Розыгрыш

                Кабинет главного редактора издательства. На стуле за приставным столиком сидит посетитель – высокий, худощавый мужчина лет 60 с длинными седыми волосами и огромным с горбинкой носом, на котором уютно расположились очки малоизвестной модели. Он чем-то напоминал хищную птицу орлана. То ли носом, то ли пронизывающим взглядом, сверкающим из-под очков. Это был известный писатель-детективщик Иван Степанович Невозвращенцев. Столик переговоров примыкал к большому старинному столу с зелёным сукном на крышке, на котором в полнейшем беспорядке лежали книги, рукописи, папки и полный ворох всякой ненужной дряни, лежащей годами. Это называлось творческим, рабочим порядком.
Хозяин кабинета Семён Самуилович Петров не сидел на своём месте, а вышагивал вдоль стола взад-вперёд, заложив руки за спину. Небольшого роста, очень хорошо упитанный, даже слишком хорошо. Глаза большие, можно сказать выпуклые, не смотрели на Иван Петровича, а только что-то высматривали на потолке, когда он останавливался, чтобы набраться сил для дальнейшей ходьбы. Когда Семён Самуилович смотрел в потолок, Иван Степановичу хорошо была видна белоснежная плешина на макушке главреда, обрамлённая со всех сторон курчавыми чёрными волосами, дыбом стоящие во все стороны. Плешина была настолько идеально круглой, что казалось, без циркуля тут не обошлось. Иван Степанович каждый раз оценивал прозорливым взглядом плешину главреда, когда тот останавливался.
- Какая чистая и круглая. Не иначе моль «побила». Только моль может так чисто всё сжирать, - думал он, вспоминая свою кроличью шапку. – Почти новая, всего десять лет успел поносить, а моль-зараза вот так же, как Семён Самуиловичу, понаделала чистейших круглых плешин. А мог бы ещё поносить лет десять.
И он горестно вздыхал. А главред вышагивал, не зная, о мыслях Иван Петровича, широко расставляя носки лакированных туфель в стороны. Да-а-а. Сразу видно, не служил ни в Красной, ни в Советской, ни в какой другой армии. Уж там бы его научили носочки ставить ровно, как положено, как сержанту нравится. Там такие въедливые сержанты, что как въестся, то не успокоится, пока не будет, как ему хочется. Ни спать не даст, ни отдыхать, каждую ямочку на плацу изучишь на всю оставшуюся после армии жизнь. Но будет так, как хочет сержант.

                Семён Самуилович остановился, посмотрел в потолок и, возобновив променад, продолжил высказывать свои соображения по поводу издания нового детектива Иван Степановича.
- И я не могу, уважаемый Иван Степанович, пойти вам на встречу и опубликовать ваше произведение. Не могу.
- Но, Семён Самуилович, мы же договаривались и вы просили закончить рукопись побыстрее.
- Да просил. Но она сырая. Ещё много недоработок. Я лично её прочёл из уважения к вам. Понимаете? Лично.
- Что же вас там смущает?
- Многое. Вот, к примеру, вы пишите про рейдерский захват завода. Что ворвались эти… бандиты в кабинет  директора в балаклавах, где шли важные переговоры. Уложили всех на пол, забрали ключи от сейфа, печати, документы и тому подобное. Ну, не правдоподобно. Сейчас не 90-е годы.
- Но и сейчас случаются рейдерские захваты.
- Случаются, но это не типично. И что значит, положили всех на пол? Мы же русские люди…
Семён Самуилович остановился, посмотрел на портрет Бабеля, висевший на стене, своего любимого писателя и продолжил движение.
- М-да… Мы же русские люди, мы победили террористов в Сирии и вдруг бесприкословно легли на грязный пол по указке какого-то бандита, пусть даже и с автоматом. Я в это никогда не поверю. И потом…

