123 Драка с танцами 25 июня 1972

Александр Сергеевич Суворов

О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».

2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.

123. Драка с танцами. 67-й ОДСРНК ДКБФ. 25 июня 1972 года.

Сводка погоды: Калининград, воскресенье 25 июня 1972, дневная температура: мин.: 10.6°C тепла, средняя: 12.7°C тепла, макс.: 16.8°C тепла, 3 мм осадков, временами моросящий дождь.

Что поделаешь, как бы ни складывались наши дружеские отношения в абордажной команде и в экипаже БПК "Свирепый", но традицию – мерить статус моряка сроком службы на флоте – ещё никто не отменял, поэтому, я, как был «молодым» для наших годков осеннего призыва 1969 года, так им и оставался до ноября, до «ихнего» ДМБ. Однако после обучения и тренировок в абордажной команде БПК «Свирепый», особенно после памятного занятия, где мы узнали как стать сильным духом человеком, отношение ко мне годков изменилось, - они просто перестали меня «шпынять», «гонять», делать замечания, крутить ремень у меня на талии, посылать «за хлебушком», «сшибать» у меня деньги «до получки». Более того, теперь годки не возражали, чтобы я пошёл с ними на танцы.

О! Эти походы в увольнение на танцы…

Дело в том, что сами уже почти взрослые, старшины и матросы-годки осеннего призыва 1969 года хорошо понимали, чем им грозят случайные половые связи, они не хотели перед ДМБ «подцепить венеру», то есть заболеть венерическими заболеваниями. Об этой опасности всякий раз предупреждал моряков перед выходом в увольнение дежурный офицер по Дивизиону-Экипажу или наш первый старпом капитан-лейтенант А.А. Сальников. Они говорили: «Калининград – это портовый приморский город, здесь есть девушки и женщины, которые кормятся самым древним ремеслом в истории человечества. Будьте осторожны!». Однако властное влечение, которое испытывали все без исключения молодые матросы, старшины, караси, салаги, молодые, подгодки и годки (особенно ДМБовские годки - автор) влекло их в увольнении к общению, к флирту, заигрыванию, а там, как бог подаст, может быть, и «близкому контакту» с девушками.

Девушки, молодые женщины, озорные, весёлые, жизнерадостные, свободные, игривые, симпатичные и красивые, не обременённые детьми и семейными заботами, настроенные на флирт и игривое эротическое знакомство и общение с моряками, тоже согласные на краткие минуты счастливого близкого тесного общения-обладания и дарения себя, – вот какие образы-представления-ощущения витали в наших возбуждённых головах и головках... Такие ощущения и возможность тесного эротического общения-контакта давали нам и девушкам "танцы-манцы-обжиманцы". «Девушки тоже люди, они тоже «хочут»! - говорили нам опытные годки «вертибутылкины» и учили нас, молодых, как надо «кадрить» девчонок на танцах, как «подходить», что спрашивать, говорить и рассказывать, как предлагать уединиться и т.д.

Это сейчас в начальные десятилетия XXI века современные молодые люди уже настолько знакомы с миром сексуальных образов, ощущений, впечатлений, чувств и приключений, что наши переживания в советские 70-е годы XX века кажутся чем-то архаичным, давним, наивным, смешным, нереальным. Однако природу не обманешь, она всё равно сама собой, естественно и просто, инстинктивно и рефлекторно отделит семена от плевел, красивую эротику от животной похоти, любовь от секса. Главное отличие поколения молодёжи 70-80-х годов XX века в Советском Союзе от поколения 90-х конца XX века и 2000-х годов начала XXI века в том, что в наше время секс, конечно, был, но доминировали дружеско-любовные отношения, нормальные человеческие чувства, любовь. Вот почему мы, советские моряки-балтийцы, матросы и старшины первого изначального экипажа новостроящегося БПК «Свирепый», в мае-июне 1972 года, конечно, жаждали общения с девушками, эротического общения, если повезёт, то сексуального общения, но только без последствий для здоровья и службы на флоте, потому что мы свято помнили и хотели только одного – быстрее освоить и заселить наш корабль, подготовить его, пройти все испытания и стрельбы, сдать все курсовые задачи и выйти на БС (боевую службу) в море.

- В среднем быстрый половой акт длится минуты три, - говорил нам на вечерней поверке старший помощник командира корабля капитан-лейтенант А.А. Сальников. – Всего три минуты острого утробного удовольствия и приятного расслабления. Только эти три минуты могут обернуться месяцами лечения, списанием на берег из-за заразы, которую вы подцепите за эти три минуты секса в кустах, в подворотне или в сортире. За эти три минуты сомнительного удовольствия вы заплатите поломанной судьбой, подорванным здоровьем, а самое главное, здоровьем и судьбой ваших будущих детей, которым вы передадите по наследству эту заразу…
- Запомните раз и навсегда, - говорил грозно наш старпом. – Больных «венерой» в море не берут, их с позором гонят с кораблей нашего советского флота. Так что идите, веселитесь, танцуйте и флиртуйте всласть и напропалую, но помните наш морской закон. Ну-ка! Хором!
- Моряк всё пройдёт, но флот не опозорит! – весело в ответ старпому ревели мы басовитыми молодыми глотками.
- То-то же! Идите! – удовлетворённо говорил наш старпом и красивым величавым взмахом командирской офицерской руки отпускал нас на «гульбище»…

