Дилемма

Нам знать не суждено, как наше слово отзовется!
Светлой памяти всех летчиков, погибших при полетах на самолете Як-38!
(фамилии действующих лиц и реальное течение
событий  изменены по этическим соображениям)


Кабинет командира полка. Сентябрь 198…года.

Командир полка штурмовиков-вертикальщиков полковник Чурилов сидел в своем рабочем кабинете за столом. Солнце ярко светило в окна. Светло-зеленые стены стали еще светлее. Отраженный от них свет приятно успокаивал. После работы с документами хотелось отдыха. До обеда оставалось чуть менее часа. Стоило начать разминку желудка горячим свежезаваренным чаем. Подготовка процесса чаепития была нарушена стуком в дверь и раздавшимся вслед за этим голоса особиста:
-Разрешите войти?
-Входи! С чем приятным на обед пожаловать изволили?
Командир знал, что особист просто так его беспокоить не станет, значит аппетит испорчен бесповоротно.
- Командир, закройте дверь, пожалуйста, на ключ! Нужно посоветоваться строго конфиденциально!
Настроение у командира окончательно испортилось, вдобавок он заметил в руках у особиста приказ МО СССР № 010 по режиму секретности. С этим приказом никто в армии шутить не любил. Но полковник набрался сил, вымучил из себя улыбку и предложил особисту сесть. Оба закурили.
- Командир, прошу оставить весь разговор между нами!
-Естественно! Что случилось?
-Я продлевал допуск к секретам капитану Беликову и вдруг внезапно выяснилось, что его отец в период Великой Отечественной войны попал в плен, выдал командира своей разведгруппы, а потом в концлагере сотрудничал с гестапо. После войны был выявлен как пособник гитлеровцев и осужден на 25 лет за измену Родине! Вы знаете, что согласно пункта 4 подпункта 1 приказа № 010 он должен быть лишен допуска к работе с секретными документами. Как «государев человек»  и член КПСС, я понимаю, что на подготовку летчика такого уровня страной израсходованы очень большие деньги и силы и это нанесет серьезный ущерб боеготовности не только полка. Что делать, командир?
Полученная информация действительно вогнала командира полка в ступор.
Собеседники продолжали нервно курить. Возникла гнетущая тишина, прерываемая звуками выдохов и вдохов. Особист ждал совета командира, которого уважал как человека. Командир пытался найти хоть какое-то решение внезапно возникшей проблемы.
- А с позиции человека как должен поступить особист? – нарушил тишину командир.
- Моя позиция как человека в таком деле никому не интересна. Я только знаю, что произойдет с ним и его семьей, если государственная машина начнет свой карающий полет. С летной работы его снимут, переведут на какую-нибудь штабную должность в ещё более дальний гарнизон. Зная амбиции жены, последует развод. Два сына вырастут без отца, может быть с чужим дядей. В общем, получится трагедия, не описанная  даже Шекспиром. Главный вопрос – знал ли он о судимости отца. Беликов родился через десять месяцев после освобождения отца. Родители вполне могли скрывать данный факт своей биографии, чтобы не травмировать ребенка. В общем, нужно бы хорошо разобраться в этом вопросе. По Закону у меня осталось сорок пять дней для принятия решения. Сможем отправить Беликова в отпуск, госпиталь, командировку?
- Сейчас, посмотрим. – Полковник достал график отпусков. – Придется отдыхать ему в санатории на Черном море. Вчера получили путевки, там есть и семейные. Решу, чтобы отправить его с семьей туда.
- А еще что можете посоветовать с позиций человека, командир?
- Человеческий подход у всех нормальных людей одинаков. Мне тоже не хочется, чтобы из-за отца страдал сын и его дети! Нужно что-то придумать такое, чтобы и Закон не пострадал, и летчик в строю остался!
- Здесь я Вами согласен. Так и делаем, как договорились!
Чай остыл. Подогревать не хотелось. Не до чаёв нынче! Думай, Чапай!!!

Школа диверсантов в Ленинграде. Январь 1942 года.

