Упало яблоко в саду. Так надо

      
        - Евгения Ивановна, мы знакомы уже лет двадцать, могу я вас
- спросить, когда последний раз вы были в отпуске?
- Да вы уже спросили. - Доктор, привычная к любым вопросам,отвернулась от экрана монитора,  слегка улыбнувшись,  посмотрела на пациента.
- Честно сказать, не помню. - Она потерла виски. - В отпуске я работаю в другом месте.  Помогаю растить внуков.  А почему вы задали этот вопрос?
- Не обижайтесь, но в последнее время у вас озабоченный и усталый вид. Вам  бы отдохнуть.
- Спасибо, Николай Иванович. Забота ваша мне приятна.

- Что нам осталось обсудить? Вспомнила  - вашу жалобу на плохой сон. Евгения Ивановна, как опытный кормчий, направила разговор  в другое русло. А в голове застучали молоточки : неужели я настолько постарела  и изменилась, что это все замечают? Никогда ей так сильно  не хотелось поскорее добраться домой и посмотреть в зеркало.
 
Остальные пациенты в этот день довольствовались ее склоненной головой и
необходимыми по протоколу вопросами. Доктор получила удар под дых и не могла оправиться. Значит, постарела...когда это произошло...как осталось незамеченным? Одно и то же крутилось в голове, совершенно дезорентируя  Евгению Ивановну.

Проводив взглядом последнего пациента, зачем - то уложила карты в стопку и тщательно их выровняла. Оделась, взяла сумку и устремилась к выходу. Только на улице, ступив на мокрое от дождя  крыльцо,  поняла, что забыла сменить босоножки на туфли. Все внимание было поглощено происходящим внутри, скрытым от нее процессом.

Со дна души поднималась обида и по хозяйски располагалась в теле. Обозначилась в  залегших складках лица, тяжелым  горьким комом сжала солнечное сплетение. Так и шла  с этой ношей. Несла как что - то тяжелое и хрупкое. Страх, рожденный новым состоянием,  сделал дыхание поверхностным  и прерывистым. Ежедневное посещение детей отменялось. Слава Богу, на остановке оказалась скамейка. "Не ждите, устала, буду отдыхать, не беспокойтесь." Отправила  по воцапу и уронила телефон в сумку.

Дома сбросила пальто прямо на пол, зажгла  свет и прошла к зеркалу  на дверце шкафа. Стала разглядывать себя.  Она почти не узнавала женщину в зеркале. Это была не она. Нет, нет и нет. Лишь слабый намек на ту, которая хранилась  в памяти как нечеткий размытый снимок, но определенно не она. Женщина приблизила лицо, не  тронутое косметическими преобразованиями, к блестящей поверхности амальгаммы и на миг смутилась. Словно поймала себя на подглядывании  за неизвестной.

Лицо было явно испещрено мелкими и крупными морщинами. Это они  изменили ее до неузнаваемости,  но не только лица это касалось.   Происходило переустройство самой ее сути. Прямо сейчас,  в этот момент где  - то в недосягаемости шли непонятные движения,  пугающие ее. Впервые она не знала,  какая  во всем этом ее роль.

До сих пор привычный алгоритм позволял профессионально выполнять работу, не задумываясь  принимать больных, рядом с которыми она всегда чувствовала свое превосходство - знала , что надо делать, как разобраться с очередным недугом. Пенсионеры в ней души не чаяли, относились как к родной. Называли Женечкой и угощали самыми лучшими разносолами со своих огородов.
 
Авторитет Евгения Ивановна зарабатывала неустанным трудом. Участие в  ночных телеконференциях столичных медицинских светил позволяли ей следить за новыми исследованиями и применять лучшие методики. Полученные в процессе учебы сертификаты солидных университетов удостоверяли врачебный багаж.

Евгения Ивановна особенно ценила  доверие  молодых  сотрудников,  обосновавшихся в городе иностранных компаний. Грамотные, осведомленные  они выбирали ее. Ждали иногда по две недели своей очереди на прием. Много лет воодушевление, профессиональный азарт как на крыльях нес ее в потоке жизни.

