Золушка с криминальным уклоном Глава 15

Начало здесь http://www.proza.ru/2018/03/25/845


  Мистер Нийктойтли, несмотря на то, что производил до сих пор впечатление человека до бесцеремонности наглого, на самом деле всегда в жизненных ситуациях оказывался осторожным и никогда не лез на рожон. Он наглел конечно, но просто умел ловко выкручиваться, обходить препоны, выстроенные общественными нравами и социальными устоями, а также откровенными предрассудками. Чтобы он не творил, практически никогда не нарывался на злословие и сплетни, выходя в сомнительных ситуациях сухим из воды.  Как и ожидал, он беспрепятственно проник в комнату хорошенькой горничной. Уже стемнело, и в помещении стоял полумрак, а обстановка внутреннего убранства освещалась лишь тусклым светом фонаря, что находился под окнами. Мистер Нийктойтли, вернее тот, кто называл себя этим именем, осмотрелся по сторонам, цепким взглядом оценивая обстановку.
 - О-о-о-о-о, - разочарованно провозгласил он, - пороком тут и не пахнет…
  Действительно, вертеп ненасытной, совсем отбившейся от рук нимфоманки, который представился в его воображении в соответствие с рассказами господина Томпольё, в реальности превратился в… какую-то даже келью монашки. Комната оказалась обставленной до предела просто: аккуратно заправленная кровать, незатейливая тумбочка, шкафчик, маленький столик, единственная деревянная табуретка, швейная машинка. Кругом было чистенько, вещи аккуратно разложены, и не наблюдалось даже малейших признаков какого-либо беспорядка. Если якобы распущенная девица и в самом деле принимала мужчин, то уж точно не в этом месте, потому что даже намёка на следы оргий в поле зрения не наблюдалось.
В этой комнате имелась ещё одна дверь в смежное помещение… Оно оказалось совсем небольшим… 
«О-о-о-о,… а здесь вообще практически тупик всем греховным помыслам. Это, насколько я понимаю, мусалли – специальное помещение для вознесения молитв Аллаху. И судя по обстановке – часто посещаемое. И как это понимать? Ханым умудрилась столько нагрешить, что теперь не успевает отмаливать свои грехи?... Похоже, что желанным гостем я в этой священной обители могу и не оказаться, - размышлял искатель приключений. - А первоначальный мой план, просто помахать пред носом легкомысленной девицы стопкой денежных купюр, вполне может с треском провалиться… И что тогда? Поднимет крик? Позовёт на помощь? Побежит жаловаться старикашке? А дальше?... О-о-о-о, я уж представляю! Ведь сексуальные домогательства к гражданке чужой страны, мусульманке, вряд ли можно будет объяснить полной дезориентацией в пространстве».
  Мистер Нийктойтли вдоволь напотешился, представляя возмущённые крики зацикленного на моральных принципах, престарелого дипломата в случае провала операции. А как буквально взвизгнут от радости чрезвычайный уполномоченный посол и консул государства Монарко, с пылом ринутся в атаку, защищая свой хвалёный национальный менталитет, с которым монарканская миссия носится, как курица с яйцом. И если они скандалили до хрипоты, когда сотрудники Госбезопасности попросили только открыть лицо ханым, чтобы сделать фотографии, что же они скажут в случае, когда на нравственную чистоту ханым будет совершено циничное покушение?
Разумней всего было бы немедленно удалиться, но оказалось, пыл мистера Нийктойтли такими препятствиями не так-то легко охладить. Поэтому он просто решил пойти в обход, как делали испокон века все нормальные герои. За стенкой раздавались громогласные наставления неугомонного посланника. И это значило, что девица, которой тирады назначались, ещё не скоро вернётся в свою комнату, чтобы лечь спать. А следовательно, время подумать и разработать тактику ещё оставалось.
Без сомнения, наилучшим и беспроигрышным вариантом стало бы пригрозить монарканской гражданке депортацией, придравшись к надуманным или существующим нарушениям распорядка в этой стране. Раз она так боится отправиться обратно в свою деревню, а посланник говорил об этом, и кроме отчего дома ей приютиться видимо негде, подобная тактика безусловна имела шанс сработать в качестве рычага давления. Однако, подобные мерзости даже всерьёз не рассматривались мистером Нийктойтли, ведь он, к чести его надо заметить, был в душе, как впрочем и по рождению, истинный аристократ. Нельзя сказать, что он совсем не применял подобных методов, чтобы добиться от прочих людей своих целей. Но склонять к близости женщину, запугивая её таким образом, по меньшей мере не благородно… Нет! Тем более, существует шанс, что девица окажется упёртой… а ведь она упёртая, как говорили… Пойдёт на принцип и тогда…
«Вот уж я представляю эту картину! - раздумывал в темноте ночной посетитель, - Жертва интриг покидает пределы страны с гордо поднятой головой. Её провожают жадные до скандалов журналисты, разносящие по всему свету пикантную новость о том, как несправедливо пострадала девушка-мусульманка от сексуально озабоченного высокопоставленного деспота. Гонители будут пристыженными, а мировое сообщество станет плакать в три ручья, вспоминая страдания несправедливо обиженной. Может кто-то даже роман напишет… Нет, романов нам не надо. Вернее надо, но не таких… И как же нам тогда склонить девицу к интимной близости? Задача высокого уровня сложности».
