9. Рекомендации тем, кто удумает почитать Джойса

(ТЕЗИСНО !!!)
             Поэзия, подобно солнцу, заставляет и навозную кучу отливать золотом.
             Тем хуже для тех, кто этого не видит 
             /Г.Флобер/

             Одобрили Ослы ослово Красно хитро сплетенно слово
             /Иван Андреевич Крылов «Парнас»/

Высказывание Флобера о золотой под солнцем куче навоза - это для истинных эстетствующих интеллектуалов. У неинтеллектуала – вонь, черви, мухи… Выделяет унтерменш, гоев… Ассоциация с к/ф «Мёртвый сезон» д-р Менкеле «Будут радоваться, что утром взойдет солнце, помидор красный, вечером будет женщина».

Показательно «романтическое» описание свидания с возлюбленной, которое обгадили козы…
Наш Гений: «Чувства добрые я в душах пробуждал». Это и есть катарсис…
Есть понятия, которые «интеллектуальным» парнасовцам не знакомы: распущенность, кощунство, целомудрие, тактичность, пристойность, уважение другого… (противопоставления!!!)

Заэстетившаяся: «Я английский выучу только для того, чтобы прочитать в подлиннике «Поминки по Финнегану».
В метро зазывалка на курсы английского в джойсовском стиле: «Саша, меня не удовлетворяет твой язык».
Дружными рядами на Канатчикову дачу, кирилловку, Бедлам и прочие «интеллектуалоприёмники»…
Чтение «Улисса» чередовал с чтением…
Профессор Ф.Ф.Преображенский: «А Вы никакие не читайте…» Отличие – есть что читать…
Стоит ли копаться, выискивая разумные зёрнышки в куче испражнений и блевотины?
Правильнее обратиться к Шекспиру, Свифту, Рабле, Данте …
Ищете скрытые смыслы? Чехов  «Толстый и тонкий» - жена тонкого «ручей клопов», финал «Ревизора» - появление жандарма, почему Чичиков скупал мертвые души… (смысл афёры).
У Крылова: «На ель ворона ВЗГРОМОЗДЯСЬ, / Позавтракать было совсем уж собралась».
Сцена в «Происшествие» М.Зощенко: «И берёт он малютку на руки, качает его и ПАЛЬЦЕМ ЕГО ЗАБАВЛЯЕТ». Один штрих, и сцена стоит перед глазами…
Ищете музыкальности? Опять же Крылова, которого перечитывал вперемешку с «Улиссом», из «Мора зверей» мычание Вола: И мы Грешны. Тому лет пять, когда зимой кормы Нам были худы…»
Посмотреть «Бобок» Федора Михайловича…!!!!
Ищите загадки? Перечитайте «Гамлета» и попытайтесь разгадать загаданную Шекспиром загадку: «Почему Гамлет, который должен убить короля сейчас же после разговора с тенью, никак не может этого сделать, и вся трагедия наполнена историей его бездействия?»
Для тех, кто решится читать Джойса важно не знание Шекспира…, мифологии, Библии.
Прежде чем начать читать «Улисс» желательно пройти первые два шага инициации на настоящего мужчину по-корсикански.
Конечно, очень велико желание затесаться в ряды пегасных небожителей-джойсеристов…
Главное – крепкая психика, желательно, подкрепленная справкой от психиатра.
«Улисс» пособие для криминалистов, психиатров при изучении сексуальных отклонений…
Джойс – изломанный (а может и больной) психически…

Не обошло обаяние Джойса и Е.Гениеву… (Гениева была президентом Российского фонда Сороса (институт «Открытое общество»), директор Института толерантности. Генеральный директор Всероссийской библиотеки иностранной литературы с 1993 по 2015 год, всего в этой библиотеке работала 43 года).
Отдельно остановлюсь на высказывании кавалерки всех мыслимых и немыслимых орденов Е.Гениевой (а может сказалась каинова печать «Фонда Сороса» - «кто платит, тот девушку и танцует») … Ставит на один уровень Джойса с Антоном Павловичем Чеховым, обосновывает это тем, что оба – медики: «Говоря о «Дублинцах», трудно удержаться от одного сравнения. Проза Джойса удивительно похожа на прозу Чехова. Хотя Джойс с какой-то особой настойчивостью подчеркивал, что Чехова в пору работы над «Дублинцами» не читал, поверить в это трудно<...>. Есть любопытные совпадения даже в биографиях Джойса и Чехова. Оба начинали с занятий медициной - обстоятельство, отразившееся и на их творческой практике. Их произведения - это постоянное указание на болезнь, постановка диагноза, хотя способ лечения мог быть и неясен. Оба писателя видели зловещие признаки нездоровья в мелочах быта, поведении, походке, интонации, - там, где другой взгляд, не столь внимательный и более равнодушный, не нашел бы ничего, заслуживающего внимания».
Осмелюсь как «неинтеллектуал» высказаться… Недоучка Джойс, любитель поковыряться в эмбрионе (аборт), плаценте… Чехов – благодарности крестьян…

