Сватовство

               
               

                В разные времена половинки человечества по-всякому находят друг друга, чтобы продолжить отношения, которые могут перейти в серьёзные, любовные или семейные. В семидесятых годах в самом начале ухаживания молодой человек или юноша  читал девушке стихи, мог подыграть себе на гитаре и спеть красивую лирическую песню,  пригласить избранницу в  кино или театр, да и просто проводить до дома после занятий в учебном заведении или с работы. А если юноша сам писал стихи, то успех ему был обеспечен.

                Добиваясь расположения одной прекрасной девушки, которая недавно закончила школу, я, ощущая разницу в возрасте между нами, старался не выплеснуть сразу на неё весь багаж своих знаний и кое-какого жизненного опыта. Иногда, прогуливаясь по вечерам тихими московскими улицами, я мог вслух прочесть своей спутнице Есенина или Северянина, ожидая соответствующей реакции своей избранницы на исполнение неувядаемых строк поэтов.

                Моё представление родителям избранницы прошло успешно, но меня предупредили, что хорошо бы съездить для знакомства к бабушке и дедушке невесты, которые проживают в поселке Кучино, что по горьковскому направлению в получасе езды от Москвы на электричке. Ранняя весна и прекрасная погода ускорили мой визит в Подмосковье для знакомства с родственниками моей девушки. Уже на месте, под душистый шашлык и охлаждённую «Столичную», дед Иван стал рассказывать мне, как старому приятелю и компетентному в огородничестве человеку, о своих дальнейших планах по облагораживанию имеющихся у них с бабкой четырёх соток земли. За короткое общение с тружеником угодий я узнал о систематических неурожаях на кучинских просторах, проливных дождях, и ранних заморозках. Единственное, что могло спасти сад и огород от климатических напастей, по словам деда, являлось наличие навоза, который взять негде. Именно навоз, сохраняя тепло, спасёт от заморозков, внесением своим в почву взрыхлит её, и, наконец, наполнит землю благороднейшим гумусом – после четвёртой или пятой рюмки эти прозвучавшие из уст деда постулаты агротехники призвали меня, немного потерявшего контроль над своими словами от выпитого, ответить, что достать это натуральное удобрение для меня не проблема, и вопрос этот я решу в течение недели.

             В ближайщую среду я запланировал поездку на ипподром, чтобы встретиться со своим приятелем Шурой Беговым, который стоял букмекером на двадцатикопеечной трибуне. Шурик был немного моложе меня, но успел поднатореть в незаконном предпринимательстве, каким-то ведомым лишь ему способом умевшим разрешать проблемные вопросы с представителями власти. В рабочие дни ипподрома он спокойно принимал ставки от частных лиц, начиная копеек с двадцати и до известного лишь ему потолка, выплачивая в конце заезда причитающиеся своим визави денежные выигрыши. Беговой, коим псевдонимом окрестили его знакомые, знал почти всё о светлых и тёмных сторонах жизни лошадиной организации, ведущей своих завсегдатаев к материальным вершинам, или к финансовому краху. Я всегда помнил, как в начале 60-х годов у нас в семье один из её членов зимой пришёл домой с ипподрома без драпового пальто с отложным каракулевым воротником, зато в меховой папахе-москвичке, выпрашивая у домочадцев денег на оплату такси. После этого меня, подростка, домашние еще долго пугали двумя словами – «Мосгаз» и «Ипподром», из которых второго я боялся больше. Из наглядности примера, видимо. Неудачнику же в соперничестве с ипподромным тотализатором ещё долго у нас в семье напоминали о размене добротной зимней одежды на несколько вёдер овса для орловских скакунов.

             По обыкновению, я поехал до Белорусской, от метро пройдясь пешком по Ленинградке в направлении Беговой аллеи. Для меня всегда было несколько торжественным проходить через ворота с клодтовскими конями на площадках столбов. Проходя через них, я всегда вспоминал ленингарадский Аничков мост, где такие же Диоскуры сдерживали взнузданных коней. В детстве я нередко с бабушкой посещал её сестру-блокадницу, проживавшую в пятом доме на Марата, и через скульптуры известного ваятеля соединял себя мысленно с ленинградской роднёй.

             Оплатив вход, я поднялся на трибуны. Сразу увидев Шурика, я издали поприветствовал его, заметив невдалеке Бяшу, которого знал уже с год, и иногда мы вместе, покидая ипподром, после забегов, отправлялись в «Аист» на Ленинградку, где нечасто пел Коля Носков, или, с хороших дел, в «Советскую», в ресторане которой работал наш приятель старшим официантом, и нам всегда могли в его смену при аншлаге вынести дополнительный столик в зал приёма пищи. Привлекал в «Советской», бывшем «Яре», прекрасно описанном когда-то Лесковым, солидный и высокопрофессиональный музыкальный ансамбль. После завершения официальной программы ребята могли исполнить и запрещённого Петра Лещенко, но за червонец. Для середины семидесятых это было круто, но ребята хотели материально ощущать, за что рискуют. Как-то я упрашивал их исполнить нравившихся мне Реброва, Рубашкина, или Алёшу Димитриевича. Они наотрез отказывались, и я вспоминал, как моя матушка ещё в конце 60-х ругала меня за громкое воспроизведение посредством магнитофонной приставки «Нота» любимых певцов-эмигрантов в коммунальной квартире, предостерегая от получения пятнадцати суток за прослушивание крамолы.

