Золушка с криминальным уклоном Глава 11

Начало здесь http://www.proza.ru/2018/03/25/845


  Господин Зимстаутен в сопровождении переводчика провёл задержанную в кабинет штатного психолога Особого отдела Госбезопасности.
- Проходите, Алисо-ханым, посидите пока здесь в тишине и спокойствии, - сказал он ей, - и подумайте о том, как вы живёте. Поразмышляйте, как получилось, что вы даже не в состоянии оказались назвать свою фамилии сотрудникам органов, не знаете сколько вам лет и не изъясняетесь внятно на родном языке. Вам должно быть стыдно, вы ведь взрослая девушка!
  Переводчик воспроизвёл тираду начальника отделения доступными для понимания Алисо словами, после чего оба особиста смылись, а последний закрыл комнату на ключ.
  Оставшись одна, пристыженная на всю катушку задержанная разразилась тяжкими рыданиями. Обучаясь в школе у мадемуазель Жули, она многому научилась и очень старалась. Но даже и там, где ей достаточно рассказали об этом мире, никто никогда не упоминал, что у неё есть фамилия. Мать с отцом не говорили про это, как и про то, сколько ей лет. А родной язык… С чего он ей родной-то, где она его слышала? Кто с ней говорил на нём, разве что старик Томпольё. Но много ли он с ней разговаривал? Только и бесед-то было: «Киз, посмотри на моей спине кажется вскочил прыщ», «Киз, поменяй мне грелку», «Киз, у меня кажется опять болит желудок, а после вчерашнего грибного супа открылся понос»… «Киз, принести то да сё» и так до бесконечности.
«Моя фамилия. Разве он ей интересовался? Не удивлюсь, если даже имя ему неизвестно. Всё Киз, да Киз, - размышляла несчастная девушка, - Как первый раз увидела Рамиза-пашу, подумала: «Вот мудрый человек, сколько же ума можно от него набраться, только слушай, открыв рот». И что я за всё время услышала от него разумного? Где в каком месте у него ломит спину?»

  Спустя минут пятнадцать Алисо немного успокоилась, перестала всхлипывать и осмотрелась по сторонам. В глаза ей тут же бросилось огромное зеркало, которое висело на стене. И в нём она имела возможность увидеть себя в полный рост.
«Действительно, пугало какое-то! – пришла в ужас она от своего отражения, - И что удивительного в том, что эти люди от меня шарахаются, как от гремучей змеи. Тем более, что сами-то они так совсем не одеваются».
  Поразмыслив немного, она сняла никаб. Всё равно же в комнате кроме неё никого нет. Далее она умыла над раковиной заплаканное лицо и уселась на стуле у стола, облокотившись на который и обхватив голову руками, она продолжала свои горестные раздумья:
«И зачем я сдуру ляпнула Рамизу-паше про этот обед целомудрия, который я якобы дала Аллаху. Впечатлить его хотела? Кто ж знал, что выйдет мне всё это боком. Наговорила ему про свою заблудшую жизнь, про множество мужчин, которых у меня в помине не было и прочие разные мерзости, что я совсем и не творила. Разжалобить-то я его разжалобила, добилась своего. Только вот он следит теперь за мной неусыпно и запрещает ходить перед мужчинами с открытым лицом. А моралей сколько прочёл! И не сосчитать. Всё ворчит и ворчит с утра и до позднего вечера о том, что надо блюсти целомудрие… Я и сама закрывала лицо перед мужчинами. Да! Так то было в заведении мадемуазель, там я боялась клиентов и их намерений. А сейчас-то чего боятся? 