Моряки экипажа новостроящегося БПК «Свирепый» ходили на танцы и гульбища в разные места. Калининград город большой, парков, клубов, улиц, кафе, мест культурного отдыха в городе было много. Однако самым удобным и заманчивым для нас был парк культуры и отдыха «Южный» (за железнодорожным вокзалом «Южный»). Историю парка «Южный» рассказал мне лейтенант Николай Судаков, он тоже любил там бывать и с гордостью рассказывал, как городские и флотские комсомольцы работали в этом парке на субботниках, чтобы привести его в нынешнее состояние. Он говорил, что этот парк всегда назывался «Южным парком», с момента его основания в 1927 году. Правда, в 1938 году его переименован в «Парк Хорста Весселя». После Победы над фашистской Германией и после переименования Кёнигсберга в Калининград, этот парк назывался «Матросским парком». С 1957 года это городское учреждение культуры и отдыха получило наименование «Парк культуры и отдыха имени 40-летия ВЛКСМ», так что это был наш, комсомольский парк…

«Парк культуры и отдыха имени 40-летия ВЛКСМ» или "Южный парк" располагался недалеко от Южного железнодорожного вокзала Калининграда, к западу от него улица Киевская и площадь Калинина, к северу – проспект Калинина, к востоку – улицы Дзержинского и Аллея смелых, а с юга парк ограничен улицей Железнодорожной. "Южный парк" не просто парк, а территория оборонительного укрепрайона: по периметру парка расположены Фридландские ворота, Фридландский и Хабербергский равелины с заполненными водой рвами, а на территории парка устроены три искусственных пруда, соединённые с рекой Преголей. Здесь когда-то был первый в Германии крытый ледовый стадион (Восточнопрусский зал), а теперь - здание Дворца культуры железнодорожников, спортивные площадки, аллеи с дорожками для прогулок и красивый тенистый парк из больших клёнов, лип и других парковых растений и деревьев.

Конечно, война, бомбёжки и штурм Кёнигсберга сильно повредили Южный парк и строения в парке, но в 1972 году ещё были целы и восстановлены скульптура оленя, беседка, мостик, а также обустроен большой крытый павильон - танцевальная площадка. В клубе железнодорожников тоже танцевали, но здесь в открытом павильоне было гораздо интереснее, потому что было свежо, а не парко, как в клубе, а ещё парочки после танца могли быстро удалиться в тёмные тенистые аллеи парка и там «по-быстрому заниматься «любовью»… Кроме этого, в аллеях Южного парка были постаменты и остатки когда-то парковых гипсовых скульптур, которые быстро становились «катализаторами» мусорных куч и отхожих мест, так что парк этот был разным и всяким…

Мне лично понравились деревья Южного парка и парковое обустройство с группами-рощами деревьев, аллеями и прудам. Вдоль дорожек были обустроены аллеи из каштанов, клёна, ивы и пихты. Про пихты мне рассказал и показал их мой товарищ старший специалист СПС Володя Мальцев, с которым мы вместе в воскресенье 25 июня 1972 года ходили на танцы в этот парк. В этот день 25 июня 1972 года была не совсем комфортная погода: с утра было всего 10.6°С, днём 12.7°С тепла, в полдень и к вечеру – 16.8°С, а также накрапывал мелкий дождик (3 мм осадков). Но такая погода для танцев в тесном зале была к лучшему – не так душно и жарко, но парко.

Владимир Петрович Мальцев, старший специалист СПС (период службы 18.05.1971-20.05.1974) был «шаманом», то есть шифровальщиком и в любом случае должен был после увольнения вернуться в экипаж целым и невредимым, поэтому мне поручали сопровождать и оберегать его. При этом наш первый замполит капитан-лейтенант В.А. Тихонов поручал мне, как активному комсоргу и комсомольскому активисту, вовремя останавливать моряков-свиреповцев, «не давать им чрезмерно увлекаться девицами лёгкого поведения, терять самоконтроль и человеческое достоинство, своевременно напоминать матросам, старшинам и годкам, что им пора возвращаться в Дивизион-Экипаж». Вот с таким поручением и обязанностью, в преддверии экзаменов на классность, завершающих этап подготовки экипажа новостроящегося БПК «Свирепый» в учебном центре 67-го Отдельного дивизиона новостроящихся и ремонтируемых кораблей ДКБФ, я и наш «шаман» Володя Мальцев в воскресенье 25 июня 1972 года вместе с большой группой годков, подгодков и отличившихся «молодых» пришли-приехали в «Парк культуры и отдыха имени 40-летия ВЛКСМ» на танцы.

В это время (70-е годы XX века – автор) на танцах дежурили милиционеры и «дружинники» – комсомольцы из рабочих отрядов содействия советской милиции и Добровольной народной дружины (ДНД) – общественной организации, которая была создана специально «для оказания помощи государственным правоохранительным органам в охране общественного порядка, а также для охраны государственной границы». Эти группы ДНД создавались на предприятиях, в организациях, учреждениях, институтах, колхозах, при домоуправлениях на улицах и в микрорайонах, в посёлках городского типа, при сельсоветах. В обычной мирной жизни отряды и группы ДНД следили за порядком на улицах и во дворах, предупреждали и пресекали нарушения общественного порядка. В ДНД активно участвовали представители комсомольских, партийных и профсоюзных организаций. В Калининграде, кроме милиции и ДНД, за порядком следили также патрули калининградской комендатуры и военного гарнизона города.