                Я никогда не делал ставок на бегах, лишь при пригпашённых мною на ипподром девушках, используя избитый приём в предоставлении десятирублёвого, якобы, выигрыша в «одинаре» своей избраннице, чтобы после окончания заездов торжественно пойти с ней в кафе или ресторан для празднования факта обладания ею счастливой руки для покорения тотализатора.

                Рассказав Шурику о навозной проблеме, вставшей так неожиданно передо мной по пути к сердцу девушки, я услышал от приятеля одобрительный возглас по выбору мною кандидатуры в спутницы жизни, и уверения в помощи отгрузки конского удобрения из конюшен ипподрома. Бяша, при этом, предложил выпить грамм по сто, знаменуя тем самым, почти решённым положительный ответ деда Ивана. У Бяши, приятного в общении молодого человека лет двадцати семи, всегда была с собой водка, что делало его необходимым человеком на трибунах азартного зрелища. Я даже никогда не слышал его истинного имени , что не убавляло моего уважительного отношения к нему. Я знал, что днем в будни он стоял на втором этаже третьей линии ГУМа, рядом с отделом «Галстуки», под большим рекламным стендом с указанием правильного завязывания этого текстильного изделия, и продавал с рук по полтинничку небольшие фотографии с точным отображением этого действа благодарным покупателям необходимого атрибута делового этикета.

                Договорившись с Шуриком на выходной, и сыграв с ним традиционно перед уходом в « железку», и, по обыкновению, проиграв, я пошёл в буфет купить для грузчиков с работы несколько пачек дефицитного почему-то в то время «Памира», продававшегося только здесь.

                В субботу с утра, предвкушая прекрасный солнечный тёплый день, я на «ЗИЛке» подъехал к воротам ЦМИ. Николай Иванович, спокойный и рассудительный водитель грузовика лет пятидесяти, с готовностью откликнулся на благородную акцию по завоеванию признания избранницы, предусмотрительно захватив с собой брезент для укрытия бесценного  содержимого, и явно ощущая себя соучастником создания крепкой советской семьи. Погрузка много времени не заняла – червонец и пол-литровая ёмкость с водкой за два восемьдесят семь явились лучшим стимулом для отличного обслуживания. Радуясь внезапному заработку, ипподромные работники всячески расхваливали загружаемую на борт машины продукцию, подчеркивая особенность наличия в составе навоза древесных опилок из денников, что не позволит в одночасье сжечь огородные посадки.С лёгким сердцем мы отправлялись с ипподрома, и дорога в Кучино лежала не трудная, не утомительная. Я представлял, как будет рад дед, увидев меня с машиной вожделенного груза. Единственное, что меня настораживало, как старик будет усаживать за стол и наливать мне зелье. Выход был найден – при подъезде к Салтыковке я попросил водителя повернуть направо к ресторану «Русь», предвидя наличие в раннее время свободных мест. Обогнув озеро, издали мы увидели современные строения известного ресторана, которым часто пользовался на съёмках своей «Утренней почты» Юрий Николаев, и в который из-за своей популярности было не попасть вечером. Заметив почти пустую площадку для стоянки, мы припарковали грузовик, предусмотрительно оставив его вдали от пары «Жигулей». Немногочисленные дневные посетители ресторана через раскрытые окна наслаждались свежим майским воздухом и милым пейзажем с видом на озеро. Заказав традиционную для советских ресторанов еду, я с удовлетворением про себя отметил, что оправданно откажусь от перекуса с дедом Иваном, и уеду обратно в Москву на «ЗИЛе», о чем заранее известил Николая Ивановича.

                Через минуту мы поняли, что лучи солнца, коснувшиеся брезента, которым было накрыто удобрение, стали нагревать его, придав ускорение процессу томления продукта, созывая своим ароматом полчища ненавистных насекомых. И неожиданно запахло неубранной конюшней. Я аккуратно оглянулся – редкие посетители элитного ресторана в недоумении оглядывались, глазами стараясь обнаружить источник неприятного амбрэ. Николай Иванович без слов двинулся к выходной двери, желая через минуту отогнать машину подальше. Администратор, пронюхав маневр водителя, предложил ему расплатиться за заказанный ланч. Я опередил ожидаемый конфуз, и отдал официанту деньги за неиспользованную пищу, поспешив к выходу. В дороге на голодный желудок я понял, что мне не обойти предстоящих угощений деда. Почему-то о невесте не вспомнилось. А потом не сложилось... Лучше бы я ей привёз цветов.

               

             
 

               

               

               

               

               

               

               
               

            

               

             
 

               

               

               

               

               

               

               
               


Рецензии
Владимир, а в Салтыковке жили мои бабушки. Как минимум раз в месяц я появлялся там.Очень колоритная там была барахолка. Отец рассказывал, что в Салтыковке во время войны на рынке Олег Попов продавал хозяйственное мыло. Хорошо знаю этот ресторан.

Алексей Решенсков   23.04.2019 22:12     Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.