Так что же случилось? Это было похоже на внезапное пробуждение. С каждой секундой зеркало превращалось в беспощадного  врага, все знающего о ней, грозящее открыть  неприятные тайны. Невыносимо. Надо было срочно оторваться от чудища.  Ноги плохо слушались, когда Евгения Ивановна  шла к кровати. Голову сжимал тугой обруч, тошнота грозила извержением.

Взяла тонометр и тут же отложила. В кармане халата, привычно нащупала секундомер, машинально отметила, что домой пришла в халате, села, нашла пульс. 140. По всем  признакам - гипертонический криз. Выходит, зевнула  гипертонию у себя. Так же как наступление нового возраста. Как изменение своего облика. Ее качнуло в сторону и она потеряла ощущение пространства. Нашупала поверхность дивана и крепко прижалась к спинке. Приказала себе собраться. Вначале надо позвонить в аптеку. Oна заказала лекарства и легла на диван.

Открывая дверь посыльному, Евгения Ивановна не удержалась и сползла по гладкому косяку на пол. Водитель перенес женщину на диван и вызвал скорую. Случай типичный, но записали кардиограмму, провели предписанные правилами процедуры, проконтролировали давление, уехали. 

В полвосьмого утра пришла дочь. Мягко упрекая за невнимание к здоровью, приготовила завтрак. В восемь врач с другого участка,  Полина с медсестрой, приехавшие по распоряжению начмеда, пили с коллегой чай и обсуждали случившееся. Ей был положен бюллетень и постельный режим.

Как только гости ушли, она устроилась высоко в подушках поудобнее, стала смотреть в открытое окно на старую яблоню. Листья почти облетели, недалеко от развилки виднелось что - то красное, не видно - листок или яблоко. Шел мелкий дождь.

Так же монотонно повторялась одна и та же мысль : неужели это все и надо готовиться к вечному путешествию? К вечному путешествию ...

Вглядываясь в яркое пятно,  она стала проваливаться  в пустоту,  отдаваясь
легкости падения.  Вспышка   радости, как мимолетный солнечный  проблеск сквозь тучу,  сулил  конец непривычной душевной боли.  Наступившая затем тишина  мгновенно остановила и движения и чувства, как в игре "замри".
Невероятное напряжение казалось вечным. Внезапное вторжение лавины звуков судорогой прошлось по замершему  телу.

Мир бушевал в Жене как взбесившийся радиоприемник.  Разноголосый шум заполнил все телесное пространство. Иногда отдельные голоса казались знакомыми. Они что - то требовали от нее. Но стоило напрячься, чтобы поймать, расслышать послание,  раздавался нестерпимый треск, как будто внимание попадало в зону грозового фронта. "Это моя жизнь толпится вокруг, мои заботы"- мелькнуло в сознании, - прошлые заботы, иллюзии".
 
Шум давил на барабанные перепонки, состояние напоминало давно перенесенные роды. "Мне надо вспомнить что  - то неотложное...важное. Может быть это прекратит мучения. Она отдалась боли, сделалась сама этой болью. И услышала наполненный отчаянием собственный  голос : " Господи , помоги!!!"

И все закончилось. Сколько пробыла Евгения Ивановна в небытии, кто ж знает! Ей запомнились чудные звуки райской птицы. Птица и вправду чирикала, сидя на ветке перед окном. "Какое счастье  - СЛЫШАТЬ!" - восхитилась Евгения Ивановна. Потом приоткрылись веки. Она увидела,  как неправдоподобно медленно пролетело  сорвавшееся с ветки последнее яблоко и мягким стуком отразило соприкосновение с землей.

У п а л о   я б л о к о  в  с а д у. Т а к  н а д о. Мысленно,  внятно произнесла Евгения Ивановна совершенно так,  как отвечала когда - то урок в школе.