В учебном классе  школы диверсантов было немного теплее, чем на улице. Командование приняло решение использовать это помещение комплексно.  В нем  проходил процесс  обучения групп всем диверсионным навыкам, здесь же принималась пища и были оборудованы спальные места. Выходили на свежий воздух только по нужде. Контактов с внешним миром не было, и быть не могло во избежание утечек секретных сведений.  Время на подготовку групп было сокращено до предела. Город задыхался от блокады, и командование требовало усиления диверсионной работы на путях снабжения противника боеприпасами и продовольствием.
Двадцатилетний Николай Беликов сидел тихо в углу класса и делал вид, что записывает слова инструктора, объяснявшего порядок подготовки  мины к взрыву. На самом деле он писал письмо своей молодой жене, с которой успел прожить только две недели. Мысли в голове чередовались с фразами инструктора,  предчувствие скорой заброски  выжимало слезу. Инструктор сразу заметил отвлекающегося слушателя и тихо приблизился к Николаю. Быстро вырвал письмо и продолжил лекцию, как  будто ничего не произошло.  Через несколько минут был объявлен перерыв. Инструктор пальцем подозвал к себе Беликова.
- Ещё раз замечу подобное – пойдешь под трибунал!
С голодухи все говорили медленно и тихо. Многие армейские ритуалы не соблюдались, чтобы не расходовать энергию при разговоре. Поэтому Беликов тихо повернулся и пошел в свой угол,  переписывать у соседа часть  темы, которую он пропустил. Настрой у слушателей, не смотря на холод, был боевой, основная масса рвалась в тыл, чтобы выполнить задание и вернуться героями. Но все мечтали ещё об одном – о ШОКОЛАДЕ! Шоколад  давался  диверсантам с собой как высококалорийный продукт. Слушатели просто мечтали быстрее добраться до содержимого сухпайка,  который выдавали прямо перед переброской. Мечтал об этом и Беликов. Если б знал, чем оно обернется…
Размышления прервал начальник школы. Он назвал три фамилии, в том числе и Николая. Махнул рукой и пошел на выход из класса.
- Вот и пришел мой  черед! Жаль, не успел письмо дописать! – запульсировало в голове Беликова.
У крыльца школы стояла «Эмка». Начальник показал рукой, чтобы сели на заднее сиденье. Машина тронулась, и громко урча движком, быстро поехала по заснеженной дороге. Через  час приехали на аэродром. Уже смеркалось, но силуэты самолетов были видны отчетливо. «Эмка» остановилась возле какого-то ангара. Начальник вышел из машины и позвал всех за собой. В ангаре стояли три стола с теплым обмундированием и вещмешками.
- Хэбэ  остается на вас. Одеваете стёганое ватное, привязываете  к поясному ремню валенки. Одеть парашюты и вещмешки помогут … шапки завяжите…-начальник зашелся кашлем, отошел в сторону и сел за стол.
- Николаев, ко мне! Ты старший этой группы. Задание - в районе Луги взорвать автомобильный мост через речку Ропотку. Вот здесь! Выход группы через линию фронта-здесь! Пароль - «Гатчина»! Берешь эту карту, вот компас, свисток для сбора группы…
-А как мы попадем к этой Ропотке?
-Вас выбросят на парашютах в районе Луги, соберетесь, перейдете в район и после выполнения задания самостоятельно проберетесь к линии фронта!
-Так мы не прыгали ни разу?!
- Не успеваем весь курс подготовки  давать, да и в средствах ограничены. А с парашютом будет все просто - откроется бомбоотсек  и полетите вниз. Он откроется сам, а приземляться научитесь! Вопросы есть?
Какие после этого могли быть вопросы?! С помощью специалистов аэродрома одели парашюты, вещмешки со взрывчаткой, каждому выдали по нагану и мешочку патронов. Нагруженные диверсанты  подошли к самолету. «СБ»(скоростной бомбардировщик) стоял с открытыми створками бомбоотсека. Внутри были закреплены три доски  вместо  сиденья для каждого члена группы. Залезли по стремянке в бомбоотсек, расселись. Механик  пристегнул карабины парашютов к борту и молча спрыгнул вниз. Почти сразу створки закрылись. Стало темно и страшно. Тишина резала уши! По очереди запустились моторы  и самолет пошел на взлет . Хотели быть героями?! Попробуйте…

Кабинет полкового особиста. Сентябрь 198…года.