Погружение в Джойса опасно не только для молодой и, тем более не окрепшей, слабой, психики, но даже проверенного и тренированного суровым языком математики! 
Показателен тернистый путь Хоружия от рядового «неинтеллектуала», доктора физико-математических наук («Введение в алгебраическую квантовую теорию поля») через «глубокое погружение» в Джойса до рафинированного «интеллектуала» - основателя и директора Института Синергийной Антропологии. Его пример – другим наука…
Авторитетное заключение (пока! не психиатров). Редколлегия альманаха «Философия религии» (2011) в лице заведующего сектора философии религии ИФ РАН В. К. Шохина, директора Института философии РАН А. А. Гусейнова, декана философского факультета МГУ B. В. Миронова и других философов отметила, что включила в альманах почти все материалы международной конференции «Фило¬софская теология и христианская традиция» кроме доклада А. И. Кырлежева (по организационным причинам) и доклада С. С. Хоружего. В случае Хоружего редколлегия указала, что его «известные фантазии (в духе „православного постмодернизма“) на тему „исихазм - феноменология“, в которых сближается, с прагматическими целями, несопоставимое, несомненно, представят интерес (как объект изучения) для будущего исследователя „православного постмодернизма“, но мало вписывались в предметный формат конференции».
Е. Гениева в статье «И снова Джойс...»: «Йейтс не одинок. Впоследствии многие - и самые именитые - читатели совершенно искренне и без всякого стеснения признавался, что… не смогли дочитать роман до конца. Таких читателей тысячи… упомянем… Матисса, Мандельштама, Борхеса…
Признавать великой книгу, которую нельзя прочитать до конца… дело… скандальное… в истории литературы имеются аналоги… визитной карточкой «Божественной комедии» является анекдотический афоризм: «Слава Данте пребудет в веках, ибо его не читают». Сходную репутацию имеет и «Гаргантюа и Пантагрюэль» Рабле… можно отметить и внутреннее родство этих шедевров и книги Джойса… рисуют гигантскую, космогоническую модель мира… наполнены множеством намеков и аллюзий… положили в основу своего сюжета путешествие… это образцы творчества, новаторского для своих эпох, ломающего шаблоны восприятия».
Позволю себе категорически не согласиться со скромной заведующей ВРБИЛ, проработавшей там 43 года, за что была отмечена многочисленными… [*] «Неинтеллектуалы» читают и Данте, и Рабле…
* - Орден Дружбы (Россия) (1999) Орден Габриэлы Мистраль (Чили, 2002) Орден Британской империи, офицер (2007) Орден «За заслуги перед Федеративной Республикой Германия» (2007) Орден Почётного легиона (2009) Орден Заслуг pro Merito Melitensi (2010) Крест Признания (Латвия) Орден Восходящего солнца III степени (Япония, 2015) Медаль «В память 850-летия Москвы» (1997) Медаль К. Д. Ушинского (Министерство образования и науки Российской Федерации, 2003) Орден За достижения в области культуры (Бразилия) Знак отличия Министерства культуры Венгрии «Pro Cultura Hungarica» Лауреат премии «Человек года» (Федерация еврейских общин России, 2005).

Гениева: Его следует читать совсем иначе: раскрепостить воображение, откинуть в сторону шаблонные ожидания и погрузиться не в себя, а в текст, полюбив его, как сам Джойс. И тогда текст, как волшебная шкатулка, откроется невиданными богатствами и красотами, в особенности если читатель хорошо владеет английским.
То, что совершается Джойсом в «Улиссе», - это грандиозная ломка (ломка – у наркомана!!!) того мира, который являла нам вся предшествующая литература. Джойс указывает место, где должна совершиться революция - это не предметный мир, который воссоздается в произведении (он есть лишь отражение), это сфера нашего мышления и языка. Если мы поймем, как устроено и действует наше мышление, мы сможем адекватно изобразить и ту действительность, которую строим с помощью этого мышления. Язык - это единственный инструмент литературы, и он же - ее главный герой. Изображая его приключения, мы изображаем мир смыслов, которые он содержит, и те способы, которыми он эти смыслы формирует. Иными словами, Джойс предложил создать в литературе абсолютно иной мир, который «строится уже не согласно неизменной онтологической необходимости, но в его отношении с субъектом, причем с субъектом, взятым как тело, как центр пространственно-временных отношений», при этом все, что происходит в новом мире, «осуществляется в языке, с помощью языка и над языком (над вещами, рассматриваемыми через посредство языка)».
Для этого неплохо прибегнуть к вспомогательным средствам, воспетым, к примеру, Битлами в «Люси ин зе Скай вив Даймэндс», или Роллингами в «Маленьком помощнике мамы».
Гениева: По сути дела, реально вычленяемая фабула «Улисса» сводится к восемнадцати кратким фразам сценария, которые мы привели при заголовках эпизодов в своем анализе. Ее можно свести даже к еще более краткому резюме: два персонажа походили по Дублину, встретились и разошлись, а третий все это время провалялся в постели. Все прочее повествование ведется в условном пространстве восемнадцати миметических языков, включающих в себя сотни (а возможно, даже и тысячи) более мелких кусочков дискурса. Главные герои ничуть не изменились, какими вошли в повествование, такими и вышли из него, тысячи прочих «фигур» вообще послужили лишь фоном. Но несмотря на всю скудость подобного сюжета, мы ознакомились со всей человеческой культурой и, прочтя книгу, вынырнули из нее с перехваченным дыханием и совершенно преображенные.
Поиск чёрной кошки в темной комнате, причем её там нет…

