Генерал, он и в Кабуле генерал!

      Продолжение, начало см. "Наготове будешь, все добудешь",
из сборника "Афганистан 1979-1982 Воспоминания связиста."

На фото офицеры узла связи Главного военного советника (ГВС)  у входа на Пункт управления ГВС у бассейна в здании бывшего офицерского клуба афганкой королевской армии в Кабуле в 1980 - 1981 г. 

                "Дети и генералы любят пугать других" 
                Войцех Жукровский*
 
                "Что нам делать с этим офицером? Что он ни
                скажет — все не так". — "Произведите его в
                генералы, ваше превосходительство, — тогда
                всё, что он ни скажет,  все будет так".
                Джордж Бернард Шоу

               
     Еще в Москве в начале декабря 79 года,  готовя в срочную командировку в Афганистан,  нас  предупредили,  что там, при общении по местным средствам связи, да еще на русском языке, категорически в целях безопасности запрещается упоминать свои и чужие воинские звания и должности, да и  принадлежность к армии  вообще.  Мной были хорошо усвоены указания  полковника Cелезнева,  который отвечал за  безопасность связи в управлении начальника войск связи ВС СССР и, инструктируя нас перед оправкой в Кабул, сообщил, что после погрузки в самолет, мы впредь должны будем обращаться друг к другу без упоминания  воинских званий, солдаты к офицерам по имени отчеству, а мы к ним по фамилиям. 

        Позже, уже через несколько месяцев после ввода в ДРА ограниченного воинского контингента, майор  Н,  выполнявший в то время обязанности советника начальника узла связи афганского министерства обороны, рассказал мне, что телефонные сети Кабула еще при Дауде*, или даже при короле*,  строили и немцы, и  американцы, и все, кому не лень.  27 декабря 1979 г. перед началом операции по взятию нашими десантниками и спецназовцами дворца  Амина и ключевых государственных объектов был взорван кабельный колодец в центре города, а после завершения операции,  при восстановлении разрушенной таким образом кабульской городской телефонной сети,  афганцы очень долго не могли найти и даже кажется так и не нашли документацию и  полную схему прохождения кабельных линий в городе. Кто и как был подключен к городской АТС и мог контролировать кабульские телефонные сети, было неизвестно. Поэтому, на мой взгляд, представляясь по городскому телефону, стоявшему   у дежурного по узлу связи Главного военного советника (ГВС), было вполне разумно  не называть фамилии и воинские звания наших офицеров и прапорщиков. Тем более, что узел связи располагался на территории бывшего офицерского клуба афганской королевской  армии через дорогу и   напротив американского посольства.  Конечно, американцы наверняка  вели за нами постоянное наблюдение и прослушивание наших переговоров с момента прибытия узла связи в Кабул в мае 1978 г., но  предоставлять им возможность получить еще и дополнительную информацию вряд ли было разумно. 
 
    Поэтому,  когда где-то в феврале или марте 80 года, через  несколько месяцев после ввода наших войск в Афганистан,  я был дежурным по узлу связи "Микрон"*,  на  раздавшийся звонок  городского телефонного аппарата снял трубку и ответил как обычно;
- Слушаю дежурный.
В ответ сначала помолчали,  а потом  зазвучала русская матерная речь.
-…  Я генерал-майор Кот,  а Вы кто по званию?
- Старший лейтенант Жданов, товарищ генерал-майор.
- Ну, а какого х…. стесняешься своего звания, старший лейтенант…? Доложите начальнику узла связи, что я вам сделал замечание. И передайте, чтобы все офицеры вашего узла связи, впредь представляясь по телефону, называли свое воинское звание и фамилию.
- Товарищ генерал-майор, но перед отправкой сюда в Москве нам категорически при инструктаже запретили во время разговоров по городским телефонам упоминать  воинские звания и раскрывать принадлежность к роду войск.
- Да мне плевать, что там вам говорили. Вы, что там самый умный? совсем ох….?!   Делайте, что говорю….

       Оказалось, что  звонивший генерал  был только что прибывшим  в Кабул советником  начальника связи  афганских вооруженных сил. Его требование представляться по городскому телефону, как в Союзе, называя свое воинское звание и фамилию,  мне безусловно показалось крайне нелепым. Но за годы службы в армии я привык не подвергать сомнению распоряжения руководителей высокого ранга и попытался объяснить себе его требование тем, что очевидно генерал знал, такое, что не мог знать я, простой старлей. Возможно  теперь, после ввода советских войск в Афганистан требования к безопасности связи изменились и можно уже никого не остерегаться?  Может быть действительно нет ничего плохого в том, что американцы будут знать воинские звания и фамилии офицеров нашего узла связи? 
А возможно в ближайшее время нас вообще переоденут в советскую военною форму?  Увы, тогда я еще не знал, что это было только начало и что в дальнейшем генерал, то ли не зная требований по обеспечению безопасности засекреченной связи, то ли игнорируя их, считая себя достаточно большим для этого начальником, вообще поставит меня в крайне неприятное положение, заставив грубо нарушать эти требования. И что мне по его милости еще предстояло хорошенько поиграть в прятки с комиссией, которая приедет из Москвы для проверки выполнения требований по безопасности засекреченной связи, по приказанию Шапошникова избегая с ней встречи  и переезжая  с одного узла связи на другой, по всему Кабулу. Но это уже другая и крайне неприятная история, которую я тоже расскажу, но позже. 
 