Формально я не был «комсоргом» экипажа БПК «Свирепый», так как по штатному расписанию экипажа корабля это должность была офицерская: секретарь комитета комсомола корабля – помощник заместителя командира корабля по политической части. Таким комсоргом был лейтенант Николай Судаков, но он больше работал как помощник замполита, а не как комсорг, потому что практически всё время сопровождал своего начальника капитан-лейтенанта В.А. Тихонова. Лейтенант Николай Судаков был отличным душевным, справедливым, ответственным и добрым человеком, он был полон творческих устремлений, но вся его энергия и желания были повязаны обязанностями личного помощника замполита новостроящегося БПК «Свирепый», который больше бывал в политотделе штаба Балтийского флота, чем в Дивизионе-Экипаже. Поэтому я всё чаще и чаще, всё больше и больше начал выполнять многочисленные поручения замполита и комсорга (В.А. Тихонова и Н. Судакова) новостроящегося БПК «Свирепый», в том числе: организовывать учёт комсомольцев, вести комсомольскую документацию, собирать комсомольские взносы, выполнять "комсомольские поручения", например, выпускать кораблеьную стенгазету, выдавать книжки из передвижной библиотечки Дивизиона-Экипажа, открывать и закрывать "ленкаюту", наводить там порядок после занятий и т.д. В то время (1972 год XX века - автор) это было «супер» ответственное дело и поручение…
 
В 70-е годы XX века комсомольские членские взносы матросы и старшины платили в размере 2 копеек, но часто и этих копеек у них не было, поэтому, чтобы вовремя сдать членские взносы всей комсомольской организации экипажа БПК «Свирепый», я добавлял в «комсомольскую кассу» свои личные деньги. Конечно, эти пресловутые 2 копейки, которые мы иногда вставляли в наши разговоры, не играли существенной роли в моём матросском бюджете, но только, если этих копеек было немного… Я молча "бесплатно" ставил штамп «Уплачено ВЛКСМ» в комсомольские билеты ребят, а они клятвенно заверяли меня, что в следующую "получку" вернут мне долг, но эти обещания благополучно забывались до следующего раза. Кроме этого, когда я добросовестно бегал за комсомольцами и собирал в течение месяца эти несчастные 2 копейки, в комсомольской кассе-сейфе образовывались некие суммы, которые годки вдруг начинали считать их «годковской кассой взаимопомощи» и брать у меня деньги «в долг». Эти «годковские взятия денег в долг» у молодого "комсорга" опять начали успешно «забываться» и «прощаться» мне годками, например, с такой формулировкой: «Я тебе должен, но я тебе, салабон, долг прощаю!». Как тут быть и как исправить сложившееся положение? Я не знал…

В клубе железнодорожников и в танцевальном павильоне в Южном парке 25 июня 1972 года играли ВИА (вокально-инструментальный ансамбль) а также специальный ведущий дискотеки или диск-жокей ставил одну за другой пластинки или магнитофонные записи с мелодиями и песнями западных певцов и ансамблей. Наши артисты из ВИА играли и пели наши советские модные песни, а диск-жокей «погонял» всех танцующих западными "шлягерами".

В зале клуба и на танцполе в павильоне было много «волосатиков» - с Запада к нам пришла мода на длинные нечёсаные волосы в причёсках парней. Например, артисты из ВИА копировали группу Deep Purple и пытались играть и петь «по-английски» их песню – «Smoke On The Water». Мы, моряки-балтийцы, на фоне этой «забойной» ритмичной музыки и непонятных слов, под которые «волосатики», как сумасшедшие, кивали своими головами и волосами, выглядели чужеродно. Однако многим эта музыка нравилась…

Главным инструментом в музыке на дискотеке была бас гитара. Из динамиков, как удары молота, разносились по танцевальном пространству такие звуки, от которых вибрировали желудок и кишки в животе, и это ощущение почему-то всем нравилось. «О! Пробирает до костей!» - орал мне в ухо специалист СПС Вовка Мальцев и старательно копировал движения заядлых танцоров и «танцериц»… Дело в том, что на эти танцы в парк, видимо, приходили парни и девушки не один, а много-много раз. Молодёжи было очень много. В центре танцполя практически народ не танцевал, а толпился, тесно топтался. Только рядом с эстрадой было свободное место, потому что здесь танцевали те, кто умел и любил танцевать, в том числе группками.

Группы девчонок по четыре-шесть человек изображали ритмичные многоходовые и комбинаторные танцы, с дружными одновременными поворотами, наклонами и другими танцевальными движениями и позами. Они соревновались между собой, и иногда это было очень красиво. Некоторые девчонки и ребята пытались им подражать и иногда простые движения подхватывали практически все танцующие. В центре танцполя в духоте и тесноте, как правило, танцевали любители «пообжиматься» и «потискаться», потому что среди таких же любителей острых телесных ощущений эти откровенно эротические тесные танцевальные объятия, а порой и жаркие долгие поцелуи, были почти незаметны (все так делали – автор). Вот тут-то в центре и «топтались» наши моряки…

Были и другие группы танцующих (по краям танцполя - автор) - группы и коллективы друзей, знакомых и завсегдатаев танцев в этом парке. Здесь танцевали «взрослые» любители танцев, те, кто занимался в танцевальных кружках или школах, мастера спортивного или бального танца. Они, как правило, стояли тесным кружком, потом под соответствующую музыку расступались, давали друг другу место и очень красиво, современно, озорно, живо и профессионально танцевали, например, спортивный рок-н-ролл. Мне эти группы «профессиональных танцоров» очень нравились, а основная масса простых танцующих их старалась не замечать. В центре танцполя «танцевали» под любую музыку и песни, а «профессионалы» - только под выборочную, например, они очень красиво танцевали под тягуче-ритмичную песню дуэта Sonny & Cher – «A Cowboys Work Is Never Done».

