169 ДМБовские стрельбы 12-28 октября 1972

Александр Сергеевич Суворов

О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».

2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.

169. ДМБовские стрельбы. Испытания. 12-28 октября 1972 года.

Сводка погоды: Калининград четверг 12 октября 1972, дневная температура: мин.: 4.2°C тепла, средняя: 8.4°C тепла, макс.: 11.3°C тепла, 1 мм осадков, морось. Калининград суббота 28 октября 1972, дневная температура: мин.: 5.6°C тепла, средняя: 7.9°C тепла, макс.: 13.1°C тепла, без осадков.

Мой папа родился 4 октября 1918 года в деревне Кошелёвка Ханинского уезда Тульской губернии и 3 октября 1972 года я поздравил его в письме:

- Папа! Самый умный, самый добрый, самый, самый, самый пре- самый! Поздравляю тебя с Днём Рождения! Это ничего, что годы перешли полувековой рубеж, зато ты живёшь в ногу со временем – 29 октября 1972 года ВЛКСМ тоже сравняется 54 года. Вот ведь как… - писал я папе в письме, чтобы подбодрить его и маму.
- В эти праздники у меня тебе, папа, масса пожеланий! Чтобы ты был здоровым, бодрым, весёлым, чтобы все болезни обходили наш дом и тебя стороной. Чтобы дома у вас был свет, совет, любовь и взаимопонимание. Чтобы внуки ваши пришли однажды и поклонились вам до земли вместе с вашими сынами и сказали Вам: «Великое спасибо!». Чтобы жизнь ваша была легка и беззаботна, чтобы не терзали вы свои сердца думами о нас, мы ведь никуда не денемся, всё равно приедем домой, к вам. Чтобы всё у вас было хорошо и спокойно.
- А мы здесь постараемся, чтобы с внешней стороны у вас ничего плохого не случилось. Живите спокойно, не волнуйтесь за меня. Прости, папа, что вот уже много раз не могу прислать тебе подарок ко дню рождения. И сейчас нет такой возможности. Однако в скором времени будет тебе подарок. Такой подарок, что все будут зеленеть от зависти!
- Получил ваше письмо, в котором вы пишите оба. Только сейчас получил твоё письмо, мама, с предупреждением об автобусах в Суворов. Я всё понял. Спасибо. Однако мы продолжаем стоять в Балтийске. На море шторм. Выходить – не выходим и в Калининград не идём. Оформил вам справку в ЖКО, но сомневаюсь, правильно ли. Однако главное ясно – ваш сын моряк (с печки, бряк!).

- Что у меня нового? Принял корабельную библиотеку (без малого 1000 книг). Большая часть книг политическая, но есть и художественные произведения. Ого! Тревога! Пока, допишу письмо позднее…
- Перерыв в занятиях. Спешу закончить это письмо и отправить, чтобы успеть ко дню рождения папы. Я здорово виноват перед вами, что редко пишу и подолгу. Простите меня, непутёвого, а если я вас обидел, то подождите немного, приеду, и от вашей обиды следа не останется!
- Со мной всё хорошо. Юра не пишет, да и я молчу. Прислали мне письма Славка Юницын и Люба Цыновкина. Люба пишет, что Люся Хоботова уже мама и ещё одна девочка из 10 «А» класса вышла замуж – наша тихоня Люда Шиндина. Цыновкина по секрету сказал мне, что после окончания техникума тоже собирается замуж.
- Славка Юницын собирается домой на ДМБ. 13 октября 1972 года ожидается Приказ о демобилизации и где-то в ноябре Славка уже будет дома, в Суворове. Он домой, а я на БС (боевую службу). Всё правильно и законно.

Поздравительное письмо папе отправить вовремя я так и не успел. Сыграли сигнал: «Корабль к бою и походу приготовить!» и мы опять срочно вышли в море, потому что «открылось временное окно в использовании испытательного полигона». Чтобы удивить папу и маму, я дописывал им письмо на бланке боевого листка «Молния», потому что опять оформлял сообщение и информацию об успехах команд, групп и боевых постов (отделений) по испытанию и тренировкам боевого оружия БПК «Свирепый». Из всех видов экзаменов на классность наш командир корабля капитан 3 ранга Е.П. Назаров признавал и любил только практические тренировки по сигналу «Учебная боевая тревога!», то есть по приведению корабельного оружия в боевую готовность, выдачу целеуказаний и требование их учёта и расчёта для «фактической стрельбы» строго в установленные нормативы времени.