    Самое неприятное в этом эпизоде было то, что все доклады о полученных дежурным по узлу связи замечаниях любого характера от руководства аппарата Главного военного советника начальником узла Шапошниковым воспринимались крайне болезненно.  Он совершенно не мог принять их, в отличие  от своего предшественника полковника Назарова, спокойно и тут же переходил на  ругань, оскорбления и угрозы на повышенных тонах, совершенно не считаясь  с предыдущими заслугами отчитываемого, его должностью, званием и  присутствием рядом подчиненных.  Не раз он в грубой форме отчитывал офицеров  в присутствии солдат. И только спустя некоторое время,  успокоившись,   начинал разбираться, что произошло и кто в этом виноват. А выяснив,  никогда не  извинялся за грубый тон и несправедливые обвинения.

   Если до ввода войск в ДРА в составе аппарата военных советников  афганской армии  и  был советник начальника связи  афганских ВС,  то,  по крайне мере,  до этого он ни разу официально не появился  на нашем узле связи,  и уж  точно  не пытался наводить у нас порядок, а тем более давать указания дежурной службе.

    И это мне казалось правильным. Ведь если ты советник начальника связи афганских вооруженных сил, так и советуй своему коллеге -  афганскому генералу, как правильно организовать бесперебойную, скрытую связь в афганской армии. Но причем тут узел связи Главного военного советника, задачей которого была организация связи в интересах советских военных советников в стране, а не афганских военнослужащих?  Тем более, что, насколько я понял,  офицеры и прапорщики нашего узла связи в помощи при организации связи не нуждались. Да и сомневаюсь, что в случае необходимости генерал смог бы ее оказать, наверняка потеряв за долгие годы службы на руководящих постах навыки обслуживания и организации  действующей связи.
   Но, как говориться, генерал, он и в  Африке, то есть в данном случае в Азии  генерал.  Наверное, поэтому ему и   подчинили наш узел связи, что, правда, вместо того чтобы  принести нам пользу, наоборот  привело лишь к появлению  лишних, не свойственных нашим офицерам и прапорщикам обязанностей, связанных с удовлетворением  прихотей  самого генерала и вышестоящих начальников,  созданию на узле нездоровой психологической  атмосферы,  при которой мы ежедневно испытывали чувство незащищенности и страх, постоянно ожидая  всевозможные нагоняи и разносы.   
          
      В  конце декабря 1979 года в  составе ограниченного контингента советских войск в страну были введены многочисленные подразделения и части войск связи. Видимо тот, кто планировал ввод войск, решил серьезно подстраховаться и многие их них оказались совсем не нужны. На наш узел связи прибыли несколько радио и радиорелейных станций из бригады связи в Муроме, но  все их экипажи  состояли  почти целиком из призванных военкоматом запасников, которые или очень давно не были на переподготовке, или очень плохо там изучали технику. Они совсем не умели работать на своих средствах связи, да и помощь их нам была не нужна.  Для обеспечения засекреченной связи с командованием  40 армии (позывной «Опера»)  вполне хватало радио и радиорелейных станций нашего узла.   В результате  экипажи  приданных нам аппаратных, состоящие из  внезапно оторванных от дома и  совсем не понимавших, для чего оказались и что они делают в Кабуле,  целыми днями изнывали и одуревали от жары и безделья в своих аппаратных, угрюмые и злые. Зарплаты им совсем не платили не в чеках, т.к. сеть военторга 40 армии еще не существовала, не тем более в афганях, т.к. они не входили в штат советских специалистов за рубежом. За пределы расположения нашего узла, то есть территории клуба "Аскари",  они не выходили.  Улизнуть при очень большом желании даже в самовольную отлучку было просто невозможно: по периметру стояли посты десантников из роты ВДВ, охранявшей пункт управления и узел связи, все подходы были заминированы сигнальными минами,  а за ними стояли еще и часовые афганской армии.  Наконец,  через  несколько месяцев все эти станции были сформированы в длинную  колонну и своим ходом отправлены в Союз на места своей дислокации.

    В начале 1980 г.  стали значительно расти   штаты советников от Минобороны, КГБ,  милиции, политорганов, министерств и ведомств.  На все   руководящие посты  в них присылали советников. Так помимо должности советника главного прокурора афганской армии, была введена полковничья должность его заместителя,  на которую прибыл тесть моего однокашника по суворовскому военному училищу  и друга  детства с 11 лет, Игоря Онишко  Алексаков В.Н. А затем добавлена  подполковничья должность и его помощника.

    Главного военного советника генерал-полковника Магомедова  С. К. заменил генерал-армии Майоров, были введены новые должности  его замов, которые заняли начальник штаба- первый заместитель ГВС - советник начальника Генерального штаба афганских вооруженных сил генерал-лейтенант Черемных и начальник политического отдела группы советских военных советников- заместитель ГВС  в ДРА по политической части – советник начальника Главного политического управления армии ДРА (именно такая длинная должность была у политработника)  генерал-лейтенант Самойленко В.Г. 
         
       Расширение штатов советников видимо было многим очень выгодно, т.к. давало возможность многочисленным начальникам  разных рангов для проведения всевозможных, по разным направлениям,  проверок  подчиненных приезжать в командировку в ДРА.   За каждый день пребывания в Афганистане платили солидные деньги и даже за неделю командировки из Кабула командированный имел возможность увезти дубленки, джинсы, дефицитные в Союзе  японские магнитолы и другие товары зарубежного производства. Тем более, что проверяемые, естественно выражали свою благодарность за положительные результаты проверок не только на словах. За первые несколько месяцев 1980 г. наш узел связи успели посетить несколько групп проверяющих из различных  управлений Генерального штаба, в том числе и из управлений  начальника войск связи Минобороны. Разумеется,  и  сам маршал Белов А. И.  тоже побывал у нас  и даже  подходил к моей станции Т222 ПУ. Правда,  после моего доклада входить в нее не стал - слишком высоко от земли был расположен вход, нужно было подниматься по узкой металлической приставной лестнице без перил.   

