Блок. Не сердись и прости... Прочтение

7. «Не сердись и прости. Ты цветешь одиноко…»




                …и поздно желать,
                Все минуло: и счастье и горе.
                Вл. Соловьев


                Не сердись и прости. Ты цветешь одиноко,
                Да и мне не вернуть
                Этих снов золотых, этой веры глубокой…
                Безнадежен мой путь.

                Мыслью сонной цветя, ты блаженствуешь много,
                Ты лазурью сильна.
                Мне — другая и жизнь, и другая дорога,
                И душе — не до сна.

                Верь — несчастней моих молодых поклонений
                Нет в обширной стране,
                Где дышал и любил твой таинственный гений,
                Безучастный ко мне.
                10 июня 1901




     Сюжет продолжается. Он «возвратился», он не может уснуть,  он тоскует по ней и мистичниет по Ней.

     Опять же эпиграф из Соловьева – это не подсказка к смыслу, это о настроении. Это намек не о дальнейшем тексте Блока, а о тексте предыдущем – Соловьева:

                На палубе «Фритиофа»
 
                Только имя одно я успел прошептать
                За звездой, что скатилася в море,
                Пожелать не успел, да и поздно желать:
                Всё минуло – и счастье и горе.
 
                Берег скрылся давно, занят весь кругозор
                Одинокой пучиной морскою.
                В одинокой душе тот же вольный простор,
                Что вокруг предо мной и за мною.
                6 августа 1893
 

     («Фритиоф» – очевидно, имя корабля. В честь какого-то героя скандинавского эпоса, вроде бы).


     Вот эту картину видел Блок, когда писал свое стихотворение: ночь, вольный простор моря, просверк метеора, и поэт, который успел прошептать только «имя одно». Но в «одинокой душе»– «вольный простор».
     Имя, которое «успел прошептать» почтенный 40-летний доктор философии – достаточно очевидно – София. («Я, Владимир Соловьёв, уроженец Москвы, призывал Тебя и видел тебя трижды: в Москве в 1862 году, за воскресной обедней, будучи девятилетним мальчиком; в Лондоне, в Британском музее, осенью 1875 года, будучи магистром философии и доцентом Московского университета; в пустыне близ Каира, в начале 1876 года...») Ведь именно этим именем подписывалась Она в его рукописях врезками другим почерком: "Я не хочу чтоб ты был печальным. Я дам тебе радость. Я люблю тебя. Sophie".
     Имя, которое всплыло при чтении чужого стихотворения, в котором «звезда скатилась…» в уме у 20-летнего поэта – очевидно тоже.  Вот из воспоминаний Любови Дмитриевной про 1898 год:
     «От "театра" – сенного сарая – до дома вниз под горку сквозь совсем молодой березничек, еле в рост человека. Августовская ночь черна в Московской губернии и "звезды были крупными необычно". Как-то так вышло, что еще в костюмах (переодевались дома) мы ушли с Блоком вдвоем в кутерьме после спектакля и очутились вдвоем Офелией и Гамлетом в этой звездной ночи. Мы были еще в мире того разговора и было не страшно, когда прямо перед нами в широком небосводе медленно прочертил путь большой, сияющий голубизной метеор. "И вдруг звезда полночная упала"..»
     И когда он писал своё, когда он кричал его в распахнутое окно – имена были нераздельны.
     Нет, это не умаление образа той, которая… «В конце января…   явно является Она», которую… «На следующее утро я опять увидал Ее издали». Это он возносит на ту же высоту свою, вечно нерадостную  любимую:

                Не сердись и прости. Ты цветешь одиноко…

                …Мыслью сонной цветя, ты блаженствуешь много,
                Ты лазурью сильна.

     Это попытка встроить Любовь Дмитриевну в космогонию:

                Где дышал и любил твой таинственный гений,
                Безучастный ко мне.

     «Твой гений» – это как у Пушкина «гений чистой красоты», то есть не «…высшая степень творческой одаренности, талантливости…», а «…в римской мифологии духи-хранители, преданные людям, предметам и местностям», в переводе на жаргон XXI века – это элементаль или аватара. У Пушкина – элементаль красоты, у Блока – аватара Тебя.

Из Примечаний к данному стихотворению в  «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока:
     «– Мыслью сонной цветя ... – Эпитет "сонный" устанавливает связь образа героини со Спящей Красавицей.»

     Спящая красавица здесь – не пушкинская, конечно.  Свою миссию Блок осознает именно так: «пробудить спящую». Вот последнее стихотворение “тома I”, в котором он через два года признает провал миссии:

                «Вот он — ряд гробовых ступеней.
                И меж нас — никого. Мы вдвоем.
                Спи ты, нежная спутница дней,
                Залитых небывалым лучом.

                Ты покоишься в белом гробу.
                Ты с улыбкой зовешь: не буди.
                Золотистые пряди на лбу.
                Золотой образок на груди.

                Я отпраздновал светлую смерть,
                Прикоснувшись к руке восковой.
                Остальное — бездонная твердь
                Схоронила во мгле голубой.

                Спи — твой отдых никто не прервет.
                Мы — окрай неизвестных дорог.
                Всю ненастную ночь напролет
                Здесь горит осиянный чертог.
                18 июня 1904. С. Шахматово»



*
*

вкратце о месте стихотворения в общем своде книги "Стихи о Прекрасной Даме".