В письме я спрашивал маму и папу о новостях, просил написать мне о наших соседях, о Назаровых, Толкуновых, Бикеевых, Кирюшкиных, Горенковых, Изосиных и Савиных (наши соседи по улице Белинского в городе Суворове - автор). Спрашивал, какие «приключения» у папы в школе и у мамы в её инфекционном отделении. При этом я коротко и кратко рассказывал родителям о наших морских буднях…

- Перед выходом в море я узнаю прогноз погоды и веду метеонаблюдения, чтобы сопоставить данные с фактическими параметрами погоды. В море мы ходим вдоль берегов, где волнения поменьше и море «ласковое».
- Днём стоял на руле (вахта у штурвала рулевой колонки «Альбатрос 22-11» - автор) и сигнальщики-наблюдатели доложили о «неизвестном судне» в районе того полигона, в котором мы отрабатывали свои задачи. Никаких кораблей и судов здесь быть не могло и не должно быть…
- Судно шло средним ходом (12-13 узлов) прямо на нас. По справочнику кораблей и самолётов США и НАТО определили, что это немецкое (ФРГ) судно-шпион, так как у него много разнообразных антенн и он вооружён одним 45 мм пулемётом и одним 20 мм пулемётом.

Этот немецкий корабль небольшого водоизмещения подходил относительно близко к нашему БПК «Свирепый» и кто-то на крыле сигнального мостика этого корабля снимал нас большими фотоаппаратами с телеобъективами и громадной кинокамерой на штативе. Командир корабля приказал никому из офицеров и мичманов не выходить на верхнюю палубу, из экипажа нашего корабля только сигнальщики были под прицелами немецких фотокамер и кинокамер. Вероятно, чтобы вызвать наше беспокойство, немецкое судно-шпион чуть-чуть изменило курс и пошлл с нами на сближение, а наш командир корабля приказал резко изменить курс и прибавить ходу. БПК «Свирепый» «запел» турбинами, вскинулся на волну, как норовистый конь и круто и резко «клюнул» форштевнем в сторону этого немецкого «шпиона»…

Фото- и кинооператоров «сдуло» с сигнального мостика как пыль или мышей юрких. Немецкий шпионский кораблик сразу резко сбавил ход и отвалил в сторону от нас. Тогда командир корабля приказал «завернуть вираж»… БПК «Свирепый» резко наклонился и начал круто заворачивать в ту сторону, в которую уже совсем откровенно «удирал» немецкое судно-шпион. Когда мы полностью развернулись и вышли в его кильватерный след, он дал «полный ход» и понёсся, что было сил. Мы даже не напрягали наши турбины ГЭУ (главной энергетической установки), потому что нашего среднего хода (14-16 узлов) вполне хватало, чтобы догнать этот кораблик… Так мы и «проводили» этого немецкого шпиона до границ нашего учебного полигона и продолжили выполнение поставленной учебно-боевой задачи. Поздно вечером, даже без света прожекторов, БПК «Свирепый» встал к причалу в ВМБ Балтийск, и я дописывал это письмо родителям практически уже со «спящими глазами»…

С понедельника 2 октября по среду 11 октября 1972 года погода в Калининграде и окрестностях была без осадков, поэтому мы упрямо и настойчиво, несмотря на почти штормовое бестолковое волнение, выходили в море на отработку учебно-боевых задач ракетных, артиллерийских и торпедно-бомбовых стрельб. Наконец-то БЧ-2, БЧ-3 и РТС "работали" в полную мощность, отрабатывали способы и приёмы обнаружения целей, ведения их расчётов параметров стрельбы, а также имитировали снаряжение пусковых установок реактивными глубинными бомбами и зенитными ракетами, совершали учебно-тренировочные "пуски". Теперь "рогачам" и "румынам" приходилось устало и молча приходить в столовую личного состава и торопливо кушать вкусную и обильную флотскую пищу, чтобы снова по звонку и сигналу: "Учебная боевая тревога!" вновь бежать к своим приборам и заведованию. "Маслопупы" БЧ-5 уже совершенно спокойно и размеренно несли свою вахты в "машине" (ГЭУ).

