Особенности... Глава 2. Бывшая учительница

Cовершенно обычный для меня день. По крайней мере, пока обычный. Никаких катаний, никаких находок. Традиционная дневная гулянка. Меня ведут по одному из близлежащих к дому тротуаров. Прохожие, те, кто не слишком озабочен своими делами, обращают на меня внимание. Им любопытно, что это за дядю здесь изо дня в день водят за руку. Причём, водят не девушки (это ещё куда ни шло), а люди немолодые, поочерёдно – явно родители. Окружающие-то всю свою сознательную жизнь с дошкольного возраста ходят одни, где и когда им угодно. Вот им и в диковину. Некоторым из них недостаточно наблюдать за моим внешним обликом со стороны, они стремятся оказаться впереди меня, обернуться и заглянуть мне в лицо. Уж не знаю, удаётся ли им таким образом что-либо понять. Я же с усердием пытаюсь погасить мышечное напряжение. Порою мне удаётся немного расслабиться. Но расслабление это настолько зыбко, что малейший раздражитель способен легко его нарушить. Боязно даже слово промолвить, да и услышать – в общем-то, тоже. Хотя при очередной попытке справиться с напряжением иногда бывает полезно для разрядки заговорить о чём-нибудь, не касающемся живых струн моего существа. Например, о погоде или о том, как красиво покрашен заборчик вокруг сквера.

Вот наконец-то ко мне пришло небольшое расслабленице. Пользуясь моментом, я поднимаю голову. Подымаются и мои томны очи в желании узнать, что за люди в данный момент меня окружают, и насколько сильно приковано ко мне их внимание. И тут я обнаруживаю пугающую вещь. А конкретно: внимание одного человека явно женского пола, идущего навстречу, направлено в мою сторону с какой-то особенной интенсивностью.
    Расслабленице оказалось не только небольшим, но и кратковременным. Состояние мышц усугубилось тем, что в человеке сем я узнал одну из своих бывших учительниц. Левая рука с великою силою впивается в родительский правый рукав, а свою правую верхнюю конечность я суетливо засовываю в карман моего пальто, словно её намеревается откусить устремившееся на меня чудовище. Однако моя бывшая учительница (сокращённо – БУ)* на чудовище, мягко говоря, как-то не шибко похожа. По крайней мере, если смотреть с объективной точки зрения. Ну, а что касается субъективного, глубинного аспекта, то тут уже куда сложнее дать определённый и вразумительный ответ, кто на кого похож.
    Несколько коротких шагов, давшихся мне весьма непросто, и вот БУ оказывается подле меня, в непосредственной близости, пригодной для откровенной беседы. День перестаёт быть обычным. Посмотрим, что за содержание он обрёл.
    БУ смотрит на меня прямым, улыбчивым взглядом. Здоровается. В её глазах появляется нечто такое, напоминающее испуг или даже ужас. При этом приветливая улыбка на её пока ещё молодом лице сохраняется. Я, кажется, догадываюсь, в чём причина сей метаморфозы. Прочувствовав и осознав свои ощущения в области лица, я прихожу к выводу, что такого со мною не случается даже тогда, когда меня водят по вибрирующему салону в сторону кабины и обратно, к дверям. Я силюсь по-человечески сложить губы, однако они мне всерьёз «объявили войну», в которой мне не дано стать победителем. Ежели сейчас сфотографировать крупным планом мой портрет и повесить получившееся фото на двери, то за такой дверью грабителей можно не ждать.
    О, бедная женщина! Она смотрит на то, что способно отпугнуть от добычи матёрых разбойников. Впрочем, справедливости ради следует заметить, что таков добровольный выбор БУ. Ведь она самостоятельно шла по хорошо знакомым ей местам. Никто никуда её не вёл, в отличие от некоторых (не будем пальцем показывать). И увидела она мой примечательный облик издалека, гораздо раньше, чем её приметил я и мой родитель. И подобная встреча происходит уже не впервые, и она прекрасно себе представляла, какие виды её ожидают. Короче говоря, она располагала реальной возможностью изменить траекторию своего движения и при этом не сбиться с намеченного курса. Тогда ей не пришлось бы приветливой улыбкой прикрывать ужас, которым она невольно заразилась от своего бывшего ученика, созерцая его искривившееся лицо и, особенно, рот.
    Так что, как ни крути, но жалости больше достоин всё-таки я, нежели она. Ведь это я искривившимся ртом и одеревеневшим языком пытаюсь как можно членораздельнее произнести слово «Здрасьти». А потом мне ещё предстоит ответить на её вопрос «Как дела?». Мне не остаётся ничего другого, как только вымолвить наречие «Хорошо». Потому что в противном случае мне придётся давать объяснения, а мой речевой аппарат в данный момент к такой работе не готов.
    Внимание БУ переключается на моего родителя. Завязывается разговор, в котором я не участвую. Я отчаянно всматриваюсь в черты её лица и ловлю себя на неспособности «переварить» факт существования реальных людей, видящих всё это каждый Божий день. Её семья, а, главное, муж. Живёт на свете такой мужчина, который видит этот восхитительный овал, включающий в себя нежный, ровный нос в сочетании с зелёными выразительными глазами, каждый Божий день. А под покровом ночного мрака он имеет законное право всё это (и не только) осязать.
