Золушка с криминальным уклоном Глава 2

Начало здесь http://www.proza.ru/2018/03/25/845


Тяжёлый засов звякнул с внешней стороны, дверь со скрипом приоткрылась, и в образовавшейся щели появилась мерзкая от злорадства рожа Амака.
- Собирайся, Алисо, - сообщил язвительным голосом он сестре, - твой муж явился за тобой. Он-то сейчас тебе пока-а-ажет!
  Девушка не спала всю ночь, то пыталась прилечь, но не могла сомкнуть глаз, то вскакивала с кровати и металась по комнате из стороны в сторону, то садилась на табурет и облокотившись локтями о стол, обхватив голову руками всё думала, думала, думала… Она пыталась предугадать, что завтра с ней случится, что сделает с ней Сулейман-бей. Он убьёт её, без сомнения убьёт, не пожалеет, как не пожалел Габби! И её окровавленная голова, как и голова сестры бандита будет красоваться следующим же днём на штыре забора богатого дома. А что дальше? Отец говорил, что её душу, как грешницы, утащит в ад Шамбиль – главарь всех шайтанов, а на том свете на неё станут выливать раскалённый свинец, и мучения её продолжатся вечность…
- Всё равно не покорюсь судьбе, - упрямо продолжала шептать она, - я не стану женой бандита!
  Когда же ночь прошла, а через щель в ставнях пробился первый луч предрассветного солнца, Алисо подумала о том, что настал последний её день и приготовилась к смерти.
И вот наконец за ней пришли. Амак распахнул дверь шире, и на пороге комнаты появился её законный супруг. Мужчина был одет во всё чёрное, на правом бедре его красовалась кобура, похоже, что не пустая, а на поясе – кривой кинжал. Расставив ноги и скрестив руки на груди, он воззрился на жертву цепким взглядом своих тёмных очей. За его спиной замелькали фигуры родителей девушки, её тётки и брата, а также двух старух из богатого дома, которые приходили её сватать, и ещё какой-то женщины помоложе, кажется матери Сулеймана. 
- Собирайся, Алисо. Я пришёл за тобой, - коротко и без лишних предисловий сообщил муж, не сводя с жены тяжёлого пристального взора.
  В ответ она молча уставилась ему прямо в глаза и тоже не отводила взгляда, хотя всё внутри неё похолодело от страха, а кончики пальцев дрожали. Находясь в таком положении, она впала практически в какое-то шоковое оцепенение, отчего почти не моргала.   
- Вы только посмотрите, правоверные мусульмане, как смотрит эта бесстыжая! – с гневом воскликнула дочь Ийрум-бейя – её свекровь и мать Сулеймана, - Как ты ведёшь себя, сопливая девчонка, в присутствие своего мужа и господина? Руки следует сложить перед собой и глаза опустить долу. Неужели родители не объяснили тебе таких вещей, о Аллах! Тебе что сказал твой господин? Следовать за ним, а ты вместо того, чтобы без пререканий исполнить его волю, стоишь здесь руки в боки!
- Я никуда не пойду, - объявила присутствующим Алисо твёрдым голосом.
- Клянусь Аллахом, который возвёл небеса без опор, что зримы нам, грешным, а потом утвердил на Троне Солнце и Луну, сотворил твердь и всё на ней живущее, от создания мира не рождалось такой наглой девки! – тараторя восклицали сестра и старшая жена Ийрум-бейя, - Да кому ж такое позволено?! И как только хрустальный свод не грохнулся со звоном на землю от такого бесстыдства!
  Алисо, не обращая совершенно внимания на все крики, обвинения и проклятья, отнесённые к ней, всё также не сводила глаз с Сулейман-бея, а он смотрел на неё. И если бы юная дева не оказалась столь напуганной, то наверняка бы заметила, что во взоре мужчины, который рассматривал её с ног до головы, читались совсем не злость и не ненависть. И дьявольский огонёк зажегся в тёмных очах совсем не от гнева, при этом бандит как-то странно ухмылялся себе в усы. 
- Что ж вы не предупредили меня, уважаемый Сулу, дорогой мой тестюшка, что дочка ваша обладает таким вздорным характером? – испросил он у отца девицы, даже не повернув головы в его сторону.