Гениева «Блеск и нищета литературы». «Поминки по Финнегану», в окончательном варианте появившаяся в 1939 году, вызвала не просто изумление, а оторопь.
Сюрпризы ждали читателя сразу же на первой странице: текст произведения открывался серединой фразы, начало которой, как оказалось, можно найти только на последней странице: «...бег реки мимо Евы с Адамом, от берой излучины до изгиба залива просторным пространством возратных течений приносит нас вспять к замку Хаут и его окрестностям».
Все, что следовало далее, даже читать было чрезвыч-но сложно, а уж понять - совершенно невозможно. Как, например: «Но по велению Цайта пал и восстань. А оттуда черви мрака млемладомолниеносно схороненного скоро в Ггеенне бездомного распространятся повсюду по Унтермирее - куча над кучей, шеол ом шеолом дабы вновь явиться в лице нашей Верхней Коры Сидири Утилитариозной, божественной, слепою толпой пропагируя плутополярный прогений подносов подставками покера и пугал от бинненланда до бухтенланда со шпорами вперед по шпурвею». (Перевод Анри Волохонского)
Язык текста едва походил на английский - в нем намеренно смешивались слова множества языков, не только живых и мертвых, но и попросту несуществующих, в изобилии встречались неологизмы, ономатопеические описания, синтаксис фраз походил на причудливый орнамент. Единственным, что хоть как-то воспринималось теми, кто уже прочел «Улисса», были многочисленные джойсовские аллюзии, которые касались всех пластов человеческой истории и культуры, с тем, однако, отличием, что вдобавок несли в себе мощнейшие пласты языческой кельтской мифологии.
А как оценивал сам Джойс усилия своего семнадцатигодового труда?
«Поминки по Финнегану» предназначены для «идеального читателя, страдающего идеальной бессонницей», - утверждал он. - «Возможно, я переживу это материализовавшееся безумие, а может быть, ему суждено пережить меня. Но уверен я лишь в одном: мне очень грустно».
Итак, оказывается, что лишенное смыслового центра многозначие, воплощенное в символическом «мономифе», настолько хорошо выполнило свою задачу, что превратило текст в змею, кусающую собственный хвост. «Поминки по Финнегану» - это эстетический эпифеномен: его можно читать бесконечно, кроме него вообще уже не надо ничего читать, ибо он содержит в себе всю историю, всю культуру, а также все возможные интерпретации самого себя и одновременно всей литературы. Перевести этот текст нельзя, точно также как и повторить, ибо и то и другое возможно сделать лишь методом тавтологии, а это бессмысленно. «Поминки по Финнегану» - это обретенный рай Литературы, но одновременно - рай утраченный, ибо дело доведено до своего логического конца, и желать больше нечего.
А как оценивал сам Джойс усилия своего семнадцатигодового труда?
«Поминки по Финнегану» предназначены для «идеального читателя, страдающего идеальной бессонницей», - утверждал он. - «Возможно, я переживу это материализовавшееся безумие, а может быть, ему суждено пережить меня. Но уверен я лишь в одном: мне очень грустно».
Итак, оказывается, что лишенное смыслового центра многозначие, воплощенное в символическом «мономифе», настолько хорошо выполнило свою задачу, что превратило текст в змею, кусающую собственный хвост. «Поминки по Финнегану» - это эстетический эпифеномен: его можно читать бесконечно, кроме него вообще уже не надо ничего читать, ибо он содержит в себе всю историю, всю культуру, а также все возможные интерпретации самого себя и одновременно всей литературы. Перевести этот текст нельзя, точно также как и повторить, ибо и то и другое возможно сделать лишь методом тавтологии, а это бессмысленно. «Поминки по Финнегану» - это обретенный рай Литературы, но одновременно - рай утраченный, ибо дело доведено до своего логического конца, и желать больше нечего.
Хар-но и то, что, закончив «Поминки...», Джойс с грустью сказал: «Мне кажется, что самое гениальное произведение в мировой литературе - это рассказ Льва Толстого "Много ли земли человеку надо?"»
Людвиг Витгенштейн и Джеймс Джойс относили рассказ к вершинам толстовского гения; последний незадолго до смерти в письме к дочери охарактеризовал его как «величайший в мировой литературе». А. П. Чехов в рассказе «Крыжовник», наоборот, полемизировал с мыслью Толстого (лично мне оно ближе):
Принято говорить, что человеку нужно только три аршина земли. Но ведь три аршина нужны трупу, а не человеку. <…> Человеку нужно не три аршина земли, не усадьба, а весь земной шар, вся природа, где на просторе он мог бы проявить все свойства и особенности своего свободного духа.