    Речь в данном случае идёт отнюдь не о теоретическо-гипотетических догадках, ибо БУ в силу своего открытого, но совсем не глупого характера великодушно рассказывает моему родителю (маме или папе) в моём присутствии о нём. Он достиг в своей молодой жизни немалых высот, коли она готова ежедневно и еженощно оказывать ему внимание вплоть до зачатия и рождения от него двух детей. И мне придётся поверить в его реальное существование.

Тем не менее, этот мужчина был и остаётся для меня величайшей загадкой. На первом нашем с нею уроке к нам в пустой класс минут на пять зашёл какой-то парень. Задал ей несколько вопросов. Каких именно – не помню, но, кажется, они не касались её профессиональной деятельности. На каждый его вопрос она отвечала одной и той же фразой «Не знаю». Отвечала немного нервным и суховатым голосом. Впоследствии я убедился в том, что такая манера говорить ей не свойственна. По крайней мере, в доступной моему наблюдению сфере её бытия. Но имеет место, очевидно, и иная сфера, отдельная от работы и от всего того, что с ней (работой) связано. Там другие люди, с которыми она, возможно, как-то по-особому выстраивает отношения. Логично предположить, что упомянутый молодой человек как раз и является одним из представителей той, как я выразился, «иной сферы». Более того, у меня имеется тихое подозрение, что это и был её муж, который решил зайти на рабочее место своей молодой, красивой жены, родившей 9 месяцев назад от него дочь. Его приход смутил учительницу. В ту пору она только-только окончила институт, получила диплом, и директриса школы с радостью приняла на работу одну из лучших своих выпускниц. Её рабочий стаж составляет всего несколько дней, она и так волнуется, да ещё к тому же привели такого странного ученика, а тут откуда ни возьмись он со своими вопросами. Я не посмел поднять головы. В свои неполные 11 лет я видел лишь то, как в нескольких сантиметрах от моего детского бархатистого, но отнюдь небезмятежного, лица он засовывал руки в карманы бежевато-серых ухоженных, стильных брюк, и слышал его молодой, но взрослый голос.
    А однажды в праздничный зимний вечер, спустя 2 с половиной года после моего окончания школы, произошла занятная встреча. Меня вела мама по тротуару улицы моей прописки. Во время того гуляния значительную часть пути я шёл с поднятой головой, так как ветки растений в тот вечер были обильно усыпаны и облеплены сырым свежевыпавшим снегом, и очень хотелось любоваться природой. Да и состояние мышц было вполне удовлетворительным. Когда привычный круг был наполовину пройден, то, привыкнув к красоте, я на некоторое время опустил голову. И вдруг услышал слово приветствия, произнесённое знакомым голосом. В испуге встрепенувшись, я увидел БУ. Возле неё стоял мужчина и держал зонт. Он находился справа от БУ, стараясь держаться к ней как можно ближе, чтоб зонтом хоть немного защитить её от сырых, вяло падающих снежинок. На протяжении короткого общения мамы с БУ я пытался потщательнее разглядеть того мужчину. Концентрации моего внимания мешало неприятное ощущение всё сильнее и сильнее кривившегося собственного лица и, особенно, рта. Хорошо хоть дело происходило вечером; был бы день, так я б, небось, вывернул себе челюсть – пришлось бы вправлять.
    А у мужчины не дрогнула ни одна скула, всё это время он уверенно и исправно держал зонт, не проронив ни слова. В лучах рыжих уличных фонарей мне всё же удалось получить ценную зрительную информацию. На его неприкрытой голове были аккуратно зачёсаны назад прямые, тёмные волосы. Их длина позволяла сделать примитивную укладку, но не более того, то есть на чуб не хватило и до шеи не доставали. Даже если его волосы в действительности русые, то при том освещении они мне всё равно показались бы чёрными. Моё внимание также привлекли его усики. Мне показалось, что они по своей оригинальной форме чем-то напоминали усики печально известного германского фюрера.

И вот нынешним днём снова выдалась встреча с той БУ. На её голове всё та же меховая шапка, как в тот вечер, когда некий мужчина старательно держал зонт, предотвращая длительную сушку головного убора, которая могла негативно сказаться на тёмно-коричневом мехе. БУ пытается обрисовать моей маме (или папе) приблизительную картину своей нынешней жизни. По мере развития беседы в её глазах отблесков ужаса всё меньше. Да и взгляд её направлен на собеседника, каковым являться я, к сожалению, не в состоянии. Время от времени она бросает взоры на меня, словно изредка вспоминая о том, что именно моему существованию она обязана этой беседой. В моменты её коротких взглядов будто когти незримого чудища со звериной злостью хватают меня за лицо, и оно искажается вплоть до потери своих природных качеств и приобретения иных черт, способных напугать даже меня самого, не говоря уж об окружающих. В такие моменты я благодарю Бога за отсутствие по близости зеркал и прочих отражающих поверхностей.
