Летние яблоки. Гл. 16

 Во вторник он посетил утреннюю службу  в храме. Ему подсказали, что нужно заказывать панихиды по усопшим и молебны о здравии живущих, помогли заполнить записки. Он смотрел на старушек, которые истово молились и били самые настоящие поклоны, на молодых женщин, поющих молитвы вслед за батюшкой, на мужчин, степенно осеняющих себя крестом. Купил серебряный крестик на цепочке. И весь первый день всё время его чувствовал с непривычки.
 На следующий день шёл дождь. Несильный, даже земля намокала нехотя кое-как, но у Вадима ныла нога и было отвратительное настроение. Он то и дело принимался за какие-то дела и бросал, не доведя до конца.
 - Уехала и думает, что спряталась! Что она делает? Может быть работу нашла? Тогда здесь появится не скоро.  А вдруг теперь в городской квартире сидит теперь в кресле-качалке и качается взад-вперёд, взад-вперёд… Почему именно она так запала в душу? Разве не встречались ему женщины приятнее и интереснее, чем Ирина? Та же Надежда Дмитриевна, медсестра из военного госпиталя, у неё нежные заботливые руки, внимательные глаза и волнующий голос. Так нет же! Ирину Николавну ему подавай! С её колючим характером и длинными загорелыми ногами. Эх, Вадим – Вадим, тебе за пятьдесят уже, а всё ты о длинных ногах мечтаешь!
 Вадим вдыхал полной грудью свежий сырой воздух, обещал себе, что больше не станет травить себе душу, но тут же понимал, что она вновь владеет его мыслями.
 Соседка приносила молоко и Вадим разленился, перестав готовить. Молоко и чай с бутербродами.
 В последний приезд Валерий привёз ему пенсию, полученную по доверенности и теперь до возвращения Воронцовых из санатория других денег не предвидится. Но средств было достаточно и даже чересчур. Умереть от бескормицы он не боялся.
 Вадим много раз представлял себе, что Ирина приехала и постучалась, как тогда, в его ворота. Не мокрая, со стекающей с волос и рук водой, а обычная – в шортах и майке, как у магазина. Он откроет ей, а она, смущаясь,  скажет: «Я приехала…» И он снова станет целовать её. Или сначала примет обиженный вид, скрывая, что рад. Она примется оправдываться, краснея лицом и теребя свои пальцы.
 Этот её визит представлялся таким реальным, что Вадим ловил себя на том, что прислушивается – не стучат ли в ворота.
 В пятницу с утра он наловил рыбы, засолил её, придавив свинцовым грузом в эмалированной кастрюле. Потом пилил на дрова, лежавшие у забора яблоневые ветки, спиленные ещё хозяйкой. За лето дерево просохло и уже годилось  в дело. Пришла мысль, что нужно закупить дров. Теперь зимовать он намеревался здесь. Придётся поручить Ниночке сдать его городскую квартиру каким-нибудь людям, чтобы не пустовала. Ничего особо ценного там не было.
 После того, как он перетаскал получившиеся дрова и хворост в дровник, Вадим выпил из банки литра полтора молока, погладил себя по животу, сыто икнул и устроился за столом посередине двора. Стол постоянно напоминал ему о Воронцовых, о том, что они приедут, конечно, но это случится ещё не скоро. Трава, скошенная им на прошлой неделе уже отросла и приятно щекотала ноги.
 Вдруг, раздвинув руками яблоневые ветви, во двор вошла Ирина. Она заметила Вадима и нерешительно остановилась.
 На ней не было шорт, или того мокрого платья, на котором он безжалостно разрезал ножницами тканевый поясок.
 Совершенно городской костюм, хорошая причёска, макияж, серьги, кольца, туфли на среднем каблуке.
 Такой Вадим ещё её не видел, поэтому оробел и совсем забыл, что собирался дуться и обижаться.
 - Я приехала, Вадим… - , сказала она, не двигаясь с места.
 Он молчал, не в силах ещё произнести что-то подходящее к случаю. Как ни ждал, как ни хотел её приезда, а всё-таки оказался не готов  к встрече.
 - Вадим, я уезжала на развод. Теперь у меня там точно всё… Вадим?
 Он шевельнулся за своим столом, как судья.
 - Я приехала  к тебе.
 - Я ждал… -, наконец не своим голосом проскрежетал он.
 Ирина сделала ещё несколько шагов и остановилась, глядя ему в глаза. Примет или нет?
 Вадим всё сидел истуканом, не сводя с неё взгляда.
 Кот Василий вдруг тоже появился во дворе, возвращая его в действительность. Это точно не грёзы, не мираж. Это Ирина, она стоит перед ним, разговаривает, дышит.
 Вадим привстал со стула.
 - Я ждал -,  от волнения у него закружилась голова: «Ир, где же ты была столько времени?»
 Она оказалась совсем близко, руки дотронулись до его плеч, прикоснулись к лицу.
 У Вадима гулко бухало в груди сердце, ставшее вдруг огромным.
 - Я боялась, что ты обиделся.
 - Я обиделся.
Он осторожно прижался губами к её щеке: «Я страшно обиделся!»
 Кот Василий топтался у них под ногами, переживая, не выгонит ли его эта женщина, которая так самозабвенно целует его человека.
 Вечером, после приступа, случившегося с Вадимом, Ирина завела разговор о враче.
  - Ира, я не поеду больше ни к кому, меня хорошо покромсали и плохо сшили. Снова под нож я не могу, устал.
 - Ты был один, теперь я с тобой.
- А потом ты останешься одна. Я почему-то теперь очень хочу жить, знаешь ли.
 - Я тоже хочу, чтобы ты жил. Вместе мы всё сдюжим!
 Он тяжело вздохнул, как обычно, когда речь заходила о новом лечении.
 - Не вздыхай. Идём лучше в сад, ты мне яблоко сорвёшь. Я так люблю яблоки, а они высоко.
 В саду было тихо и сумеречно.  Яблоки уже сошли, но несколько ещё держались за ветки слабыми черешками. Вадим притянул упругую ветку вниз и Ирина сорвала с неё два. Одно оставила себе, второе протянула Вадиму.
 Яблоки были уже не такие хрустящие, но сладкие. Сок капнул Ирине на подбородок и Вадиму опять захотелось целовать её.
 - Как же ты пахнешь яблоками! – выдохнула она.
 - А как ты пахнешь яблоками!
 - Это были последние?
 - Скоро поспеют осенние.
 Кот Василий с тревогой ждал их на крыльце.