13 октября 1972 года в кубриках БПК «Свирепый» прекратился ежедневный подсчёт дневальными дней «до выхода Приказа». В этот день на БПК "Свирепый" из Москвы из Главного штаба ВМФ СССР была получена по радио правительственная телеграмма с Приказом Министра обороны СССР №212 «Об увольнении из Вооружённых Сил СССР в ноябре-декабре 1972 года военнослужащих выслуживших установленные сроки службы, и об очередном призыве граждан на действительную службу». Этому приказу радовались все в экипаже БПК «Свирепый», особенно «ДМБовские годки» осеннего призыва 1969 года, потому что всем уже надоело это нескончаемое ожидание «Приказа о ДМБ», всем хотелось определённости своего положения, перехода прав от одних «годков» к другим. Радовались и командиры боевых частей, потому что за эти 6 месяцев существования экипажа БПК «Свирепый», они успели подготовить «ДМБовским годкам» призыва 1969 года замену, вырастили новых старшин и командиров отделений, научили их морскому ремеслу и те жаждали «порулить» и «покомандовать».

«ДМБовские годки призыва 1969 года» по старым флотским традициям с «годковской пропиской» передавали свои должностные обязанности новым командирам отделений и новым старшинам в своих боевых частях, потому что с этого дня (с 13 октября 1972 года) они начали просто «забивать на службу», то есть практически – ничего не делать. Этот статусный переход ДМБовских годков произошёл так моментально, так стремительно и так явно, что командирский состав БПК «Свирепый» сначала несколько опешил и по этому вопросу даже было созвано совещание у командира корабля.

Наш заместитель командира корабля по политической части капитан 3 ранга Д.В. Бородавкин после этого совещания собрал комитет комсомола комсомольской организации БПК «Свирепый» и поставил нам задачу: "Найти способ «заставить» ДМБовских годков продолжить несение службы и вахт как положено, иначе будут приняты «драконовские меры» и «все они сыграют ДМБ под тихий шелест белых мушек», то под падающий с неба снегопад, что означало ДМБ в декабре… Споры и горячий обмен мнениями на комитете были жаркими, потому что почти весь комитет состоял из "ДМБовских годков осеннего призыва 1969 года. «ДМБовские годки» орали, что «флотские традиции не нами придуманы и что они не те, кто не будет их соблюдать и не исполнять». Замполит тоже громко говорил, что «это не по-советски», «не по-комсомольски», что «нельзя ослаблять боеготовность корабля», на что ДМБовские годки орали ему, что «не он во время боя будет стоять у замков оружия и стрелять, а они», что «если будет бой, то они первыми встанут к оружию». Замполит на это им тоже орал, что «боевая подготовка личного состава – это и есть настоящий бой в мирное время!».

Когда все выдохлись и замолчали, ДМБовский годок командир отделения рулевых БЧ-1 старшина 1 статьи Сашка Кузнецов, который орал громче и дольше всех, устало сказал, что надо дать слово «молодому» (он опять, как будто не было нашей с ним дружбы, вернулся в наших отношениях со мной как к «молодому салаге» - автор). Все присутствующие с сомнением посмотрели на меня, но сил возражать уже не было и мне дали слово…

- Всё очень просто, - сказал я, волнуясь так, что у меня мелко вибрировали жилы под коленками. – Надо просто поручить «ДМБовским годкам» выполнить важную и ответственную традиционную работу - «ДМБовский аккорд», то есть дать возможность им в ателье ВМБ Балтийск за деньги, собранные добровольно по кругу в бескозырку, оформить как надо их «ДМБовский выход», то есть «ДМБовский аттестат». Перед ДМБ больше всего времени уходит на подготовку и оформление «ДМБовского выхода-аттестата». У кого-то будет лучше, у кого-то будет хуже, кто-то пойдёт в своём, а кто-то «ограбит» молодых…
- Чтобы этого не случилось, надо «подарить» им достойный комплект «ДМБовского выхода», тогда у них будет время и возможность выполнить эффектный «ДМБовский аккорд», то есть поставить весомую точку в своей военно-морской службе. Только надо подумать, какое задание нужно поручить «ДМБовским годкам», чтобы оно было им по силам и срочное, например, до 1 ноября, а в качестве их поощрения и награждения – отправить их всех по домам до 7 ноября, то есть до октябрьских праздников...

