Золушка с криминальным уклоном Глава 17

Начало здесь http://www.proza.ru/2018/03/25/845


  Наступило раннее утро. Вахтёрша в холле жилого здания при монарканском посольстве дремала на своём посту, сидя на стуле и прислонившись к стенке стеклянной будки, где несла свою вахту. Она то, вздрагивая, просыпалась от какого-либо шороха, то снова погружалась в дремоту. Неожиданно она услышала на лестнице чьи-то шаги. Значит кто-то спускался из верхних помещений вниз, чтобы выйти наружу. Она открыла глаза, чтобы посмотреть: кто это решил нарушить её сон в столь ранний час, и крайне удивилась, увидев представшего перед её очами.
- Мистер Нийктойтли? – изумлённо произнесла она, - Неужели это вы всю ночь провели за своими бумагами?
- Что поделаешь, бейан, что по делаешь, - ответил тот ей, разводя руками, - крайне запутанный случай оказался, пока всё распутывал, так и время пролетело незаметно.
- Похоже много дел на вас навалилось? – сочувственно поинтересовалась вахтёрша.
- Ещё как много! Представьте, работать пришлось буквально на износ. Прямо, можно сказать, совершенно не жалея себя. Ведь курсы иностранных валют всё поднимаются. Думать приходиться, как это всё правильно соединить, чтобы в конце концов всё опустилось до нужного уровня. Только успокоишься и вздохнёшь спокойно, так курсы валют снова поднимаются. И что с ними делать? Опять приходится состыковывать оное так, чтобы все остались довольны. Только расслабишься чуток, а они опять поднимаются. И так всю ночь напролёт.   
  Гессор явно пребывал в самом лучшем состоянии духа, был расположен шутить, а лицо его расплывалось в удовлетворённой улыбке.
- Тяжело вам приходится… Да, мистер Нийктойтли, - известила вахтёр «раннюю пташку», - Вам расписаться в журнале посещений следовало бы. Проставить время и дату своего прихода и ухода. Я, когда вы явились сюда вчера, совсем забыла вас предупредить.
- И что, это так обязательно, бейан? – испросил её собеседник, по-прежнему миролюбиво и улыбаясь.
- Что поделаешь, правила работы посольства с каждым днём ужесточаются. Вы же сами прекрасно знаете, что здесь творится. Всё подозревают нас в связях с исламистами, бдительность приходится повышать. А порядок есть порядок, даже для вас, уважаемый. Если обнаружат, что я его нарушила, начальство пустится в крик. И господин Прискотус, уполномоченный представитель Интерсес, в последнее время нашими журналами уж больно сильно интересуется. Всё что-то выискивает, да вынюхивает. 
- Вынюхивает, говорите? Так это у него работа такая. Ведь каждый делает своё дело, бейан. Я выполняю свои обязанности, возложенные на меня государством, а господин Прискотус, как представитель уважаемой международной организации – свои. Поэтому будем следовать всем его установкам. Во всём должен быть порядок. Раз надо – значит надо, - сказал Гессор, делая запись в журнале и собираясь уже следовать далее своим маршрутом.
- Постойте, мистер Нийктойтли, - остановила его вахтёрша, - вы тут немного перепутали дату и время ухода. Вместо сегодняшнего поставили вчерашнее число, то есть 2 сентября 1991 года. И часы с минутами тоже попутали. Написали: 22.18. а сейчас уже 5.47.
- Неужели? – сделал вид, что очень удивился, загулявший принц, - А я так даже не заметил, сколько теперь времени, и часы мои, видно, немного сбились почему-то.
- И где уж вам заметить, мистер Нийктойтли, работаете-то буквально на износ.
- Так что это, и правда уже утро?
- К сожалению, посмотрите на наши часы, уважаемый и убедитесь. А ещё лучше в окно, ведь уже брезжит рассвет.
- И то верно… Но как же быть теперь, даже не знаю? Неужели запись исправлять придётся? Как неудобно получилось! Я нагрязнил, а вам отвечать… А может мы вообще не станем ничего исправлять, ведь кроме вас меня здесь сегодня всё равно никто не видел?
- Ах, ладно уж, - махнула рукой дежурная, - действительно грязнить не будем.
