Успеть вернуться...

     Март в их местах всегда был теплым и солнечным. И только в этом году, когда еще в декабре горожане радовались цветущим на клумбах поздним розам, а в январе подснежникам, весело плескавшимся во дворах, вдруг резко похолодало и вновь завыло- забурлило уже пережившее два февральских шторма море, с силой, на какую было способно, набрасываясь на берег и унося с собой мокрую гальку, чтобы через мгновение вернуть ее. И так было почти сутки, а потом повалил снег. Он падал огромными, тяжелыми хлопьями, безжалостно оседая на уже цветущем миндале, проклюнувшихся тюльпанах и нарциссах, на вмиг свернувшихся от непривычного холода розах и только подснежникам эти резкие перемены погоды ничем не угрожали.
     Евгений Валентинович понуро шел по кладбищенской дороге, слегка расчищенной от снега, ровно настолько, чтобы могла проехать машина. Было скользко, стыло и хмуро. Не обращая внимания на снег,  смотрел на еле ползущий катафалк впереди и думал о матери, которую провожал в последний путь. Чуть позади шли две соседки по дому, в котором он жил вместе с мамой и ее подруга, тоже уже в возрасте. Оглянувшись, увидел как та, согнувшись смахивает слезы, прикрывая лицо гвоздиками. У него сжалось сердце. Он взял ее под руку.
     - Уже пришли, Клавдия Мироновна. Сейчас из машины вынесут табурет, вы присядьте. Вижу, как вам тяжело.
     - Мы дружили полвека, Евгеша... И сейчас мне нелегко ...
     - Верю. Простите, я пойду.
     Рабочие поставили гроб на лафет и с лопатами в руках отошли в сторону.
     Евгений не отрываясь смотрел на мать. Исхудавшая во время болезни еще больше, лежала и ждала от сына каких-то важных слов. Но слов не было. С губ срывалось только одно: прости, не уберег я тебя... Наклонившись над гробом, гладил мамины руки, закрытые белоснежным тюлем, потом, сняв перчатку, убрал снежинки с лица. Поцеловав родного человека в последний раз , отошел в сторону.
     Безучастно смотрел как гроб с телом опустили в яму и через несколько минут хлопья снега падали уже на свежий холмик, цветы и деревянный крест. Можно было уходить, а он все стоял, словно ждал, что мама вернется и все у них будет по-прежнему. Но по-прежнему уже не будет никогда.
     Дома ждала еще одна соседка, которая к их возвращению накрыла поминальный стол. Сидели молча. Евгению хотелось только одного: остаться одному. Кто-то позвал его к телефону.
     - Женя, я уже прилетела. Через час буду дома. Эта непогода сейчас по всему миру такая ! Жди меня, братик, я скоро!
     Он молча положил трубку на рычаг и увидел, что все ушли. Одна только Клавдия Мироновна хлопотала на кухне.
     - Отдыхайте, голубушка вы моя. Сейчас приедет Лера и все уберет.
     - Еще чего! Будет она уставшая возиться ! Это же надо, куда забралась ! Аж в самую Канаду ! Чего дома-то не сиделось ?
     - Любовь...
     - Любовь... далась вам эта любовь... Своих что ли, кавалеров мало?
     - Вы как мама !
     - А что мама ? И мама то же самое говорила ! Вот почему-то ты не побежал никуда, хоть и парень, а эта вертихвостка - только пальчиком поманили и поминай как звали !
     - Тетя Клава, судьба так распорядилась !
     - Какая такая судьба ? Ладно, что-то я разошлась. Домой пойду. Это она звонила ? Где застряла ?
     - Уже нигде. В Москве просидела в аэропорту шесть часов. Вот-вот должна приехать. Может, подождете ?
     - Нет, пойду. Вам нужно вдвоем свое горе выплакать. Мать ведь похоронили. Ну, давай я тебя поцелую, Евгеша...
     Устало откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза. События последних дней навалились с такой силой, что он, провалившись в тяжелую дрему, тут же проснулся. А через минуту в прихожей уже вовсю заливался звонок.     Лера, прижавшись к брату, рыдала навзрыд.
     - Женя...как же так... - бормотала сквозь слезы.
     Он скупо рассказывал о последних днях мамы, потом, посмотрев на сестру, устало произнес :
     - Завтра с утра поедем на кладбище. А сейчас отдыхай...
     И ушел к себе. Лежал без сна. Навалилась страшная апатия, полное неприятие действительности. Заглянула Лера и протянула таблетку и стакан с водой.
     - Что это?
     - Выпей. Снотворное.
     Послушно выпил и через пару минут уснул. Снилась мама. Она стояла возле дома и что-то говорила. Слов не было слышно, да это было и неважно. Даже во сне он хотел только одного: чтобы она вернулась, тяжелой походкой вошла в дом и привычно зашумела на кухне. Но мама, все так же улыбаясь, медленно растаяла в воздухе. Он беспомощно озирался по сторонам, но кроме безоблачного неба над головой ничего не увидел. И тут же проснулся.
     Сестра успела накрыть стол.
     - Садись, завтрак готов.
     - Я только кофе... Ты иди, одевайся, хватит тут торчать.
     - Ах, Женька-Женька ! Все такой же хлопотун! Мамин любимчик, как же ты будешь без нее ? - потом, спохватившись, добавила,- А знаешь что ? Я вот только ночью до этого додумалась! Сегодня же позвоню Стиву, пусть срочно сделает тебе приглашение и мы улетим в Канаду, отдохнешь, отвлечешься, одним словом, расслабишься.
