Поговорили

На дальний кордон мне пришлось идти одному – Павлович, лесничий и мой давний приятель, выбраться не смог, не отпустили дела.

На кордоне у Михаила Александровича я не бывал с прошлого отпуска. Отправился в путь ранним утром и уже под вечер без приключений подходил к дому. Стройная, ладная карелофинка, подарок московских охотников, встретила меня громким лаем. Быстро познакомилась с моим Шаманом, обнюхала меня и закрутила хвостом-баранкой, принимая в компанию. На крыльцо вышел сам хозяин – кряжистый, с окладистой бородой.

– Давай, давай заходи, неделю уже жду вас с Павловичем, – гудел бас Михаила Александровича.

Мы сидим за самоваром, а наши собаки дружно лакают парное молоко.

– Как, Михайлович, собачку зовешь?

– Я зову Куклой, а Анюта Куклешей.

И действительно, по сравнению с моим грузным кобелем карелофинка выглядела миниатюрной куколкой.

– А как работает в лесу?

– Работает очень хорошо, старательная и умница, только что не говорит (надо заметить, что лесники редко хвалят своих собак).

Ранним погожим утром вышли из дому. Чистейший снег и крепко настоянный хвоёй воздух вызывали ощущение невесомости. На душе, как и вокруг, легко и чисто.

Послышался лай моего Шамана. Подходим, вокруг ёлки беличьи свежие следы и поедь. Подбежала Кукла, покрутилась, обнюхала дерево и исчезла. Ель хорошо просматривалась – белки там не оказалось.

Вскоре, к моему великому стыду, дипломированный Шаман закатил второй облай. А карелофинка куда-то пропала.

– Не расстраивайся, прочистит Шаман нос от городской копоти и все будет ладно, – успокаивал меня Михаил Александрович.

В стороне послышался звонкий голос Куклы. Кобель бросился на помощь. Ель, на которую указывали собаки, была высока и густа.

– Смотри, Александрович, стукну. – я несколько раз ударил по стволу своим легким топориком.

– Да разве это удары! Это шлепки. Так шлепают детишек, любя, по одному месту, – ворчал Александрович.

– Смотри, учись, как надо. – И стукнул, по никаких признаков пребывания зверька я не заметил. Собаки же неотрывно смотрели в крону.

– Прежде чем бить в колокола, надо заглянуть в святцы. – И уже на высоких нотах, в сторону Куклы, – Позоришь на старости лет.

 В сердцах так грохнул Александрович своим тяжелым топором, что ель вздрогнула до самой макушки. Собаки с визгом бросились в сторону, а я увидел белку.

– Пошла, пошла, – кричу и тычу в сторону уходящей белки ружьём. В азарте я забыл, что в руках – ружье, а не палка.

Глухо в заснеженном лесу прозвучал выстрел. На ладони Александровича лежала крупная серебристая белка. Он улыбался. Порывшись в кармане, стал угощать собак сахаром. Кукла сахар не брала, стояла в стороне, понуро опустив голову. Михаил Александрович подошел к ней, присел и стал гладить по голове.

– Ну ладно, Куклеша, прости, не сердись, ведь и у меня нервы есть.

Собака подпрыгнула, лизнула его прямо в губы и, крутнувшись волчком, исчезла в лесу. Вскоре послышался ее звонкий призывный лай.

Автор фото: Наталья Сорокина.

16.11.1992 г.