и нанести укол, но этого сделать не удавалось.
Вдруг в самый разгар поединка, соперник опустил «шпагу».
«Ну, что же ты!?» - прокричала она, продолжая оставаться с вытянутой рукой в активной боевой позиции. Соображение её пришло позднее выхода из поединка.
Она, с воинственным видом, резко обернулась, и увидела, что вся группа во главе с преподавателем глазеют на её представление.
«Шарик» еле сдерживался от негодования, готов был разорвать её на части.
Вентиляцию в цехе выключили, и в наступившей тишине он высказал:
«Теперь я вижу, Иванова, что у тебя детство (он запнулся, не сказав неприличного для педагога слова) играет!»
«Какой же ты, гад! Что ты мешаешь мне жить! Как я тебя ненавижу!» - подумала она, глядя ему в глаза,
и увидела, что вид его стал скорбным.

Подготовка

К его экзамену она готовилась тщательно, на все вопросы в билетах у неё были ответы, может быть не всегда углублённые, но основу она знала.
А чтоб запомнить все детали бензопилы, она сочинила стихотворение, которое легко запомнила.               

О бензопиле
Пила хороший агрегат. Деревья валит только так.
Скрипит, трещит и кренится, когда она придренится.
Деталей дюжина в пиле - здесь стартер, ротор, муфточка,
Редуктор, пильный аппарат, в нём цепь и шины, всё подряд,
Что нужно ей, не нужно нам.
Зовут пилу двухтактною, - тактичность не порок.
Цилиндр один, но всё-таки хватает одного.
Её лелеять и кормить необходимо в срок,
Чтоб жизнь её ещё продлить на максимальный срок.

Но на экзамен вместе со своей группой Шарик её не допустил, а назначил для неё другой день сдачи экзамена.

Экзамен

В аудитории собрались учащиеся из разных групп.
Оля взяла билет, в котором второй вопрос был о бензопиле, села на предпоследнюю парту.
Кратко, сделав конспект по билету, она поняла, что сидеть ей предстоит долго, т.к. Шарик не обращал на неё внимания, а был погружён приёмом экзамена у других учащихся.
«Ему, пожалуй, нелегко», - подумала она, наблюдая за преподавателем, которому приходилось не только выслушивать, но и каждому разъяснять тот или иной принцип.
И вот все ушли. Она маленькая и хрупкая затерялась одна в большой аудитории.
Он подходил к ней, снова странно улыбаясь, как при первом знакомстве, только в этой улыбке было ещё что-то липкое и сладковатое.
Она смотрела на него внимательно расширенными зрачками, снова не понимая.
Он сел рядом, и горячая волна, исходящая от него, накрыла её.
Она расслабилась, размякла, ей расхотелось двигаться, говорить, ей стало сонно и приятно.
Она почувствовала, что ещё миг, и она положит свои руки на его плечи и закроет глаза.
Сильный призыв исходил от его тела, и в унисон забились их сердца.
"Что же это такое? Этого не может быть? Надо взять себя в руки», - подумала она и, внутренне, заглушая свои и его порывы, стала отвечать на билет.
Снова всё вернулось на круги своя, снова он был зол и придирчив, и снова, она путалась и чувствовала себя двоечницей.
Она, конечно же, побоялась прочитать своё стихотворение о бензопиле, думая, что он высмеет её ещё больше.
Она извела его, он извёл её.
Они устали от слов, от внутренней борьбы. Всему этому должен был быть положен конец.
«Ладно, давай зачётку!» – наконец-то устало произнёс он и поставил тройку.
Оля поднялась и вышла из-за парты, он как каменный продолжал сидеть на прежнем месте.
В первое мгновение она обрадовалась заветной тройке и хотела скорее убежать, но что-то удерживало её.
Она остановилась, чувствуя, что сейчас она услышит что-то важное, её била лёгкая дрожь.
«Теперь я понимаю, Иванова, что ты вообще ничего не знаешь», - сказал он ледяным голосом, и её ударило будто током.
Нет, он имел в виду не учебный предмет, а совсем другое.
Только теперь она поняла то, что не понимала раньше.
И, неведомый до селе страх, охватил всё её существо.
Она, оцепенело, смотрела в его отяжелевшее лицо, и в одно мгновение, одна мысль пронзила обоих.
«Никогда не попадайся мне на глаза!»,
«Никогда, я не попадусь тебе на глаза. Никогда, я больше тебя не встречу!». 
Они прочли эти мысли друг у друга, и всё рухнуло.

Излечение

В полном упадке сил она приплелась в общежитие.
К её счастью, все разъехались, и в комнате было пусто.
Слёзы самопроизвольно лились у неё из глаз, и она разразилась рыданиями.
Дойдя до полного изнеможения, она крепко заснула без сновидений.
Проспав довольно долго, она проснулась совершенно свободной и счастливой.