Госпожа Жули мне говорила: «Влезь в доверие к этому старикашке, будешь видеть кругом одних аристократов». Я у него горничной работаю четыре месяца, - немного засомневавшись, Али пересчитала по пальцам, - Да, четыре… А много ли видела аристократов? Хозяин сам никуда не выходил, расхворался, понимаете ли! А к нему за всё время наведался только один старикан, такой же как он, песок из него сыплется. Ногами только по полу шаркал, весь паркет обтоптал, подтирать за ним пришлось. И разве поймёшь его – аристократ, не аристократ. Знай себе только шамкал своей вставной челюстью… А хотелось бы посмотреть на этих аристократов. Говорят, они такие культурные-культурные, и кругом только у них одни манеры и комплименты. Едят красиво, изъясняются возвышенно, а танцуют – одно загляденье… Хоть бы раз съездить на какой-нибудь аристократический приём, полюбоваться изяществом… Интересно, а я бы смогла выглядеть, как аристократка…»
  И надо же такому случиться, что именно в этот момент взгляд Алисо скользнул по слегка приоткрытой дверце хитрого шкафа, стоящего у одной из стенок. А в нём… такие прелестные платья, платки, украшения, другие прочие разности.
«Примерить что ли это хотя бы на минуточку? Надеюсь, что никто не заметит», - пронеслось у неё в голове.
Али долго не решалась выполнить задуманное, но женское естество, столь долгое время томящееся в бездействии, наконец взяло верх над осторожностью. Если сказать совсем уж честно, ей изрядно поднадоела та жизнь, которую она вела в последние месяцы. Она была далеко не бессловесной овцой, которой представилась людям в форме особистов, жившим и воспитанным по другим законам и правилам. Девушка просто чувствовала искреннюю благодарность к Рамизу-паше, и не хотела его разочаровывать и расстраивать. Природа наградила её сильным характером, и она была бунтаркой по духу, но никогда не восставала без причины. Когда родители выдавали замуж за бандита, она протестовала изо всех сил, потому что согласие на этот шаг противоречило её внутренним убеждениям, понятиям о хорошем и плохом. В заведении мадемуазель Жули она подняла бунт по тем же самым причинам. Её пытались загнать в какие-то рамки, кои она не хотела признавать, и потому протестовала. Теперь же её личную свободу желали сломать другим образом. И в груди её уже начинал зреть новый бунт. И если бы её хозяин Томпольё хоть немного имел представление, что можно ожидать от этой, с виду покорной и терпеливой девушки, он бы ужаснулся. Но старый зануда, к своему счастью, оставался в неведении.
   Ну, а в данную минуту Али потихоньку пересмотрела висящие в хитром шкафу наряды и выбрала платье с закрытым воротом из белоснежного тонкого сатина и в мгновение ока облачилась в него. Платок такого же цвета из той же ткани красиво завязала на голове и стянула обручем. Туфли подобрала под цвет наряда, накрасилась и одела бриллиантовые серьги.
- J'ai une aristocrate! Ну, чем я не аристократка! – воскликнула она, - Мадемуазель Алиса де Томпелиён (так часто её называла госпожа Жули, говоря о том, что она похожа на её покойную племянницу).
  Почувствовав себя королевой, девушка закружилась по комнате в танце, напевая под нос песенки по-французски. Алисо так увлеклась своим занятием, что не заметила, как в комнату тихонечко вошли двое молодых людей. Это были выпускники академии Иохан Дорвайден и Дани Вуч, проходящие практику в стенах этого учреждения.
Увидев их, Али вскрикнула и поначалу смутилась. В чужой одежде, да ещё с открытым лицом, но по мимике вошедших быстро поняла, что они и не думают сердиться. А вид её им пришёлся очень даже по душе.   
- Так задержанная – француженка, а нам сообщили, что вроде монарканка? Говорили, что страшная, как сто чертей. Но мы должны ей понравиться и наговорить комплиментов. Тогда она вообразит себя красавицей и даст сфотографировать. Ещё сказали, что она исламская экстремистка и одета в паранджу, страшно упёртая в своих комплексах, - тихо пробормотал Дани.
Он слышал, как монарканский дипломат, давая отличные характеристики Алисо сотрудникам отделения, говорил:
«Это очень религиозная и набожная девушка».
«Так это меня как раз и волнует, уважаемый посланник», - отвечал ему господин Зимстаутен. 
