Образы, грёзы, сновидения

Борис Родоман
    
ОБРАЗЫ, ГРЁЗЫ, СНОВИДЕНИЯ

        Я копчу небо уже 88-й год и спешу рассказать о себе такое, о чём ещё не писал в своих публикациях. Может быть это заинтересует профессиональных психологов и даже психиатров.

1. Зрительные образы

        Иногда меня спрашивают: «О чём ты думаешь постоянно?»  Я постоянно ни о чём не думаю, а представляю – реальные картины из мой жизни, без всяких добавлений. Но это не события, а скорее пейзажи, или ландшафты. Они проносятся у меня перед мысленным взором, когда я бодрствую. Я вспоминаю места, где когда-то был.
        Старейшими являются уже застывшие и многократно описанные самые ранние, канонические для моих мемуаров картины детства: песчаная Смоленская площадь с рынком и пивной в избе с русской печью; извозчики, бульвары на Садовом кольце, старый Арбат, похороны В.В. Куйбышева, пуск троллейбуса № 2, открытие метро; паровоз, пересекающий Можайское шоссе по Дорогомиловскому валу, за которым тянется село Дорогомилово с настоящими избами. Но, кроме того, миллионы других образов проносятся передо мною непрерывно, как будто я сижу в кино или перед телевизором (которого не смотрю, не включал для себя уже много лет).
        Старые образы у меня ничуть не тусклее, не расплывчатее недавних. Уж что забыто, то забыто бесследно (наверно, 99,9…% виденного), но что запомнилось, то вполне чётко. И нет никакого преимущества новых образов перед старыми или наоборот. Все образы  всплывают постоянно и в любом порядке.

2. Странные ассоциации

        Кое-какие образы у меня связаны с некоторыми бытовыми действиями. Так, например, когда я стригу ногти, то вспоминаю Стамбул, надгробия султана Сулеймана Великолепного, его жены Роксоланы и их придворного великого архитектора Синана. Когда вижу длинную струю воды, текущей из крана в ванну, то представляю одну захудалую гостиницу в Тбилиси, где я останавливался в 1986 г. Но такие случайные ассоциации редки,  не стойки и легко забываются – в отличие от самих образов, ни с чем не сцепленных и очень долговечных.

3. Внутренняя речь

        Помимо постоянной смены зрительных образов, у меня постоянно «течёт» внутренняя речь. Я произношу её мысленно и вижу напечатанной на бесконечной желтовато-белой ленте строчными (маленькими) буквами латинской гарнитуры (не путать с латинским алфавитом), похожей на Times New Roman, без знаков препинания. По сторонам ленты находится бесконечное чёрное пространство.
         Содержание внутренней речи – постоянный самоотчёт, похожий на  дневник, а частично – заготовки фраз для устных разговоров и письменных сочинений. Это также стихи и песни, в сопровождении  примитивных мелодий, тоже воображаемых. Под эти звуки я прыгаю и пляшу в своей квартире, когда поблизости больше никого нет. Иногда эти мелодии «звучат» так назойливо, что мешают уснуть. Все мелодии заимствованы, свои я сочинять не умею.
        Как сочетается внутренняя речь со зрительными образами? Чередуются ли они или одновременны? Ложится ли мысленный текст на воображаемый пейзаж, как титры в фильме? Не знаю.

4. Грёзы перед сном

        Перед засыпанием у меня появляются образы не существующих ландшафтов, а как бы «вымышленные», но внешне столь же реальные. В них нет ничего такого, что отсутствует в натуральных пейзажах. В последние годы я как-то оторвался от природы, поэтому в грёзах преобладают сюжеты урбанистические, архитектурные. Мне представляются улицы с домами, похожими на те, которые я видел недавно – сегодня или несколько дней назад. Я  двигаюсь по улице один и без транспортных средств, как бы лечу, и никакого транспорта и людей на этой улице не замечаю. Но если я весь прошедший день провёл в лесу, то он и будет преобладать в грёзах (а раньше грезилась и лыжня).
        Вечерние грёзы отличаются от дневных образов, как реалистическая художественная литература от документальной; как fiction от non fiction. Известно, что различие между обоими жанрами может быть незначительным. В моих грёзах нет ничего чудесного, фантастического. Они показывают мне правдоподобный коллаж из знакомых элементов.
         Появление ландшафтных грёз вместо воспоминаний  о реальных ландшафтах – верный признак и необходимое условие предстоящего засыпания. Если я улёгся в кровать, накрылся одеялами, закрыл глаза, но продолжаю вспоминать о реальных ландшафтах и событиях – это сигнал, что я в ближайшие минуты не усну.
        Когда я вижу грёзы, я сознаю, что это ещё не сон, что грёзы могут пройти и я вообще засну не скоро. Грёзы появляются, когда одолевает дремота в кресле самолёта, поезда, автобуса или, что очень ужасно, на заседании, но по-настоящему спать сидя в транспорте я не научился. И даже при самом длинном в моей жизни ночном перелёте из Европы в Южную Америку я не уснул ни на минуту.