- А ты чего стоишь! – кричали мне мои друзья-моряки из центра танцплощадки. – Иди к нам, смотри какие тут девушки!

Да, девушки на танцах были всякие, разные, простые и красивые, симпатичные и не очень, богато разодетые и простецкие, ломающиеся, кривляющиеся и очень скромно и застенчиво танцующие. Я уже присмотрел для себя одну из девушек, которая стояла в сторонке в окружении четырёх подружек возле груды сдвинутых рядов кресел зрительного зала. Эта девушка была одета в коротенькое чёрное платье с короткими рукавами из блестящей «металлической» ткани с наглухо закрытой грудью и шеей, но с открытой до пояса спинкой. Девушка была невысокого роста с худенькими стройными ножками и рельефными коленками. Её чёрное искрящееся платье обнажало её ножки почти до середины бёдер…

У этой девушки были почти совсем светлые волосы и короткая стрижка-причёска, которая обнажала её удивительно длинную, как у Нефертити, шею, а сама она лицом походила на эту царицу Древнего Египта. Строгое, умное выражение лица, искрящиеся насмешкой глаза и небольшие пунцовые губы делали её облик действительно царственным… Она была прекрасна, окружавшие её девчонки стояли рядом с ней, как приклеенные, как свита, завистливая, но зависимая от этой красавицы. «Нефертити» (так я её сразу же назвал про себя – автор) даже не старалась выглядеть красивой, она была такой естественно и просто, поэтому она только старалась быть незаметнее, скрытнее, так как не только я один «пялил» на неё глаза…

Девушка в коротком блестящем чёрном платье стояла в окружении подружек, скрестив руки под рельефными грудками, потому что на ней не было лифчика, тонкая ткань отчётливо бугрилась полушариями её грудок и острыми вершинами сосков. Ещё большее внимание к этому месту привлекало единственное украшение, которое имела эта девушка – небольшой золотой католический крестик на тоненькой золотой ниточке-цепочке. Чтобы представить себе облик и внешний вид, манеру поведения и выражение лица этой девушки «Нефертити», лучше всего посмотреть на фото или видео современной русской певицы Полины Гагариной – это была точь-в-точь она, только в июне 1972 года…

Мой друг и товарищ "шаман" Вовка Мальцев давно заметил, что я «неровно дышу» в сторону этой «Нефертити» и как только прозвучали первые аккорды гитары и звуки губной гармошки в песне Neiala Younga – «Heart Of Gold», он сильно подтолкнул меня в сторону этой девушки. Девчонки из окружения «Нефертити» расступились, и я очутился перед... «Нефертити» опустила голову, руки, скрыла своё лицо под прядями волос и, в ответ на мой сдержанный поклон и приглашающий жест рукой, сделала шаг навстречу. Я тут же увёл её немного в сторону, но не в толпу танцующих, и впервые прикоснулся к её рукам, ощутил прикосновения её бёдер, груди, потных ладошек...

Мелодичная песня и музыка закончились так внезапно, что мы с "Нефертити" даже не успели ничего почувствовать, осталось только неясное ощущение, которое поднималось внутри меня какой-то радостной волной, поэтому следующая мелодия и песня, которую поставил диск-жокей, всколыхнула нас и мы с "Нефертити", сначала робко, стеснённо, а потом всё радостней и радостней задвигались, затанцевали, причём с каждым аккордом и куплетом этой песни всё живее и творчески, с выдумкой…

Группа Les Humphries Singers задорно пела ритмичную песню «Mexico», а вместе с ними и с нами тут же весь зал, все присутствующие подхватили этот ритм и начали хлопать в ладоши и танцевать, кто как хочет. Было очень весело и мы с моей «Нефертити» запыхались и одновременно рассмеялись. Я не заметил, как к нам присоединились девчонки из окружения «Нефертити», как "шамап" Вовка Мальцев и другие наши ребята-моряки из экипажа БПК «Свирепый» с удовольствием шалили вместе с нами. Я почувствовал, что у нас с «Нефертити» наметилось взаимопонимание.

Следующей чудной и смешной песней была песня группы The Temptations – «Papa was a rollin'stone» в стиле блюз, под которую танцевали все, в том числе и мы с «Нефертити» в окружении и в компании с её девчонками и моими друзьями-моряками. Тут уж я немного расслабился и «выдал» свой «коронный номер» – полное погружение в музыку и в ритм своими танцевальными движениями, имитирующими звуки и аккорды музыки. Я танцевал вдохновенно, творчески, искренне, открыто и самозабвенно…

Я «очнулся» только когда зазвучала другая музыка и песня Dona McLeana – «American Pie». Тут уже сама «Нефертити» взяла меня за руку, привлекла к себе и мы снова «слились» в единое целое, чтобы в такт характеру музыки и песни то сойтись в медленном танце, то расстаться на время в ритм рок-н-ролла. Когда же группа «Slade» начала «забивать гвозди» своей песней «Look Wot U Dun» мы с «Нефертити» отошли в сторонку, а мои друзья, ребята из экипажа БПК «Свирепый» с девчонками из окружения «Нефертити», продолжили активное топтание ногами и кивание головами в такт музыке. В этот-то момент к нам подошла знаменитая «Лошадь» - женщина с невероятно удлинённым «лошадиным» лицом и зубами – смотрительница всех заводских девчонок с улицы Нансена – района женских общежитий калининградского ПССЗ «Янтарь».

