Золушка с криминальным уклоном Глава 26

Начало здесь http://www.proza.ru/2018/03/25/845


- Значит детектив утверждает, что между Алисо ди Томпольё и Алисой де Томпельён нет совершенно никакой связи кроме случайного совпадения имён. Так это и хорошо! Нам связей-то никаких как раз и не надо, чем меньше общего между этими двумя особами, тем лучше…
  Получив подробный отчёт от Морриса Шаброля, Гессор ещё одну ночь проводил без сна, разложив на столе в комнате все документы, касающиеся матери своего будущего ребёнка, продолжая продумывать план действий.
«И перво-наперво, - размышлял он, - мы дадим ход запросу с бланками и формами, заполненными рукой господина Прискотуса с его подписями, заверенные печатями авторитетной международной организации с широкими полномочиями. Послав эти документы с фотографией Алисо в Париж в конверте со штемпелями миграционной службы и Особого отдела государственной безопасности с пометкой срочно, подправив только дату, в итоге мы получим все необходимые метрики и удостоверения личность Алисы де Томпельён для оформления временного проживание в Пронсельвани. Их пришлют по адресу означенного отделения Госбезопасности. А следовательно, я без труда смогу их вовремя изъять до тех пор, пока у кого-либо возникнут вопросы.
Всё это не может вызвать никаких подозрений. Данная особа, французская гражданка, родилась в Париже, но покинула страну, осталась без документов, и теперь требует их восстановления. К заверениям влиятельных лиц прилагается анкета с биографическими данными и подписью просительницы… Правда росчерк «герцогини» оставляет желать лучшего. Только не в нём суть, а в личной письменной просьбе господина Прискотуса, который как бы этим подтверждает факт существования означенной персоны. К тому же я вроде бы вообще не имею к этому отношения, и никак не участвую в процессе появления на свет этих липовых документов… Да, какие же они липовые? Получается, что самые настоящие, только фотография другого лица, но обнаружить это нет никакой возможности. Уроженка Парижа покинула Францию в семилетнем возрасте и с тех пор, что естественно, значительно изменилась».
      Рассматривая детские фотографии Алисы де Томпельён, имевшей арабские корни по отцовской линии, Гессор не без тайного удовлетворения обнаружил, что внешнее сходство с Алисо действительно существует, в отличие от свидетелей, которые могли бы опровергнуть факт того, что это одно и то же лицо. Исключение составляют лишь только мадемуазель Жули и её родственник. Но всё указывает на то, что с ними без труда можно договориться. Возраст у девушек также приблизительно одинаковый, только герцогиня на год постарше. Но это и хорошо, значит вполне может выйти замуж без разрешения опекунов, так как в отличии от самой Алисо, является уже совершеннолетней.   
- Далее я увожу свою пассию из посольства, нахожу подходящую кандидатуру ей в фиктивные супруги. Она выходит замуж, оформляет гражданство, расторгает брак. В итоге остаётся свободной, у ней новое имя и новая судьба…
Али Сольтаси, вернее Колуси, по прозвищу Шемми – своенравная жена бандита, а также Алисо ди Томпольё – служанка дипломата, все они уходят в безвозвратное прошлое со своими неудачными браками и тёмными пятнами в биографии. Была девица, но пропала, находится в розыске. Ищите, если найдёте. Да, и как найдёшь? Дипломат Томпольё сам позаботился о том, чтобы ни в одном из документов не было её фотографии. Снимались отпечатки пальцев, но их легко изъять и заменить другими. А подмену невозможно обнаружить… И кто лицезрел внешность пропавшей? Практически только сам посланник. Но он уже ослеп от старости. Поэтому как свидетеля оного вообще можно дискредитировать, сказав, что просто престарелый маразматик обознался. Ещё правда могут обнаружиться служанки посольства, с которыми ханым общалась. Но кто станет их слушать? Они ненадёжные свидетели. А если дело дойдёт до того, что вынудят давать показания в суде, так их запросто запутают, нанятые мной, ловкие адвокаты. Конечно, могут найтись свидетели, знакомые с Али Шемми. Это посерьёзней, но ведь пока никто не догадывается, что она и служанка Томпольё – одно и тоже лицо, что очень важно и весьма наруку. Так что, какие проблемы? Только дело следует хорошенько подготовить и провернуть одним махом, чтобы нигде не проколоться.