  Тот же замялся, лишь только бекая и мекая, не в состоянии произнести ни слова, так он оказался подавлен и обескуражен подобным скандалом. Но вместо его голоса совсем с другой стороны за спиной Сулеймана-бея послышался жалобный голос жены вопрошаемого.
- Да, кто ж знал-то! Кто ж знал! С самого её рождения никогда такого не было. Всегда вела себя тихо, скромно, уважительно. Клянусь Аллахом! И тут вдруг как тысячи злых духов сразу ей овладели! АстагфируЛлах!
- Да вдарьте вы ей, как следует, господин! Проучите её хорошенько, чтобы набралась ума. Покажите, как это делают настоящие мужчины, чтобы она знала своё место, - подзуживал мужа брат девицы.
- Не учи меня обращаться с женщинами, щенок! – рявкнул на него Сулейман, при том так, что юноша сразу заткнулся.
  По сравнению с этим рослым и плечистым бандитом, тщедушный Амак действительно выглядел, как беспородная мелкая шавка.
- Ещё раз спрашиваю тебя, Алисо, намерена ты идти? – испросил у неё муж.
- Я не двинусь с места, - был ему краткий и внятный ответ.
- Разговаривать с ней ещё! – взбесился Сулейман и, завернув сумасбродку с головой в одеяло, перекинул через плечи, как мешок, и в таком виде вынес из дома родителей. Да, только не учёл он одного – той прыти, которую покажет с виду слабенькая и хрупкая, словно ангелочек девушка. Когда они оказались за калиткой двора Сулу, смутьянке удалось высвободить правую руку из-под одеяла, при этом она изловчилась, выхватив из ножен острый кинжал, висевший за поясом супруга, и полоснула его по спине. Это оказалось столь неожиданно, что мужчина взвыл от боли, ослабил свою хватку и Али удалось освободится от пут. Она стремительно бросилась бежать, но путь ей преградили двое сообщников бандита (а с ним за компанию приехало человек около десяти). Вскоре подоспели и другие из группы и окружили беглянку плотным кольцом. С любопытством разглядывая девицу и оценивая её с ног до головы, они безобразно цокали языками и улюлюкали. Сулейман же, быстро придя в себя после неожиданного нападения, протиснувшись сквозь строй своих людей, вышел на середину образовавшегося круга и остановился перед девушкой.
- И не стыдно тебе, блудница, - обратился он к ней, - стоять перед незнакомыми мужчинами с открытым лицом?
- Только подойди! – кричала девушка, угрожая кинжалом, - Я буду защищаться!
  Но один из бандитов взмахнул кнутом и выбил оружие из её руки, после чего супругу без большого труда удалось схватить строптивую девчонку и связать ей руки за спиной.
- Убейте её, господин! Убейте! – снова взялся вопить гадким визгливым голосом Амак, - Она опозорила вас перед вашими людьми!
- Я тебя сейчас самого придушу! - пригрозил сквозь зубы ему бандит, после чего трусливый юноша вновь заткнулся, а потом Сулейман-бей добавил в том же духе, обращаясь к смутьянке, - Пошли жёнушка моя, наедине разберёмся.
  Он, взяв за шкирку, поволок её за собой, хотя она усиленно упиралась. После же мужчина пытался привязать свою строптивую суженную ремнями к лошади, чтобы и самому отправиться верхом к своему дому. Но Али неистово вцепилась ему зубами в руку и укусила так больно, что Сулейман от неожиданности буквально взвыл. А девушка, воспользовавшись заминкой, высвободилась из пут, вскочила на лошадь и стремительно ускакала вон из деревни в горы.
- Просто шайтан, а не девка, - пробормотал про себя мужчина, глядя ей в след в некоторой задумчивости.
  Сообщники бандита тоже было вскочили на коней, собираясь кинуться в погоню, но главарь остановил своих людей грубым окриком:
- Стоять!!! Я сам с ней разберусь!
После чего Сулейман зарядил ружье, сел на лошадь и поскакал вслед за Алисо.