Рецензии
Спасибо, Марат. Джойс пережил "конец века", в это крышесносящее время ему 18 лет. Улисса начал сочинять в 1914 году - мир залило кровью, он видел обрубки человечьих тел, легкие и мозг сжигал иприт. Сводящая с ума боль. Еще страшнее - бессилие. Его оружие - чернила и перо, его читатель - жертва и палач.

Александр Бокшицкий   14.11.2019 12:32     Заявить о нарушении
Джойс «созрел» для написания «Улисса» (1914-1921 гг.) до 1-й мировой – ему тогда было уже хорошо за тридцать - под сорок.
Не соглашусь и с тем, что «его читатель - жертва и палач». Уж слишком Джойс «элитный» писатель, чтобы так их разделять.
Опять же, «его оружие - чернила и перо» - с кем и за что Джойс сражался?! За Ирландию? – с очень большой натяжкой. И тем более, о Джойсе категорически не скажешь, что «чувства добрые…»

А, если честно, лично меня обсуждать самого Джойса и его творчество особо не тянет – от сравнений воздержусь.
Всего Вам, Александр Бокшицкий, доброго,

Санджак Марат Анатольевич   14.11.2019 13:44   Заявить о нарушении
Не хочу вам навязывать беседу на тему, что перестала вас интересовать, но не ответить не могу. Показалось, вы воспринимаете текст Джойса как личное оскорбление, как желание надругаться над главной и общей для нас с вами святыней - языком, предназначенным для пробужденья добрых чувств. Вы не ошиблись. Но это жест юродивого - убивающий и воскрешающий - единственно возможный в "конце века", в "конце истории", когда все слова сказаны, а при слове "культура" рука палача тянется к кабуре. Жест Пикассо, что пишет "Гернику". Жест Немировича-Данченко, его слова о пишущих правильно: "не совсем человеческий язык".

У греков и славян грех - непопадание в цель (Полный церковно-славянский словарь). Единственное желание всякого настоящего художника и юродивого - попасть. Что о них подумают и скажут палачи и жертвы, им с прибором.

Александр Бокшицкий   14.11.2019 16:01   Заявить о нарушении
Спасибо, Александр, не знал, что слово грех у древних греков буквально значило промах или ошибку, соответственно, цель жизни (нашей) по православию состоит в Богопознании и Богообщении, в соединении с Богом.
Моё восприятие Джойса – кастеня (у Даля в статье КАСТЬ - мерзкий ребенок, пакостник, нечистый, который не просится).
Юродивого, на мой взгляд, очень точно передал Перов в одноименной картине. В Киевском музее русского искусства во время посещения подолгу стою перед ней.
Хорошо сидим!

Санджак Марат Анатольевич   14.11.2019 19:06   Заявить о нарушении
В Киеве пацаном был, тетка там жила, запомнилась рыбалка с братом на Днепре. Насчет Джойса понимаю - и мне он сразу не зашел, 3 года откладывал. И, кажется, именно тогда прочитал "Смех в Древней Руси" - Лихачев, Панченко, Понырко. Там интересная статья о юродстве как части нашей истории, культуры, литературы. Не зная этой части, не понять состояние Гоголя, Григория Сковороды, Пушкина, Толстого и т.д. Содержание произведения понятно, состояние не передается, или передается, но не то.

"Конец истории", Марат. Если расковычить, забыть о философии, конец истории - коан, индивидуальная для каждого задачка, правильные ответы в конце учебника успокаивают, но априори ложны. Решить коан с серьезным выражением лица еще никому не удавалось.

Александр Бокшицкий   14.11.2019 20:29   Заявить о нарушении
На это произведение написано 6 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.