И хотя мистер Нийктойтли считал, что запугивать ханым или прибегать к насилию крайне низко, однако, его врождённому благородству отнюдь не претило покопаться в вещах миленькой служанки, дабы обнаружить нечто, что поможет добиться поставленной цели.
- И так, посмотрим, что же в голове у интересующей нас особы, - бормотал он себе под нос, совершая обыск. – А в голове у неё – один сплошной мусор, если судить по принадлежащим ей предметикам. Кругом ниточки, пуговки, иголочки, булавочки, шпилечки… Дневник бы найти с излияниями души и подробным описанием девичьих фантазий и грёз. Но, к большому сожалению, ханым не умеет писать, как нам известно из рапортов Особого отдела государственной безопасности. Поэтому таким образом обнаружить ход её мыслей никак не получится… Жаль, очень жаль… А что же у нас в шкафчиках? Модные журнальчики. Вот значит, чем означенная особа развлекается в свободное от работы время! Но зачем же ей всё это, раз она не умеет читать? Ах, ну да, конечно, картиночки рассматривает: новомодные тенденции, миленькие фасонщики кофточек, юбочек, платьиц и прочая ерундистика… А это что?»
  И тут незваный гость обнаружил нечто. И такое, что даже в самых смелых планах не надеялся обнаружить. Компромат на девицу лежал в самой дальней полочке, аккуратно завёрнутый в белую бумагу и перевязанный розовой ленточкой, намеренно закрытый от посторонних глаз всякими разными тряпочками и прочей мишурой. И, возможно, мистер Нийктойтли не предал бы такого уж значения этому свёртку, если бы он не оказался так старательно замаскирован, что именно по этой причине просто самым скандальным образом бросался в глаза.  Молодой искатель приключений развязал ленточку, раскрыл содержимое самодельного бумажного конвертика… И его взору предстало такое…! Это даже не дневник с излияниями души и подробным описанием девичьих фантазий и грёз. А нечто гораздо… гораздо лучше. Перебирая и просматривая всё это, он только, хватаясь руками за голову, то иронически улыбаясь, то чуть не плача от смеха, впечатлялся от того, что у этого существа, оказывается, на душе и чем эта ханым в последнее время до предела забила свою бестолковую головку. При этом он периодически восклицал:
- Ну, это же надо иметь мозги, наполненную ТАКИМИ глупостями… Я даже и вообразить не мог, что у этого создания мысли могут течь столь нелепым образом. Ну, ханым! Создавая тебя Аллах не поскупился на химеры и всякие непристойные глупости, вкладывая всё это с щедростью в твою пустую от следов разума черепную коробку! Мало того, она всё это насобирала и разрисовала своими ручками, украсила сердечками всякими и прочей непотребной в своей простоте символикой. Да, ещё взяла весь этот сюрпризик и наградила розовой ленточкой, заложила тряпочками и журнальчиками… Но ключик мы к твоей, простенькой до примитивности душе, наполненной всякими сентиментальными иллюзиями, считай, подобрали. А ларчик-то просто открывался, оказывается. Я и не надеялся, что эта задачка решится в одно действие.
  А в это самое время ничего не подозревающая Алисо, выслушав очередную порцию наставлений и упрёков, по поручению господина Томпольё спускалась по лестнице в холл за вечерними газетами и письмами для посланника. Открывая ключом почтовый ящик, она краем глаза посмотрела в ту сторону, где возле вахты собралось целое совещание сплетниц. Местная прислуга что-то живо обсуждала с дежурной. До слуха девушки мало что доходило, но среди общего фона разговора выделялось часто повторяемое имя: мистер Нийктойтли… мистеру Нийктойтли… мистера Нийктойтли, ведь указываемое лицо без сомнения вызывало какой-то оживлённый ажиотаж в мутном болотце данного женского общества. О чём это они? Али просто не могла не подойти ближе, чтобы понять суть разговора.
- Скажите, бейан, - просила она у вахтёрши, - а ведь этот мистер Нийктойтли здесь не часто бывает? Я его раньше никогда не видела.