- Дурёха! Вот дурёха! – горестно восклицала в это время мать, - Теперь или зять пристрелит её, или в горах мою девочку сожрут голодные волки.

  Сулейман гнался за беглянкой вот уже около двух часов, но настигнуть Алисо оказалось не так-то просто. Она мастерски держалась в седле и виртуозно управляла лошадью. К тому же знала все горные тропы. Конечно, пристрелить её жестокий бандит имел возможность уже много раз. Мог бы он также выстрелить в лошадь и таким образом легко изловить девушку, но он, по всему видно, и не желал причинить ей вреда. Несколько раз, преследователь почти настигал её, но Али либо стремительно уносилась, пришпорив коня, либо совершала обманный манёвр и скрывалась за деревьями, огромными камнями или за горными поворотами. Случалось так, что они сталкивались практически нос к носу на каком-нибудь пяточке, и даже имели возможность обменяться несколькими фразами.
- Ну, стреляй, убей меня! – кричала Сулейману с вызовом Али, так как прекрасно понимала, что даже если случится чудо и она уйдёт от погони, ночью в горах среди диких зверей, опасных змей и ядовитых насекомых, которые водились в этой местности во множестве, ей вряд ли удастся выжить.
- Нет уж, моя пери, - насмешливо сообщал он ей, - не сумеешь теперь так легко от меня отделаться. Смерть твоя будет долгой и мучительной. Я сомкну руки на твоей тонкой шейке и буду душить, глядя в твои бесстыжие глаза и наблюдать, как станешь хрипеть и испускать дух, а свет меркнуть в твоих красивых очах. Но я снова не дам тебе умереть, а свяжу и буду морить голодом, отрежу уши, ноздри, пальчики на твоих ручках. И ты будешь молить меня о смерти, но я и этого не дам тебе сделать, потому что вырву твой мерзкий язык, и только потом выпушу кишки и вырежу печень.
  Однако, рассыпаясь в чёрном юморе, Сулейман совсем не намеревался приводить свои страшные угрозы в исполнение, и только шептал почти восхищённо после очередной ловкой выходки Алисо себе в усы:
- Ну, прямо шайтан, а не девка!
  Но хотя Али явно превосходила бандита в стремительности и манёвренности, он постепенно брал её измором. Девушка не была столь выносливой, как этот сильный мужчина, поэтому ловила себя на мысли, что долго не выдержит. «Прыгну с какой-нибудь подходящей скалы вниз и разобьюсь о камни», - вдруг решила она, видя в этом наилучший выход их своего положения. Но Сулейман, интуитивно угадав её намерение, не давал шанса это сделать, отрезая путь к местам, где подобное было бы возможно, потому что, будучи уроженцем этого дикого края, знал их все наперечёт. Он сознательно гнал её в глухой лес, подальше от обрывов и скал, где бешеные скачки становились невозможны из-за густой растительности и обилия деревьев. Однако, план его не удался, так как девушка, сделав ещё один ловкий манёвр, скрылась в неизвестном направлении, и он совершенно потерял её из виду.   
  Сулейман слез с коня и, взяв его за поводья, отправился бродить по лесу пешком, прислушиваясь к каждому шороху, а вскоре и вовсе отпустил свою лошадь, ведь совершая дьявольские гонки, оказался в таких трудно проходимых местах, где животное ему совершенно не могло пригодиться. Вскоре он понял, что также поступила и Али, когда увидел, что её лошадь паслась на лужайке в полном одиночестве. И где теперь искать саму девчонку? Была бы поумней, вернулась бы домой, грохнулась на колени и попросила бы прошения, а так погибнет упрямица где-нибудь в лесу. Разве ей есть куда пойти? Совершенно некуда. Но будь она потрезвей и не размышляй, как взбесившаяся ослица, он бы просчитал её логику и легко нашёл беглянку. А так, кто знает, куда она, безумная, могла направиться. Неужели и правда вздумает прыгнуть с обрыва или покончить с собой ещё каким-нибудь способом?
Размышляя таким образом и бредя по лесу, уставший Сулейман оказался около места, где протекал чистый горный ручей. Оставив ружьё на камне, он подошёл к воде, чтобы умыться и напиться, но склонившись над чистым источником, неожиданно услышал гневный оклик:
- Сулейман!!!