    Постепенно я всё отчётливее начинаю ощущать, как что-то вздымается внутри меня. Это подкатывают к горлу позывы к смеху. Сначала была лишь оторопь, а теперь меня начинает безумно смешить, что такая эффектная дама, как БУ, оказала мне внимание – беседует с моим родителем, иногда поглядывая на меня. Надо же, какая честь! Такая женщина меня заметила, вспомнила, кто я такой и кем был! Получается, я не совсем пустое место, коли такое произошло. В процессе ожесточённой борьбы со смехом начинаю круто сопеть. В результате содержимое моего носа медленно, но верно вылезает наружу. А в нём, уж поверьте, за время гулянки на морозе кое-чего да накопилось.
    Мой нос по изяществу формы мало уступает носу БУ. В этом отношении мы с ней практически на равных. Только вот у меня проблема с носовым платком. Он, конечно, лежит в кармане моего пальто. Но как его достать? А, главное, как им воспользоваться? Ведь правую руку я спрятал в карман и не могу решиться её оттуда вынуть, и уж тем паче, произвести ей какое-либо действие. Левой рукой я мёртвой хваткой вцепился в родителя. Если начать совершать те или иные манипуляции правой рукой, то левая может случайно разжаться, что приведёт к непредсказуемым последствиям. Могу себе представить, как БУ бросится на помощь моей маме (или папе) поднимать меня с земли. Тогда в её внимательных, красивых глазах можно будет заметить не искорки тайного, тщательно скрываемого ужаса, а нечто куда более явное. Я страшусь этого, и неподвижно стою соплю, борясь со смехом. Содержимое моего носа всё в большем и большем количестве оказывается на поверхности искривившегося лица. БУ краем зеленоватого глаза наблюдает за процессом, продолжая разговор с родителем и делая вид, что не в курсе происходящих со мною казусов. Частота её прямых взглядов на меня к концу встречи сходит на «нет».
    С самого начала своей карьеры БУ представляла из себя одарённого свыше педагога. Я в своё время имел честь констатировать сей факт. Вот и сейчас мне предоставлена возможность лишний раз испытать на себе её педагогическо-психологическую грамотность. Она искусно пользуется боковым зрением, твёрдо решив, что в сложившейся ситуации иначе нельзя. Однако перед прощанием она смотрит на меня прямо и открыто, ибо этого требует этикет, произносит моё имя и говорит «До свидания». Я, несмотря на мокрую и перекошенную нижнюю половину своего лица, имею смелость заглянуть ей в глаза. И что же я в них вижу? Приветливую улыбку. Но сквозь неё проглядывает нечто такое, напоминающее отчаянно, изо всех сил скрываемый ужас, наличие которого БУ, возможно, сама до конца не осознаёт.
    Великолепное воспитание в союзе с гуманитарным образованием способствуют её глубокому убеждению в том, что такие, как я, наряду со всеми имеют право на человеческое гражданство (как в прямом, так и в переносном смысле). В своё время она сделала для моего блага всё, что могла. Но разум это одно, воспитание – другое, а чувства – третье. И далеко не всегда между основными составляющими личности царствует полное согласие. Многое зависит от конкретной ситуации. БУ прикладывает все свои душевные и духовные силы к тому, чтобы всею своею сущностью поверить в то, что я практически ничем не отличаюсь от остального люда; ну, может быть, где-то что-то… какая-то ерунда. Но вот она видит напротив себя искривившееся, перепачканное слизью лицо, и рассудок пронзительно кричит ей о том, что это вовсе не ерунда. Ибо у неё – муж, двое детей, сестра с племянником, мама с папой, бабушка (надеюсь, ещё живая), брат мужа, коллеги, масса учеников (бывших и нынешних), друзья-подруги, знакомые и т. д., но никогда ни у кого ничего подобного она не видала. БУ не привыкла к подобным зрелищам. Я – единственный человек с такими, так сказать, пикантными особенностями психофизического развития на её жизненном пути.
    Да, было дело, когда мы с ней могли просидеть за одной партой аж полтора часа, но детство обладает способностью сглаживать изъяны. А теперь она лицезреет перед собою уже отнюдь не ребёнка, а человека по сути своей похожего на гнома или лилипута, несмотря на мой рост почти равный высоте, на которую поднята от земли её старая меховая шапка. Многократно бритое лицо с блестящими от сырости губами ребячьим назвать, наверное, сложно. На фоне внешнего облика это лицо смотрится как-то особенно колоритно. Как маленького несмышлёныша, меня крепко держат за руку, боясь на миг отпустить. Я же в свою очередь тоже смелостью не отличаюсь, коли не решаюсь вытащить из кармана пальто носовой платок, когда он мне так сильно надобен.