- Всё нормально? Никто тебя не обижает? – спросила она мою подругу «Нефертити», которая нервно вцепилась в мою руку своими пальцами. При этом «Лошадь» (такое у неё было негласное прозвище – автор) улыбаясь, но строго осматривала меня с головы до ног. Эта удивительно некрасивая и в то же время властная, ловкая, сильная и признаваемая всеми женщина могла быть одновременно беспощадной и очень доброй к любой из девушек, присутствующих на танцах. Она безжалостно с помощью своих помощниц выталкивала из клуба или из танцевального павильона пьяных девушек, которые начинали просто виснуть на ребятах или моряках, а самым робким и застенчивым девушкам сама приводила выбранных ею ребят и те не могли ей отказать...

«Лошадь» была «мамка» и именно к ней «втихаря» обращались наши моряки-балтийцы и та, собрав с них дань-плату, знакомила их со своими «дежурными девочками», которые таким образом подрабатывали себе на жизнь и удовольствия. Кстати, «Лошадь» уже знала, как меня зовут, знала мою фамилию, должность и с какого я корабля… После того, как «Лошадь» улыбнулась нам обоим своими напряжёнными, зло-добрыми глазами и отошла от нас, мы с «Нефертити» почти одновременно глубоко вздохнули и расслабились, потом рассмеялись, а потом к нам подбежали подруги «Нефертити» и увели её в сторону, чтобы посплетничать и обменяться мнениями. Я тоже отошёл к своим друзьям-морякам и мой командир отделения рулевых и осенний годок 1969 года призыва старшина 1 статьи Александр Кузнецов потребовал от меня «подробностей». Я немного им рассказал о своих ощущениях и ребята, подогретые, пивом и портвейном, которым их угостили заводские девчата, начали откровенно меня «задирать» и шутить...

- То, что у твоей Нефертити нет лифчика, - это мы уже заметили! – воскликнул один из годков. – А ты уже проверил, трусики на ней есть? Свой «огурчик» к ней прижимал? Как она? Откликается?

Я оскорбился, меня передёрнуло от этих слов и обращения, но я не подал виду, только «зыркнул» гневно в глаза «шутнику» и ребята тут же начали нас обоих успокаивать.

- Во! Во! Сразу на дыбы! – начал «отнекиваться» подвыпивший годок. – И сказать ничего нельзя! Ты, Суворов, какой-то слишком сердитый и правильный. Отдыхай! Веселись! Не бери в голову! Сегодня есть, завтра нет, живи сегодняшним, не парся!

Мой друг-годок Сашка Кузнецов и "шаман" Володя Мальцев почти насильно отвели меня в сторону, и я опять очнулся, вышел из «клинча», в который меня вверг этот неудовлетворённый завистник и огляделся по сторонам. «Нефертити» не было, она исчезла…

Отчаяние, глубокая печаль, грусть и даже тоска сразу же нахлынули на меня, как будто я только что расстался с близким и дорогим мне человеком. Мне сразу же всё стало немилым, скучным, тусклым, пустым, неприятным. Вокруг все бесновались и орали под музыку T.Rex – «Metal Guru», Alice Cooper – «School's out» и Ringo Starr – «Back Off Boogaloo», а я почувствовал себя покинутым, брошенным, отвергнутым. Специалист СПС "шаман" Володька Мальцев, верный мой товарищ, не отходивший от меня за пределы видимости в угарной атмосфере танцзала, повлёк меня на свежий воздух, на улицу.

- Пойдём, подышим, отольём наши горькие слёзы, я угощаю! – пошутил Володя Мальцев нашей традиционной дивизионной шуткой. Мы вышли на улицу и свернули в сторонку в поисках укромного местечка «в кустиках»…

Было уже глубоко за вечер, небо в просветах между кронами деревьев Южного парка уже было тёмно-синим и быстро набирало ночную густоту. Тени под кронами деревьев были уже пугающе чёрными, и только яркие огни и громкие звуки музыки из танцевального павильона напоминали нам о человеческой цивилизации. Вокруг в парке была уже почти ночная тишина и замирание, мы с Володей углубились в аллею деревьев в сторону гряды из колючих кустов. Там, на склоне, в «ямке» было знаменитое поваленное дерево, возле которого назначались свидания и встречи влюблённых и желающих по-быстрому получить максимум удовольствия от интимного свидания. Сам не знаю, почему-то мои ноги понесли меня туда, к этому «дереву свиданий», на котором было удобно не только сидеть рядышком, но и лежать друг на друге…

Мы с подвыпившим Володькой Мальцевым, который сильно робел и осторожничал, пригнувшись, прошли под низкими ветками огромного клёна или каштана, проскользнули между жёсткими ветками кустарника и вышли на край «ямы», то есть низины, в которой росло, а потом упало большое дерево. Теперь ствол этого дерева, отполированный штанами и платьями сотен, а может быть и тысяч парней и девчонок, таинственно «светился» в закатном и лунном свете. На этом стволе упавшего дерева ничком на спине лежала и судорожно брыкалась ногами... «Нефертити»…

Её маленькое коротенькое блестящее с искорками чёрное платье было задрано и скомкалось у неё на шее. Позади неё в изголовье верхом сидел на стволе дерева какой-то парень, обхватив ногами руки «Нефертити», он платьем затыкал ей рот, удерживал её дёргающуюся голову и глушил звуки, которые издавала девушка. Перед девушкой со спущенными штанами и трусами стоял детина «из гражданских» и руками пытался утихомирить ноги «Нефертити», устроить их по бокам ствола дерева. Одновременно он неуклюже, то приседая, то становясь на колени, прилаживался своим передком к открытому сокровенному тайному месту «Нефертити»… Ещё один низенького роста «гражданский» парень стоял рядом и молча зачарованно смотрел на этот "танец" борьбы насильника и жертвы насилия. Я оглянулся на Володю Мальцева, на его лице было выражение опасливого ужаса...