- Алисо заставить всё это проделать, не задавая вопросов, тоже можно запросто, - продолжал Гессор разговор сам с собой. – Внушу ей, что всё это придумал защитник всех обиженных Хельсон Абилеус. А другим именем ей следует называться в целях конспирации. И проколоться никак нельзя, а то навредим делу революции. Гарантия, что она станет молчать, даже если её начнут пытать.
  С тех самых пор, как хитроумный принц написал первое письмо от имени руководителя коммунистов, он отправил своей пери ещё парочку депеш, подписываясь всё тем же именем. И на каждое из посланий аккуратно получил ответ, успевая вовремя изымать его из почтового ящика посольства через доверенных лиц. И как раз сегодня имел новое письмо, которое ещё не читал. Он взял его в руки и плюхнувшись на кровать, вскрыл конверт.
«Дорогой товарищ Хельсон! - читал он, - Вы не пожалеете, что оказываете мне покровительство. Вот увидите, как я буду полезна в вашей революции. Я уже писала и повторю много, много раз, что просто ненавижу богачей и прочую эксплуататорскую шушеру самой что ни наесть жуткой классовой ненавистью. А особенно я ненавижу лицемерного подонка Гессора Грандескки. Как можно быть таким циничным, лживым, изворотливым? Мне иногда кажется, что он и есть Шамбиль – главарь всех шайтанов. И когда слышу, занимаясь уборкой, что он собирается жениться и вижу его мерзкую улыбчивую рожу по телевизору, мне хочется засосать её в пылесос. А когда готовлю, так руки и чешутся провернуть его через мясорубку, наделать котлет и зажарить. Как же мне хочется его застрелить из пистолета, ещё до того, как он на собственной свадьбе скажет своей невесте: «Да». И как же я помогу этим делу нашей революции, освободив всех простых людей от этого эксплуататора – наследного принца, покончив разом со всем их трижды проклятущим королевским родом! Ведь старикашка-король и так, наверное, скоро умрёт».
 - Вот что я скажу тебе, ханым, - говорил Гессор, как бы обращаясь к Алисо, - большая ты у меня ревнивица. И ведь вроде мусульманка. Как будто не слышала о гаремах, наложницах, одалисках, а такая собственница… Да, ну а что гарем? В больших-то не проходит и дня, чтобы кого-то из красавиц не утопили в бане или не прирезали в тёмном коридоре ревнивые соперницы. Ведь легче справиться с целой армией воинов, чем с десятком ревнивых, темпераментных баб, которые борются за обладание единственным мужчиной! И главное, грозится покончить разом со всем королевским родом. А ребёнок которого носит, что разве не Грандескки? Но ей это видно не приходит в голову.   
«…А больше всего мне хочется явиться на его свадьбу в красивом синем платье, увешенной с ног до головы дорогими украшениями. Такой прекрасной, чтобы сразить подлого соблазнителя честных мусульманок наповал своей красотой и великолепием, а потом застрелить. И так жжёт у меня внутри, когда я думаю о том, что этот мерзкий слизняк собирается жениться, а ночью будет выделывать со своей женой то, что выделывал со мной, что думаю, если не прибью его, то сгорю заживо. И только если увижу, что из сердца его капает кровь, тогда пойму, что есть оно у него. А так, мне кажется, и вовсе нет, или сделано из камня. А фасон платья, чтобы явиться во дворец, я уже придумала и туфли к наряду подобрала. Вот только жалко, что драгоценностей нет».
  К письму прилагался рисунок самого платья, а также другой, где Али стреляла в наклеенную рядом фотографию Гессора, а из сердца его капала кровь.