     Неудивительно, что была введена и должность  советника начальника связи афганской армии, хотя о назначении на нее генерал-майора Кот и о том, что он теперь стал нашим прямым начальником, нам официально никто не объявил.
Однажды  мы просто обратили внимание на то, что на узле связи вдруг стал появляться какой-то  невысокий (даже ниже моих  165 см) лысоватый мужчина лет 50, с солидным брюшком, одетый в афганскую военную форму для комсостава и, что было очень необычно, со Стечкиным* в деревянной кобуре, как  у Маузера времен Гражданской войны, болтающейся обычно где- то  у него между ног.  Это и был  прибывший в Кабул из Киева генерал.  Многозарядный крутой пистолет, в обойме которого помешалось 20 патронов, позволявший вести огонь очередями,  вместе с  чисто украинской внешностью придавал Коту  большое сходство с эдаким паном- атаманом «Таврическим», времен Гражданской войны на Украине.  Что интересно, он был среди офицеров и генералов аппарата Главного военного советника единственным, кто носил такое оружие,  все остальные предпочитали обычный ПМ*, хотя встречались и любители ТТ, отличавшимся по их мнению более высокой проникающей способностью. И это несмотря на то, что наш генерал не только не принимал никогда участия в боевых операциях, а вообще никуда дальше Кабула не выезжал. 
            
      На узле появился новый УАЗик,  на котором  генерал ездил по Кабулу и  который обслуживал и водил солдат с нашего узла.  Кот с первых дней  стал часто бывать у нас, особенно вечерами. На нашей, т.е.  территории бывшего офицерского  клуба,  был большой открытый бассейн и расположенная под ним баня- сауна, со столом для банкета, парилкой и предбанником.  которой он часто  пользовался сам и приглашал попариться своих друзей.  К сожалению,  за два года службы на узле связи мне так ни разу и не удалось искупаться в бассейне, или попариться в парной. Офицерам и прапорщикам УС  пользоваться  баней никогда не предлагали, а посетить ее самому было невозможно: нужно было подготовить к использованию,  что делали только по личному приказанию начальника узла. Мне всего раз  пришлось там побывать  по служебной необходимости – передать указания генерала банщику,  обязанности которого выполнял  выделенный солдат из нашей роты связи,  который не покидал своего поста  даже,  когда из-за эпидемии гепатита,  т.е желтухи,   в некоторых аппаратных  механикам приходилось дежурить по одному круглосуточно месяцами, то есть спать и есть там, выходя  только по естественным надобностям, запирая дверь  на ключ. 

    Поплавать и поплескаться в бассейне не удалось потому что во время дежурств и работы на узле связи,  пока он там располагался до весны 1980 года, это было немыслимо, а после смены с дежурства, или окончания рабочего дня, оставаться там для купания не было уже ни сил, ни желания. Мы всегда спешили как можно быстрее уйти домой, где нужно было успеть купить, приготовить себе еду, привести себя в порядок и просто отдохнуть, то есть поспать. Хотя не скрою, искупаться в большом бассейне с чистой, прозрачной водой было  очень заманчиво летом, когда температура в тени была градусов 30 .

            В обязанности банщика входило поддержание помещения в чистоте и своевременное включение  нагревательных  устройств, так называемых ТЭНов,  так как для разогрева бани до нужной кондиции, требовалось вполне определенное длительное время. Команду на включение их он получал от дежурного по узлу связи, которому в свою очередь звонили начальники: сам Кот, начальник узла или порученцы заместителей Главного военного советника. Только им, двум генерал-лейтенантам разрешено было, кроме Кота пользоваться  баней и бассейном. Что собственно сами же генералы и установили. Безукоризненное обеспечение этого требования без жалоб и нареканий  для  нас,  дежурных  по узлу связи,  было  важной первостепенной задачей.
 
        Как-то будучи дежурным, или, как это называлось официально,  дежурным помощником начальника узла связи, я невольно оказался свидетелем любопытного эпизода. Стоя недалеко от своего УАЗа,  генерал- майор Кот, выставив вперед ногу и оттянув ткань брюк двумя пальцами,  с улыбкой и огромным удовольствием на лице,  говорил  своему солдату- водителю :
- Вот, видишь какой материал! Генеральский! Не какое-нибудь дрянь, как у тебя, а настоящая шерсть!
       Я был изумлен.   Хвастаться чем и перед кем!  Неужели простой солдат  мог сомневаться в преимуществе генеральского  положения и более высоким качеством  его обмундирования? 
    
           Генерал, судя по привычкам,  был из тех военных, которые  с  первых дней службы в армии  жили  только жизнью своего подразделения, своей части. Они частенько в молодые годы ночевали  в казарме, работали, а точнее оставались  на работе допоздна, уходя последними.  Со временем у них пропадали  любые другие интересы не связанные со службой,   не было и никаких увлечений, кроме разве что охоты и то,  если  в части был   тесный охотничий коллектив.  Дома, они находились только для того и столько времени,  чтобы успеть немного поспать, поесть и привести себя в порядок.