                Дверь с грохотом распахнулась и в кабинет ворвались три здоровых мужика в чёрных костюмах и балаклавах.
- Рейдерский захват! Всем на пол, лицом вниз. Живо!
Семён Самуилович буквально рухнул на пол в одно мгновение.
- А ты чего сидишь, старый хрыч? Сказано всем!
- Да пошли вы!
- Васька, пристрели его, чего уговариваешь. Второго тоже можно.
- Ив…в..ван С…степан…н…нович, г…голубчик, лягте на п…пол, п…погибнем же. Ум…моляю!
- Не могу я, радикулит у меня. Мне теперь один хрен, книгу не хотите издавать.
- И…издам, и…издам, г…гол…лубчик, только л…лягте. Вдвоём н…не так с…с…страшно.
- Молчать всем! Кто главный? Кто главный спрашиваю!?
- Серёга, прострели плешивому ногу, может быстрее вспомнит.
- Я…я…я, не надо с…с…стрелять.
- Ключи где от сейфа и печати?
- В…в с…столе, ящ…щике.
- Васька, что там в сейфе для нас есть?
- Смотри-ка, бутылка французского коньяка. Это мы хорошо зашли. Забираем. А ты лежи и голову не поднимай, а то…
- П…п…понял, л…лежу.

                «Бандиты» тихо вышли и в комнату ворвалась шумная орава сотрудников издательства с цветами и подарками.
- Поздравляем! Поздравляем! Поздравляем!
- Семён Самуилович, вставайте уже!
Из-за стола выполз главред и ошалело посмотрел на орущую толпу. Очки были на лбу. Ан нет. Очков-то у него не было. Большие выпуклые глаза стали ещё больше, что казалось, что он в мощных очках. И, если бы не лобная кость, они бы вылезли наверх. Правильно говорят – глаза у страха велики. Волос, ранее торчащий в разные стороны, теперь был поднят вверх, образовав на месте плешины углубление, в котором с лёгкостью могла устроить себе гнездо ворона. Увидев в таком виде своего начальника и дополнив картину своим воображением, главбух Екатерина Андреевна хихикнула.
- Поздравляем! Поздравляем! С днём рождения!
Но Семён Самуилович не вставал, он ничего не понимал.
- А эти… эти? С автоматами?
- Семён Самуилович, так это же розыгрыш был. Для смеха!
- Для какого смеха?
- Это наш подарок такой, от коллектива. Сейчас модно всякие розыгрыши устраивать.
Подошла секретарша Алла и начала помогать Семён Самуиловичу подняться с пола.
Оглядевшись и убедившись, что «этих с автоматами» нет, Семён Самуилович заорал диким голосом.
- Вон!!! Пошли все вон! У меня завтра день рождения!
- Так завтра же суббота, нерабочий день, Семён Самуилович. Вот мы и решили пораньше.
- Какая суббота!? Суббота! Объявляю завтра рабочий день! Всем быть! А я дома буду отмечать день рождения. Один. В тишине. Без этих ваших розыгрышей с автоматами. Один! Вон пошли!
- А как же фуршет?
- Вон!!! Все вон! А ты чего сидишь? Пош… А, это вы, Степан Петрович. Алла! Алла, ко мне. Немедленно сдать рукопись в печать.
- Благодарю вас, Семён Самуилович. Благодарю.
- Что вы, Степан Петрович, не стоит. В детективе описаны реальные события ёмко, свежо. Ваша работа достойна только похвал. И мы, русские люди, должны знать из первых рук, что творится в нашем обществе.
Семён Самуилович покосился на портрет Бабеля и вздохнул. Бабель одобрительно промолчал. Глаза у главреда поуменьшились, а вот волос упрямо торчал вверх, всё ещё пребывая в стрессе.
- Тогда я напишу, что посвящаю свой труд вам, другу писателей и отличному издателю.
- Да!? Это хорошо было бы, хорошо. Но тогда уж позвольте я сам доработаю посвящение. Всего вам доброго! Надеюсь, сегодняшнее происшествие останется между нами.
- Разумеется, разумеется. Я уже про него и забыл. До свидания.
Они расшаркались друг перед другом и писатель Невозвращенцев ушёл, довольный случившимся розыгрышем.