- Непостижимо! – восклицал принц, рассматривая очередной художественный шедевр своей возлюбленной, - Чистая дикарка! Что в голове, то и на языке. Не женщина – порох. Эдакая такая помесь совершеннейшей и абсолютной непосредственности с неуёмной фантазией. А может это меня в ней и привлекает? Ведь вот хоть взять Мадлон. Такая вся правильная, что хоть икону с неё пиши, справедливая, возвышенная, интеллектуальная – мечта любого мужчины. Ну, не цепляют меня такие! Кстати, ханым хорошо рисует. И что безмерно приятно, влюблена в меня просто до беспамятства. 
«Ребёнок мой растёт страшно быстро, - продолжала далее сообщать своему защитнику Алисо, - и кажется, всё слышит, когда ему что-то говорю. Пусть тоже ненавидит всех богатых. А когда вырастет, то обязательно научится грамоте, не то что его мама. Он будет хорошо писать, станет прогрессивным журналистом и расскажет народу всю-всю правду про господ. И тем поможет делу нашей революции. Но лучше бы, конечно, чтобы она свершилась ещё до того, как он вырастет. Тогда-то он станет жить припеваючи в светлом будущем. Мне кажется, что он будет похож на вас, дорогой товарищ Хельсон. Я бы назвала его в вашу честь, да не могу. Просто уже решила, что дам ему имя Тито в честь известного в наших краях хаджи Антитуса, что прополз на карачках всю Мекку и её окрестности с именем Господина миров на устах. Быть может он на том свете вступится за моего ребёнка перед Аллахом. И тогда Всевышний простит ему грех отца, которого одного считаю виновным в том, что случилось.
С тем прощаюсь, товарищ Хельсон. Благодарная вам до гроба, Алисо».
- Вот сколько нужно иметь беспредельной глупости в голове, чтобы написать такое! – вздыхал Гессор, читая, - Кстати, поторопиться бы не мешало с документами, ребёнок-то растёт, как она сообщает. Как бы чего не вышло. Одна надежда на то, что уважаемый посланник действительно окончательно и бесповоротно ослеп. А в монашеском наряде непутёвой мамаши возможно скрывать не только её саму, но беременность до девяти месяцев. 

  Вошедший среди ночи в комнату Гессора Теодоро, застал кузена, лежащего на своей постели, не сводящего глаз с некоей особы, чья фотография больших размеров висела на стене, напротив его кровати. Девушка с фото, сделанного некогда двумя недоособистами и потом изъятая Гессором, была одета в старинный белоснежный наряд в восточном стиле. А волосы её скрывала накидка, стянутая обручем. Впрочем, огромными фотографиями известной нам особы в разных нарядах и позах были увешенными все стены комнаты, что не мог не заметить Тео, как только обвёл взглядом пристанище принца. По расширенным зрачкам, учащённому дыханию, взгляду с поволокой и мечтательности во взоре совсем не трудно оказалось угадать все потаёнными мысли и желания лежащего на постели кузена.
«О-о-о-о-о-о!!! – подумал Тео, - Никак новое увлечение», вслух же осведомился:
- Фотомодель? Начинающая актриса?
- Нет, это моя пери, - едва слышно ответил ему Гессор.
- Извини, у тебя не закрыто, а я пришёл по делу…, - начал было Теодоро излагать цель визита, но вдруг остановился, потеряв мысль и неожиданно спросил, потому что просто не мог не спросить про эти фотографии, - А если Мадлон увидит?
- Кто? – принц вздрогнул, отвлекаясь от своих мыслей, - Да, она здесь не бывает, и что ей вообще здесь делать в моей спальне?
- То есть как это что? – Тео в растерянности помотал головой, потому что совершенно ничего не понимал в сложившейся ситуации, - Ты собираешься жениться или нет? И что, разве твоя невеста до сих пор не посетила твою комнату?
- Нет, как и я её. И вообще, с тех пор как мы официально жених и невеста, а прошло уже три недели, у нас ни разу не случалось интимных моментов, кроме тех, когда мы обнимались и целовались на публику и на глазах у репортёров.
- Ну, дела! – Тео, который ничего не знал об обстоятельствах, что дали толчок к объявлению о предстоящей свадьбе, плюхнул в стоящее рядом кресло, обхватив свою рыжую голову руками, всем своим видом демонстрируя полное недоумение, - Так зачем же ты женишься? А-а-а-а, понимаю, какой-то государственный расчёт, отец тебя заставляет?