Полковой особист капитан Сабянин снова перечитывал архивное дело по обвинению Беликова Николая Архиповича в «измене Родине в форме перехода на сторону врага при ведении боевых действий». Печально известная 58 статья Уголовного Кодекса РСФСР от 1938 года пункт 1а! Но на каждом листе дела были только немногословные факты. Дело началось  после того, как третий член группы Николаева, по фамилии Васильев,  был освобожден из плена в 1945 году и в фильтрационном лагере рассказал о провале группы и противоправных действиях Николая Беликова. При выброске группу разбросало. Васильев видел место приземления Беликова и после того, как сам коснулся земли, поспешил к напарнику. При приближению к Беликову он услышал рвотные звуки. Подойдя ближе увидел, что Беликова рвало съеденным шоколадом. Голодавший желудок отвык от такой пищи и отказывался ее принимать. Физическое состояние Беликова было тяжелым. Он не мог передвигаться и даже стоять. Оставив Беликова  под деревом у дороги, Васильев пошел на встречу с командиром группы, который подавал свистком сигналы. Идти пришлось по пояс в снегу. От Беликова он успел отойти метров на пятьдесят, когда появились две гужевые санные повозки. В них были немцы и полицаи. Он это понял по их обращениям  к Беликову, которого продолжало рвать. Два полицая пошли по следам Васильева и автоматными очередями заставили его лечь в снег. Везли их в деревню на разных санях. Допрашивали тоже порознь. Через два дня допросов их привели в дом, где находился представитель абвера. Так, во всяком случае, назвал себя офицер. Он  категоричным тоном потребовал дать согласие на сотрудничество с немецким командованием  в письменной форме. Беликов сразу согласился. Васильев отказался. Абверовец  подошел к Беликову, дал ему в руки свой пистолет, потребовал доказательств искренности  и вывел за дверь. Через некоторое время раздались два выстрела. В дом вернулись оба. Беликов нес ватное обмундирование и валенки Николаева!  Немец назвал его хорошим солдатом и налил стакан шнапса. Беликов выпил и опять выбежал на двор. Его опять рвало. Потом их отправили в различные концлагеря. При освобождении Кенигсберга были захвачены документы гестапо одного из концлагерей. В числе осведомителей под номером 1736 значился Николай Беликов. Было установлено, что при подходе наших войск часть военнопленных была направлена на постройку укрепрайонов. Беликов попал в эту группу и перебежал к советским войскам. Прошел фильтрацию и закончил службу в Ленинградской военно-морской базе. После войны остался служить в качестве сверхсрочника, где и был арестован. Самое интересное в этом деле было то, что не обошлось без чуда! Николаев выжил!!! Когда его повели на расстрел он по дороге сказал Беликову:
- Я помор! Мы, поморы, не умираем, мы в море уходим и возвращаемся чайками! Я чайкой вернусь к тебе, к детям и внукам твоим! Нет прощения твоему греху. Будь ты проклят и дети твои…
Договорить ему Беликов не дал, дважды выстрелил из немецкого пистолета. «Вальтер» был армейский, мелкокалиберный. Пуля голову не пробила, а лишь оглушила и разодрала кожу. Беликов сбросил расстрелянного в какое-то углубление и присыпал сверху снегом. К вечеру  Николаев пришел в себя, потому, что замерз. Пошел по задам деревни, выбрал дом с топящейся печью и без света, робко постучал в окно, просипев – «Свои!». Пришел в себя уже через два дня. Две одинокие бабушки спрятали и выходили его. Через месяц он двинулся в путь , но пошел в сторону Москвы и вышел к советским войскам.  Отчет Николаева исчез в военной кутерьме. Но после войны его все же нашли. Он умер на очной ставке с Беликовым. Сердце не выдержало встречи со своим  убийцей.
«Я чайкой вернусь к тебе и детям…»

Аэродром полка вертикальщиков. Сентябрь 198…года.