     Ал. Блок : «Символист уже изначала - теург, то есть обладатель тайного знания, за которым стоит тайное действие».
     Теургия -  это человеческая практика по работе с божественными сущностями.  «Стихи о Прекрасной Даме» - рабочий дневник Александра Блока о ходе подобной практики.
     Спустя десять лет он напишет Андрею Белому: “Отныне я не посмею возгордиться, как некогда, когда, неопытным юношей, задумал тревожить тёмные силы - и уронил их на себя.”
     «Стихи о Прекрасной Даме» как раз об этом - о тёмных силах и о гордыни попытки справится с ними.
     Справиться не получилось. Спустя ещё десять лет, уже после смерти Блока, Андрей Белый резюмирует:
     «Первый том - потрясенье: стремительный выход из лона искусства; и - встреча с Видением Лучезарной подруги; и - далее: неумение воплотить эту встречу, обрыв всех путей»

     Для Блока было важно подчеркнуть рабочий, реалистический характер книги («к моим же словам прошу отнестись как к словам, играющим служебную роль, как к Бедекеру [путеводитель], которым по необходимости пользуется путешественник»), поэтому вместо трёх разделов с мистическими названиями "Неподвижность", "Перекрёстки", "Ущерб" первого издания  в канонической редакции их стало шесть, у которых вместо всякой философии теперь только указания на  место и время действия.

   Вот их краткая сводка:

     I. С.-Петербург. Весна 1901 года.
     "В конце января и начале февраля явно является Она.", "В таком состоянии я встретил Любовь Дмитриевну на Васильевском острове..."
     Юный теург обретает свет и в таком состоянии встречает любимую. И решает, что они обе – «в облике одном». Но, скорее всего, это появляется «гадалка» из Тёмного храма .
                II.С. Шахматово. Лето 1901 года.
                Поэт учится работать с обретёнными силами, но постоянно путается меж Ясной и гадалкой, меж Солнцем и любимой. Меж Тобою и тобой.
                Постоянные поездки из его Шахматово к ней в Боблово. Л. Д. его всегда ждёт.
     III.С.-Петербург. Осень и зима 1901 года. Грань богопознания: попытка – успешная! – видеть  в любимой богиню, то есть раскрыть в «тебе» – Тебя! Но тут же появляются «двойники», которые искушают теурга россыпью миров.
     Регулярные, якобы случайные, встречи с Л.Д. после её «уроков». Их свидания в церквях.
     IV. С.-Петербург. Зима и весна 1902 года. Видение Моисея, готовность к Акту, видение, как «мы странствовали с Ним по городам».  Но что это все? – послания от Тебя или обманки «двойников»?  И – снова видение Моисея, видение Неопалимой Купины, осознание, что Ты – Купина, то есть Ты –  прямой призыв Господен к действию, как  некогда к простому пастуху Моисею: «Иди! И соверши небывалое». Но опять вмешиваются акторы лиловых миров – гадалка, двуликий, двойник. И поэт срывается в открытые ему «двойниками» другие миры.
Всё это на фоне попытки Л.Д. порвать с Блоком.
     V. С. Шахматово. Лето 1902 года.   Лето зимних кошмаров, лето расплаты… Но в ответ на прямой призыв:  «Приходи, Я тебя успокою», поэт  настаивает на своём праве на «каменные дороги».
     Всё лето Л.Д.: «...Со зла я флиртовала... в Боблове с двоюродными братьями»
     VI.С.-Петербург. Осень — 7 ноября 1902 года. Герой выходит на Тропу миров – лиловых миров. Бродит по ней, отчаивается. Он, ставя на кон свою жизнь, прорывается к Храму, но, судя по всему, это – тёмный храм. Он запутался  на своих "каменных дорогах".
     Всю осень Л.Д.: «От всякого чувства к Блоку я была в ту осень свободна».
     7 ноября 1902 года – дата решительного объяснения. Л.Д. принимает предложение Блока.


     Данное стихотворение относится к третьей сцене ВТОРОГО раздела. Всего сцен в нем – двенадцать:

   


     1. Серафим.
     2.Визит к гадалке.
                3.Луна  –  Твои чертоги!
     4.Ты – Солнце!
     5.Холодный мир «В иной дали».
     6.Нет зиме!
     7.Темный храм.
     8.Снова у гадалки.
     9.Возвращение.
     10.Царственный путь.
     11.Роковая потеря.
     12.Надежда.


    Луна  –  Твои чертоги:
    К  сцене данного стихотворения относятся ДВА произведения:

                7. «Не сердись и прости. Ты цветешь одиноко…»  ( http://www.proza.ru/2017/11/14/1258 )
                Ночное бдение: ты цветешь.
8. «Молитву тайную твори…» ( http://www.proza.ru/2017/11/15/796 )
Луна – как «Ее глаз», как проход в Ее чертог. …как «изменение облика», ведь ранее было: ты - солнце!
*
*
предыдущее стихотворение — http://www.proza.ru/2017/11/24/1428
следующее стихотворение  —   http://www.proza.ru/2017/11/15/796