- Да, никто меня не заставляет. И сказал бы я тебе, Тео, но ведь растрезвонишь на всю округу.
- Клянусь, я никому не скажу, только разве что своему отцу по секрету. И понял я уже, что никакой свадьбы не будет.
- Вот отцу-сенатору, равно как и половине Америки, как раз говорить не надо. Я же сказал: никому. И свадьба как раз будет, только никто не должен знать, что она ненастоящая.
- Да, хорошо-хорошо, а с этой пери у тебя всё серьёзно? – в зелёных глазах парня зажглось нездоровое любопытство.
- Куда уж серьёзнее, если она беременна от меня, уже почти на шестом месяце. Вот полюбуйся, сегодня пришли результаты медицинского осмотра и анализы, - Гессор, вскочив с кровати, протянул двоюродному брату папку с документами.
- Ну, дела!... Ну, дела! – только и восклицал рыжий американец, изучая предложенные ему бумаги, - А её-то ты хоть любишь?
- Кажется, да, - несколько секунд помедлив, ответил принц. – Да, и как это не серьёзно? Ведь с тех пор, как я был с ней, в моей постели не побывала ни одна женщина.
- И почему? – любопытство американца, желающего непременно знать все подробности альковной жизни кузена, дошло до предела. 
- Не знаю. Не могу и не хочу… Вообще уже запутался, что со мной происходит.
- Мне кажется, Гес, с тобой случилась беда, - вдруг подозрительно заключил кузен. – Тебя окрутила ловкая интриганка. Соблазнила своими гейшескими штучками и другими хитрыми женскими приёмчиками настолько, что ты даже с другими девушками уже не можешь, совершенно на ней зациклился.
- В твою тупую голову не приходит, что я её просто люблю, вот и всё, и никакой тут нет интриги и хитрости… И если уж так Алисо подозреваешь в коварстве, то почитай её письма, чтобы понять приблизительно уровень развития известной особы, и что с её-то мозгами можно вообще задумать, - сказал Гессор, отдавая Тео стопку распечатанных конвертов.
- Ну, вот теперь вообще ничего не понимаю, - пробормотал тот, изучая содержимое посланий, - а почему она вдруг пишет Абилеусу… ведь это вроде политик какой-то левый?
- Там же написано почему, и ещё на адрес обрати внимание, - скептически дополнил сказанное собеседник сынка сенатора. 
- То есть она только воображает, что переписывается с Абилеусом, а на самом деле письма приходят тебе?... Но, Гес, то что она здесь пишет очень даже настораживает. Она грозится убить тебя в день свадьбы, ты разве не заметил?
- Ой, да брось ты, всё это женский трёп! Ханым от ревности с ума сходит. Ты что, серьёзно вообразил, что она может на меня покушаться. Как она покинет территорию посольства, оно же строжайшим образом охраняется. Там спецназ, охранники с автоматами. Да, и где глупышка возьмёт оружие? И в чём она явится в Жемчужный дворец? В парандже или в своём нарисованном платье, как пройдёт фейс-контроль? И как может всё это проделать, её и близко не подпустит ко мне моя охрана. Тем более в тот день посты будут усилены, а через каждые два шага поставлены переодетые спецназовцы, которые у всех подозрительных и даже неподозрительных лиц станут проверять документы. 
- Говоришь охрана будет усилена? И почему? – взволновался американец.
- Ну, ты же знаешь, какая ситуация с террористами, - уклончиво ответил Гессор, не извещая, конечно, своего кузена, как и было задумано, о предстоящей антитеррористической операции, - вдруг они решатся совершить теракт, нужно бы всё предусмотреть.
- Не понимаю! – снова воскликнул Теодоро, - Зачем столько сил и средств вбухивать в свадьбу, которая ненастоящая. Тем более, если это опасно?... А потом, у тебя есть другая невеста, которую ты любишь, которая любит тебе и ждёт от тебя ребёнка, почему бы не жениться на ней?