Что делать? Что делать? Не успел я сообразить, что мне делать, как тут помимо моей воли прозвучал мой насмешливый и громкий голос: «Бог в помощь!».

Первым испуганно оглянулся низенький "зритель". Он как-то вдруг сразу присел и тут же скакнул, как заяц, в сторону. Вторым оглянулся сидящий в изголовьях «Нифертити» парень. Он ослабил хватку, и девушка сумела сначала выкрикнуть что-то, а потом заверещать, как смертельно раненое животное. Этот звонкий в вечернем сумраке визгливый крик ошеломил насильника, он остановился, вскинул на меня своё тёмное потное лицо с огненными светящимися глазами и слепо, но свирепо, взглянул в нашу сторону. Перед нами был не человек, а зверь с оскаленными зубами, с которых капала слюна или пот…

Девушка сумела подтянуть и поднять ноги, коленками упёрлась в живот насильника и с силой толкнула его. Тот уже вставал, поэтому отшатнулся. «Нефертити» тут же вывернулась, увернулась, с хрустом и стоном вырвалась из рук верхнего насильника и свалилась по ту сторону ствола дерева на землю. Здоровый насильник, постепенно приходя в себя и начиная видеть вокруг, машинально и судорожно подтянул трусы, потом брюки и начал заправлять в пояс рубаху. Второй насильник спрыгнул с дерева и более спокойно и хладнокровно уставился на нас. Я видел его оценивающий взгляд знакомый по тренировкам в абордажной команде и подумал, что «вот и пришёл твой час подраться, матрос Суворов»…

Спиной я чувствовал, что Володя Мальцев, старшина 2 статьи, старший специалист СПС БПК «Свирепый» и самый ценный матрос на корабле, не сможет мне ничем помочь, что его надо, наоборот, вывести из боя-драки, отправить в танцзал, может быть, за помощью. Володя Мальцев, наш «шаман», видимо, почувствовал моё сомнение и вдруг сделал шаг вперёд и тесно встал рядом со мной плечо к плечу.

- А вам что нужно! – грубо спросил второй внимательный насильник. – В очередь хотите? Вам не обломится. Валите отсюда, пока целы!

Опомнившийся бугай-насильник перестал оправляться и жестом приказал низенькому третьему зайти к нам в тыл, а сам лениво начал подниматься к нам по склону «ямки». Я не заметил, когда и куда ускользнула «Нефертити», но её за стволом упавшего дерева уже не было. Я с удовольствием подумал, что не зря сюда пришёл, и что «Нефертити» теперь в безопасности, но тут же с тоской подумал, что сейчас придётся биться не на жизнь, а на смерть…

Я вдруг так возненавидел этого бугая со спущенными трусами и этого гада, который затыкал рот моей «Нефертити» её же блестящим красивым маленьким коротеньким чёрным платьем, что даже возликовал от возможности «вырубить» этих гадов известными мне способами. Правда, мы в конце обучения в абордажной команде дали клятвенную подписку никогда и ни при каких обстоятельствах не применять в мирной жизни тех приёмов и способов рукопашного боя, которыми нас научили, но сейчас была реальная смертельная опасность и необходимость защиты человека и самого себя от этой опасности.

Как нас учили, я не стал занимать бойцовскую или боксёрскую стойку, тем самым показывая своё желание биться, наоборот, я внешне «расслабился», занял наиболее спокойное и миротворческое положение-позу, хотя внутренне весь сжался, как пружина, и начал мгновенно анализировать обстановку, местность, расстановку сил и характеры противников.

Силы были неравными, Володю Мальцева я никак себе не представлял в драке и в бою, плюс его надо было обязательно сохранить в неприкосновенности, поэтому я мог рассчитывать только на самого себя. Бежать тоже было бессмысленно, потому что это, во-первых, не по-суворовски, во-вторых, не по-свиреповски, а в третьих, мы бы с Володей далеко бы не убежали, - этих «гражданских» с судостроительного завода «Янтарь», которые напряжённо и ревниво относились к морякам-матросам из-за внимания к нам их девчонок, на танцах было намного больше, чем моряков-балтийцев.

Единственный для нас плюс был в том, что мы были выше наших противников, на вершине «ямки», а они под нами, поэтому, когда наши противники рванули вверх, я не думая о последствиях резко и со всей силы ударил футбольным ударом «сухой лист» в голову того, кто затыкал рот моей «Нефертити», этот гад был «главным» в этой «компании» насильников. «Бугай» тупо остановился и испуганно посмотрел на своего напарника, который с криком боли отшатнулся, споткнулся, упал и кубарем скатился обратно к стволу дерева.