Заместитель командира эскадрильи майор Кононов составлял плановую таблицу полетов на следующий день.  Ожидалась  хорошая летная погода  и поэтому планировалось максимальное количество полетов. Летчики облепили его рабочий стол и гудели как пчелы. Каждый выпрашивал для себя побольше полетов. Но был план  боевой службы на ТАКР «Новороссийск», и требовалось ускорить подготовку  к полетам с палубы  молодых летчиков. По этому  плану подготовки капитану Беликову нужно было сделать контрольный полет в зону на пилотаж и затем два самостоятельных полета. Кононов с первых дней знакомства проникся добрыми чувствами к Беликову и всячески помогал ему в полетах. Вот и сейчас он запланировал себе инструкторский полет с Беликовым в зону.
- Юра, иди на тренажер, готовься к пилотажу! Инструкция чтоб от зубов отскакивала!!!- сказал замкомэска Беликову и подхватив черновик плановой таблицы выбежал из класса.
В кабинете командира полка уже находились все заместители и во всю шла работа над полковой плановой. Командир полка, увидев фамилию Беликова, сказал:
- Ладно, пусть отлетает смену, а потом в санаторий по путевке со всей семьей!
Никто ему возражать не стал - любили и уважали командира от всей души!
На следующий день все пошло как обычно по распорядку полетов. Погода была ясная. «Миллион на миллион»- летаем все без ограничений!
Кононов и Беликов шли от штаба полка пешком в оранжевых  высотных морских спасательных костюмах ВМСК. Издали на них было интересно смотреть, потому что напоминали пару катящихся по рулежке апельсинов. Летчики на ходу готовились к полету, показывая друг другу жестами выполнение фигур сложного пилотажа. Спарка уже ждала летчиков. Техник бодро доложил о готовности, летчики заняли свои рабочие места и начали запуск. Все шло как обычно. Обычный взлет, обычный полет в зону пилотажа.
Через двадцать минут планшетистка закричала, обращаясь к  руководителю полетов:
- Пропала отметка цели от 579 в первой зоне!!!
Руководитель  полетов  стал запрашивать:
-579, на связь! 579, прием!!!
Тут же подал команду на вылет вертолета-спасателя в первую зону. В эфир полетела страшная фраза:
- Всем «ковер»!
На авиационном языке это означает, что полеты прекращаются из-за непредвиденной ситуации. Затрещали телефоны, понеслись доклады. На командно-диспетчерский пункт  примчался командир полка, следом прибежал особист. Началась череда опечатываний аппаратуры и средств объективного контроля. Неизменным оставалось только одно - надежда! Надежда, что ребята катапультировались и живы! Все молча ожидали доклада вертолетчиков. Через минуту запинающимся голосом командир спасателя доложил:
- В первой зоне наблюдаю небольшое масленое пятно, куполов парашютов на поверхности нет!Рядом с пятном сейнер выбирает трал, вокруг много чаек, ниже 100 метров спуститься не могу!
Полк погрузился в траур.

Кабинет командира полка. Через месяц после катастрофы.

- Разрешите, командир?!- голос особиста вывел из задумчивого состояния командира полка.
-Заходите! – ответил  командир тоном, показывающим явную не расположенность к беседе.
-Хотел только одно с вами обсудить- может быть надо было отвести Беликова от полетов? Сейчас бы живы все были… Тяжко переживать это состояние, когда знаешь, что мог бы спасти человека, а его уже нет!!!А потом я понял, что Беликов не смог бы жить с грузом понимания того, что отец-предатель. И неизвестно, как бы он себя повел дальше, узнав всю правду!
- Я тоже об этом думал! Мне тоже нелегко, но у ребят остались дети, которые знают, что их отцы погибли в полете. Мальчишки  будут всю жизнь  гордится и помнить своих отцов! Они для них будут героями, отдавшими жизнь за Родину! Да и от судьбы не уйдешь! Мне тут подумалось, а как это жить, зная чужие тайны, копаясь в прошлом и не очень хорошем настоящем окружающих тебя людей?!
- Почти все люди уверены, что Особый отдел следит за вами, простыми гражданами и записывает все грехи, рюмки и юбки себе в книжечку. Да, согласен, что именно такой «работой» заниматься недостойно, служа в контрразведке. Это уровень  бабушек на лавках у подъездов. Ко мне, как к профессионалу, начальство не смогло предъявить претензии  за данную катастрофу. Здесь не было диверсии или вредительства. Недисциплинированность или самоуверенность, а тем более предотвращение столкновений самолетов с птицами,  в нашу компетенцию не входит. Как говорили древние мудрецы - «Делай, что должно и будь, что будет!»  Думаю, что главное в жизни произойдет лет через пять-десять после окончания службы, когда встречаются два служивших прежде офицера и у них не появляется чувство брезгливости  друг к другу, потому что их совесть чиста!!! Честь имею!
Командир долго сидел один. Он мучился ранее подозрениями, что к гибели ребят причастны спецслужбы. Слишком много необычного сходилось в одной точке. Лишь данные расшифровки системы «Тестер» и осмотр поднятого разбившегося самолета помогли сломать эту версию в его голове. К счастью, он не знал всей истории до конца . Многое бы понял старый пилотяга об устройстве Мира, прочитав фразу  «поморы  уходят в море и возвращаются чайками!»