Таможенные страсти

                Таможенные страсти.
   Первая мечта новобранца-побольше земляков в части.
Славику Багрянцеву с этим повезло.
 В его части оказалось около двадцати молодых солдат из его области.
В артиллерийской батарее,  в которой ему предстояло служить два года, было семеро из его города. Даже его друг детства, с которым он дружил с первого класса и в один день призвался, Вова Конев  был рядом, только во втором взводе.
   Служба проходила в Польше, в провинциальном городке, в артиллерийском полку.
Наряды, учения, караулы, строевая, все как  у людей.
Славику нравилось служить. Он быстро все схватывал и практически без особых усилий,  в своей военной специальности, был как правило первым.
Это не осталось незамеченным командованием дивизиона.
И вот на подведении очередных успехов  части ,  Славику Багрянцеву объявили отпуск.
 Заслужить отпуск  служа за границей -  это дорогого стоит. Но  факт на лице, как говорится. Эта новость быстро облетела полк. К Славику потянулись земляки.
 Передать маме весточку, проведать родителей, этого хотели все. Как тут откажешь?! Святое дело.
Славик составил список , загрузился письмами, взял адреса и ... отбыл в отпуск.
       Благополучно приехав домой, не стал откладывать в долгий ящик свои обещания землякам  и буквально на второй день решил объехать всех кто был в пределах досягаемости. Остальным иногородним отправил письма .
   До этого момента Славик не видел подводных камней сего мероприятия, но они скоро дали о себе знать. Все родители без исключения напросились в гости.  Славик как очевидец, должен был рассказать о жизни их любимых чад.
 Нельзя было отказать в сем благородном деле, и Славик назначил для встречи  вторую субботу, после чего благополучно об этом забыл.
    Отпуск пролетел мгновенно, не помогли  и дополнительные 5 дней, которые получилось вымутить, за три бутылки коньяка, у начальника местного военкомата.
   И вот  в субботу Вячеслав вернувшись от друзей, находит у себя дома  четырнадцать
человек, которые были родителями его земляков.
 Рассказы о службе особенно никого не интересовали. Хватило короткого заверения, что с их сыновьями все в полном порядке.
    Самое интересное ожидало Славика впереди.
 Каждая семья, каждый родитель пытался всучить передачку своему отпрыску . И видно как сговорившись, все пыталась утереть нос друг другу  в своей щедрости. Глазам бедного отпускника  открылась  недопустимое изобилие, во время всеобщего социалистического дефицита. Здесь были  палки сыровяленой колбасы, выдержанный  янтарный балык, соперничающий по прочности с милицейским жезлом. Огромное количество всевозможных банок, консервов, сгущенного молока, кофе, конфет, вязанных носков и рукавиц, головка импортного сыра, блоки  болгарских сигарет...и многое, многое другое. Даже если бы Славик был штангист разрядник и у него было  четыре руки, и тогда было бы проблематично все это увезти. Да это было и не главным.   Главным было разрешенное, дозированное количество товара, для пересекающего кордон своей родины гражданина.
 Славик это знал. Ответственный офицер хорошо проинструктировал  отпускников.
 И вот, что бы никого не обидеть,  пришлось  у себя в зале открыть  пункт предварительной таможни. Славик скрупулезно отбирал разнообразный товар, преследуя принцип справедливости и благоразумия. И даже после жесточайшего урезания передачек, оказалось того, что слезно всучили ему сердобольные родители, едва можно было вместить в два средних дембельских чемодана.
Со вторым чемоданом выручил сосед.
    Для себя бедный отпускник выделил четверть места в одном из этих двух чемоданов.
После  плотнейшего (на молекулярном уровне) укладывания   товара, два чемодана едва закрывались. После нескольких проб поднять и перенести чемоданы, у одного не выдержала ручка, а у другого сломался замок.
 Пришлось  перевязать чемоданы  двойной бельевой веревкой  и  порезать держак швабры на самодельные ручки. Получилось  вызывающе креативно, но надежно.
 Эти ручки из швабры сыграли впоследствии  гораздо более важную роль, но об этом  потом.   
 Тяжелее всего было отказаться от денег,  которые родители  настойчиво пытались передать сыновьям, кто открыто , кто заныкивая купюры в носки, перчатки и тп.
