Распните меня вниз головой!

Распните меня вниз головой! Ни креста не боюсь, ни иуд, ни пилатов, ни иродов! “Скажите и Петру! Скажите и Петру!” – передал Он мне лично/чрез Ангела! И воскресил меня вмиг - уже почти погребенного, и для всех безнадежно погибшего/мертвого! И вновь я тогда, как и прежде, взлетел и запел - заслужил по-небесному/радостно! Всю жизнь слышу звуки я эти – Христа и Ангела! Прямо сейчас звучат они для меня исцеляюще/благодатно/сладостно: “Скажите и Петру! Скажите и Петру!” Слышу, я сильно слышу, Господи! Учитель, Спаситель и Пастырь мой! А потому, распните меня вниз головой! Только вниз головой! Недостоин иначе я, недостоин как Пастырь и Бог мой святой и благостный! Как честь приму смерть я такую - больную/крестную! Как привилегию особую/царскую – за Христа приму торжественно! Недостоин иначе я! Совсем недостоин! Изменял... предавал я Учителя! Слышите!? Слышите?!

Да и грешный я, гордый, несвятой, вспыльчивый! И характер, и ум, и язык, и нрав мой - несмиренный/несносный, больной/неуживчивый! Гордился я силой и верой своей давно/ранее, а потом устрашился/бежал/отрекся! Троекратно отрекся/предал Его! Клятвенно отрицал! При свидетелях клялся/божился! Открыто/стыдливо/публично! И петух закричал и запел вдруг неистово! Ах, как страшно вопил и стонал петух тогда - знаменательно, сильно/пронзительно! С той поры не терплю я их пенья и крика тревожного/адского! До сих пор мое сердце вздрагивает – как услышу их звуки/вещания! Содрогается сердце и плоть в стенаниях! Горько плачу я, горько/горько! И слез не держу/не прячу! И каюсь, и каюсь, и каюсь! И стыдно мне снова/как прежде/тогда – мучительно! Не пред воинами изменил/отрекся я... перед служанкой! А потому... слышите? Распните меня вниз головой! Только вниз головой! Недостоин иначе я, недостоин как Пастырь и Бог мой святой и благостный! Как честь приму смерть я такую -  больную/крестную! Как привилегию особую/царскую – за Христа я приму торжественно! Недостоин иначе я! Совсем недостоин! Изменял... предавал я Учителя! Слышите!? Слышите?!

В Гефсимании спал/отдыхал я, не молился, дремал “для себя”/мечтательно! Да и плоть моя слабая/скудная, сильно скудная! Потому и отрекся я, потому я и “впал в искушение”! Никогда не забуду я взгляд Его чистый/святой/божественный! И глаза и печаль Его... Никакого укора/осуждения/обвинения! Только боль! Только боль за меня  - святая/невыразимая/искренняя! Столько боли  там видел я! Сколько боли Его/сердечной/спасительной! Разочаровал я тогда Его! Предал! Убежал! Изменил! Отрекся! А ведь ноги Он мыл... мне -грешные/грязные/скверные! Омывал их Руками пречистыми/искренне/трепетно! За меня Он молился тогда, и за веру мою оскудевшую! Да, я любил Его предельно/искренне! Даже шел я за Ним до конца почти...  почти...  и мечем защитил в Гефсимании! За Него был готов я “до смерти” - и жизнь отдать! Но... троекратно отрекся/предал Его!

Сомневался, лицемерил, маловерил! И любовь и вера моя - хилая/скудная, без Него - неживая/смертная! А Он? А Он... овец мне своих пасти доверил!? А Он... мне церковь свою завещал созидать и строить!? “Паси овец Моих! Паси овец Моих!” – сказал Он мне лично, “в лицо”, без святых посредников! И воскресил меня вмиг - уже почти погребенного, и для всех безнадежно погибшего/мертвого! И вновь я тогда, как и прежде, взлетел и запел - заслужил по по-небесному/радостно! Всю жизнь слышу звуки я эти, прямо сейчас звучат они для меня исцеляюще/благодатно/сладостно: “Паси овец Моих! Паси овец Моих!” Слышу! Я сильно слышу, Господи! Учитель, Спаситель и Пастырь мой! А потому... распните меня вниз головой! Только вниз головой! Вот мои руки протянутые! Вот моя плоть на заклание! Недостоин иначе я, недостоин как Пастырь и Бог мой святой и благостный! Как честь приму смерть я такую - больную/крестную! Как привилегию особую/царскую – за Христа я приму торжественно! Недостоин иначе я! Совсем недостоин! Изменял, предавал я Учителя! Слышите!? Слышите?! “Скажите и Петру! Скажите и Петру!” – передал Он мне лично/чрез Ангела! “Паси овец Моих! Паси овец Моих!” – сказал он мне лично, “в лицо”, без посредников! И воскресил меня вмиг - уже почти погребенного, и для всех безнадежно погибшего/мертвого...