    Прощальный взгляд БУ, как и следовало ожидать, оказался недолгим, но содержательным. Он мало отличается от приветственного. За время беседы с моим родителем ей так и не удалось справиться с тем глубинным чувством, вызванным подсознательным восприятием моего насильственно-незаурядного внешнего облика. Она, конечно, старалась, пыталась, но… увы.  БУ совершает грациозный разворот своего, пока ещё стройного, тела и легко приступает к логическому продолжению пути к изначально намеченной цели. А я после этого некоторое время стою в оцепенении, жду, когда с меня спадут незримые кандалы, и ко мне вернётся способность к двигательным функциям. С дрожью в ногах, крепко вцепившись левой рукой в родительский правый рукав, делаю наконец первый шаг. Затем – второй, третий… Дрожь потихоньку ослабевает. Фигура БУ растворяется где-то вдали, в спешащем общем потоке. Я пытаюсь за ней хоть немного проследить, но сильное мышечное напряжение, сопровождаемое подрагиванием конечностей (как нижних, так и верхних), отвлекает и сбивает моё внимание.
    В принципе, БУ была абсолютно готова радостно поддержать идею о том, чтобы часть своего пути пройти в компании со мной и моей мамой (или папой). Однако я по состоянию здоровья не посмел позволить себе такую роскошь и всем своим видом однозначно показал, что не намерен сдвинуться с места.

Гулянка вступает в завершающую стадию. Меня ведут по асфальтированным дорожкам среди людей, со стороны которых я периодически ощущаю внимание. Но после негаданно-нежданно состоявшейся встречи мой острый «мальчишеский» ум работает в бешеном ритме, и внимание прохожих не столько смущает, сколько раздражает, спутывая мысли. Тем не менее, никакие внешние раздражители не могут заслонить беспрестанно крутящегося в голове вопроса: парень, зашедший в класс на первом нашем с нею уроке, и мужчина с зонтом в зимний, праздничный вечер – одно и то же лицо или нет?
    БУ рассказала моему родителю, что её муж – военный-контрактник. Её рассказ оказался настолько откровенным, что в моём присутствии прозвучало повествование о его пребывании в качестве офицера в «горячей точке» Северного Кавказа, по возвращении с которой у него обнаружены серьёзные сбои в способностях к общению с близкими людьми. Он неохотно идёт даже на словесный контакт со своей «второй половинкой», всячески стремясь уклониться. О прочих прелестях супружеской жизни, как я понял, ей в теперешнюю пору и мечтать не приходится. И вот БУ, полная нежности и любви молодая женщина, в чрезвычайно интеллигентной манере пытается понять, что же стряслось с психикой мужа и надолго ли это.
    Люди обычно ждут ответы на волнующие их вопросы от других людей. Да и что, собственно, людям ещё остаётся: Бог ведь предпочитает молчать. Разумеется, у БУ имеются в наличии практически неограниченные коммуникативные возможности. Со своими проблемами она вольна обратиться к любому специалисту так, что о её действиях никто никогда не сможет даже догадаться. Однако БУ вовсе не высокомерна и с уважением относится к ближнему. Она не считает праздным занятием поделиться своими радостями и тревогами с моей мамой (или папой). Я свято верю в то, что она с теплотой приняла бы и мой совет или просто комментарий. Но я появился в этот мир мертворожденным. И, несмотря на то, что меня всё-таки с перепугу оживили, некоторые свойства покойника во мне, видимо, остались. Быть может, поэтому БУ так и не услышала моих советов и комментариев.
    Конечно, выслушивать мнения по столь деликатным вопросам от нынешних учеников ей было бы, наверное, как-то не очень солидно. Но я на сегодняшний день уже старше той девушки, сидевшей когда-то погожим осенним днём в малолюдном классе за партой со своим, ещё совсем незнакомым, 11-летним учеником, и отвечавшей на вопросы скромно стоявшего справа от парты парня односложной фразой «Не знаю». А вот я нынче знаю уже достаточно много и не склонен к произношению односложных фраз и примитивных речевых оборотов. Впрочем, гуляние подходит к концу, меня вводят в подъезд, поднимают на лифте: я оказываюсь в квартире, где мои знания и речи не нужны. После драки кулаками не машут.

Как уже бывало много раз, я сижу в комнате, анализируя воспоминания в преломлении свежих впечатлений. Этот день принёс неплохую добычу для моего голодного ума. Я размышляю о том, что дочка БУ (дочка моей бывшей учительницы), должно быть, уже пришла из школы. Для того, чтобы проделать сей путь, ей не потребовалась ничья помощь. Эта девочка на данный момент чуть-чуть постарше (почти ровесница) того мальчика, кем был я, когда познакомился с её мамой. Думаю, эта дева способна совершить путь и по более сложной траектории, нежели прямой и весьма короткий отрезок от школы до дома: сама, красивой девичьей походкой «от бедра», сохраняя гордую осанку, подчёркивающую её независимость. Независимость, главным образом, от чьей-либо физической поддержки. В ней благородные гены, и, наверное, она не настолько глупа, чтобы при таких возможностях всякий раз из школы направляться непременно прямиком домой.