  Славик знал, что через границу можно было перевозить только тридцать советских рублей, ни копейки больше.
 В Польше их можно было обменять на 600 злотых, деньги не большие,  но солдату едущему на дембель очень хотелось купить себе хоть какую-нибудь импортную вещь. Поэтому все экономили и каждый злотый был на щету.
   Постепенно  родители разъехались. Остались самые настырные. Мама  приехавшая за триста пятьдесят километров из другого города, умудрилась всучить своему  сынуле переносной приемник "Океан". В то время это была достаточно статусная вещь, да  и в Польше он ценился. Славик согласился взять, не смог отказать, да и  мысль одна посетила, как с помощью приемника провезти деньги.
   В конечном счете родители  земляков навязали Славику в общей сложности триста пятьдесят рублей, для своих детишек. Славик благоразумно оговорил, что если на таможне найдут..то деньги пропадут, их конфискуют. Родители согласились с такими сопутствующими рисками.
 К этой сумме Славик  из своих сбережений прихватил еще 400 рублей, лично для себя. Рисковать, так рисковать.
   Пришло время ехать обратно в часть.

   И вот наш отпускник стоит у дверей в зал досмотра на Брестской таможне, с двумя пузатыми  чемоданами, перевязанными  бельевыми веревками, с огрызками держака от швабры вместо ручек, затаренный деньгами  по самые уши,  слегка перепуганный, в ожидании неизвестного.
   Офицер таможенной службы, к которому подошел Славик со своими чемоданами,  слегка опешил от этой живописной картины. Не все офицеры тащили с собою столько товара. На вопрос; -Что сие означает?  Славик благоразумно решил быть предельно честным, и объяснил, что у него в батарее  семь ребят из его города, а всего  в полку земляков  из области аж восемнадцать. А все эти банки, колбаса и  сигареты это передачи любящих родителей, с которыми Славику пришлось долго бороться, а своего  у него  вот этот заполненный угол чемодана. Звучало это вполне убедительно, так как было чистой правдой. Таможенник проникся  симпатией к заботливому  солдату, но неожиданно спросил про деньги.
- Сколько везешь?,-буравя взглядом спроил старлей.
Славик, хотя и ожидал подобный вопрос, все равно от неожиданности замешкался.
Это не ускользнуло от опытного взгляда таможенника.
Практически не дав собраться с мыслями, он стал давить.
 -Лучше признайся, ты же нормальный пацан. Все равно найду. По тебе ведь видно, что  везешь бабки. Сколько везешь?
Славик понял, что прокололся. Надо было срочно менять тактику.
-Извините товарищ офицер... настояли родаки друзей, дали  все же сотку, не смог отказать, извините.
- Где спрятал?
- На себе.
- Идем в досмотровую.
Зашли  в зашторенную комнату.
-Показывай.
Славик стал снимать сапог.
- В сапоге? Поинтересовался старлей.
-Нет. Ответил Славик, стаскивая сапог
-В носках? Не унимался таможенник.
-Нет,-выдержав паузу, ответил мелкий контрабандист, снимая носок.
- А где тогда?,- удивился  таможенник.
Славик поднял ногу  показав внутреннюю часть голой стопы, где в углублении между пяткой и подушкой стопы (плюсной), медицинским пластырем, телесного цвета, была прилеплена контрабанда.
Увидев оригинальное решение, старлей быстро метнулся  в зал и  скоро привел еще троих  досмотрщиков,  похвалился  новой для них "нычкой".
Славик   с грустным видом натягивал сапог.

        А  в это время в досмотровом зале разыгрывалась новая трагикомедия.
Виной которой был молодой лейтенант, недавний выпускник военного училища.
               = Небольшая предыстория.=
Будучи зол на всех и  вся, по причине затяжного похмельного синдрома, лейтенант топтался у входа в досмотровый зал таможни. Двери открыли только до половины и  там образовалась небольшая толчея. Как назло таможенники, уставшие от  двенадцатичасовой смены, сновали туда-сюда, постоянно толкая столпившихся у дверей людей. Так случилось, что очередной  таможенник  спешащий по своим делам, задел плечем нашего "болящего" лейтенантика.  На что лейтенант отреагировал резко и молниеносно. В  нескольких дерзких фразах, потребовал уважать честь и достоинство советского офицера, и так далее, и в том же духе.