     - Сестрица, ну в кого ты такая легкомысленная ? Как же я полечу с тобой? У меня работа, отпуск незнамо когда дадут и потом...а мама, кто же будет навещать маму... Да у меня и паспорта нет, если помнишь.
     - Помню. Ты всегда был против , а уж когда я засобиралась уезжать на ПМЖ, бр-р-р, как вспомню. через  что мне пришлось пройти, так дрожь по всему телу до сих пор!
     Купив розы, поехали на кладбище. День выдался ясный, даже солнце, испуганным зверьком выглядывая из-за туч, словно проверяло: а зима у вас тут надолго? Или уже можно мне приступать к своим обязанностям ? Снег и вправду осел, стал серым и скучным. Не верилось,что только вчера вовсю водила свои хороводы зима.     Припав к кресту Лера, вволю наплакавшись, подошла к брату.
     - Прости меня, Жень... прости за все. Я тоже очень любила и люблю нашу мамочку. Но муж, дети, работа- они съедают все мое время. Особенно Стив. С годами стал ужасно капризным. Абсолютно на все у нас разные взгляды. Знаешь, если бы не дети, точно бы вернулась домой. Но они там родились, почти не знают русский язык, - Заметив протестующий взгляд брата, скороговоркой добавила,-  учу их, правда, но муж... все время вмешивается, в общем, братик, жизнь моя не такая, как вам всем тут кажется ! Но я держу лицо ! Я теперь для всех иностранка, удачно выскочившая замуж и  должна всему этому соответствовать !
     - Ну раз нет комфорта в тебе самой, брось ты к черту своего Стива, забирай ребятню  и возвращайся !
     - Что ты ! Меня тут же объявят в международный розыск  за похищение детей!- воскликнула сестра. -  Дождусь совершеннолетия, тогда вернусь.
     - Это еще сколько ждать ? Лет восемь ? К тому времени ты уже ко всему привыкнешь и со многим смиришься....
     - Возможно ты прав,- И она снова дала волю слезам.
     Евгений вскоре вышел на работу, а сестра оставалась дома. По вечерам сидели на диване и в который раз пересматривали семейные альбомы. Лера была старше на три года. А ему скоро сорок пять.
     Он был очень привязан к матери и поддерживал ту как мог.И с женитьбой не спешил, понимал, что своя семья потребует много времени, да и помогать  он так не сможет. А мама, наоборот, очень хотела, чтобы женился, мечтала возиться с внуками , ведь дочь жила очень далеко и ее детей они с Женей видели только на фотографиях.Все эти теплые, домашние вечера,что  брату и сестре довелось провести вместе, они тщательно обходили только одну тему : об отце. Лера чувствовала,что эти вопросы очень неудобные и вряд ли брат ответит честно и откровенно. А он , раскаявшись в своей черствости по отношению к маме, наоборот,винил себя, хоть и понимал: слишком поздно ...
     Однажды, уже перед самым своим уходом, мама попросила сына не держать на отца обиду и, по возможности, простить его.
     - Но, мама !- вскипел он.
      Та закрыла глаза и по ее щеке скатилась слеза...
     Они с мужем любили друг друга но, как это нередко бывает в жизни : в дом приходит беда и для каждого члена семьи начинается свой собственный отсчет, своя мера.
     После инсульта долгое время не могла себя обслуживать и все заботы о ней легли на плечи мужа. Дочь, прилетев из Канады, пробыла с ними всего три  месяца и вернулась назад. Почти два года ушли на реабилитацию. Пеленки, памперсы, обтирания, в первые месяцы кормление по часам, бессонные ночи, постоянная тревога. Валентин, привыкший , что у него красивая и ухоженная жена, которой он гордился, вдруг увидел беспомощную и вмиг постаревшую женщину.  И он не выдержал. Встал на колени и сказал:
     - Прости, не могу больше. Отпусти меня или я сойду с ума. Да, я подлец, не справился...так случается... думай обо мне что хочешь...но я ухожу...
     Она его ни в чем не винила. Хорошо понимала, что женщины сильнее. Мы рожаем, воспитываем детей, боремся и за мужа и за семью, а мужчины устроены иначе.
     Потом, когда научилась заново говорить и ходить, лишь только слегка приволакивала правую ногу, от чего ее шаркающая походка казалась тяжелой при ее хрупкой фигурке ,  и сестра, и единственная подруга в одним голос заявили,что муж ее предал. На что она решительно возразила :
     - Нет, нет и нет. Предательство - это ложь, тайная жизнь за моей спиной. А Валя сказал правду как есть. Он устал. И я его поняла и приняла его решение.
    С тем и жила. После всего случившегося, настоящей опорой и поддержкой стал едва повзрослевший сын. Он взвалил на себя бремя, которое должен был нести отец.
     Вспоминая те дни, часто думала : как она выдержала. И почему не умерла тогда, после ухода мужа ? Все годы, включая и сегодняшний  день, очень скучала по мужу. Очень скучала. До невозможности, до потери сознания. Каждый день , с самого утра и до поздней ночи, ждала его шагов... Он ушел, а она все ждала и ждала... И в своем ожидании была на ступень выше тех желчных, исходящих злобой особ, которые на всех углах жалеют себя за то,что их "оставили", "бросили" и проклинают когда-то в прошлом любимых людей. Но ведь у каждого есть право уйти. Успеть бы только вернуться... С этими мыслями и ушла из жизни.
     А на сороковой день после смерти мамы раздался звонок. В дверях стоял постаревший до неузнаваемости отец ...


Лана Ковалева. Все права защищены.