    Я видел девочку сию украдкой, в толпе у школьной раздевалки. Она тогда была первоклассницей, и её заботливая мама стояла в школьном дворе в ожидании дочери, качая в коляске грудного малыша. А меня, перепуганного 11-классника, моя мама никак не могла вывести из здания учебного заведения до тех пор, пока та девочка не натянет на своё тонкое, маленькое тельце верхнюю одежду, не выйдет на улицу, и они дружной семьёй (правда, в не совсем полном составе) весело не покинут территорию школьного двора. И уже тогда, несмотря на суетность обстановки и её почти младенческий возраст, мне не составляло большого труда обнаружить в ней задатки красавицы. Уже тогда она медленно, но верно начинала походить на свою маму. А что же нынче, когда она вступает в период полового созревания? У меня имеются достаточно веские основания полагать, что на сегодняшний день эта девочка представляет из себя нечто достойное внимания.
    Существует, очевидно, немало мальчиков, удостаивающих её своим вниманием. В подавляющем большинстве это смельчаки, берущие инициативу в свои руки. Тайно же вожделеющие – те, которые не решаются открыто заявить о себе, предложить себя в чём-то, – составляют ничтожное меньшинство. Такие субъекты – это по сути своей исключение из общего правила. Конечно же, у этой девочки кроме благородных генов имеется ещё и подобающее воспитание, и я мог бы сделать довольно крупную ставку на то, что ей, как и её маме, чуждо высокомерие. Тем не менее, на «таких» субъектов она вряд ли обратит своё вожделенное внимание.
    А впрочем, я не в казино, а в комнате: хожу от окна до шкафа и от шкафа до окна, за которым уже начинает смеркаться. И здесь мои ставки как-то не к месту. Однако остановить стремительный поток мыслей я не в силах. Ещё бы! Такой день! Сегодня негаданно-нежданно произошла встреча с интересной и весьма загадочной для меня личностью. Её дочь – чужой и незнакомый мне человек, которого я видел давно и мельком. Но она живёт под одной крышей с БУ на правах одного из главнейших членов её семьи. Кроме того, она по идее должна в немалой степени унаследовать красоту её мамы. Ей, по всей видимости, суждено расцветать на фоне постепенного увядания БУ. Но сейчас такое уникальное время, когда БУ ещё не утратила своих сногсшибательных внешних данных, а её дочь уже на пороге созревания. Как жаль, что я не в состоянии самостоятельно выбраться из квартиры, дабы полюбоваться и насладиться всем этим, применив свои знания и проверив справедливость своих подозрений.
    Словно в целях безопасности общества я, право, как шальной пёс посажен на надёжную, прочную цепь. Два раза в сутки меня исправно выгуливают, держа на «коротком поводке». Я не нахожу в себе сил предпринять попытку сорваться с этой «цепи». Посмотрим, к чему приведёт такое положение вещей в дальнейшем. Быть может, под длительным воздействием эмоционально-информационного голода я и вправду превращусь в опасного зверька, которому место лишь в стальной клетке. Пока же я с чистой совестью ощущаю себя человеком, хотя и несвободным, и вовсе не из популяции «царей природы». И образ моего мышления пока вполне человеческий, на должном культурном уровне.

Пребывая в замкнутом пространстве квартиры, я усиленно думаю. Я бы рад остановить бьющий ключом по голове поток мыслей, да не могу «нащупать педаль тормоза». Особенно, в такой день. Ко мне приходит мысль о том, что среди тех мальчиков-смельчаков, о которых упоминалось чуть ранее, наверняка есть фаворит. И вот с ним-то дочка БУ регулярно проводит время. Для раннего начала интимно-половых отношений, несмотря на задатки красавицы, эта девочка – не самая подходящая кандидатура: с её-то воспитанием. Но петинг вполне возможен уже сейчас. Полагаю, в арсенале достоинств фаворита помимо непоколебимой уверенности в себе, столь безотказно действующей на девичью психику, непременно содержатся и другие симпатичные качества. Например, достаточно высокие умственные способности, позволяющие в присутствии такой девочки, как дочка БУ, думать не только о ласках и прочих проявлениях нежных, возвышенных чувств, но и о чём-нибудь, так сказать, из иной плоскости.
    В условиях психофизической неполноценности фаворит вряд ли смог бы взобраться на свой почётный пьедестал. Следовательно, когда она пригласит его к совместному посещению, допустим, Интернет-кафе, он охотно согласится исполнить светлую миссию её спутника. Я готов сделать смелое предположение, что нечто подобное свершается в данную минуту. Сегодня, примерно в тот самый час, когда с её мамой происходила нечаянная, но математически закономерная встреча со мной, держащимся за руку родителя, девочка в очередной раз одарила вниманием своего фаворита. Его лицо в лучах её прелестного, глубокомысленного взгляда не искривилось. Напротив, оно стало ещё ровнее, красивее и осмысленнее. И до глубины души очарованная дочка БУ обратилась к избранному мальчику с заманчивым предложением, суть которого сводилась к тому, чтобы предстоящим вечером вместе куда-нибудь сходить. Или съездить. Фаворит, конечно же, горячо поддержал идею. У него ведь нет причин для испуга и отказа – на то он и фаворит.