        Кот  часто привозил в баню  гостей:  своих знакомых  офицеров и генералов 40 армии и  аппарата ГВС. Так что баня редко простаивала. Ее,  наверное,  успели посетить все значительные наши и армейские начальники.  Однажды  уже в начале лета 1980-го я  случайно оказался  свидетелем,   как двое  солдат  загружали  обмякшее и бесчувственное тело какого-то грузного седого генерала в годах, одетого в советскую полевую военную форму,  в УАЗик  Кота.  Банщик на следующий день рассказал, что это был  очередной   гость нашего генерала  -  начальник связи 40 армии.  Ребята с её узла связи  позже рассказали мне, что тот полковником уже дослуживал свои последние дни перед пенсией, когда в составе ограниченного воинского контингента 25 декабря 1979 г. (день ввода советских войск в страну) попал в Кабул.  В  Союзе у него была так называемая «вилочная»  должность, на которой он мог получить только полковника, зато в   военное  время она становилась   генеральской.  Поэтому ему и другим  таким начальникам 40 армии (начальникам родов войск ) сразу же были присвоены генеральские звания.  Естественно,  что бывший полковник  и мечтать не мог, что станет перед самой пенсией высшим офицером.  Приехал он  по приглашению нашего Кота обмыть большую звезду и, не выдержав неожиданно привалившего счастья,  обилия употребленных напитков и яств,  отключился,  предварительно очистив желудок прямо в предбаннике.  Недовольный  банщик  на следующий день долго ворчал, наводя там порядок к приезду очередного начальника.
             
       В столовой для солдат на первом этаже клуба Аскари  - бывшего офицерского клуба афганской королевской армии, на территории которого и был расположен наш узел связи, когда  еще  в 78 году прибыл в Кабул,  был организован по выходным и праздникам просмотр кинофильмов с помощью типовой передвижной киноустановки.  Существенным  недостатком  просмотра на ней фильмов было то,  что процесс  проходил по частям, то есть после окончания каждой части, киномеханику приходилось несколько минут тратить на замену старой бобины на новую,  с продолжением.  Со временем столовую перевели в только что отстроенную  казарму, а фильмы продолжали смотреть  в том же помещении. Оно  было небольшое,  метров 30 квадратных. Но и народу,  солдат нашего узла, тех,  кто был не на смене,  было немного. Как правило,  вмещались все желающие.   Сидячих мест, то есть пластмассовых полукресел из бара бывшего офицерского клуба было очень мало и солдаты в основном сидели на полу, или смотрели кино стоя. Иногда фильм заходили посмотреть и находившиеся в это время на узле офицеры и прапорщики.    Правда,  при Шапошникове, если он был там в это время,  делать это никто не рисковал.  В нерабочее,  свободное время специально для того, чтобы смотреть кино, мы в расположении узла никогда  не оставались, а делать это во время дежурства и попасться на глаза при этом начальнику, было бы непростительной глупостью.  Шапошников крайне негативно относился к офицерам и прапорщикам сидевшим, или стоящим где-то без дела, считая, что это могут позволить себе только отъявленные бездельники и лентяи, т.к. дел у нас было всегда невпроворот.

       Прапорщик Лучинский, техник радиостанции,  даже поэтому одно время стал постоянно  носить под мышкой пустую папку от технической документации радиостанции, изображая бурную деятельность и  делая при этом  крайне озабоченное и умное выражение лица.  И однажды Шапошников на утреннем разводе поставил его трудолюбие всем нам в пример, дав этим новую тему для шуток во время перекуров. 
    Наши офицеры и прапорщики могли смотреть в нерабочее время кино в клубе микрорайона, где по выходным советским гражданским специалистам и военным советникам показывали самые последние отечественные картины,  правда,  за отдельную плату.
               
        Но генерал Кот, считавший видимо, что просмотр кинофильмов в общем кинотеатре, да еще не бесплатно ниже его достоинства, сразу же приказал нашему  замполиту  организовать показ фильмов на узле для себя персонально.  Майор еженедельно докладывал ему,   какие новые фильмы поступили в политотдел ГВС, тот   выбирал что-то на свой вкус и назначал  время просмотра.  Сеанс обычно проводили  вечером, часов в 20,  после окончания рабочего дня, или в выходные.
   
   К установленному времени замполит  привозил коробки с фильмами из микрорайона, а в «кинозале» давал команду поставить кресло для генерала и себя, как его сопровождающего и ответственного за показ.   
          
        Дежурный по узлу  должен был встретить машину Кота  у въезда на  территорию узла,  и после подачи команды «Смирно»  и доклада о том, что случилось или не случилось к данному времени  на узле связи,  проводить его в  бывшую столовую.  После прилета  в Кабул жены генерала,  в пустом кинозале Кот просматривал кино вместе с ней.  Спустя некоторое время генеральше видимо стало скучно в такой тесной компании. И тогда из микрорайона стали привозить на узел жену главного инженера узла майора Н., а после приезда из Союза жены Шапошникова и её. И, наконец, было объявлено, что женам всех офицеров и прапорщиков очень настоятельно рекомендуется  приходить на узел на демонстрацию  кинофильмов. И  тогда в столовой  временами уже бывало многолюдно.   

       Привычку смотреть кино самостоятельно, или с женой, позже завел, видимо с подачи нашего генерала, и сам главный военный советник генерал-армии Майоров, которому персонально (а позже тоже с женой) на его роскошной вилле в центре Кабула кино крутил опять же солдат с нашего узла связи.

       Оригинальная фамилия  и экстравагантное,  на  наш взгляд,  поведение Кота, вызывало множество пересудов и насмешек не только среди  офицеров и прапорщиков. Даже солдаты относились к нему с иронией. Как-то, будучи дежурным по узлу связи, я был вынужден вечером  провожать Кота домой. Мы  подходили к его машине мимо стоящей рядом группы солдат и прапорщиков. В тот момент, когда  генерал взялся за ручку двери УАЗИКа,  кто-то из солдат в стоящей рядом группе довольно громко произнес «Мяу»!