  Мгновенно обернувшись, он узрел наконец Алисо, которая целилась в него из его же собственно ружья, которое похитила, пока он отвернулся. Увидев женщину, направившую в его сторону оружие, бандит только ухмыльнулся и вытащил из кобуры револьвер. 
- Стреляй! Ну, стреляй же! – снова провоцировала его девушка, - А не выстрелишь – выстрелю я. Уж, я-то не промахнусь, будь уверен!
- Да я и не сомневаюсь, - ответил ей мужчина, вновь восхитившись ловкостью самонадеянной беглянки. – Но несмотря на то, что ты хитрая, как сам шайтан, будь ты поумней, не явилась бы перед мои очи, а затаилась бы где-нибудь. Или ты нарочно меня разыскивала? Тогда зачем убегала, может боишься?
- Не боюсь, - сообщила ему Али, - раньше боялась, а теперь уже нет. Но есть одна вещь, которую всё-таки страшусь, и не хочу, чтобы это со мной случилось.
- Ты говоришь о смерти?
- Нет, - девушка снова отрицательно помотала головой, в глазах её читалась решимость и вместе с тем безусловная крайняя растерянность, вызвавшая её на неожиданную откровенность, - я боюсь мучений после того, как предстану перед Аллахом, если нагрешу. Боюсь, что душу мою утащит Шамбиль, а шайтаны станут вечно выливать мне на голову расплавленный свинец. А это обязательно произойдёт, если я покончу с собой. Самоубийство, как я слышала – тяжкий грех. Поэтому и пришла к тебе и говорю: «Стреляй!», избавь меня от мучений.
- Ты и так попадёшь в ад, Алисо, - сообщил он ей с жестокой бескомпромиссностью, - ты ослушалась своего отца и мать, чем их оскорбила, ослушалась и опозорила меня, своего мужа. Аллах не простит тебе…
- Нет, - снова возразила ему юная дева с таким видом, как будто знает, о чём говорит, - я думала об этом…
- Думала она, - передразнил он её.
- Это вы все нарушили Святые заповеди, не я. Разве не написано в Коране, что брак между мужчиной и женщиной может быть заключён лишь когда не только жених, но и невеста согласна. А я сразу отказалась, сказала: нет. И причина у меня была веская, я совершенно точно знала, что ты – убийца.
- Что ты в этом понимаешь! – взбесился он.
- Ты можешь сколько угодно воображать себе и утверждать мне, что ты воин Аллаха. А разве убивать людей строго-настрого не запрещено заповедями? И мало тебе, ты пошёл и ещё дальше, хотел взять меня силой, что тоже противно воле Аллаха. И я только защищалась. Вот и всё, поэтому нет на мне никакого греха.
- Что ты можешь знать об Аллахе и его заповедях, глупая ты женщина? – поинтересовался он, а в его голосе вновь прозвучала насмешка.
- Я сама может и глупая, только так написано в Коране, - пояснила девушка свои мысли.
- А откуда ты знаешь, что там так написано? Разве ты читала?
- Я сама может и не читала, но слышала, как людям об этом рассказывал твой дед Ийрум-бей. Но я и сама знаю, потому что чувствую: это должно быть так.
- Чувствует она! – снова передразнил её Сулейман, про себя же думая: «А девчонка, к тому же, ещё и неглупа», вслух же спросил, - Что же теперь ты от меня хочешь?
- Стреляй! Убей меня. Если ты сделаешь это, то я попаду в Рай, а ты окажешься в аду, где тебе самое и место. Ведь я и не грешила в своей жизни совсем, и никогда не нарушала предопределений Аллаха.
- Да не хочу я тебя убивать, неужели не поняла ещё? - возразил он ей, воззрившись на неё весьма странным взглядом, смысла которого юной красавице пока ещё не дано было понять, потом продолжал, - Будь по-другому, давно бы уже сделал это. Мне ты нужна живой, глупое ты создание!
- Почему? – не поняла Али, искренне и совершенно не находя объяснений такому поведению.
