Дедушка из Лиссабона

     Валерий Михайлович  Спицын сидел в кресле  и потихоньку зверел. Нет, женщина-парикмахер ему попалась славная. Она старательно щелкала ножницами, придавая его редким волосам форму,  у соседних кресел, как пчелки вокруг цветов, кружили другие мастера. За большими стеклами зеленел май, природы обновление. «В чем дело? Почему я бешусь?» - спросил сам себя Спицын. Ответ нашелся тут же: по телевизору, установленному чуть ли не под потолком, шла передача «Дом-2».  Валерий Михайлович не считал себя каким-то особенным эстетом,  но участники «Дома-2» безмерно раздражали его. Всю жизнь  Спицын преподавал математику в школе, жил со своей женой скромно. В общем, они  и не стремились к роскоши, их так воспитывали, а на необходимое  средств  хватало. В последнее время им совсем стало хорошо:  сын и дочь живут самостоятельно,  жене-врачу повысили зарплату, и ему тоже. Супруги даже решили отправиться куда-нибудь попутешествовать. Остановились на Польше: и  близко, и на самолете лететь не надо (после того, как разбился на самолете ансамбль имени Александрова почти в полном составе, Спицын поклялся, что больше никогда не полетит).

       Ему всегда хотелось побывать в Польше, еще с тех детских  времен, когда он, затаив дыхание, смотрел фильм «Четыре танкиста и собака». Экипаж танка «Рыжий»: Ольгерд, Янек, Густлик , Гжесь и собака по кличке Шарик были такими своими, такими родными, что старый учитель долго не мог поверить, что Польша сейчас иная, что русских, говорят, не очень жалуют. Решил сам проверить. Пока что Спицын занимался тем,  что заучивал фразы из разговорника. Вот и сейчас он, ссутулившись, одними губами шептал:  «Чи пан муви по росыйску?» «Цо то значы по росыйску?», «То ест бардзо пенкнэ».  Очень его рассмешило слово «деньги». Он так и говорил жене: «У тебя остались  пенёндзэ?» - и она, подыгрывая ему,  отвечала : «Пенёндзэ закончились!» Добрая жена ему попалась, живут душа в душу. Именно  поэтому Валерий Михайлович испытывал  такой дискомфорт при  разборках между героями «Дома-2». А мастера так вовлечены в эти разборки, с таким энтузиазмом обсуждают, прямо хоть беги. Еле-еле дождался конца стрижки, расплатился , намеренно выдал  по-польски: «Дженькуйе!»  и вырвался на свежий воздух.

     Некоторые прохожие оборачивались вслед его долговязой фигуре в сером костюме, а он, никого не замечая, вышагивал  по-журавлиному, размахивая своим новеньким кейсом, который недавно подарила ему жена. Наконец  начал успокаиваться, пошел медленнее. Школа была недалеко, Спицыну нужно было лишь к третьему уроку.  Учитель остановился, несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул: нельзя показывать свое раздражение ученикам. Но, видно, день не задался с самого начала. Дети, почувствовав весеннее тепло, расслабились, готовились к урокам неважно, никто не порадовал своими знаниями. Такие дни Спицын считал прожитыми впустую.
     На перемене из класса выходить не стал, решил разобрать бумаги на столе и оказался невольным свидетелем диалога  двух старшеклассников.
     - Завтра День Победы, - сказал Игорек Самохин, обратившись  к Николаю, соседу по парте. -  Я уже приготовил портреты своих прадедов. А ты?
     - А мой прадед на сторону немцев перешел во время войны, - спокойно отвечал Коля.
     - Что??? – взвился Игорек. – И ты так об этом говоришь, не испытывая стыда?
     - А  что тут такого? Прапрадед  сделал свой выбор. Добрался до Португалии и там осел в Лиссабоне. Кстати, прожил долгую жизнь, умер недавно и нам даже нехилое  наследство оставил. Да и что  плохого в фашизме?
     - Мой дед до Берлина дошел! – закричал Игорь. – А твой – предатель! Правда ведь, Валерий Михайлович? – обратился  он к учителю за поддержкой.
     «Ну что ему ответить? Конечно, правда, - думал про себя Спицын. – Мой дед погиб подо Ржевом, вечная ему память…   А у жены в Белоруссии. Но Коля ведь за своего прадеда не отвечает. Или отвечает? Глаза у Коли такие синие, такие чистые, а в голове муть…»
     - Такова история семьи Николая, - медленно, подбирая слова, заговорил Спицын. – Время нас рассудит. Вот ты завтра  будешь участвовать в акции «Бессмертный полк», а Коля не будет.
     -Валерий Михайлович, ну что плохого в фашизме? – начал Коля.
     -Я не хочу отвечать на твой вопрос, Николай. Ты все равно не поймешь. Вернее, не захочешь понять.
     - А мне неинтересен учитель, который не  может дать определение фашизма, -надменно поднял голову Николай и вышел из класса.