                - Так! Алла! Алла, ко мне! Закрой дверь на ключ. Кто инициатор розыгрыша?
- Сидоров.
- Это айтишник что ли? Напишешь приказ о его увольнении с сегодняшнего дня. Иди ко мне, моя кошечка, мне надо снять стресс и ты ещё не сделала мне подарок ко дню рождения.
- Сёмочка, мы не одни.
- Что!? Тут кто-то есть!? Снова розыгрыш?
- Сёмочка, Сёмочка, успокойся. Здесь никого нет, но мы не одни.
- Что за загадки, кошечка, ты не хочешь утешить своего котика?
- И Сидорова пока увольнять нельзя.
- Это почему же?
- Ты же поручил ему месяц назад установить у себя в кабинете видеонаблюдение, чтобы никто ничего не утащил. Так?
- Так. Ну и что?
- Сидоров подсоединил к замку какую-то штуку и когда замок закрывается, включается видеозапись.
- Постой, постой. Я что-то не понял. Это что выходит, когда ты ко мне вошла и закрыла дверь на ключ, то включилась запись, чем мы тут занимаемся? Так что ли?
- Вот именно. Поэтому я и сказала, что мы не одни.
- И что же, выходит он записал всё, чем мы с тобой занимались целый месяц!?
- Вот именно.
- И что же ты, кошка, только сегодня мне об этом сказала!? Всех уволю! Всех! И тебя уволю!
- Но, котик, я только три дня назад как узнала и уже начала спасать твою репутацию и семейную жизнь.
- Семейную жизнь? Причём тут семейная жизнь?
- Ах, котик, как ты долго соображаешь. Ведь эти записи могут попасть твоей жене.
- О, господи! Что же за день сегодня такой?
- Пятница, 13 число.
- И как же ты спасаешь?
- Ну, как узнала, сразу же вступила с ним в контакт. И уже отработала половину записей.
Семён Самуилович буквально рухнул на свой стул, хотел схватиться за волосы, что обычно торчали в стороны, но ничего не получилось. Волосы продолжали упрямо стоять вверх. Такого стресса они ещё никогда не переживали. Никогда. Хотели расслабиться с Аллочкой, но не получилось. Жалко вороны не хватало на плешину, а так бы была полная «картина маслом».
- Как это отработала?
- Как с тобой. Ты что не понимаешь? Я спасаю твою честь и достоинство, тут все средства хороши, а ты за столько лет наших отношений в ресторан меня ни разу не сводил.
- Свожу, кошечка, свожу. Ты только отработай вторую половину.
- Ты только обещаешь. И жениться обещал.
- Кошечка, ну ты же знаешь, не могу я пока, не могу. Но обещаю, как только отрабо… добудешь вторую половину записей, мы с тобой вместе подумаем, как нам быть.
- Не обманешь?
- Да что ты! Когда же я обманывал? Ты уж расстарайся за нас двоих.
- Но записи пока будут у меня.
- Это как!? Ты что же, хочешь меня шантажировать?
- Пока нет.
Секретарша Алла, вызывающе покачивая бёдрами, пошла к двери, открыла её и вышла.
 - Что же за день сегодня!?

                Семён Самуилович глянул на перекидной календарь. Пятница, 13 число. Он застонал, хотел снова ухватиться за волосы, но они продолжали торчать вверх. И тут не получилось расслабиться. Ещё бы, такой стресс, такой стресс. И всё в один день, перед самым днём рождения.
Семён Самуилович вырвал листок календаря, с остервенением разорвал его на мелкие кусочки и бросил на пол.
- Алла! Алла, ко мне!
Секретарша вошла в кабинет.
 - В понедельник замок в двери поменять, видеонаблюдение демонтировать. Дни рождения больше в офисе не справлять. В кафе будем ходить и никаких розыгрышей. А Сидорова я всё-таки уволю, когда с ним разберёшься. Всё. Я домой.
- Поняла, Сёмочка. А Сидорова жалко, очень хороший специалист, очень.

                Семён Самуилович вышел на улицу. Было тепло, ветерок ласково обдувал голову и торчащие вверх волосы. Ну, ни как они не хотели отходить от стресса. Семён Самуилович решил пройтись пешком. Но пройдя метров двести, увидел огромную рекламу «Розыгрыш лото». Он плюнул с досады в её сторону и сел в троллейбус. Ну, надо же. Как раз напротив него была приклеена реклама розыгрыша смартфонов. Он застонал. Вышел на первой же остановке и пересел в трамвай. Смотря только в пол, он сел на свободное место и закрыл глаза, но не спал, а перебирал в памяти события прошедшего дня.

P.S. Пока Семён Самуилович ехал до дома, волос успокоился, принял своё обычное расположение и снова торчал в разные стороны. Так что жена ни о чём не догадалась, а Семён Самуилович не стал ей рассказывать о розыгрыше. Да и зачем? У неё и так было дел полно, надо было кормить любимого Сёмушку. Он так любит покушать! А ведь завтра ещё и день рождения.

Алексей Балуев (02.06.2018)