- Однако, она совсем на такую особу не похожа. Что ты думаешь об этом, Иохан?
- Лучше задержанную об этом спросить. Ты же знаешь по-французски лучше, чем я. А она сама с собой говорила на этом языке, как мы с тобой слышали.
  Так переговаривались они по-пронсельвански, а потому их не понимала прекрасная незнакомка, которая предстала перед их взорами. Вообще-то Дани и Йохан сами оказались в некотором смятении. Прелестное существо, находящееся перед ними, была наивной, очаровательной, естественной, грациозной и бесконечно привлекательной девушкой.
- Dans quelles langues parlez, mademoiselle? – поинтересовался Вуч у задержанной, спрашивая о том, какие языки она знает.
- Французский, английский, немецкий – очень хорошо. Говорю также на греческом и японском, только хуже, - сообщила им по-французски Алисо.
- Ничего себе! – восхищённо воскликнули Иохан, - Какое-то фантастическое перевоплощение из замарашки в принцессу.
- Присаживайтесь, мадемуазель, - продолжал разговор Дани. – Нам поручили заполнить с ваших слов анкету. Вы не откажитесь ответить на несколько вопросов?
  Алисо выразила своё согласие лёгким величественным кивком головы. Облачившись в изящные одежды, она действительно почувствовала себя принцессой. И даже почти поверила в то, что на ней её личные наряды. Присущее ей природное любопытство пересилило страхи и застенчивость. Перед ней открывался незнакомый мир, а двое молодых людей, находящихся перед ней, казались ей страшно интересными, как представители того общества и той культуры, о которой она ничего не знала и не могла знать. Где-то в глубине души её терзали тревожные мысли, что чужую одежду следовало бы повесить в шкаф и быть поосторожней в общении с теми, кого в её стране именовали неверными. Мало ли что у них в голове! Тем более, что заметила уже: они не любят мусульман. Но остановиться и прекратить завораживающую игру она просто была не в состоянии.
Работникам Особого отдела, не моргнув глазом, она поведала о том, что родилась в Париже, что зовут её – Алиса де Томпельён, что по рождению является она герцогиней и принадлежит к древнему французскому аристократическому роду, состоящему в родстве с Людовиком XVI. Все данные и даты, названные молодым практикантам, она заучила в своё время наизусть со слов мадемуазель Жули. Считать-то она может и не умела, но вот на слух непонятные ей слова воспринимала, повторяла и запоминала превосходно. Её покровительница в минуты душевной тоски частенько рассказывала ей про свою племянницу. А цепкая память Алисо впечатала в мозг этот, то ли реальный, то ли вымышленный рассказ, и теперь она воспроизвела его красного словца ради, будучи допрашиваемой в отделении Госбезопасности. Но ввиду своей беспредельной наивности и неопытности в общении с этим миром, Алисо из Колуси и понятия не имела о том, что такое «дача ложных показаний». И что за это бывает в стенах такого учреждения, как это. 
«Подумаешь, привираю немного, - легкомысленно думала она, - зато эти милые люди наконец перестали на меня смотреть, как на чудовище и издеваться надо мной».
  Два практиканта и в самом деле были с ней крайне любезны (ведь их научили вести себя с задержанной именно таким образом). Они наговорили ей кучу комплиментов и это вдохновляло Алисо. А ведь ей пока ещё в жизни никто из мужчин не говорил любезностей. И она, опьянённая своим успехом, совсем не соображала разумно, не представляя какие могут быть у всего этого последствия.
- Так вы, мадемуазель, мусульманка или француженка, я что-то никак не пойму? - деловито осведомился Дани.
- И то и другое, - отвечала она, не поставленная этим вопросом в тупик. – Просто моя бабушка вышла замуж за арабского шейха и приняла мусульманство в 1940 году. Сама я, будучи по рождению и духу парижанкой, семи лет от роду вынуждена была бежать из родного города вместе с тёткой Жули, потому что наше высокородное семейство стало жертвой коварных интриг недоброжелателей.