    И вот, добросовестно окончив трудовой день за школьными партами, они на вечерней зорьке пускаются в путь. Они непременно окажутся там, где им хочется оказаться. Детский возраст не станет для них препятствием даже в том случае, если для достижения желаемой цели им понадобится воспользоваться услугами метрополитена или пригородного железнодорожного сообщения. У БУ нет причин для сильного беспокойства за дочурку, так как ей известно, что та выбрала себе в фавориты надёжного мальчика, умеющего за себя постоять и других защитить.
    Девочка, по логике вещей, не должна быть слишком скрытной. Ведь помимо великолепного воспитания имеет место и тот факт, что её мама – одарённый свыше педагог, располагающий к искренности. Подозреваю, что БУ уже неоднократно доводилось слышать от своей доченьки о том, как она со своим фаворитом посещала такое популярное заведение, как Интернет-кафе. Этой девице, как, наверное, и её фавориту, вряд ли позарез нужны содержащиеся в Интернете базы данных, в отличие, скажем, от меня. Они же, скорее всего, не являются авторами таких грандиозных проектов, как, к примеру, «Счастливые автомобили». Тем не менее, Интернет-кафе – одно из наиболее приемлемых мест для их досуга. Они ж дети культурные.
    Существуют, по всей видимости, и другие, предназначенные для культурных детей, места, посещаемые дочкой БУ в приятной компании с фаворитом. Многие из таких мест расположены гораздо дальше, нежели Интернет-кафе. В далёких, незнакомых мне, районах Москвы, а может, даже и Подмосковья. Однако они имеют власть над расстоянием и способны не хуже перелётных птиц его преодолевать. Личного транспорта у них пока нет, но, думаю, их юные, красивые лица не искривятся и в общественном. Интересно, куда они совершат путешествие сегодняшним вечером, и увидит ли БУ свою дочь раньше моего ужина, который, кстати, уже не за горами.

Скоро я из комнаты пойду в ванную мыть руки. Однако мысли с водою не утекут. Переселяться в канализацию они не намерены, им гораздо уютнее в моей бедной головушке. Именно в ней они ещё долго будут жужжать и кружиться подобно надоедливому рою оводов, высасывая жизненную энергию, словно кровь. Мечта о внутренней тишине так и останется несбывшимся желанием.
    Внутренняя тишина – что это такое? Думаю – миф или, в крайнем случае, привилегия избранных. А вот мой жизненный опыт красноречиво свидетельствует о том, что природа не терпит пустоты. И тот мыслительный процесс, который меня уже порядком утомил, хочу я того или нет, является моим внутренним содержанием. Вопреки радужным воззрениям многих продвинутых специалистов в области человеческой психики, большинству людей, к сожалению, не удаётся усилием воли абстрагироваться от самих себя. Вот и у меня невелики шансы освоить эту хитрую «науку». Так что мне не остаётся ничего другого, как только покорно «плыть по течению» своих дум. Сегодняшнее событие сделало «течение» сие особенно бурным.

Пришла очередь «грудничка». На одной из предыдущих страниц читаемого Вами очерка о нём уже вскользь упоминалось. А теперь об этом занятном персонаже речь пойдёт подробнее. За ужином мне размышляется как раз о нём. Прежде всего хочется отметить, что на сегодняшний день он уже перестал быть грудничком. Однако во мне ещё достаточно свежи воспоминания о периоде его внутриутробного развития. Именно он послужил причиной преждевременного завершения моего ученичества у повстречавшейся сегодня учительницы. Мы с ней вынуждены были расстаться за год до моего окончания средней школы.
    Вообще-то в то памятное мне время надо мною неожиданно нависла угроза расставания с ней в середине второй четверти предпоследнего 10-го класса. Но учительница (тогда ещё не бывшая), почувствовав своим чутким сердцем мою боль, cжалилась надо мною. И решилась она ради меня на смелый, высоконравственный поступок: ей удалось найти в себе силы и возможности довести мой предпоследний учебный год до логического завершения. То есть, мы в нашем прежнем альянсе всё-таки умудрились пройти всю программу 10-го класса по преподаваемым ей предметам, правда, в немного форсированном режиме. Для этого ей пришлось до начала девятого месяца беременности по два-три раза в неделю приходить в школу (куда приводили меня), чтобы со мной заниматься.
    Таким образом я и стал свидетелем весьма трогательных моментов, связанных с жизнью человеческого зародыша. По моим мироощущениям таким женщинам, как БУ, гораздо органичнее вынашивать в своём чреве плод женского пола, нежели мужского. Однако спустя месяц после нашего с ней последнего урока один из моих, так называемых, одноклассников в случайном коротком диалоге сообщил моей маме, что БУ родила мальчика.
    И вот этот мальчик сегодня уже претендует на звание интересного для меня субъекта. Минувшей осенью он пошёл в первый класс. На тот момент, когда мальчик сей впервые переступил школьный порог, за его плечами уже была серьёзная физическая подготовка. Предпосылку к данному умозаключению я получил 2 года назад. Тогда, так же как и сегодня, произошла встреча с БУ, и она при мне открыто рассказала моей маме о том, что её сынок посещает кружок спортивных состязаний типа вольной борьбы или каратэ.