5. Калейдоскоп лиц

        Мне представляется одно человеческое лицо, как правило, незнакомое (но, наверно, когда-то виденное), оно быстро изменяется и превращается в другое лицо меньше чем за секунду. Удержать этот образ от превращений невозможно. Смена портретов длится несколько минут. Показываются лица обоего пола и всех возрастов. Процесс этот отчасти управляем: иногда мне удаётся перевести его на созерцание только красивых девушек.
        Калейдоскоп лиц я вижу крайне редко, и он – пожалуй, самый удивительный вид грёз. Дело в  том, что я вообще мизантроп, не очень люблю людей, запоминаю и различаю их с трудом (кроме некоторых девушек). Как правило, я мгновенно забываю не только имя и отчество человека, с которым познакомился, но и его внешность. В Москве есть два географа, и в Петербурге два, которых я в течение шести лет никак не мог окончательно научиться различать, всё время об этом переспрашивал.
        К портретной живописи и фотографии интереса не проявляю. Название «калейдоскоп лиц» удобно для употребления, но не точно. Строго говоря, это калейдоскоп и мозаика не из лиц, а из черт лица.

6. Сюжеты сновидений

        Мои сновидения очень реалистичны. В них нет ничего такого, чего бы не имелось у меня в реальной жизни. Я никогда не был во сне тем, кем не мог быть наяву. Я сам себе не снился богом, царём, героем, кумиром толпы и богачом. Я не упивался властью и вседозволенностью – не бил стёкла в витринах, не расстреливал врагов, не насиловал женщин (хотя иногда понимал во сне, что это сон и в нём можно злодействовать безнаказанно). Мне не снятся  боги и ангелы,  моя смерть и воскресение в загробном мире. Я не получал во сне никакой компенсации за недостатки повседневного существования, но и чрезмерных ужасов тоже не видел.
        В этой статье я не хотел бы ссылаться на Зигмунда Фрейда, развивать или критиковать его концепции. Я изучал Фрейда задолго до рождения большинства моих вероятных читателей.  Я не возражаю против утверждения, что чаще всего люди видят  во сне разные ёмкости (вагину) и палки, столбы (пенис). Но почему же, будучи так сексуально озабоченным, я эти штуки во сне не видел? Вероятно, потому, что как географ-ландшафтовед я не обращаю внимание на мелкие предметы, короче полутора метров, т.е. «меньше женщины», как говорит мой ученик и коллега Владимир Каганский. Поэтому перечни множества вещей в сонниках мне бесполезны, даже если бы я верил в толкование снов.
        У всех людей общими являются сновидения, связанные с физиологическими отправлениями. Это прежде всего тягостные поиски отхожего места (туалета, уборной) и невозможность им воспользоваться, потому что этого не позволяет открытая Фрейдом подсознательная цензура; она человека будит, чтобы он  выбрался из постели. К физиологическим относятся и все сновидения, вызванные половым влечением. Но мы оставим эту фоновую тему за скобками и рассмотрим только мою специфику.