  По всему было видно, что наш лейтенант прочитал недавно повесть "Герой нашего времени"  М. Ю. Лермонтова. Поэтому видимо решил, что звание лейтенанта открыло ему врата в офицерское общество, где все равны и за попрание чести быстро можно вызвать на дуэль, и только кровью можно смыть нанесенную обиду.В его гудящей от похмелья голове уже зазвучал металл скрестившихся клинков, запахло порохом дуэльных выстрелов. Хотя, вполне вероятно,  это был шум от некачественного питейного материала.
  Таможенник напротив, был совершенно иного мнения  на сей счет. Это был прожженный  начальник смены, капитан таможенной службы, и такие лейтенанты пролетали у него перед глазами десятками за смену. Таможенник внимательно посмотрел своим фотографическим, "конторским" взглядом на  оскорбленного лейтенанта и многозначительно кивнул.
 Через пятнадцать минут подошла очередь нашего героя  и он предстал пред светлым ликом,  как  вы наверное догадались, самого начальника смены. Капитан сам решил  провести досмотр дерзкого летехи.
Скучающим голосом он начал задавать вопросы.
-Что везете запрещенного? Антиквариат, драгоценности, оружие , наркотики, валюту?
Лейтенант презрительно, сквозь зубы отвечал  отрицательно .
-Не получится у тебя, тыловая крыса,  насолить мне,-гордо думал лейтенант.
Он знал, что у него за душой нет ни шиша,  никакой контрабанды, да и деньги он почти все  проел, в вокзальном ресторане.
 - Выложите на стол содержимое карманов,- не унимался капитан.
Лейтенант извлек из карманов связку ключей, сигареты, какие-то медяки и две купюры  достоинством три рубля и рубль, сдача из ресторана.
 -Это что такое?,- указал на деньги таможенник.
 -Четыре рубля,- снисходительно ответил лейтенантик.
 -Я вижу, почему не задекларировали?
 -Так это четыре рубля,-психанул лейтенант.
 -Я имею право провозить тридцать рублей.
 -Вы мне мстите,- повысил голос лейтенант.- Это низко.
 -Имете конечно,право, но должны декларировать,- не унимался  досматривающий.
У летехи сдали нервы, он схватил эти потертые  две купюры и на глазах таможенника изорвал их в мелкие кусочки.
 -Все!  Нет никаких денег, -презрительно вымолвил он и швырнул остатки купюр на стол.
 Капитан таможенной службы преобразился.
Заученным,хорошо поставленным голосом он изрек:-За сознательную порчу  советских гознаков, за оскорбительное поведение с представителями государственной таможни... и  так далее, и тому подобное, и еще масса словесных штампов обвинительного характера... В общем нашего лейтенанта взяли  под белы рученьки и вывели из  зала  таможни.
   С  солдатами отпускниками он уже не мог поехать  в Польшу. А должен был. Так как предварительно был назначен старшим группы. 
  Было правило, что служащие срочной службы не могли передвигаться по территории иностранного государства без сопроваждающего офицера.
   Всю группу солдат-отпускников завернули назад.
 Узнав это старлей, досматривающий Славика, пожалел солдатика и отдал ему  сто рублей  с условием , что тот завтра утром отправит их адресату обратно и  предоставит  квитанцию.
 Славик был счастлив. Деньги не пропали, просто вернутся назад. Не нужно было хлопать глазами перед земляком, хотя   риски были предварительно оговорены, но все равно было бы неприятно. А так  все хорошо. Деньги обратно пошли родителям, но самое главное квитанция. Это индульгенция, это защита от  возможного, очередного досмотра.
   После ареста лейтенанта, солдат отправили в ближайшие казармы переночевать.
На утро Славик сгонял на почту и отослал сто рублей.
 К вечеру  снова был  около зала досмотра. Предварительно отыскав глазами вчерашнего таможенника, Славик направился к нему. Тот узнал солдата и  кивнув  спросил:-Ну что, отослал? Славик радостно  выложил квитанцию на стол и заверил, что сейчас  у него  гора упала с плечь. Офицер взглядом бегло посмотрел содержимое чемоданов, все было как вчера. Еще раз посмотрел на солдата  пронизывающим взглядом таможенника, где натолкнулся на  радостные, наивно-выпученные, голубые глаза отпускника и....  Поставил штамп в декларации.
