Рассказ Письмо Отцу

Отец мой! Пишу тебе я – из будущего. Твои виски покрыты величественной сединой, а щетина острая, как наждачная бумага. И мои чувства к тебе столь же остры, как твоя борода! Помни! Мы не друзья с тобой. Скорее – соперники.

Отец! Давай на чистоту: мы не любим друг друга и никогда уже не сможем ужиться с этим «Эдиповым комплексом», сидящим глубоко в нас. Ты не враг мне. Но и не друг!

Мы любим одно и то же. Но ответь мне, пожалуйста, какая может быть дружба там, где один пытается приструнить и заковать в «кандалы прошлого», а другой – нашкодить и, зачастую, из принципа?

Отец, прости, но нет. Ты мне не друг. И пусть я - часть тебя и всегда буду походить на тебя, но… никогда уже не смогу простить тебя за твоё законное, бессовестное право ставить меня в угол против моей воли!
Я не хочу быть счастливым по твоему разумению! Я хочу падать и набивать шишки как и ты когда-то! Но почему же ты пытаешься забрать у меня мои синяки и мои ссадины!?

Отец! Ты требуешь покорности и исполнительности. Но время, когда ты был для меня Царём и Богом – прошло. У тебя было целых 5 лет моей жизни, чтобы повелевать мной! Я был покладист и всё воспринимал за чистую монету. Я был наивен. В конце концов, я был беззащитен! А ты - БЫЛ СТЕНОЙ.

А дальше… ты должен был учиться договариваться со мной! Но, видимо, ты плохой ученик? Ведь проще оставаться тираном, верно? И надеяться на свою непоколебимость как и раньше… Извини, но нет. Я сам по себе, а ты сам по себе.

Знаешь, в тебе нет любви, как в матери. У тебя для меня есть лишь «приказ» и скупая мужская слеза. Конечно, в большинстве случаев, ты прав! Ведь более опытный и мудрый. Твой авторитет – сильнейший! Но кто мог предположить, что я перестану признавать авторитеты так рано?

Тебе обидно, я знаю. Тебе больно! Впрочем, извиняться не буду. Ты должен был знать на берегу во что ввязываешься! Ведь я – как ты – такой же бунтарь! Только стал им ещё раньше, потому что общемировое время ускорилось. Нужда заставила меня перестать уважать тебя в столь юном возрасте! Иначе… мои друзья бы меня не поняли.

Ах, отец! Друзья важнее, чем ты! Ведь только с ними мне захватывать этот мир! А ты лишь можешь задержать меня в своём! Ты только и хочешь, что поставить в угол непутёвого сына! Но что мне делать наказанным? Тратить время, чтобы услужливо выполнять твою волю? Нет уж, спасибо. Я как-нибудь сам! И извиняться за «желание свободы» не буду. В конце концов, вспомни себя! Поставь себя на моё место!

Что же ты молчишь, старик? Размышляешь над этим? Не думай. Просто вспомни! В тебе ещё есть уголёк бунтаря и жажда приключений! Ну, ещё бы! Ведь у тебя есть яйца! И есть я – «твоя опора и надежда».
Знаю, где-то там, в глубине души, ты веришь в меня. Тайно, но ты хочешь, чтобы у меня всё было хорошо. Ах, но эта чёртова скупая мужская слеза не даёт тебе сказать это прямо мне в глаза! Ты словно стесняешься своих чувств!

А смогу ли я когда-нибудь сказать об этом своему сыну? Или также… всё буду держать в себе? Ах, отец… мы так похожи с тобой, но беда в том, что я не хочу быть таким, как ты. Я хочу большего, понимаешь? И для этого у меня есть только один путь: перестать вставать в угол, который ты так страстно и с таким азартом готовил для меня. Сам стой в своём углу! А мне нужны горы!

Ах, папа… я не могу полюбить тебя, но я могу попытаться уважать тебя! Как и ты меня. Но не требуй от меня невозможного! Не требуй от меня стать таким, каким не смог стать ты! Я сам разберусь, слышишь!?

Это мои горы, а не твои! И покорить их смогу только я! А твои горы… что же, я не претендую на них. Ты сам должен всего достичь, раз уж строишь из себя взрослую и знатную особу. Мы одиночки, отец! Пойми это и иди своей дорогой, а я пойду своей. Главное же, давай не будем вставать друг у друга на пути?

Ты никогда не помогал мне, так что же ты ждёшь от меня!? Что я отдам тебе мою свободу и добровольно встану в угол? А с каких это, как говорится, щей!? Чем я обязан тебе? Ты не давал мне любви, как мама, так что же ты ждёшь в ответ? В лучшем случае, ты можешь получить моё уважение и то, если постараешься. Для этого тебе нужно быть примером мужества и силы! И чтобы глядя на тебя я хотел воевать с этим миром!

Ах, отец! Прошу тебя лишь обо дном: не будь жалким! Ведь больше всего я боюсь смотреть на то дерево, которое постепенно гниёт и увядает. Отец, уж лучше пусть кто-нибудь срубит тебя! Лучше так! Пусть они срубят тебя под самый корень, а я отомщу за тебя, отрубив им головы! Уж лучше так, мой старик! Но наблюдать за тем, как ты начинаешь бояться жить… это невыносимо. Это унизительно и страшно.

Отец! Ты никогда не мешал мне быть тем, кем я хотел быть. Хотя бы за одно это мне стоит тебя уважать. Но, не более. На большее я не способен и не смогу полюбить тебя, потому что ты никогда не любил меня.
Будь мужчиной и признайся – ты всё делаешь для себя! О чём ты думал, когда создавал меня? Кем ты хотел меня видеть? Великим воином, поэтом, математиком или циркачом?
А если ты сам не знал, что затеял, так на что же ты надеешься, получив меня такого, какой я есть? Кот, гуляющий сам по себе, редко общается с такими же прохвостами.

Папа, папа… ты стареешь и мне грустно наблюдать неизбежное. Но знай, я никогда не буду лить слёзы по тебе. Мы мужчины и нам это не нужно. Нам нужны подвиги и женская ласка! Нам нужна борьба и шрамы!

Отец! Ты открытая рана в моей жизни, которая, постепенно, затягивается и от этого мне становится грустно.
Отец! Ты ещё один шрам на моём не то разбитом, не то каменном сердце. Что же, я всегда буду помнить о тебе, мой старик. Что же, вспоминать буду с болью, но ведь буду же вспоминать!