- Ну, тогда и до свидания, бейан, - Гессор сделал вид, что уходит, но не пройдя и двух шагов остановился, проговорив растерянно. – Кажется, что-то я забыл… Да, конечно же, ключик на вахту вам вернуть, что брал накануне вечером.
- Что не пригодился, мистер Нийктойтли?
- Ещё как пригодился! – заверил он её, - Ну, так стало быть, до свидания.
  С этими словами Гессор покинул территорию жилого здания при монарканском посольстве. А вахтёрша, глядя ему вслед, с обожанием проговорила:
- Ну, прямо святой человек! И днём и ночью трудится, всё возится с государственными делами. Да, ещё находит время людям помогать! И главное, при том, что такая важная персона, всегда вежливый, добрый, отзывчивый! Не о себе думает, о других, да о других. «Я, - говорит, - не буду в журнале грязнить, бейан, а то ведь вам попадёт». Святой человек!
  А в это время мысли уходящего шли совсем другим образом. «Мой папа-король, - думал он, - всегда говорит мне: «Гессор, для особы королевского рода очень важно вовремя появится в нужном месте. Но гораздо важней в правильный момент с достоинством удалиться»».   
  В это утро Алисо спала сладко, как никогда. И снилась ей прекрасная роза на белоснежной скатерти, обвитая ожерельем из жемчуга. Слыша колокольчик, звуками которого хозяин обычно вызывал свою горничную, она пыталась проснуться, и приходя на короткое время в себя, успевала недоумевать в такие секунды: «И что может значить подобный сон?». Но никак не могла очнуться от сладостных грёз, и снова засыпала.
В эту ночь господин Томпольё просыпался время от времени и всякий раз звонил, желая призвать к себе служанку. Он страшно хотел пить, есть, просто пожаловаться кому-то на боль в боку и позвоночнике. И грелка, которая с вечера была приложена к его спине, совершенно уже остыла. Но ответа на свой призыв не получал, от чего ворчал, возмущался и снова засыпал. «Совсем обленилась, мерзавка, - думал он, - дрыхнет, как убитая. Ну, ничего, утром я ей устрою разнос!»
Каково же было его удивление, когда и на заре в ответ на звон его колокольчика тоже никто не явился.
- Киз!... Киз!... Киз!!! – вопил он во всё горло, и буквально охрип от крика, но абсолютно никакой реакции на свой призыв снова не получил.
   Обычно Алисо приходила с утра, чтобы поднять его с постели, лишь только стоило посланнику звякнуть один разочек. И это оказывалось чрезвычайно кстати. Его старческие мышцы и суставы следовало с утра разминать и массировать, чтобы они нормально функционировали. И лишь только после этой процедуры Рамиз-паша вставал, одевался и мог вести нормальную жизнь, но только когда с ним не приключалась очередная хворь, разумеется. В это утро он, в нарушение привычного режима, вынужден был встать сам. Утомившись звать свою служанку, которая обычно спала чутко ночью, тем более под утро, и привыкла вставать рано, он, кряхтя, ворча и ругаясь, поднялся самостоятельно. Не прекращая свои призывы, посланник, как был в пижаме и ночном колпаке, не переодеваясь, натянув лишь только на ноги тапки, заковылял, вскрикивая при каждом шаге от стреляющей и ноющей боли по всему телу, по направлению к комнате свой горничной. Такое неуклюжее передвижение отняло немало времени. Но кто бы мог представить, что и здесь его ждал неприятный сюрприз… Помещение оказалось запертым на ключ, хотя обычно Алисо не имела привычки запирать ту из двух дверей, которая вела непосредственно в апартаменты хозяина. Такого откровенного бесстыдства стерпеть было уже совершенно невозможно.
«Киз!!!... Киз!!!!!... Киз!!!!! Отпирай немедленно!» – в бешенстве хотел завопить посланник и колотить до изнеможения по дверь. Но, подумав, поступил гораздо хитрее.
«У мерзавки, без сомнения, мужчина, - соображал он, - и нетрудно догадаться: чем они там занимаются, что она даже не в состоянии оторваться от развратного наглеца и ответить своему хозяину. Сейчас я им устрою весёлую жизнь!»