- Да, что ты, Алисо, конечно очень часто, - ответила та, - только в административном крыле. А сюда сегодня зашёл, потому что желал что-то обсудить с твоим хозяином, ведь Рамиз-паша приболел и не выходил из своих комнат. Но разве он так и не заходил к вам в гости?
- Заходил. И я его видела, только так и не поняла, кто он такой и почему всех так волнует его присутствие.
- Как? Ты разве его не узнала? Но как же так, Алисо, неужели никогда не видела по телевизору, в новостях или других передачах?
- Почему я должна была видеть его в новостях? – спросила девушка, у которой похолодело всё внутри.
- Ну, как почему? Где же ему быть, как не в новостях, если он – наследный принц этого государства.
- Кто? – Али всё-таки понадеялась, что ослышалась.
- Да, очнись ты уже! Как будто тебя мешком по голове стукнули. Это сын пронсельванского монарха Карла-Фридриха III Грандескки. Его Гессор зовут. Неужели никогда не слышала?
- Ничего не понимаю, а почему же его все называют мистер Нийктойтли?
- Что ж тут непонятного, глупая? Он – фигура известная. Когда бывает здесь частным образом, заставляет так к себе обращаться, чтобы не приставали с любезностями и лишними расспросами.  А если с делами к нему кто подходит, говорит: «Вы это не по адресу, уважаемый, я сегодня мистер Нийктойтли. Вот вскоре принц приедет на машине с гербом на капоте и при причиндалах, его и донимайте вашими проблемами».
  После таких новостей Али молча удалилась, провожаемая любопытными взглядами, потому что невооружённым глазом было заметно: с девицей что-то явно не так. И хорошо, что Алисо ещё ходила по коридорам и холлу в никабе, иначе по выражению её лица и красноте, которая с обилием выступила на щёчках, местные кумушки увидели бы ещё больше.
Далее горничная отнесла газеты и письма Рамизу-паше, уложила его спать и направилась в свою комнату, совершенно не подозревая о том, какой сюрприз её ожидает. И вот наконец настал тот момент, когда ночной посетитель (а это действительно был принц Гессор Грандескки) услышал за дверью лёгкие шаги и увидел, как та, кого он так настойчиво дожидался, поворачивает снаружи ручку входной двери.
Хоть принц и находился в весьма в двусмысленном положении, он хорошо продумал, как следует себя вести при данных обстоятельствах. Прокручивая эту сцену в голове, он поначалу представил события таким образом. Алисо входит, видит его, вздрагивает, пугается, кричит, произносит что-то вроде: «Мистер Нийктойтли! Ваше высочество! Как и почему вы оказались в моей комнате? Здесь нельзя находиться посторонним мужчинам!» И так далее и тому подобное. Чтобы застигнутый на месте преступления не сказал следом за этим и каким угодно тоном, абсолютно всё будет выглядеть, как оправдание. В этом случае он навсегда потеряет контроль над ситуацией.
«Самое главное, - размышлял он, - не дать ей первой что-то сказать, а огорошить собственными вопросами с самого порога, и пусть тогда оправдывается передо мной именно она, а не я».
   Алисо открыла дверь, чисто на автомате включила свет и увидела в своей комнате постороннего мужчину.
- Проходи, садись, - сказал он ей, причём так, как будто это она пришла к нему в гости, а он-то находится именно так, где ему положено быть. Это оказалось так неожиданно, что девушка в ответ только растерянно заморгала глазами.
- Да, ты не стесняйся, - объявил он ей.
  Понимающе кивнув головой, она села на стул, ожидая что же будет дальше? А из этого, возможно, она получит объяснения: что всё это значит? А объяснение непременно должно оказаться, иначе бы ОН не вёл себя так уверенно.
Далее она услышала от посетителя следующее:
- Я не мог уйти, не поговорив с тобой о твоём поведении…
- Но…,- попыталась было возразить она.
- Не перебивай, - сказал он спокойно, ласково по-отечески, но твёрдо, положив ей руку на плечо.
  Она только в ответ на подобное, глядя на него, заморгала глазами.
- Дитя моё, - продолжал он, обращаясь в прежнем тоне по-отечески, - меня очень расстроили жалобы на тебя господина Томпольё, - он крайне недоволен твоим поведением.
- Неужели он жаловался? – девушку страшно взволновало такое известие. Тем более подобные претензии были высказаны при незнакомце, и что особенно неприятно, таком важном господине.
- Представь себе, девочка моя, представь себе, - сообщил он с притворным сочувствием печальную новость, продолжая далее распекать девицу мягко, но с нотками осуждения в голосе, - Зачем же ты расстраиваешь такого достойного человека? Он печётся о тебе, заботится практически, как отец, волнуется за тебя, а ты ведёшь себя самым отвратительным образом. Тем более, что он давал расписку, что полностью отвечает за свою служанку и станет за тобой пристально присматривать, и это при его-то слабом здоровье и чуткой нервной системе. И как ты отвечаешь на его доброту? К примеру, сегодня ты задержалась, поставила его передо мной в неудобное положение. Заставила его оправдываться, извиняться… Так где ты была? – последний вопрос он задал с неожиданным напором и резкостью, глядя в упор ей в глаза, - Отвечай!