- Вот только ты, Тео, с твоими тупыми американскими мозгами мог вообще об этом заговорить. Как я могу на ней жениться?
- Боишься, что отец воспротивится?
- Кто? Крал-Фридрих Грандескки? Ты что разве его не видел, не заметил, как он изменился за последнее время, по сути только тень осталась от того грандиозного правителя, каким он слыл раньше. Мыслями он давно на ранчо в Мексике и сажает помидоры. А я получаюсь хозяин и самому себе, и собственному государству. И именно поэтому пора становиться серьёзнее, смотреть вдаль, мыслить широкомасштабно и по-деловому. Как я представлю обществу такую супругу?
- А, по-моему, она красивая, - заключил Тео, разглядывая фотографии.
- А всё остальное? А мозги? И что я скажу своим подданным: «Здравствуйте, господа. Это моя жена, Алисо из Колуси. Писать ей бесполезно, она читать не умеет. И говорить с ней лучше поменьше, она двух слов связать не может. А если и откроет рот, то наговорит таких глупостей, что ваши уши свернуться в трубочку. И что ей брякнет в голову вообще невозможно предугадать».
- Короче, что собираешься делать? – перешёл любопытный американец к самой сути.
- Всё просто, - ответил Гессор, снова плюхаясь на кровать, мечтательно вперивая глаза в потолок и сложив руки за голову. - Поселю свою пери подальше отсюда, чтобы она никому не мозолила глаза, никто не задавал лишних вопросов и не знал даже о её существовании. А я стану её навешать, и пусть она будет моей тайной любовью. И будет жить себе спокойно поживать, воспитывать нашего ребёнка. Только вот как она это станет делать с её-то образованием и соображением?
  Теодоро, ероша свои рыжие вихры, всё также сидя в кресле, какое-то время напряжённо обдумывал услышанное.
- А твой сын, ведь по результатам обследования, это будет мальчик, разве ты не хочешь его признать? Ведь он же – твой наследник и всего рода Грандескки.
- Не знаю, Тео, не знаю. Возможно признаю ребёнка, а возможно и нет. Не решил ещё пока. В любом случае, не сейчас. Да, и зачем моему сыну это, разве много принесёт счастья? Исторические романы разве не читал про судьбы побочных детей королей? Принц-полукровка, всю жизнь в противоборстве со всем миром. А станет моим законным наследником – ещё хуже. Не знаешь ты нравы здешнего общества. Они абы-кого над собой не поставят. Быть наверху – это каждодневно и ежечасно бороться за власть, за свою честь, за достоинство. Нет, не хочу я своему сыну такой судьбы. Быть может для него и лучше, если никогда не узнает правды о своём происхождении.
- Но…, - хотел было что-то ляпнуть кузен.
- Тео, - перебил его Гессор, - ты, кажется, по делу пришёл?
- Да, - спохватился законопослушный американец, - там Кистон тебе звонил, говорит по вопросу государственной важности. Но дозвониться никак не может. А поскольку сам беспокоить тебя среди ночи постеснялся, послал меня.
- А-а-а-а. Ну, да, я же отключил телефон, - вспомнил Гессор, включая.
   И практически тут же раздался звонок.
- Да, - ответил принц, делая настойчивы знаки Тео, чтобы тот удалился. Сын сенатора нехотя встал и, постоянно оглядываясь, вышел из комнаты.
- Сэр Гессор, - говорил начальник Госбезопасности. – Поскольку я рано утром уезжаю по срочным делам, касамым известного вам вопроса, хотел предупредить заранее. Мы с господином Прискотусом, наконец, назначили день операции. Поэтому будет лучше, если вы завтра же объявите окончательно и дату свадьбы. Тянуть далее опасно, слишком велика вероятность утечки информации.
- И когда свадьба? – испросил принц с замиранием сердца.
- Через неделю, 24-го февраля, естественно сего 1992 года.
- Просто прекрасно, что так скоро, - облегчённо вздохнул Гессор, - скорее бы всё закончилось.      

Продолжение здесь http://www.proza.ru/2018/05/05/1150