       Может быть,  кто-то другой сделал бы вид, что не услышал этого и не обратил внимания. Но, судя по всему,  у генерала это было больное место и,  возможно,  даже еще с детства.  Он прямо таки взвился при этом звуке. А потом тут же приказал мне построить всех, кто находился в этом месте  в две шеренги и  устроил всем основательный разнос.

          Говорили, что сын генерала после окончания военно-политического училища связи попал тоже служить  в ДРА,  в 40 армию замполитом роты.  Но папа быстро разобрался, что условия службы в Афганистане очень сильно отличались в зависимости от места и должности. Конечно и денежное содержание и бытовые условия у военных  советников в Кабуле были значительно лучше, чем у офицеров 40 армии в частях, расположенных в отдаленных провинциях. да и участвовали в боевых операциях они  значительно реже. Поэтому наш генерал загорелся идеей добиться перевода своего сына из состава мотострелковой воинской части 40 армии на наш узел связи главного военного советника. Сделать это было не просто трудно, а почти невозможно, даже для генерал-майора-связиста, т.к. назначением на должность офицеров в аппарат ГВС занималось исключительно 10 главное управление Генштаба, или в просторечии «десятка», которое подбирало людей на имевшиеся в штате аппарата советников вакантные должности. А решение о включении в штат новой должности принималось после обоснования и длительного согласования на самом высоком уровне.  То есть для начала генералу нужно было каким-то образом обосновать создание новой должности, что было крайне сложной, видимо, задачей даже для генерал-майора, или освободить подходящую, уже существующую, но занятую кем-то  должность. Поэтому  старший Кот решил  выбрать более удобный на его взгляд последний вариант.  В штате  входившей в наш узел отдельной роты радиосвязи, прибывшей в Кабул в начале декабря 1979 г., командовал которой капитан Старчиенко, была капитанская должность замполита. Ее занимал сначала старший лейтенант, а потом капитан Топчий. На него-то старший Кот и обратил пристальное внимание. Он решил перевести капитана  куда-нибудь на повышение, но в составе 40 армии, т.к. майорских должностей замполитов-связистов в составе аппарата советников в ДРА не было. А на освободившуюся должность добиться по своим каналам перевода своего сына.  Бедный капитан в те дни ходил очень расстроенный и буквально со слезами на глазах рассказывал мне,  что генерал настойчиво предлагал ему майорскую должность в одной из частей 40 армии, а так как он не соглашался, то попал в генеральскую немилость. Кот угрожал ему большими неприятностями, обещал испортить до основания карьеру.  В то время я еще не знал, что скоро мне самому  придется столкнуться с угрозами  генерала уже в мой адрес, которые тот, успешно выполнил, причем самым подлым  и недостойным способом.

    Все офицеры узла связи сочувствовали Топчию, но сделать,  естественно,  ничего не могли и ждали чем, все это кончиться. К сожалению этого я  так и не узнал, т.к. срок моей командировки завершился раньше.

     Что интересно. у генерала отчего-то не ладились отношения с замполитами. Чем-то, видимо своей принципиальностью и нежеланием смотреть сквозь пальцы на какие-то требования генерала, неугоден ему оказался замполит узла майор Щукин и Коту каким-то образом удалось досрочно отослать его в Союз. Поэтому и майор перед отъездом тоже долго ходил хмурый, но причину разногласий мне рассказать не успел.

         Проживал генерал в одном из пятиэтажек в центре микрорайона возле штаба ГВС ( около километра от узла связи) и,  добравшись  домой в конце дня,  опускал свой УАЗик  на узел с одним водителем.  Дежурный по узлу связи был обязан всегда знать,  где находиться машина  Кота и по его  первому  звонку обеспечивать ее отправку в указанное место. 

      Однажды, когда я был дежурным,  часовой с поста при въезде на узел сообщил, что к нам прибыл УАЗик генерала Кот, а следом за ним - мерседес  генерал-лейтенанта Самойленко. Заместитель главного военного советника  по политической части был единственным, кто  разъезжал по Кабулу на Мерседесе, причем белого цвета.  Переводчики вообще утверждали. что в стране таких машины было всего две. Вторая была то ли у президента Бабрака Кармаля, то ли у Главного военного советника. 

      Между городской асфальтовой дорогой и узлом связи был небольшой отрезок грунтовки и летом любой проезжавший по ней автомобиль  поднимал за собой огромные клубы пыли, которая отличалась тем. что была очень мелкой и проникала  в кабину любой следовавшей сзади машины, даже сквозь закрытые ее окна и двери.
      
     Я, выскочив на дорогу, чтобы,  как положено,  встретить и  представиться генералу Самойленко, но только   успел увидеть, что УАЗ генерала Кот,  не останавливаясь при въезде,  проехал дальше, а за ним устремился и  Мерседес.
     Стало понятно, что случилось что-то нехорошее и я бросился вдогонку, подбежав к обеим машинам, когда  Самойленко уже вышел из своего Мерса и с руганью набросился на водителя Кота.