  Он выглянул в коридор и, подозвав к себе человека, который с усердием натирал паркет, зашептал ему что-то на ухо. Тот с живостью удалился. Но вскоре вернулся, приведя ещё четверых слуг с резиновыми дубинками в руках. Двое из них заняли место при выходе из комнаты служанки, что размещался в коридоре. А два других проследовали в апартаменты Томпольё и приблизились в другой двери. Слуга, что натирал паркет, изо всей силы навалился на её и с нескольких мощных ударов вышиб с петель всю дверную конструкцию.
Какого же оказалось удивление вошедших, когда они застали служанку Рамиза-паши в постели одну. При это она застенчиво прикрывалась одеялом и испуганно таращила глаза на навестившую её «весёлую» компанию.
«Шайтан видно попутал, - думал в это время про себя посланник, - и это же надо так опростоволоситься!».
  Он распорядился живо установить дверь на место и, видно от растерянности и неудобства, что так всё получилось, разрешил горничной в этот день немного отдохнуть, потому что, мол, она явно приболела.
Несмотря на то, что Алисо сладко заснула под утро, нельзя сказать, что пробуждение для неё оказалось особенно добрым. И дело, конечно же, заключалось не только в жестокой выходке хозяина. Поначалу наивная горничная никак не могла поверить в то, что эту ночь действительно провела с мужчиной. А человек, представляющийся ей пределом совершенства, поступил с ней столь мерзким образом, проявив просто какие-то чудеса цинизма и коварства. 
«Нет, не может быть! - размышляла она, - Наверное это снова мои сновидения».
  И хотя реальность произошедшего доказывали многие признаки: кровь на простыне и неприятные ощущения внизу живота, она скорее всего в конце концов убедила бы себя, что ничего на самом деле не было. Она упорно не желала верить правде. И если бы не очередное отвратительное открытие, сделанное ей вскоре, затуманила бы свой мозг ещё одной нелепицей. Что же такого произошло? Али заметила, что кто-то осматривал её комнату и рылся в шкафчиках. И все приметы к тому действительно имелись. Как Гессор не старался аккуратно всё разложить по своим местам после своего вечернего обыска, горничная господина Томпольё обладала вниманием человека, стремящегося к порядку, и разница в положении вещей тут же бросилась ей в глаза. Сделав очередное пугающее открытие, она тут же с замиранием сердца залезла в свой тайник.
«Не зря говорил отец: только пусти шайтана в свои мысли, он тут же и явится», - пронеслось у неё в голове.
   Признаки чужого любопытного вмешательства несомненно бросались в глаза. А содержимое её секретного конвертика явно стало достоянием пристального внимания ночного гостя, застигнутого с вечера в её комнате. Мало того, что прикрывающие конверт элементы оказались сдвинуты со своих мест, журналы перекосились под некоторым углом, а тряпочки лежали не каёмочка к каёмочке, как были аккуратно ей сложены. Сам секретный конверт подвергся циничному надругательству. На то указывала розовая ленточка, завязанная совсем не тем бантиком, что делала искусница Алисо. Фотографии её кумира оказались разложены не так и не в той последовательности (а ведь у ней в этом деле, как и везде, соблюдался свой порядок). Но доказательством самой отвратительной низости незваного гостя явился другой самодельный конвертик, сооружённый из припасённой ей ранее чистой бумаги. На нём также красовалось сердечко, только нарисованное красным карандашом совсем не ей. А содержимым его стало с десяток крупных денежных купюр, видимо, ставших платой за доставленное удовольствие. 
- Это что, – спрашивала себя Али со слезами на глазах, - так он посмеялся надо мной что ли? Он проник в мою комнату среди ночи, как вор, копался в вещах, издевался над моими чувствами?... Я уж представляю, как он насмехался, рассматривая фотографии, рисунки и аппликации! И увидев всё это, он решил, что со мной можно поступить таким образом!!!
  Девушка разразилась безутешными рыданиями. Вдоволь наплакавшись, но не утолив переполняющего её душу гнева, она в праведном пылу рвала на мелкие кусочки фотографии и прочие свои любовные штучки. Этого показалось ей мало. Покончив с оным, она истоптала обрывки ногами.
- Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! – в глубоком эмоциональном шоке произносила она.
  Кумир пал со своего пьедестала и превратился в скопище мусора.
