Старая видеоплёнка

Ты там был такой хороший. Это про старую видеосъёмку. Они лежат всегда в самом дальнем углу шкафа и мы не достаём их. Я не достаю их. А она не достаёт их, потому что это мне не нравится. Почему мне не нравится? Потому что это из той жизни, где я был не я. Я был не похож на себя, не похож на теперешнего, но после её добрых слов - ты там был такой хороший - я понял, что только там я был похож на себя, только таким каким я остался на единственной видеосъёмке я был сам собой, я был тем что есть естественное во мне, то есть то что было и как я видел это, я был молод, не смышлён, не мог устроиться в этой жизни, был как бы не от этой жизни, ни от мира сего, неумеха и неприспособленный к жизни, не умеел жить. У нас бывали скандалы когда она их доставала из шкафа, я не знаю что на меня находило, как будь-то она доставала не кассеты, а что-то страшное и ужасное для меня, но я этого не понимал, и только где-то подсознательно, не осознавая этого я выходил из себя, но при этом не понимая почему, и думал, что поводом были не касссеты для скандала , а что-то другое, нет я даже не думал про кассеты, я был уверен что они тут были ни причём. Но это всегда случалось только тогда когда она их доставала, и за это я ругался на неё, но всегда по другим причинам, и только сейчас я понимаю с чем связаны были эти скандалы, почему они были и от чего они происходили. Она сказала тогда мне так по женски мягко и по доброму каким она меня всегда видела на этих плёнках, каким она меня всегда видела на самом деле, я то думал всё это время совсем по-другому, что мир изменился, или потому что мы живём в другом мире. Может тогда она думала так же как и я, и тогда я боялся спросить её об этом, как боюсь сейчас её спрашивать о прошлом. А всё-таки она сказала что таким, каким я был, я не буду никогда, и она, я чувствую, жалеет об этом, она говорит, что я был добрым, а мне хотелось забыть каким я был, убежать от этого, а сейчас я как бы опомнился, оглянулся назад и понял, что пытался убежать сам от себя, от хорошей своей стороны, от лучшей, которой никогда не будет, не повторится это, этого никогда не вернуть. А какой я стал? Спрашиваю я её. Она говорит, что я изменился, заматерел, возмужал. Но она меня оказывается любила и такого, каким я был, каким я себя ненавидел, не любил, пытался убежать. И эта единственная моя запись была стёрта её лучшей подругой. Она взяла переписать кассету на память, случайно нажала не на ту кнопку и всё стёрла. Там были уникальные съёмки. Съёмки тех лет, когда только появились первые видеокамеры. Мы взяли у знакомых камеру и засняли мой день рождения, мне казалось я там стеснялся и комплексовал, а она сказала что я был мил. Мы засняли мою бабушку, и вскоре она умерла и больше съёмок её на камеру не осталось. И это всё было стёрто. Моя любимая бабушка была стёрта, и я её не увижу никогда на видео. Та подружка очень расстроилась, очень извинялась. Я её простил, так как мне не нравились эти съёмки, так как я не нравился сам себе. И только сейчас понял чего я лишился, чего я потерял, так как таких съёмок больше нет. Нет съёмок где я был бы тот, не такой как сейчас. Я не жалел о той плёнке ещё и потому, что думал, что наснимаем много и ещё лучше, где я буду выглядеть лучше. Но того меня уже нет и не будет, и на плёнке я не сохранился. Был и нет, уж лучше бы и не был никогда. На плёнке то есть. Были другие съёмки. Но в-основним я сам старался снимать других чтобы не попасть в кадр, я не знал как себя вести перед камерой, я становился угловатым, а может я таким был и без камеры. Но я был, и она говорит, что это было лучшее во мне. Значит я был тогда лучше, чем сейчас, а я думал наоборот. И чтобы узнать, что я был тогда нормальным, надо было потерять эту плёнку, пройти через все эти мучения, которые поменяли меня безвозвратно. Но если бы не эти преодоления, то я бы не стал тем, что я есть. А значит не стал бы ценить того я, что я был. Или всё равно бы ценил. Может люди любят себя в молодости любым, даже без крутых перемен в жизни, даже не после катаклизм. Но мне этого уже не узнать. Я прожил свою жизнь. Она была такой. Спасибо, что ты есть рядом со мной всё это время, спасибо не только за то, что ты мне помогла преодолеть все эти трудности, спасибо, что ты видишь меня со стороны, что ты помогла мне преодолеть себя, переродиться, стать другим. Но и спасибо тебе, что ты помнишь меня разным, помнишь меня тем, кем я был и можешь сравнить. Ты у меня осталась единственная, кто помнит всё, может сравнить и честно сказать. И сказать так неожиданно для меня. Как открытие. И я не жалел о той кассете. Как я жалею сейчас. Но ты мoя видеокамера. Ты все запоминаешь и правдиво отражаешь, и даже комментируешь, сравниваешь. И выдаешь такие неожиданные сравнения для меня. Я ведь так не любил эти старые съёмки, ты не любишь их доставать и просматривать, потому что я не люблю. Я стал другим, ты говоришь, и потому я не люблю эти съёмки. А может я просто не люблю смотреть на себя каким я был. Но смотрю я через стереотипы, через свои очки. А через твои очки они другие, ты мне дала свои очки, и я глянул через твоё зрение. Какой же я был мягкий и пушистый. И я был такой. И я этого стыдился? Я ведь был изначально таким. И я невольно поменялся.
Я этого не заметил. Но ты заметила. Я думал, что я остался таким какой я есть, но я изменился. Не кардинально, внутренне я остался тот же. Но таким каким я был, я не буду никогда. Тогда я был самим собой, я пытался убежать от себя самого, я убежал, но где я оказался, я оказался у себя другого, у того себя, от которого мне уже не вернуться, не убежать к тому моему далёкому изначальному я. Если не вернуться, то я хотел бы хотя бы посмотреть на себя того, каким я был и каким я не стану уже никогда. Где эта стёртая плёнка? А? Её не вернуть никогда...
Зачем ты плачешь прочитав это, я не для этого всё писал. Если бы я знал, что ты будешь плакать, я не стал бы этого всего писать. Я не люблю когда ты плачешь. Ты плачешь над тем каким я не буду уже никогда, не в смысле худеньким, а там я был такой, как ты говоришь, славный и шкодный. Да ты и сейчас шкодный, сказала она, но только потолстел. А толстые всегда добрые.