    Поэтому год назад меня не слишком удивила его презрительно-спокойная реакция на двух псов. В тот пасмурный, снежный день во время традиционной гулянки, миновав редеющую городскую рощицу недалеко от нашего дома, мы пересекали небольшую поляну, по которой хаотично носились два крупных бульдога. Меня так от них «лихорадило», что папа едва меня удерживал, чтоб мне не брякнуться о земь. В этот устрашающий момент я исхитрился обратить внимание на мальчика старшего детсадовского или младшего школьного возраста, с довольным и беззаботным лицом идущего навстречу. Он шёл с молодой женщиной, но телесного контакта между ними не наблюдалось: за её руку он не держался. Спустя несколько секунд, когда псы маленько отбежали, в фокусе моего внимания оказалась та женщина, в которой я быстро признал БУ. Остановилась она – одновременно с ней замер на месте и розовощёкий пострелёнок. Мне не составило большого труда догадаться, что за ребёнок передо мной. На всём протяжении довольно продолжительной беседы между БУ и моим папой мы с мальчиком, погружённые в гробовое молчание, щедро одаривали друг друга вниманием. Он с неподдельным любопытством разглядывал меня, а я – его.
    Какие мысли в те захватывающие несколько минут приходили в его маленькую головку, можно лишь догадываться. А вот о чём тогда думал я – известно доподлинно. Мне было непросто осознать, что передо мной стоит, слегка переминаясь с ноги на ногу, тот самый «зародыш», развитие которого я имел честь наблюдать, сидя за столом школьного кабинета с его мамой. Я пришёл к выводу, что его послеродовое развитие оказалось не менее удачным, нежели внутриутробное.

Когда-то, ещё не очень давно, я с трепетом, стараясь не отвлекаться от урока, украдкой возводил очи в сторону растущего живота молодой, стройной женщины. По прошествии же пяти с половиной лет на упомянутом гулянии пасмурным, снежным днём я лицезрел румяного, довольного жизнью мальчугана, показавшего мне образец поведения перед крупными псами. Он наглядно продемонстрировал мне, живущему на белом свете третий десяток лет, как можно, не хватаясь за мамину руку, с блаженной улыбкой в состоянии полнейшего спокойствия пройти сквозь собачье полчище.
    Да… Мне стоило титанических душевных усилий «переварить» тот факт, что напротив меня, лицом к лицу, воистину то самое создание, которое и было тем самым неожиданным зародышем, ставшем причиной яркой (по меркам такого тихони, как я) полосы моей жизни. Разительное внешнее сходство между мальчиком и БУ рассеивало все немыслимые сомнения в их тесном родстве.

Вернёмся, однако, в день сегодняшний. Впрочем, день-то, собственно, уже прошёл, да и вечер почти на исходе. Утро было таким серым, посредственным. Разве предвещало оно такой день?! Совсем скоро настанет пора ложиться под одеяло и предаваться «объятиям» Морфея, а я всё никак не могу «сбавить обороты» после сегодняшней встречи. Мне думается о том, что сын БУ минувшем днём очередной раз без страха и стеснения ходил в школу, где уже успел обзавестись множеством друзей. На подходе новый этап его становления – самостоятельное пользование общественным транспортом, когда подобно своей сестре он обретёт власть над расстояниями.
    При достижении же того возраста, в котором находился я в памятный мне период его внутриутробного развития, сей мальчуган станет представительным юношей, купающимся в девичьем внимании, как в «Джакузи». По нему будет сделано немало девичьих воздыханий, наверняка прольются их горько-сладкие слёзы. Юные представительницы прекрасного пола – одна красивше другой – будут отчаянно бороться за его внимание. Он же выберет лучшую из них и займёт почётное место её полноправного кавалера. Приведёт её к себе домой и с порога объявит маме с папой: «Вот моя девушка!». Они от души порадуются за отпрыска, дескать, молодец, сынок, такую классную девчонку себе нашёл, влюбил в себя, влюбился сам, и при этом ничего не кривится: ни лицо, ни рот, ни ноги, ни руки, ни язык – всё ровное и красивое, под стать счастливым обстоятельствам.
    Он будет водить избранницу во всевозможные интересные места, в числе которых вряд ли окажется Интернет-кафе, поскольку к тому времени он доберётся до «Всемирной паутины» на своём персональном компьютере. Всё это, по моему мнению, ожидает сынишку БУ в том возрасте, в каком был я, когда молил Бога о спасении, узнав о беременности учительницы.
    Ну, а когда младшее чадо БУ доживёт до моих нынешних лет, то содержимое карманов его стильной одежды не ограничится носовыми платками – там наверняка можно будет найти водительские права. За рулём личного авто он рано или поздно проедет возле меня, боязливо семенящего к обочине дворовой мостовой. Мне, понятное дело, и в голову не придёт, чья «тачка» около меня проезжает. Даже если загляну вовнутрь кабины, всё равно не узнаю. Но суть дела от этого не изменится – факт останется фактом. В машине он будет сидеть не один, а с невестой, которая, скорее всего, к тому времени станет женою, и, может быть, даже с младенцем – внуком или внучкой БУ.