«Зачем я сказала «бабушка»? Ведь вроде выходит, что прабабушка… бабушка тёти, то есть сестры матери, значит – прабабушка… Да ерунда, какая разница!», - соображала она в то время, как говорила. Алисо начала про себя вычислять верность сообщённых дат, но тут же сбилась со счёта. У неё от природы была незаурядная слуховая и зрительная память, но с математикой, как ни крути, всё-таки было из рук вон плохо.
В общем, наговорив всё это, Алисо осталась полностью довольной собой, а молодые люди в крайнем недоумении.
- Так она «ди Томпольё» или «де Томпельён»? – переговаривались они между собой.
- Конечно же «де». Сказала же она, что французская аристократка.
- И кто столько наделал ошибок в написании её имени?!
  Вообще Дани и Иохан были большими недотёпами и неопытными в своём деле практикантами. Но, собственно, с Алисо они друг друга стоили. Трудно сказать однозначно: верили ли молодые люди россказням этой особы? Но манеры Алисо и умение себя держать казались им вполне аристократическими. Как и полагается, слова её они со всей тщательностью запротоколировали и задокументировали. Им-то какое дело? Дали же задание составить анкету со слов девушки. И кто его знает, может она и правду говорит, а там пусть начальники разбираются…  И вот в тот момент, когда два доверчивых практиканта Иохан и Дани были уже готовы полностью поверить в правдивость рассказа задержанной, и начались всякие нелепости. Ведь сколь не наивны были молодые люди, а Алисо оказалась ещё наивнее.
Первым её главным врагом оказалась незадачливая непосредственность. Когда её фотографировали, она визжала от восторга и хлопала в ладоши, как ненормальная. Девушка, выросшая в глухой деревне, просто не могла сдержать своих эмоций, наблюдая за тем, как после щелчка фотоаппарата, он выплёвывает её изображения. Не замечая косых взглядов собеседников, она начала подробно расспрашивать Иохана об этом волшебном устройстве, восклицая:
- Силы небесные! И кому Аллах вложил в голову столько ума, чтобы придумать подобное!
  И это ещё бы было ничего, потому что такому невежеству при желании можно найти какие-то объяснения. По этому поводу Дани высказал мысль, что возможно задержанная воспитывалась в каком-то закрытом монастыре близ Парижа, где запрещено пользоваться благами цивилизации.
- У них, у французов то есть, вроде случается такое, если я ничего не перепутал, - говорил молодой человек.
 Но когда настало время поставить подпись под документами!... Короче, после долгих мучений, вместо впечатляюще красивого аристократического росчерка «герцогини» олухи особого отдела получили в награду какую-то жалкую закорючку.
Однако, самая интересная часть допроса оказалась ещё впереди. Тогда, когда двое практикантов отделения Госбезопасности разложили перед девушкой фотографии лиц, причастных к террористической деятельности и спросили о том, знает ли она кого-нибудь из них, простодушная в своей непосредственности Алисо, просмотревшая часть снимков совершенно равнодушно, вдруг воскликнула в радостном возбуждении:
- Да это же Сулейман-бей! Так выходит, его тоже сфотографировали?!
Дани и Иохан переглянулись, на что были веские причины. На снимке оказался изображён САМ главарь исламистской группировки Сону-Монум – террорист, убийца и насильник Сулейман Лайкан, находящийся в международном розыске и повинный в массе отвратительных преступлений.
- А вы часом ничего не попутали, мадемуазель? – спросил Дани, он просто никак не мог поверить своим ушам и вообразить, что кто-то из задержанных Особого отдела добровольно и без принуждения способен сознаться в том, что знает этого субъекта.
- Нет-нет! – всё также счастливо улыбаясь воскликнула Алисо, - Это точно он!
  Далее она во всех подробностях рассказала тем, кто её допрашивал, историю своего неудачного замужества. 

Продолжение здесь http://www.proza.ru/2018/04/11/2065