В «ленкаюте» наступила такая тишина, что было слышно, как стучат мои костлявые колени друг о друга. Потом ребята начали переглядываться, а замполит капитан 3 ранга Д.В. Бородавкин, увидев их реакцию на сказанное, начал потихоньку «это дело раскручивать»…

- Сейчас наиглавнейшее дело среди всех дел, - осторожно и значительно, как будто делился с нами величайшей тайной, сказал Дмитрий Васильевич, - это государственный испытания корабля, которые начинаются завтра в субботу 14 октября 1972 года.
- Государственные испытания корабля проводит постоянная государственная комиссия с целью всесторонней проверки качества строительства корабля и соответствия его тактико-технических элементов утверждённому проекту. Если до этого приёмно-сдаточные испытания проводила приёмно-сдаточная комиссия Балтийского флота, то сейчас нас принимать будет комиссия ВМФ СССР.
- Мы успешно завершили заводские ходовые испытания. Все корабельные системы, устройства и механизмы работали с разными нагрузками, главная энергетическая установка функционировали в штатном режиме и без сбоев. Ходовые показатели и качества нашего корабля соответствуют заявленным параметрам проектировщиков и завода-изготовителя.
- Теперь очередь за государственными испытаниями корабля в Балтийском море. В первую очередь будут проверены системы управления вооружением при выполнении боевой стрельбы на разных скоростях хода из всех видов корабельного оружия, в том числе УРПК-4 «Метель».

- После успешного завершения государственных испытаний представители Военно-Морского Флота, проектно-конструкторского бюро и Калининградского ПССЗ «Янтарь» подпишут приёмный государственный акт и БПК «Свирепый» примут в состав ВМФ СССР, Балтийского флота и нашего соединения ракетных кораблей.
- Теперь только от нас, от выучки и боеготовности всего экипажа БПК «Свирепый» зависит, когда это подписание акта государственных испытаний произойдёт – в ноябре или в декабре. Если стрельбы пройдут на оценку «отлично», то в ноябре, если что-то пойдёт не так, то пограничный срок – декабрь 1972 года.
- Поэтому, - сказал торжественно Дмитрий Васильевич Бородавкин, - будем считать вашим крайним «ДМБовским аккордом» либо стрельбы с оценкой «отлично» с вашим участием, либо такую вашу подготовку личного состава команд и боевых постов и расчётов, которые гарантируют боевые стрельбы с оценкой «отлично». Как вам такое предложение?

Члены комитета комсомола БПК «Свирепый» сначала для виду помедлили, а потом так же горячо, как только что орали, что они «ничего не обязаны делать по праву годков», начали горячо обсуждать, как лучше оформить этот действительно героический «ДМБовский аккорд», как настроить всех матросов и старшин, мичманов и офицеров на эту реально труднейшую боевую задачу. Потом замполит капитан 3 ранга Д.В. Бородавкин спросил меня, как я додумался до такой идеи, на что я ответил ему просто: «Всем мужикам хочется пострелять из оружия, а эти «ДМБовские годки» уйдут с корабля так ни разу не "стрельнув" по-настоящему из нашего корабельного оружия. Чего же они тогда рассказывать будут на гражданке?».

- Не рассказывать, а травить, - неожиданно поправил меня Дмитрий Васильевич. – Какой же ты ещё молодой, Александр…
- Виноват, - ответил я ему по его настроению. – Молодой!, Исправлюсь...

Вот так на БПК "Свирепый" внезапно возникло общее острое желание всего экипажа выполнить государственные испытания по применению корабельного оружия в кратчайший срок и с оценкой "отлично" и все ДМБовские годки" осеннего призыва 1969 года, годки, подгодки, молодые и даже салаги одинаково "загорелись" этой идеей и начали её страстно претворять в жизнь. С этого момента все приказания командиров всех уровней и званий выполнялись только бегом, с первого раза, точно и быстро, чётко и профессионально. С этого момента практически все моряки экипажа БПК "Свирепый" начали гордиться своими военными специальностями и профессией, своими должностными обязанностями, потому что каждый и все почувствовали свою значимость. При этом, если раньше, когда мы отрабатывали навигацию и кораблевождение, рулевые и штурманские электрики БЧ-1 были в "фаворе", то теперь нас как бы "не замечали", хотя мы всё также старались выполнять свои рулевые и навигационные обязанности так, чтобы точно и в срок приходить в место атаки и стрельбы, создавали условия для успешного выполнения поставленных задач государственных испытаний и приёмки корабельного оружия БПК "Свирепый".