     Суть  его возмущения  была в том, что солдат, якобы  увидел Мерседес и  зная,  кто в нем находится (кто еще в стране мог передвигаться на такой машине?!),   специально не пропустил его, чтобы самому не ехать в клубах пыли.  Водителю Кота были обещаны самые страшные кары  в виде гауптвахты и отправки  в Союз. Крик стоял ужасный.  Я в сторонке пережидал бурю,  ожидая своей очереди. Было очевидно,  что мне, как дежурному,  тоже перепадет и поэтому  прикидывал, какие конкретно претензии  будут сейчас высказаны в мой адрес. Что я сделал не так, как нужно, точнее, что могло бы быть истолковано генерал-лейтенантом, как сделанное мной неправильно.  В любом случае,  что я в чем-то окажусь виноват,  было очевидно. Кто же еще? Не солдат же будет отвечать за это безобразие, что с него взять?  С тоской подошел я к генералу и представился,  но, как ни странно,  в этот раз ко мне  особых претензий не было.  Генерал только  приказал  сообщить немедленно о происшедшем начальнику узла связи. А затем,  вызвав  старшину,  удалился с ним в направлении бани.
 
     И опять происшествие  не сулило  ничего хорошего, так как уже только одна необходимость звонка  Шапошникову, означала, что мне предстояло еще  совершенно ни за что выслушать немало ругани в свой адрес уже от него.  И если генерал на стал меня «драть», то Шапкин (неформальное прозвище начальника узла среди офицеров и прапорщиков) уж ни в коем случае не упустит такую возможность.   Поэтому первым делом я подошел к водителю генерала Кот и выяснил еще раз все,  что произошло на самом деле между ним и генералом и только после этого крутанул ручку полевого телефона к Шапошникову. Далее все было так, как я и предполагал. 

        Не знаю уж почему, но, судя по всему,  заместители ГВС, генерал-лейтенанты  Самойленко и Черемных отчего-то испытывали друг к другу сильную неприязнь.   Зная, что один находится  у нас на территории, а точнее, в бане, в бассейне,  или только собирается к нам, заказав через своего порученца  баню, второй никогда бы в это время  там не появился. Это доставляло нашим офицерам массу неприятностей, так как дежурный по узлу связи должен был тщательно следить за тем, чтобы не допустить  их прибытие на УС в одно и то же  время. В противном случае, мог разразиться серьезный скандал с самыми нехорошими последствиями для дежурного офицера и начальника нашего узла.

     К сожалению мы, дежурные,  не имели возможности отслеживать планы обоих заместителей ГВС.  Однажды уже приехавший на узел в баню генерал–лейтенант Черемных  узнал после доклада от дежурного по узлу, что у нас уже находился генерал Самойленко,  а точнее видимо заметив стоявший при въезде на территорию узла связи  его Мерседес, тут же опять сел в машину и, развернувшись,  уехал. В результате наш начальник получив втык  за то, что не проинформировал генерала о планах  его коллеги, отвел свою душу, сорвав, как всегда,  всю накопившуюся за многочисленные выговоры от генералов  злость на дежурном по узлу   и его помощнике, прапорщике.
   
       С середины 80 года все чаще и чаще, заступив на дежурство по узлу связи, нам приходилось находиться в состоянии постоянного ожидания  каких-то неприятностей, претензий, выговоров, необоснованных придирок и  замечаний, высказанных в грубой, унизительной форме.

       В начале недоброжелательность, высокомерие, грубость и хамство старших начальников  по отношению к  подчиненным, и особенно к младшим офицерам я  пытался объяснить и оправдать сложной обстановкой в которой жила страна, которой мы помогали,  постоянным риском,  нервотрепкой,  напряжением и ответственностью стоящих перед нами задач.   Но со временем это объяснение теряло смысл, становилось понятно, что на самом деле этим людям  такой стиль руководства заменял компетентность и умение. Что, очевидно их уровень культуры и знаний  просто не позволял пользоваться другими методами управления, кроме как запугать и  унизить подчиненного, полагая, видимо, что чем сильнее их будут бояться, тем больше будут уважать, тем быстрее будут выполнять их указания.  Иногда мне вспоминались эпизоды из наших кинофильмов о Великой отечественной войне, с образами доброжелательных, чутких, отзывчивых и  внимательных отцов-командиров и политработников. Казалось, что это только нам не повезло с начальниками. Ведь наверняка где-то в других местах служат совсем другие люди, такие, например, как  мои уже тогда бывшие начальники на 14 Полевом узле связи: начальник центра подполковник Бойко, или командир части полковник Осовский,  И что нужно немного потерпеть,  уйдут эти и  им на смену придут настоящие политработники, знающие и  компетентные командиры. Ну, что же, думал я, значит,  мне в очередной раз не повезло, будем ждать…   

          Как-то во время моего дежурства по узлу связи  по городскому телефону позвонил капитан- порученец генерал-лейтенанта Самойленко и сообщил, что хозяин приказал, как всегда срочно,  измерить точную длину периметра стадиона. Я, поначалу подумал. что ослышался,  тем более, что он не объяснил для чего это было нужно. Кроме того это мне напомнило,  как в моем детстве хулиганы-подростки в Киеве занимались непристойными шутками, набирая наугад телефонные номера и представившись работниками телефонного узла связи, просили хозяина телефона измерить длину шнура своего телефонного аппарата. А после того, как тот в недоумении это делал, просили заткнуть теперь этот шнур себе в задницу.
      