«Не лезь! Убью!» - тихо, грозно и максимально зло сказал я "Бугаю", когда он обернулся ко мне. "Бугай" не послушался, грузно влез на вершину склона, подскочил ко мне и, тяжело дыша, яростно нанёс мне размашистый удар кулаком. Я не стал парировать его удар, а просто сделал шаг в сторону и вперёд, очутился рядом с "Бугаём" и нанёс ему точный сильный удар кулаком прямо в нос.

Я сильно ушиб костяшки пальцев и невольно затряс от боли рукой, а "Бугай" схватил себя за лицо, «угнулся», завопил, а между пальцами его рук брызнула чёрная кровь. Вот тут-то я, наступая на ноги Володе Мальцеву, отскочил вместе с ним в сторону и назад, намечая отступление в прореху между жёсткими ветками кустарника, на открытую аллею парка. Здесь было немного светлее, а наши остальные противники выпали из поля зрения… Расчёт оказался верным, из-за кустов на открытое освещённое место полянки начали выходить наши противники. Тут внезапно послышался топот множества ног и на поляну выскочили вперемешку гражданские парни и наши матросы. Я почувствовал громадное облегчение…

- Что случилось, Саш! – спросил меня запыхавшийся старшина 1 статьи Сашка Кузнецов и нас с Володей Мальцевым окружили наши старшие осенние годки призыва 1969 года. Я только открыл было рот, чтобы обо всём рассказать, но нас опередили…

- Ваши матросики девушку насиловали в «яме»! – громко во всеуслышание заявил тот второй, «главный» насильник, который затыкал рот «Нефертити». От неожиданности и подлости такого заявления я растерялся.

- Врёт! – вскричал "шаман" Вовка Мальцев. – Это они её насиловали, а Суворов за неё вступился!

Вокруг образовалась напряжённая тишина. "Бугай" указал на меня пальцем и заорал: «Вот этот весь вечер кадрил девку, а потом увёл её в «яму». Мы пришли, а он её с этим дружком на дереве трахает!».

«Гражданские» парни мгновенно заорали, задвигались, начали приближаться к нам, раздались угрожающие слова и ругань. Старшина 1 статьи Сергей Берёза, самый уважаемый и спокойный из всех годков призыва ноябрь-декабрь 1969 года, член комитета ВЛКСМ комсомольской организации БПК "Свирепый", поднял руку вверх и в секундную паузу громко заявил:

- Суворов не мог этого сделать! Он комсорг, комсомолец и отличный матрос, а Мальцев… - Берёза запнулся и все, вероятно, подумали, что он сомневается в Володе Мальцеве, но Сергей просто не мог вслух сказать, кем является в экипаже БПК «Свирепый» наш «шаман», специалист СПС, шифровальщик и старшина 2 статьи Владимир Мальцев. Этого замешательства, вероятно, было достаточно для того, чтобы кто-то первый толкнул или ударил нашего матроса. Напряжённое, как в ядерном заряде, состояние тут же цепной реакцией разрядилось массовой дракой. Бились все друг с другом без разбору, под случайные удары попадали и свои, и «чужие», поэтому драка практически мгновенно стала всеобщим побоищем.

Никогда в жизни я ещё не чувствовал себя таким свободным, окрылённым, яростным и свирепым. Я дрался с наслаждением, с удовольствием, с чувством, с толком, с расстановкой, беспощадно и результативно. Кулаки, пальцы и руки уже не болели, потому что у меня болело всё: руки, ноги, голова, челюсти, виски, плечи, грудь и даже попа, по которой кто-то врезал тяжёлым башмаком… Я подумал, что этот тот, кому я врезал футбольным ударом ногой по его голове, я начал его искать в толпе дерущихся. Вместо него я нашёл того низенького «зрителя», который смотрел, как насилует «Бугай» мою «Нефертити».

Этот "низенький" не дрался, он прыгал из стороны в сторону, он опять наблюдал как дерутся остальные. С каким наслаждением я выполнил классический боксёрский удар в челюсть этому «низенькому». Он взвизгнул, как поросёнок, схватился за свои зубы и с воем убежал в темноту. Я уже тогда почувствовал, что с моими часами что-то случилось, но в горячке боя не придал этому значения.

- Ша! – раздался громкий женский голос. – Прекратите драку! Стой! Хватит! В стороны!

Женщина по прозвищу «Лошадь» умело, властно и громко командовала всем участникам драки и мы постепенно прекращали битву. На краю поляны в темноте стояла большая толпа девчонок и остальных участников танцев в парке.

- Кто из них тебя обидел? – задала вопрос «Лошадь».

Вперёд из толпы девчонок вышла заплаканная «Нефертити», она поискала глазами в нашей группе моряков и гражданских, нашла кого-то и указала пальцем сначала на «Бугая», а потом на его товарища – «главного».

- Вот этот насиловал, а этот мне руки держал и рот затыкал, - рыдая громко сказала «Нефертити».
- А эти? – указала пальцем на меня и на Володю Мальцева хмурая «Лошадь».
- Они меня защитили и освободили, - сказала «Нефертити» и её подруги увели её в толпу.

Больше я никогда не видел мою "Нефертити"…

- Уходите! – скомандовала «Лошадь» всем «гражданским». – Уходите, если жить хотите!

Толпа «гражданских» парней начала стремительно рассасываться, а когда от них почти никого не осталось, «Лошадь» обратилась к нам, морякам…

- Вы тоже идите на свои корабли, - сказала устало «Лошадь». – Эти так просто не уступят. Они вернутся с кольями, с цепями и побьют вас всех или поодиночке. Спасибо вам, но вы лучше возвращайтесь на корабли.