Дав нерушимую и страстную клятву вечно презирать Гессора Грандескки также сильно, как раньше любила, Али честно старалась изо всех сил выполнять обещанное самой себе. Но в глубине души ещё всё же жаждала его возвращения и на что-то надеялась.  Так проходили день за днём, неделя за неделей. Иногда ей казалось, что она явственно слышит ЕГО голос в комнате Рамиза-паши, и бедняжка стремглав бежала туда, спрашивая в напряжённом ожидании:
- У вас ведь гости, господин?
- Да, нет никого. С чего ты взяла, Киз? – отвечал ей с досадой хозяин и махал рукой.
- Но я же слышала, слышала, слышала!!! – настаивала она и вся краснела до кончиков ушей.
  Но Гессор действительно с тех достопамятных пор в гостях у посланника не появлялся.

И снова в напряжённом ожидании проходили недели и месяцы… И в один из дней Алисо обнаружила, что беременна. К сожалению, это произошло слишком поздно, чтобы юная девушка оказалось предупреждённой о беде и вовремя продумала план своих действий по возможному избавлению от напасти. Но как она могла не распознать этого раньше, ведь у неё наблюдались все признаки? Во истину, о наивности этого простодушного создания следовало бы слагать легенды. Тем более, что в заведении мадемуазель Жули девушек много и часто инструктировали по данному пикантному поводу. Но Али обнаружила своё положение лишь тогда, когда всё проявилось совершенно уж явным образом. А дело было так.
В один из дней, надевая юбку, горничная дипломата страшно удивилась тому, что не может застигнуть всех пуговиц. В недоумении посмотрев в зеркало на свой живот – всегда идеально плоский, она убедилась, что он уродливо изогнулся бугром. И только теперь с ужасом восприняла страшную правду.
- Это что? Что такое? Ма-мочка родная! – воскликнула она и безутешно разрыдалась.
  Но плакать и стенать кажется было уже поздно. Религиозная девушка не могла просто взять и избавиться от ребёнка, хотя и была обучена многим методам делать это, набравшись рецептов старухи-знахарки.
Когда первый шок от страшной новости прошёл, Алисо попыталась обдумать своё положение. Но что толку? Оно ей показалось совершенно безвыходным. Рамиз-паша непременно узнает о произошедшем рано или поздно. Разумеется, он никогда не поймёт её и не станет слушать оправданий и жалоб. Что этот зацикленный на своих моральных принципах человек придумает юной грешнице в качестве наказания, оставалось только с замиранием сердца догадываться. И лучше даже не гадать, слишком жуткие мысли приходили в голову несчастной наивной прислуге, ставшей жертвой циничного ловеласа. На своих уроках Бейан Навади предупреждала девочек о страшном мужском коварстве, но Али даже и представить себе не могла, что соблазнитель может оказаться настолько хитрым. Ей говорили: то, что говорит мужчина в постели вообще не считается. Тем более нельзя верить их россказням и обещаниям непосредственно до этого. И она бы несомненно вняла подобным советам. Но ведь в данной ситуации вообще непонятно было даже, что об этом может пойти речь. А подозревать такую персону в грязных мыслях она тогда ещё просто не могла. Вот теперь придётся отдуваться за своё простодушие на полную катушку!  Самым мягким наказанием от Рамиза-паши стала бы, наверное, отправка домой к родителям. Но появиться в своей деревне незамужней и беременной – это смерти подобно. Сбежать, чтобы отправиться куда глаза глядят, Алисо тоже не могла. С некоторых пор вся территория монарканского посольства, ввиду экстренных обстоятельств, очень надёжно охранялась вооружёнными до зубов людьми. И никого, тем более прислугу, за границы определённой зоны не выпускали. А нарушителя, как болтали, могли пристрелить на месте. 
Но что же отец ребёнка? Гессор Грандескки в то злополучное утро, когда умудрился, и весьма вовремя, покинуть территорию посольства, твёрдо решил не вспоминать больше о той девушке, с которой провел ночь. И действительно, практически не думал и почти не говорил о ней не с кем. Однако, вспомнить о бедняжке ему всё же пришлось, но совсем не по романтическому поводу. А Алисо даже не догадывалась, что её крайне незавидное положение, на самом деле было ещё более пугающим и сложным.    

Продолжение здесь http://www.proza.ru/2018/04/22/17