Сапоги

Зуб. Не.

Вы когда-нибудь бывали у стоматолога в Лихтенштейне?
Я вышел из Лихтенштейна молодым, почти здоровым и немножко вредным. Вредность, помню, появилась из-за немного грязной кружки и больного немного немого зуба. Я шёл по тропинке, болел зуб. Хотелось не домой, а кусочек торта.
Торт - такое большое воздушное создание, возникающее перед нашими взорами перед очередным грядущем апокалипсисом.
Тропинка пролегающая меж вечных елей, а ели неизбежно вечны, изгибалась так что я не мог предположить, что же я увижу за очередным неповоротом.

Париж. Бы.

Я спросил его, стоя на бульваре Сан-Дени - Зачем танцуют люди на кровавом полу?
Он улыбнулся, снял очки и уставился своими дырками в мои дырки.
- Вы знаете, мой любезный идиот, ноги по полу лучше скользят.
Я замешкался от такой откровенности и даже случайно проглотил папиросу вместе с дымом.
Вдали виднелась арка, припиравшая его слова к небу. Господи, я не знал, что ему ответить! Если бы на нас обрушился дождь мгновенно, мне стало бы легче. Я надвинул бы шляпу на свои дыры и стал бы считать количество капель, разбивающихся о поля её. Я бы возможно достал шпагу и пронзил бы его язык. Он бы вскрикнул и оседая на мостовую прошептал - Ещё бы крови, идиот. Мне почти совсем не скользко.

Но я всего лишь толкнул его плечом, заворачивая на повороте тропинки.
- Дай крови, гад. Вас бы таких на гильотину, выродков - прошипело из-за елей.

Москва. Он - кольцевая.

Банально шёл дождь. Я прятался в мавзолее и теребил бесполезную шляпу в руках. Ильич молчал, конвоир спал. Я уж было подумал пора на следующий поворот и уверенно решил закурить, нарушая все правила. Но тут вторая дверь распахнулась и отвалилась на пол. Эхом разлетелся звон по склепу.
- Тебя волнуют кровавые танцы? - прогремел его голос.
Мои ноги как-то подкосились и я присел нежданно на пол.
Он усмехнулся от своей неожиданности. Он обернулся, увидел лежащую дверь и своим взглядом приклеил её на место бытия. Он был громаден и громадность его тяготила его.
Он присел напротив меня. Закурил.
- Закуривай - сказал мне тихий его голос - закуривай.
В моих губах появилась папироса, около папиросы появился огонёк, я затянулся.
- Мы танцуем не потому, что пол красный. Это пол красный потому, что мы танцуем. Понимаешь? - он выпустил красный дым изо рта и воткнул в меня свои очи.
Я инстинктивно отряхнул плащ от дырок и тоже выпустил дым. Синий и красный дымы смешались и долетев до конвоира заставили его фиолетово улыбнуться во сне.
- Посмотри на свою подошву - он пальцем ткнул в мой сапог.
Я приподнял ногу и красные капли расстворились в его смехе.
Я был унижен. Я бы проткнул его смех шпагой, которую потерял в Париже на бульваре Сан-Деми. Но, Господи, кровь капала с моего сапога и нога задёргалась в предвкушение безумного танца. Я вскочил, я был зол, у меня зуб болел, я бы задушил крота сейчас! Я молча встал и под его смех вышел из мавзолея и завернул за угол.

Кашгар. Дождь.

Я лежал чуть вдали от тропинки в кустах и смотрел на снятые сапоги. Как же мне без них ходить по стёклам? Ведь, если я не буду ходить в сапогах, мои ступни будут изрезаны и я умру от кровопотери. Слёзы потекли наверх по моей шляпе и стали капать на небо. Я долго лежал и поливал небеса из кончика своего кровавого сапога.
Но из кустов вышел Ивкин и прекратил мои страдания.
- Ты тут в чужих краях валяешься и плачешься о сапогах. Это бывает. Но кто будет кормить твою черепашку на которой мы катались по ночам? - он почесал ноздрю правую и посмотрел налево, где восходило солнце над горой - сапоги одень, порежешься.

Метрополитен. Трагедия.

- Извините, я наступил вам на ногу.
- Это была не моя нога.
- А чья же она?
- Вон той женщины в шубе.
- Я человек приличный, я не могу кричать, передайте ей мои извинения, пожалуйста.
- Конечно передам, только уберите свой сапог с моего рукава.
- Глубоко извиняюсь, но здесь так тесно, что мне сложно понять куда подевать мой сапог и ваш рукав.
- Вы случайно не были у стоматолога в Лихтенштейне?

Я улыбнулся и каналы метрополитена забились выброшенными людьми сапогами.