        Впрочем эта воспоминание мелькнуло в моем сознании  мгновенно, вместе с мыслью, что такого бреда здесь просто быть не может. И хотя за время службы в армии мне приходилось сталкиваться со всякими причудами начальников разных рангов, требование измерить длину стадиона показалось настолько нелепым,  что я даже переспросил, не ослышался ли?  Нет, все верно, измерить длину и доложить. Я позвонил старшине роты – он единственный кто в это время находился в расположении узла, так как был освобождён от боевых дежурств и  объяснил ему,  что от него требуется и для кого. После многочисленных комментариев, что он по этому поводу думает. прапорщик задал естественный  вопрос
- А чем же я буду мерить? У меня ведь нет даже  рулетки..
- Ну, подумай, прикинь,  прояви смекалку. Я бы,  например, нашел кусок простой веревки, думаю, ее то в своих закромах найдешь? Линейкой можно отмерить ее скажем  метров пять, или десять, а потом с  двумя солдатами  измерь периметр этим отрезком вдоль беговой дорожки.

     Не знаю, как уж он выполнил мою просьбу, возможно, не стал мерить сам, а поручил солдатам, а те поленившись,  просто прикинули шагами  длину, сильно себя не утруждая, но спустя некоторое время,  старшина сообщил мне требуемую цифру, а я передал ее порученцу и уже забыл о происшествии, как вдруг через пару дней по этому поводу  разразился очередной крупный скандал.

      Как оказалось, генерал был сторонником здорового образа жизни и где-то проникся идеей утреннего бега трусцой.  Выяснилось, что для укрепления здоровья по этой системе пробегать нужно было строго определенное расстояние - несколько километров. Решив использовать для  занятий наш стадион, (сам узел связи, то есть все его станции и аппаратные к этому времени  располагались  уже у здания министерства обороны Афганистана – позывной «Алмаз») генерал и решил узнать его длину.
 
       Несколько дней после с этого  каждое утро, ни свет ни заря,  он приезжал на своем Мерседесе вдвоем с полковником – начальником медслужбы аппарата ГВС, заставляя нас, дежурных по узлу связи уже с 6 часов утра прохаживаясь вдоль бассейна и ждать приезда генерала, чтобы не опоздать ему доложить и представиться.  Говорили, что полковник тоже проникся горячим желанием поправить свое здоровье и   тоже начал бегать трусцой по утрам.  Это было естественно, т.к.  от таких предложений генералов составить им компанию полковники не отказываются. Мне тогда вспомнился похожий случай у нас, у связистов. Маршал связи, начальник связи вооруженных сил СССР очень любил купание зимой на реке Химка. Прямо на берегу солдаты нашей воинской части – 14 полевого узла связи ГШ оборудовали для него место для купания – прорубь и небольшую будку, где можно было раздеться и выпить сто грамм коньяка после окунания в ледяную воду. Естественно, маршалу одному это было делать не совсем интересно.  Поэтому компаньон быстро нашелся  - один из полковников управления Начальника связи ВС СССР, который проживал в том же доме в Химках, что и маршал.
   
      Начальнику медслужбы аппарата Главного военного советника повезло немного больше, на мой взгляд, Ему не нужно было закаляться в ледяной воде, а пришлось всего лишь рано вставать, чтобы побегать  вместе генералом и заодно. впрочем это было более важно, после каждого забега измерить тому давление.  Одетые в тонкие спортивные  трико, они не спеша   нарезали круги по стадиону и, слава богу, нам,  дежурным по узлу связи не нужно было их сопровождать, или присутствовать при забеге. Но факт нахождения заместителя главного военного советника на территории расположения узла  связи держал  дежурного в постоянном напряжении.
         Мало ли что могло случиться? 
      И,  действительно, после первых нескольких утренних тренировок что-то пошло не так. У генерала, или полковника вдруг зародилось сомнение в точности доложенного мной  результата измерения периметра стадиона. Они сели в машину и проехались по беговой дорожке,  определив расстояние по спидометру. Расхождения в цифрах было значительными . Гневу  генерала не было предела, он  потребовал немедленно вызвать к нему начальника узла связи, найти и самым строгим образом наказать виновных.

       Но и это было еще не всё. Через несколько дней разразился новый скандал.  После начала генеральской пробежки порученец сообщил дежурному по узлу, что  якобы для того, чтобы специально насолить генералу, кто-то разжег на стадионе костёр и бросил в него какую- то гадость, которая  издавала,   неимоверно ядовитую вонь.

       Действительно, накануне после уборки территории стадиона. рядом с беговой дорожкой сжигали мусор, в котором видимо оказались и куски полевого кабеля связи с ПХВ* изоляцией.  Она то, судя по всему, и была источником неприятного запаха.  Солдаты  засыпали почти уже затухший костер землей. Но видимо сделали это, как обычно кое-как и уже во время моего дежурства генерал  вызвал меня через порученца к себе на стадион, на место, где все еще ощущался еле уловимый неприятный запах. Возможно,  изоляция продолжала тлеть под слоем земли. Пришлось опять давать указания,  на этот раз уже перекопать весь этот участок и залить его тщательно водой. Генерал же не на шутку разошедшийся, громко ругался  и втолковывал мне, что  бегать при таком запахе просто невозможно. Потом укатил к себе в микрорайон, приказав срочно  найти Шапошникова и доложить ему об этом  безобразии.

        Однажды я,  случайно находясь у дежурного по ВВС в аппарате главного военного советника, услышал что главный медик аппарата ГВС , полковник, который бегал  с главным советником-политработником по утрам по стадиону трусцой. собрался лететь зачем то в одну из афганских частей – то ли в Газни, то ли в Гардез.  Это меня несколько удивило, необходимости в этом не было. Для получения медицинской помощи советники наоборот прилетали из провинций в Кабул,  в госпиталь сами. И я как-то случайно упомянул об этом факте в кругу офицеров и прапорщиков на перекуре. Наш прапорщик-фельдшер, пояснил, что генерал–лейтенант Самойленко решил представить полковника, бегавшего с ним по утрам  к ордену Красной звезды, видимо за больше заслуги по укреплению своего здоровья, которое имело , естественно, огромное значение для укрепления боевого духа офицеров и прапорщиков аппарата главного военного советника в Афганистане. Что  тоже,  разумеется, имело в свою очередь огромное значение для укрепления боевого духа всей афганской армии.  Но для этого доктору, который за два года ни разу никуда не выезжал из "Советского" микрорайона Кабула, необходимо было хотя бы раз слетать куда-нибудь в провинцию.