    А пока он первоклассник, и его маму рано записывать в бабушки. На дворе поздний вечер. И славный отрок, удовлетворив свои потребности в знаниях, движении и общении, по правилам добропорядочной семьи должен уже сладко спать, чтобы завтра бодрым и весёлым снова пойти в школу.

Очень хотелось бы узнать, чем сейчас занимается его папа. Хранит ледяное молчание или БУ всё-таки сумела его разговорить? Я тщетно силюсь понять: неужели, действительно, можно до такой степени пресытиться жизнью, чтоб стать невосприимчивым к её зову, её вниманию… Пребывание в «горячей точке» – это, бесспорно, страшно. Но ведь он наверняка ежедневно уверенной, мужественной походкой выходит из своего подъезда и как нормальный человек бравым шагом устремляется на добровольно выбранное место работы делать себе престижную карьеру. А по вечерам его встречает красивая, любящая жена, жаждущая духовной и телесной близости с ним. Так чего же ломать комедию – выглядеть жертвой житейских невзгод с симптомами глубокой депрессии и признаками интимофобии? Ведь я уверен, что и по выходным дням он не сидит как цепной пёс в замкнутом пространстве прилегающей к конуре площадки, а бывает там, где ему надо, и делает то, что считает нужным. И всё ему удаётся. И всё у него получается. Неужели при таком жизненном раскладе он не может справиться со стрессом, снять с себя психологическую блокировку, препятствующую адекватному развитию внутрисемейных отношений? Мне как человеку, знакомому не по наслышке с психо-эмоциональными недугами, признаться честно, как-то затруднительно в это поверить.
    Так с чем же на самом деле столкнулась БУ в своей личной жизни: с появившемся у мужа синдромом пресыщения полнотой его земного бытия или всё-таки с последствиями сильного стресса, полученного им при исполнении служебных обязанностей? Бог рассудит. Насколько мне известно, с медицинской точки зрения первый вариант тяжелее, нежели второй. Интересно, какими глазами смотрит БУ на своего неестественно молчаливого мужа. Нет ли в них тайного, тщательно скрываемого ужаса? Наверное, нет: чудить он может сколько угодно, однако в любом случае его лицо не искривится, рот не перекосится, а содержимое его носа останется там, где и должно оставаться.
    А может быть, БУ теплом своего живительного внимания уже начала потихоньку растапливать кусочек льда, попавший в сердце её мужа под свист пролетающих пуль в горах Северного Кавказа. Случается же иногда в этом мире исцеление любовью. И предстоящей ночью, которая, кстати, уже незаметно подступила, они снова, как до его командировки, испытают настоящую близость.

Ворочаясь в своей извечно одинокой постели, я никак не могу уснуть. Мой, не ко времени бодрствующий, разум поглощён безумно-фантастической идеей: тайно оснастить квартиру БУ звукопередающими «жучками» и скрытыми видеокамерами. Очень уж хочется получить хоть какую-нибудь информацию о том, как сейчас разворачиваются события в той квартире, номер которой мне пока неизвестен. Зато я точно знаю, что дом, в котором она находится, расположен в 5 – 7 минутах ходьбы от моего подъезда. Но вспомнив про то, что я каким-то непостижимым образом посажен на прочную мистическую цепь, с сожалением про себя воздыхаю: «Большинство моих идей так и останутся идеями, далёкими от воплощения».
    Хлопнула дверь со стороны коридора – в смежную квартиру вошёл парень, приехавший с важных дел за рулём личной иномарки. Для него, конечно же, идея оснащения чего-либо «жучками» и скрытыми видеокамерами фантастической не является. При малейшем желании он легко такое дело организует. В крайнем случае он в любой момент имеет возможность тайно нанять частного детектива, и всё будет сделано по высшему разряду. Однако соседский парень умеет утолять свой эмоционально-информационный голод иными способами, и всякие «жучки», «паучки» и подобные электронно-технические «примочки» ему как-то ни к чему.
   Всё, хватит. Мозгам требуется передышка. Надо закрыть глаза и попытаться отрешиться, а не то Морфей совсем перестанет ко мне благоволить, и я не дождусь его «объятий» до наступления зимнего рассвета. С момента взбудоражившей меня встречи прошло уже полсуток. Мой грядущий день никаких интересностей мне не обещает, разве что алчное «дожимание соков» из дня минувшего, сопровождаемое неуёмными фантазиями и обречёнными идеями. Слава Богу, ещё жива надежда, что, плывя по монотонному течению своей жизни, я не погибну от духовного истощения, и мне иногда всё же будут попадаться «островки», на которых смогу отыскать хоть какую-нибудь пищу для ума и души.
___________________________
*БУ – Возможно, Вам, уважаемый читатель, данное сокращение покажется некорректным. Заранее прошу меня простить. Я решился на подобный шаг ради нашего с Вами удобства, во избежание бессмысленных затрат как времени, так и бумаги.