Все матросы, старшины, годки и подгодки со всех кораблей, что стояли, строились или достраивались на Калининградском ПССЗ «Янтарь», решили идти вместе, гурьбой, поэтому вышли на проспект Калинина и пошли посередине дороги. Здесь было светлее, и видны были окраины улицы. Мы шли гордые, весёлые и злые, готовые к немедленному отпору. Старшие годки приказали всем снять поясные ремни и показали, как надо накручивать ремень на руку, чтобы потом биться бляхой. Мы чувствовали себя силой, а ребята шли так, чтобы я и Володя Мальцев были не впереди, а в середине нашей группы.

Ближе к выходу с проспекта Калинина в просветах между домами начали появляться тени людей, они перебегали с места на место, собирались в кучки, выглядывали из-за стволов деревьев и киосков. Мы сбились ещё более в плотную кучку, а годки заняли места по углам, впереди, с боков и позади нашего строя «каре». Мы ускорили шаг…

Впереди в темноте показалась уже большая куча людей. Мы остановились. Сзади ярко освещённый светом подъезжал вагон сдвоенный трамвая. Наши ребята начали расступаться, чтобы пропустить трамвай, а я вдруг сказал Сашке Кузнецову и Сергею Берёзе: «Хорошо бы этот трамвай захватить и на нём доехать до заводской проходной».

Первым сообразил старшина 1 статьи командир отделения электриков ПЛО, член нашей абордажной команды и комитета комсомола экипажа БПК «Свирепый», годок Валерий Юрьевич Клепиков.

- На абордаж! – скомандовал он всем. – Остановить трамвай! Все в вагоны! Взять всех!

Вагоновожатый остановил перед нами трамвай и открыл двери. Мы с гиканьем и свистом, криками "Ура!" и с восторгом заняли вагоны. Поместились все. Валера Клепиков, который взял на себя командование нашим отрядом, успокоил всех пассажиров и вагоновожатого, сказал, что всех высадят там, где они пожелают, но "трамвай без остановок поедет до заводской проходной «Янтаря». Так и случилось…

Сначала наши ребята по-революционному стояли и свисали с порогов в открытых дверях, а когда в нас полетели увесистые камни, то двери закрыли и мы, уже не высовываясь в окна, мигом домчали до проходной завода "Янтарь". По пути мы по-братски прощались с теми, кому надо было в другие воинские части и мы с тревогой смотрели, как они бежали переулками и через заросли камышей…

Вагоновожатому я вкратце рассказал о том, что с нами со всеми случилось, потому что лучше самому пустить правдивый слух, чем ждать, когда ложный слух запустят в народ наши противники-насильники. Вагоновожатый с пониманием отнёсся к нам, а мы его дружно поблагодарили за понимание, за помощь и мужество.

Возле проходной завода "Янтарь" мы распрощались с моряками с других кораблей и знакомым переулком в полной темноте вышли к КПП нашего Дивизиона-Экипажа. Перед тем, как вступить на территорию учебного центра 67-го ОДСРНК, мы как могли, привели свою форму в порядок и заходили в ворота чинно, группами, по двое или по трое, чётко докладывали по уставу, расписывались в журнале и сдавали увольнительные дежурному офицеру по Дивизиону-Экипажу, а он сонно принимал от нас рапорты и ни о чём не подозревал…

Ночью после отбоя в кубриках-казармах ещё долго не смолкали рассказы и байки о случившемся на танцах, обсуждение и обмен мнениями. Все, кто участвовал и не участвовал в этих событиях и в этой драке, согласились, что пока на танцы ходить нам не надо, а тем более Суворову и Мальцеву. Только утром я заметил, что на моих часах нет круглого стекла, стрелок и даже заводной головки. Я тупо смотрел на пустой циферблат моих часов «Ракета» и тяжело, через боль, вспоминал, кто и как мог унести в своих зубах мою заводную головку от часов…

В понедельник 26 июня 1972 года во время обеда все годки, подгодки и молодые, как по команде, вдруг начали подходить ко мне и вручать мне мелочь и рубли со словами: «Суворов, помнишь, я тебе рубль был должен? Вот, возвращаю долг и ещё вот деньги на комсомольские взносы до конца года. Распорядись ими как хочешь». Пример старших годков оказался «заразительным» и за время обеда и до ужина практически все, даже офицеры и мичманы-комсомольцы, сдали мне с лихвой деньги на комсомольские взносы.

Так, после драки-побоища на танцах, я завоевал окончательный авторитет «классного пацана» и «неформального комсорга» в первом экипаже новостроящегося БПК «Свирепый». После этого меня больше никто, никогда и ни при каких обстоятельствах не называл «молодой», только я сам, когда говорил командиру корабля капитану 3 ранга Евгению Петровичу Назарову и замполиту капитану 3 ранга Дмитрию Васильевичу Бородавкину: «Виноват! Молодой! Исправлюсь!».

Фотоиллюстрация из открытой сети Интернет: 25 июня 1972 года. Калининград. Фото слева вниз: Выход из парка «Южный» на проспект Калинина. Поваленное дерево в парке, место свиданий и интимных встреч. Знаменитый «абордажный» калининградский трамвай. Русская певица Полина Сергеевна Гагарина – вдохновительница образа девушки «Нефертити» в этой новелле. Все фотографии современные.