      Вообще-то,  генерал очень хорошо заботился о приближенных к нему людях.  По существовавшим  правилам  за границей деньги в местной валюте платили только за время нахождения за рубежом, а  после любого пересечения границы в Союз и до ее пересечения обратно на любой кратковременный срок и по любым причинам: болезни, отпуску или служебным делам и даже для сопровождения тел погибших военнослужащих,  денежное содержание в ДРА не начисляли. Поэтому с целью экономии  генерал  своего порученца в отпуск или командировки в Союз, отправлял неофициально,  пользуясь армейской авиацией,  а не регулярными рейсами аэрофлота, как  было положено всем советникам.  При этом, естественно,  умалчивался и факт пересечения границы, а следовательно порученцу  продолжали начислять деньги в инвалютных рублях в Кабуле, хотя он был в это время в СССР.

      С наступлением осени,  с деревьев стали падать пожелтевшие листья, которые попадали и  в бассейн. К этому времени очередным увлечением генерала Черемных стало  непременное купание в бассейне  сразу же после посещения сауны с раннего утра. При этом, как следует напарившись в бане, он поднимался по ступенькам наверх и с разбега прыгал в воду.  Пожухлые листья, ветки и труха в воде  вызывали  его крайнее недовольство  и  дежурным вменили в обязанность  поддерживать воду в бассейне  в идеальной чистоте,  постоянно следить за тем, чтобы листьев на его водной глади не было совсем. Для выполнения указания где-то достали, или изготовили специальный сачок с очень длинной, метра два  рукояткой,   достававшей как раз до середины бассейна. С его помощью с наступлением рассвета  один из солдат дежурной смены, прохаживаясь  вдоль бортов бассейна, тщательно  вылавливал все попавшие туда листочки. Контроль за выполнением этой задачи был возложен на   дежурного по узлу связи.  Однажды дежуривший майор С.,   приехавший к нам из Уральска, с испытательного полигона связи на капитанскую должность инженера станции космической связи,  и имевший ярко выраженную склонность к изобретательству и рационализаторству, (это, кстати, в  последствии способствовало его назначению здесь же, в Кабуле на полковничью должность, что было беспрецедентным событием, но об этом в другом рассказе),  решил проявить смекалку, ускорить процесс  очистки и при этом к тому же обойтись без ручного труда.  Он с вечера дал команду пустить в бассейн воду, рассчитывая, что ее избыток, стекающий по специальным желобам вдоль бортов,   унесёт с собой и весь мусор с поверхности. Так и получилось. Уже к 6 часам утра вода бассейна была абсолютно прозрачна и чиста. Однако, майор не    предусмотрел того,  что для бассейна использовалась вода прямо из местных   подземных артезианских источников  с очень низкой температурой.   И когда после сауны генерал выскочил наверх, и прыгнул в бассейн, то тут же,  как ошпаренный, с матерными словами на устах,   вылетел пулей обратно. Холодная  вода буквально сковала все его члены. В результате, как и всегда,  был вызван начальник узла связи и  после полученного им нагоняя от генерала, еще долго срывал свою злость на дежурном.
      
      Естественно, наш начальник полковник Шапошников очень полюбил бассейн и вместе с своими заместителями уделял ему очень большое внимание. Воду в нем,  периодически спускали, только после получения разрешения у двоих генералов. Команда из нескольких солдат под руководством  старшины роты и непосредственным контролем  замполита узла, весь день  тщательно,  щетками с мылом мыла все стены и дно. После этого огромный резервуар почти сутки заполнялся чистой водой, температуру которой постоянно измеряли. Она  должна была хорошенько прогреться на солнце и только после этого генералам докладывали о готовности объекта к использованию.

______________________________
* - Войцех Жукровский (польск. Wojciech ;ukrowski; 13 апреля 1916 — 26 августа 2000) — польский писатель, прозаик и сценарист.
* - узел связи "Микрон" - позывной узла связи Главного военного советника в ДРА с мая 1978 года в Кабуле.
*- Дауд- Сардар Али Мухаммед Ламари бин Мухаммед-Азиз Дауд-Хан (другая транскрипция — Мохаммад Дауд; 1909 - 1978) — сердар (афганский аналог титулов князь или принц), афганский государственный деятель, премьер-министр (1953—1963), глава государства и премьер-министр (1973—1977) и президент (1977—1978) Афганистана; генерал.
*- король- Мухаммед Захир-шах (1914— 2007) — король (падишах) Афганистана (1933 -1973). Реформатор, правивший страной 40 лет, до июля 1973 года, когда был свергнут своим двоюродным братом, Мухаммедом Даудом.
* - "Стечкиным"  - 9-мм автоматический пистолет Стечкина (АПС,)
*  - ПМ- пистолет Макарова
*  -  ПХВ – Поливинилхлорид - применяется для электроизоляции проводов и кабелей, не горит на воздухе,  при температурах выше 110—120 °C склонен к разложению с выделением хлористого водорода, вдыхание которого  может вызывть кашель, удушение, воспаление носа, горла и верхних дыхательных путей и т.п.