  Он же в ответ расхохотался.
- Подойди ко мне и узнаешь. Я ведь могу быть не только жестоким, но ласковым и нежным, и ты это почувствуешь, - он посмотрел на неё по-другому, с каким-то особенным смыслом, так, как никто ещё не смотрел: ни отец, ни мать, ни тем более брат. Но не увидев во взгляде девушки ответа на свои чувства, Сулейман продолжал, - Я смогу сделать тебя счастливой, я же богат, Алисо, очень богат. И даже больше, беру в жизни всё, что пожелаю.
- Так это-то мне и не нравится! – изумлённо пояснила она.
- Вот дурёха, разве ты не хочешь много красивых платьев, нарядов, украшений?
  Юная дева только пожала плечами.
- Да, где тебе понять! – воскликнул он, - Ты же ведь девчонка совсем. Была бы постарше, поняла бы. Значит, говоришь, не хочешь за меня замуж?
- Не хочу, - ответила ему та.
- А ты не пожалеешь, что отказалась. Может подумаешь?
- Нет, - твёрдо ответила Али, - я всю ночь уже думала и всё утро.
- Тогда будь по-твоему, - неожиданно согласился он, хотя это решение, как видно, давно зрело в его сердце, с того самого момента, когда он всерьёз начал опасаться, что дело кончится трагедией. А может ещё по какой-то причине. Он продолжал, - Тогда, согласно законам Шариата, я расторгаю наш брачный договор. Я развожусь с тобой, Алисо. Я развожусь с тобой. Я развожусь с тобой… И можешь не бояться родителей, я с ними поговорю и скажу, что не имею к тебе никаких претензий. 
  Слова эти прозвучали для девушки, как гром среди ясного неба. Она поверить не могла: он трижды произнёс фразу, после которой по мусульманским обычаям она считалась свободной женщиной.
- И что, всё так просто? – на всякий случай спросила она.
  Он только расхохотался ей в ответ и зашагал прочь, про себя же думая: «Не будь девчонка так хороша, убил бы, просто убил! А так рука не поднимается испортить столь совершенное создание Аллаха!».
  Алисо же не спешила вернуться домой, но совсем не потому, что боялась упрёков и гнева родителей. Просто случившееся никак не хотело укладываться в её разгорячённой событиями дня голове. Она размышляла о том, что же заставило жестокого убийцу, не пожалевшего свою сестру, поступить с ней столь милостиво и благородно?
«Всё-таки есть, наверное, в женщинах что-то такое, что заставляет даже самого упрямого и бескомпромиссного из мужчин поступать против своей воли. Я слышала об этом в разговоре двух соседских болтушек», - пробормотала она.
  Но в чём эта сила она пока не представляла, а также не знала, грех ли для женщины пользоваться ей?
- Но какой грех?! – воскликнула наконец она, окончательно утвердившись во мнении, которое долго обдумывала, - Я абсолютно уверена, что это оружие дал женщинам сам Аллах, чтобы они могли хоть как-то защитить себя от мужского произвола. Так же говорили и те две соседки».
   С тех пор Алисо никогда не видела своего первого мужа. На следующее утро он, собрав свою банду, покинул деревню навсегда. Правда косвенным образом их судьбам ещё суждено было сплестись однажды, причём в самое неожиданное время, не в этих краях и при самых невероятных обстоятельствах. И тогда ему – Сулейману, получившему за коварство, нахальство и неразборчивость в средствах прозвище Лайках (что значило: шакал) предстояло сыграть, если не в прямом смысле роковую, то по крайней мере фатальную роль в жизни Алисо.
В деревне же после этого случая долго не прекращались разговоры, многие судачили: что там было и как? Но сплетники так и не узнали истинных фактов, а также подробностей происходившего между мужем и женой разговора. Тем более никто из них, включая и саму Али, не понял истинной причины поведения бандита. Мать же Сулеймана с уверенностью и безапелляционностью заявляла, что эта бесстыжая девка буквально загипнотизировала её сына своим взглядом, за что Алисо и прозвали в деревне Шемми (что значило: кобра). 

Продолжение здесь http://www.proza.ru/2018/03/28/771