Очень жаль, что в этот период государственных испытаний и стрельб из нашего корабельного оружия БПК "Свирепый" мне не разрешали фотографировать, да и невозможно было это делать, стоя за штурвалом рулевой колонки "Альбатрос 22-11". Поэтому я вынужден был для оформления страниц фотоальбома - фотолетописи БПК "Свирепый" использовать "чужие" фотографии стрельб с других кораблей. Однако характер такого оформления можно увидеть на фотоиллюстрации. Именно так в фотолетописи и в корабельной стенной газете были оформлены результаты и герои государственных испытаний нашего корабля. Главными героями, несомненно, стали ДМБовские годки осеннего призыва 1969 года и годки, идущие им на смену. Так что передача "годковской эстафеты" получилась очень громкой, огненной, яростной, свирепой...   

Фотоиллюстрация из первого тома ДМБовского альбома автора: 14-28 октября 1972 года. Балтийское море. БПК «Свирепый». Герои «ДМБовского аккорда» – государственных испытаний корабельного оружия БПК «Свирепый». Свидетельство годка Валерия Павловича Скибы, командира отделения радиотелеграфистов БЧ-4, дата призыва 14.05.70, одного из тех «легендарных» ребят первого экипажа БПК «Свирепый», кто помнит и знал "ДМБовских годков осеннего призыва 1969 года": Сергея Берёзу, Александра Кузнецова, Мишу Горбовского, а также своих «погодков»: Абдулаева, Алексеева, Белко, Бельчинского, Берестова, Бокшу, Бочкарёва, Бродниковского, Брусова, Вагина, Воронова, Заводского, Зозулина, Клепикова, Клыкова, Комарова, Коняшина, Кругликова, Лойко, Мусейчука, Носова, Оспанова, Петченко, Склюева, Степанова, Сурусова, Умиркаева, Хисматулина, Хусаинова, Чугунного, Шлыкова, Юдашкина, Григорьева и меня, грешного.

Из сообщения Валерия Скибы в "Одноклассниках":

- Саша, я из первого экипажа БПК  «Бдительный». Он тогда был с бортовым номером «500». На нём ходил на Чёрное море для испытаний ПЛРК «Метель» и другого вооружения. Потом принимали БПК «Свирепый». С «Янтаря» (Калининградский ПССЗ «Янтарь). Помню Берёзу Сергея, Берестова, Бокшу, Клепикова (по моему он был комсоргом), Алика Клыкова (он с Алтая, Камень на Оби), Коняшина Кольку с Каховки (рядом здесь от меня 90 км, но никак не могу его найти) и Витька Петченко (тоже от меня 50 км, но неизвестно о его судьбе, село Отрадно Каменка, Херсонской области), Лойко, Носова). Колёк Сурусов, по-моему, из Ногинска, под Москвой. Хисматулина помню, Хусаинова.
- Сань, я почитал по «Бдительному»: переход на Чёрное море с нами шли почти все спецы завода, они спали на наших местах, а мы - на кабелях. Они (спецы) в Средиземке на палубе не появлялись. В одном месте (книги о БПК «Бдительный» - автор) вместо Г.М. Генералов написано «Герасимов». Комфлота С.Г. Горшков и до Чёрного моря уже был несколько раз на «Бдительном». Брежнев со свитой не заходил на корабль. А так – всё верно (в книге о БПК «Бдительный» - автор).
- Тебя, Саня, я вспомнил, как увидел твоё фото на юте. Сразу после возвращения с Чёрного моря (БПК "Бдительный" - автор) меня отправили в Мамоново на 45 суток на учёбу. А потом в Экипаж, в Калининград, для приёмки нашего «Свирепого» (в учебный центр 67-го ОДСРНК ДКБФ). Е.П. Назаров был очень хороший командир, светлая ему память. Чего не скажешь о старпоме Сальникове. Я не всё прочитал у тебя (в первом издании книги «Легендарный БПК «Свирепый» - автор), но постараюсь прочесть. Интересно, что происходило на корабле после того, когда мы ушли. Ты делаешь большое дело. Спасибо тебе.