- Я…я, - промямлила Алисо, - я не делала ничего плохого…
- Не смей лгать мне!!! – рявкнул он со строгостью.
  Гессор намеренно сделал некоторую паузу, и поскольку особа, которая сидела перед ним, находилась практически в шоковом состоянии от волнения и стыда, продолжал далее, - Ты знаешь о том, что твой господин подозревает тебя. Он говорил мне о том, что ты занимаешься проституцией…
- Я??? Господин, да я никогда…
- Не перебивай! – снова прервал он её невнятные оправдания. - Да, уважаемый Томпольё жаловался мне на тебе и рассказывал страшные, просто неописуемо плохие вещи. И по причине моего врождённого благородства и воспитания, мне стало за тебя неимоверно стыдно. Тем более проституция – это дело в моей стране, как впрочем и в твоей, уголовно наказуемое. И что мне пойти теперь дать распоряжение, чтобы со всей тщательностью провели расследование и покопались в твоих нелицеприятных делишках?… Но, - успокоил он её, поймав тревожный взгляд, - Но я решил не торопиться, а сначала попробовать выслушать твои оправдания. Я даю тебе шанс, дитя моё, рассказать всё честно и без утайки. И что особенно важно, во всех подробностях. 
- Хорошо, я всё расскажу, - кивнула головой Алисо.
- Прекрасно, я тебя слушаю… Только вот открой лицо.
- Зачем это? – девушка вздрогнула, - Мне ведь запрещено показываться в таком виде перед мужчинами.
- Я знаю, девочка моя, знаю, - вздохнул он понимающе, - Только как же иначе я увижу выражение твоего лица и пойму, что ты не лжёшь мне? И потом, я ведь не мужчина, а представитель власти. Перед господином Томпольё ты ведь ходишь с открытым лицом. Ну, а я чем хуже?
  Когда же Алисо выполнила его требование, Гессор понял, что не зря проторчал в ожидании этой горничной битых два часа в её комнате.
«Чистое блаженство! - подумал он, глядя на это совершенное создание природы, - Прямо пери из сказки! И вся такая нежная, трогательная, взволнованная. А голосочек-то как свирель. И что особенно приятно – всецело в моей власти».
- Я думаю, для удобства нам лучше пересесть куда-нибудь, - Гессор огляделся по сторонам, делая вид, что раздумывает. – Да, вот, пожалуй, лучше всего на эту кровать.
- А почему на кровать?
- Ну, как же, девочка моя. У тебя в комнате один табурет и мне приходится стоять перед тобой. А при моём высоком положении и учитывая миссию, выполняемую мной в этом месте, это даже неприлично.
- Так я могу уступить вам, - наивная девушка поспешно вскочила.
- Нет-нет, сокровище моё, не беспокойся. Я не привык сидеть в присутствие женщины, тем более такой очаровательной. Уверен, что на кровати мы прекрасно с тобой устроимся… и хорошо бы выключить свет…
- А это зачем?
- Вдруг увидит кто-нибудь в окно.
- Но мы же не делаем ничего плохого.
- Однако, я ведь здесь инкогнито.
- Да-да, я слышала об этом, - кивнула Алисо.
  Её даже не столько волновало то, что сейчас делал этот человек. Также не столько тревожило, что ей сейчас придётся ему про себя рассказывать что-то очень личное, сколько мысль: «Не дай Аллах, он догадается о моей самой страшной тайне. Я тогда просто сгорю от стыда!»
  В комнате снова воцарился полумрак, а тусклый свет просачивался только с улицы, исходя от фонаря, который находился под окнами. Он жестом предложил ей расположиться на кровати, и сам бесцеремонно уплюхался туда же, взяв её маленькую ручку в свои.   
- И так, дитя моё, тебя ведь кажется зовут Алисо?... Я внимательно слушаю, и очень постараюсь понять, - проговорил он.
Она сначала вздрогнула и захотела вырвать руку, но почему-то не решилась, и лишь только дрожь пробежала по её пальчикам.
«Бинго!!! Она моя!» - захотелось проорать ему во всё горло на всю Вселенную, когда он почувствовал, как она трепетно вздрагивает от его прикосновений. А это значит, что он совершенно правильно понял содержимое секретного конвертика. И как же всё получилось просто-то до невозможности! 

Продолжение здесь http://www.proza.ru/2018/04/18/507