     Спицын обхватил голову руками, погрузился в думы. Вспомнил, как шел в прошлом году в рядах «Бессмертного полка», как текла человеческая река с портретами своих родных, родители несли младенцев, некоторых участников  везли  в инвалидных колясках… Шли  люди разных национальностей (почему-то особенно остро запомнился  ему молодой киргиз в национальном головном уборе – колпаке: парень  держал фотографию своего деда-ветерана, который был  в точно  такой же  шапочке. Спицын успел прочитать только фамилию: Турганбаев). Един дух, единая Россия…
      Да,  Валерий Михайлович родился намного раньше, чем  ребята, которых он учит. Никогда прежде он не сталкивался вот с таким альтернативным мнением. Сам он много читал о войне, слушал воспоминания ветеранов, смотрел хорошие фильмы, которые осуждали фашизм. «Фашизм, нацизм, - думал Валерий Михайлович, -это одно большое зло. Это горящие города и села, это бомбежки, концентрационные лагеря, печи, миллионы смертей. А этот мальчик хочет, чтобы я назвал все это как-то покруглее – исторической концепцией, которую он,  судя по всему, поддерживает. Да, появилось поколение, которое свободно говорит: «Это было давно!» Может быть, правда, пора на пенсию?» Но тут прозвенел спасительный звонок, дети вошли в класс,  пришлось Спицыну собраться с духом.
   
     Домой Валерий Михайлович вернулся  никакой. Жена накапала ему в стаканчик валерьянки.
     - Тяжелый день? – поинтересовалась супруга.
     - Не то слово… - глухо отозвался он с дивана.
     Выпив спасительные капли, Спицын  рассказал о том, что произошло. «Вот она, обратная сторона толерантности, рот нужно держать на замке, - закончил он. – А если что не так, прибегут родители, нажалуются директору, еще заставят извиняться перед  Колей, а это выше моих сил.»
     - Знаешь, Валера, - начала супруга, - я тебе не рассказывала про один случай. Как-то не к месту было. А вот теперь расскажу. Пришел ко мне на прием один пожилой пациент. Слово за слово, он и говорит: «Мой дед лично сжег  Сергея Лазо в топке паровоза».  Причем, с гордостью говорит, как будто его дед подвиг совершил. Мне, конечно, неприятно стало. Сергей Лазо – известный герой Гражданской войны, нас воспитывали на его подвиге и подвигах других революционеров. Но ведь были и противники революции со своей правдой. Как тут рассудить?»
     Жена присела рядом со Спицыным на диван, накрыла его длинные пальцы своей пухлой ладошкой.
      - Завтра Девятое Мая. Это наш праздник, ведь верно? – без эмоций задал вопрос Валерий Михайлович.
     - Конечно,  - кивнула  жена
     - И мы поедем летом в Польшу, и никто нас там не съест. Правда?
     - Мы обязательно поедем в Польшу.
    - А ты не жалеешь, что у тебя не было дедушки из Лиссабона?
     - Абсолютно…
                2018