7. Экскурсия

        Этим словом я назову главнейший, почти еженощный сюжет моих сновидений. Это всякий выход из дому: прогулка, поход, поездка, путешествие, собрание. Я выхожу, выбираюсь, выезжаю, как правило, не один; я с кем-то, среди кого-то. Но лица и роли окружающих людей неизвестны. Я куда-то направляюсь, кого-то или что-то ищу, но чаще (и как правило, в конце концов) теряю.
        В моих сновидениях нет мелких вещей и произведений искусства, игр, боёв, толпы… В них фигурируют здания, сооружения, дороги,  транспортные средства.  Я часто вижу во сне железную дорогу, иду по поезду, но вагоны недолговечны, они расширяются и исчезают, я оказываюсь на земле. Я никогда не замечаю во сне легковые автомобили (столь ненавистные мне в реальной жизни) и самолёты (к которым я отношусь хорошо), редко вижу водоёмы и средства водного транспорта. Моя среда и моя любовь – ландшафты суши.
        Я очень радуюсь, если увижу во сне рельсы трамвая или узкоколейки, но они обманчивы, быстро обрываются,  и желанный поезд не приходит. Это переживание отражает реальную ситуацию. Во многих городах бывшего Советского Союза трамвай уничтожили бандиты – владельцы смертоносных микроавтобусов-газелей. И узкоколейки почти все исчезли, а с ними – множество деревень и посёлков в бездорожной глубинке.
        Многие сновидения отягощены неприятными ощущениями, отражающими что-то в организме. Мои «экскурсии» часто омрачают тягостные поиски не только унитаза, но и разных других вещей, которые, как правило, все теряются – и рюкзак, и одежда, так что в конце сновидения я шествую по своему ландшафту совершенно голым. Я так же не могу найти или не в состоянии вернуться в какую-то столовую, где должен пообедать.
        Во сне мы, как правило, не можем возвратиться в прежнее место, оно исчезает. Но в виртуальной сфере различия между сном и явью уменьшаются. Изображения на экране компьютера изменчивы, как сновидения, и нередко так же теряются навсегда.

8. Неведомый город

        Изредка мне снится очень красивый город, но всё же не диковинный. Дома разношёрстные по стилю и похожи на те, которые строятся у нас в России в постсоветское время. Они стоят на улицах сплошь, никакой «свободной» застройки. Этажей от четырёх  до двенадцати. Главное – они очень ярко раскрашены. И солнце светит, придаёт им блеск. Я ими очарован. От них у меня радостное настроение. Сожалею, что я здесь один. Хотел бы привести сюда свою подругу. Но что это за город? Как он называется? Кто-то подсказывает: «Тверь». Да нет, что за чушь, какая это Тверь!  что я, Твери не помню?
       Менее приятный вариант этого сюжета разворачивается, когда я долго брожу по городу и мучительно пытаюсь понять, где, в какой стране  нахожусь, но так и просыпаюсь без ответа.
       
9. Постоянные ландшафты

        Среди ландшафтов, которые мне снятся, есть несколько   постоянных, появляющихся с некоторыми изменениями в разных сновидениях. В них имеются  горные массивы. Одна горная страна похожа на Памир или Тянь-Шань, а другая на кавказское среднегорье, как в Дагестане.  Эти горы окружены холмистыми равнинами. Я каждый раз хочу подняться в горы, но что-то или кто-то мешает. Приходится изменить маршрут и идти вдоль реки, текущей среди террас. Река эта называется Яузой, но течёт не в Москве и впадает не в Москву-реку.
        Иногда мне снится один и тот же «телепортационный коридор». Его длина не велика – несколько метров, но проходить тяжело: двери, ступеньки, темнота, надо нагибаться. По выходе я оказываюсь в другом городе, ярком и значительном, за тысячи километров от места отправления.

10. Жутковатые пейзажи

        Мне думается, что их появление в снах вызвано физиологическими причинами. Самая частая неприятность – осыпь. Весь грунт подо мной превращается почти в песок, я карабкаюсь с трудом. Лезть вверх трудно и страшно.
        Иногда иду по холодной воде вброд по щиколотку: ну, значит, ноги выпростались из-под одеяла и замёрзли. Очень неприятен голый, лунный пейзаж, без растительности, и впадины, похожие на карьеры. Наяву ужасные карьеры я видел на КМА и в Мирном (Якутия). Но от вулканических кратеров в естественных ландшафтах неприятных ощущений не было; наоборот, воодушевление.

11. Полёты во сне

        В детстве и молодости были частыми, с возрастом – всё реже. Полёты только вниз, с обрыва или башни, по пологой траектории, с плавным, мягким приземлением. Взлетать вверх, как самолёт или птица,  – нет, такого не припомню.
        Яркой разновидностью полёта является спуск по лестнице. Это всегда полёт, потому что ноги не касаются ступенек. Подъём над их уровнем – несколько дециметров. Полёт прицельный – я вижу  точку, в которой приземлюсь, и радуюсь попаданию в неё. Я пролетаю через пять – семь ступенек, а иногда через весь лестничный марш. Это широкая лестница многоквартирного дома дореволюционной постройки.
        Иногда я не приземляюсь на лестничной площадке, а поворачиваю на нижний марш. Это достигается изгибом ладони правой руки. Сейчас выпускаются электросамокаты, управляемые телодвижениями пилота.  Говорят, что это – городской транспорт будущего. Всё, о чём люди мечтали; всё, что им снилось или даже присниться не могло, – наука и техника рано или поздно осуществят.
        Полёт-спуск по лестнице – мой любимый трюк; от него повышается настроение. Мне хочется, чтобы это увидел кто-то, находящийся рядом. Но такого спутника мне сны не подарили.
        На днях мне приснился удивительный сон – будто я спускаюсь вдоль лестницы, сидя на перилах. Но я никогда в жизни такого  не вытворял; более того, возмущался этим хулиганством. Меня  в школе однажды сбил съехавший  по перилам мальчишка – будущий писатель Борис Носик (1931 – 2015).