Славик  потащил свои чемоданы на перрон.
    В Познани поезд поворачивал на юг Польши  в сторону Легницы, а Славику нужно было на север, в сторону Колобжега. На вокзале он нашел советский прицепной вагон, который и повез его в нужном направлении.
 Вагон был советского образца, плацкарт, людей было не много. В купе, где расположился Славик, ехали из отпуска две медсестры и вольнонаемный парень.Таможенное напряжение спало и компания весело болтала, делясь недавними впечатлениями. Светленькая медсестра Татьяна  радостно рассказывала как она,  стреляя глазками, уговорила  таможенника не отбирать у нее  лишние две бутылки "Столичной". Вольнонаемный парень играл роль прожженного мачо, которому известны все тайны жизни, включая главный секрет перевоза контрабанды через границу. Как оказалось впоследствии секрет был банально прост. Нужно было предварительно напиться, и переходить таможню бухим. Но не настолько, что бы тебя завернули назад. По мнению этого знатока, таможенники наученные читать  по глазам, в пьяных глазах, не могут прочитать ничего.
 Светленькая вовсе развеселившись, похвасталась перед компанией, новенькой пятидесятирублевкой, которую она просто положила в задний карман джинсов, как  ей посоветовали подружки из госпиталя.
   Ее соседка темненькая шатенка видимо решившись, с заговорщицким видом, полезла в свой чемодан и в ворохе кофточек и блузок, отыскала одну   невзрачную, ручной вязки кофтенку,  выудила из кармашка  незадекларированные новые золотые сережки грамм на шесть. Блондиночка была восхищена. Парень от которого несло многодневным перегаром, который с трудом  частично маскировал дешевый парфюм, снисходительно наблюдал за всем этим   и почему-то ничем не хвастался.
  -Возможно усиленная  подготовка  к переходу таможни в привокзальном ресторане,
 съела всю контрабанду,-прикольнулся про себя Славик.
  Сам  он благоразумно помалкивал. Во первых по положению он был  пониже их, да и солдат- керзовая душа , что с него возьмешь. Но положение положением, а Вячеслав был  в душе борец и победитель, он не привык  уступать никому и ни в чем.
   Медленно поднявшись со своего места, он извинился и открыл нужный ему чемодан. Вытащил приемник Океан, что уже произвело впечатление, так как гарантировало  покупку хороших джинсов "Монтана", с фирмовым ремнем, да еще останется на  солнцезащитные очки.Славик  вытащил из приемника одну из батареек, раскурочил ее и извлек на свет две туго свернутые сторублевки. Раскрыл, видавший виды,  портмоне и прежде чем уложить туда  две сотки, аккуратно  поддев потрепанную  подкладку  кошелька, выудил оттуда еще  одну купюру в пятьдесят рублей. После этого все вещи аккуратно сложил в чемодан,  немного подумал и связал его бельевой веревкой.   Ручку - огрызок швабры привязывать не стал. Компания, соблюдая гробовую тишину, наблюдала за манипуляциями  солдата.
 Славик, подчеркнуто вежливо, попросил у вольняги перочинный ножик, которым тот нарезал колбасу и  сделал несколько надрезов на  деревяшке. Потом зажав ее полкой на которой сидел,  разломил самодельную ручку. Внутри деревяшки оказалось отверстие,  из которого Славик за леску, аккуратно выудил еще один тугой сверточек. Это были четыре  новенькие сторублевки. Девочки ахнули. С лица  всезнающего вольняги сползла надменная ухмылка, оставив след  плохо скрываемой зависти. Шестьсот пятьдесят советских рублей, плюс тридцать задекларированных, всего шестьсот восемьдесят!   Это почти  четырнадцать тысяч злотых. Это восемь месячных зарплат бедного вольняги. И это  все у солдата срочника!
Компания  притихла. Настроение было  испорчено напрочь.
  Славик упиваясь моментом, молча отвернулся к окну.  Он с удовольствием  разглядывал, проплывающие мимо, ухоженные поля.
 На душе было радостно и светло. Он  философски предался размышлениям о бесспорной пользе  честности.  При условии дозированного ее применения.