12. Кошмары и вознесение

        Настоящих кошмарных снов у меня сейчас не бывает.  Кое-какие страхи были в раннем детстве: из-за шкафа выглядывали тётки-чудицы в чёрных колпаках; во сне настигала одна и та же ведьма много лет; просыпался в ужасе, с сердцебиением. Но бывают и в наши дни сновидения довольно неприятные. Мрачных  сюжетов осталось три – «Школа», «Преследование» и «Злая женщина».
        Мне, как и множеству взрослых людей, иногда снилась школа, как будто я, пожилой и уже имеющий учёные степени, среднюю школу ещё не закончил, я в ней учусь и меня вот-вот вызовут к доске. Что же делать?
        Выход есть. Мне надо самому прервать тягостное сновидение! Как это делается? Расскажу чуть позже. А  сейчас перейдём к следующему виду кошмара.
        Преследование! Мне снится, что меня кто-то преследует, догоняет, и вот-вот настигнет. Кто это, я не знаю или не помню. В лицо своего врага никогда не видел. Но мешкать нельзя, надо спасаться скорее. И для этого есть механизм. Я назову его «вознесение».
        Я стою, опускаю руки по швам, поднимаю ладони так, чтобы они располагались горизонтально, поднимаю их до уровня пояса и немного развожу руки. В этот момент под ладонями у меня появляются какие-то твёрдые плоскости, опирающиеся на пружины. Я резко отталкиваюсь от них ладонями и подскакиваю, взлетаю вверх. Обычно  одного отталкивания бывает недостаточно, я взлетаю невысоко, но пружины остаются при мне, я  отталкиваюсь ещё один или два раза (чаще всего бывает три толчка), и поднимаюсь, взлетаю вверх, оставляя в дураках тех, кто остаётся внизу.
        Возносясь, я без боли пробиваю головой потолок (школьного класса) или небо (если действие происходит «на улице») и оказываюсь в верхнем мире – в мире яви, а не снов. Так я просыпаюсь, избавившись и от ненавистной школы, и от разных преследователей.  Можно сказать, что мир сновидений у меня – нижний мир, а бодрствование – верхний. Недаром говорят, что в сон мы «погружаемся». А пробуждаясь, стало быть, всплываем.
       
13. Женщины в моих сновидениях

        Ярких женских образов в моих снах имеется только два: «Фурия» и «Сладкая девочка».
        Фурия, мегера, злая баба похожа на мою мать и / или  на каждую из моих жён. Она издевается надо мной: кричит, обвиняет оскорбляет, унижает. Нет,  она меня ещё не бьёт, а только угрожает, но я страдаю от вопиющей несправедливости. Я кричу, плачу, я пытаюсь доказать, что не виноват, но всё тщетно. От этого кошмара не спасает никакое «вознесение». Я просыпаюсь в плохом настроении, которое не проходит весь день. Это сновидение потому так страшно, что полностью совпадает с некоторыми реальными событиями моей жизни.
        Противоположность Фурии в сновидениях, да и наяву,  –  Сладкая девочка. Она появляется издали, как голубая фея над водопадом, тонкая и стройная, и от неё всё поднимается в моём теле, да и в душе, мир начинает светиться, а все звуки превращаются в музыку и песню. Я помню и реальный ландшафт, в котором испытал такие ощущения, помню эти пруды и лужайки… Сладкие мурашки бегут по коже и волосам, из глаз льются слёзы счастья. Некоторые люди, заставшие меня в момент пробуждения после такого сна, видели на моём лице улыбку, которая мне обычно не свойственна.

Написано 14 – 16 июня 2018 г.

Подготовлено для «Academia.edu» и "Проза.ру" 16 июня 2018 г.