228 Проззявили торпеду, олухи! 18-21 апреля 1973

Александр Сергеевич Суворов

О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».

2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.

228. Проззявили торпеду, олухи! 18-21 апреля 1973 года.

Сводка погоды: Балтийское море, среда 18 апреля 1973 года, дневная температура: мин.: плюс 1.7°C тепла, средняя: плюс 4.1°C тепла, макс.: плюс 8.3°C тепла, 0.6 мм осадков, неприятная холодная морось с ветерком. Четверг 19 апреля 1973 года, дневная температура: мин.: плюс 0.2°C тепла, средняя: плюс 4.4°C тепла, макс.: плюс 9.7°C тепла, 0.6 мм осадков.


18 апреля 1973 ср
15:00. Снялись с якоря. Совершали облёт корабля самолёты ФРГ и Дании. «Старфайтер» и «Дракен». Теперь домой. Всю ночь нас преследовало западногерманское судно-шпион «Осте».

Увы, визит БПК "Свирепый" в Варнемюнде "накрылся медным тазом". Все надежды офицеров, мичманов и ДМБовских годков на то, что нас "по техническим причинам" на денёк-два допустят на военно-морскую базу ВМС ГДР "Варнемюнде" в немецком городе-порте Росток, растаяли, как голубая дымка в балтийском небе под напором очередного штормового циклона из Северной Атлантики. Погода сменилась аналогично настроению, стала пасмурной, дождливой, промозглой, холодной, неприятной...

БПК "Свирепый" предстояло произвести учебно-боевые торпедные стрельбы по подводной лодке - мишени. С утра мы ждали команды и прибытия ПЛ в заданный район, а также выхода в море катеров-торпедоловов из ВМБ Варнемюнде. Из-за непогоды и относительно высокобального волнения на море катера-торпедоловы не получали разрешения на выход в море, поэтому "дело" затягивалось, все в экипаже были напряжены и недовольны сложившимися обстоятельствами. Мой друг и товарищ Славка Евдокимов потребовал, чтобы я рассказал годкам о военно-морских силах Германской Демократической Республики, но увы, я тогда почти ничего не знал о военных флотах ГДР и ПНР - всё же тогда было секретно...

Экипаж БПК "Свирепый" в апреле 1973 года был ещё очень "молодой", новый, новенький, первый, изначальный, но некоторые офицеры и мичманы экипажа бывали в ВМБ Варнемюнде в ГДР и в ВМБ Свиноусьце в ПНР (Польской Народной Республике). Поэтому постепенно в эту среду 18 апреля 1973 года почти все матросы, старшины и годки экипажа рассказывали друг другу фактические и выдуманные подробности о городе-порте Росток и немецкой военно-морской базе Варнемюнде.

- Эх ты, Суворов! - восклицал возбуждённый новостями мой друг и товарищ Славка Евдокимов. - Ничегошеньки ты не знаешь! Варнемюнде - это курорт! Да такой, что тебе и не снилось! Там самые большие в Европе песчаные пляжи! А на пляже девушки, женщины в бикини, детвора, бабки старые, деды-пердуны... Только нас там не хватает!
- Какие пляжи?! Какие девушки на пляже в бикини при температуре 8 градусов тепла?! - вторил я Славке Евдокимову, возвращая его в реальность. - Глянь, что деется "на улице" (так на БПК "Свирепый" матросы называли верхнюю палубу корабля - автор). Мерзопакостная погода...

Славка Евдокимов горестно вздыхал, ежился от холода и просил достать из сейфа мою заветную простую алюминиевую походно-армейскую фляжку с "неприкосновенным запасом" спирта ("шила"). Взамен Славка обещал рассказать мне всё, что узнал о ВМБ Варнемюнде, Ростоке и военно-морских силах ГДР. Мне было очень интересно и любопытно, но я сказал Славке, что и сам могу всё узнать у замполита капитана 3 ранга Д.В. Бородавкина, штурмана командира БЧ-1 старшего лейтенанта Г.Ф. Печкурова и у начальника РТС капитан-лейтенанта К.Д. Васильева. Славка Евдокимов немедленно "обиделся", наорал на меня и убежал к своему другу-годку мотористу Витьке Фёдорову.

- У него хоть тепло, - сказал мне мой друг Славка Евдокимов, который никогда не забывал, что я "молодой матрос", - а у тебя - не только холодно, но и противно холодно, потому что ты мне не друг, а так только - "боевой товарищ". Жадюга...

Слякотная непогода, несбывшиеся надежды, неопределённость с визитом в немецкий (зарубежный) город-порт-базу, накопившаяся усталость и выматывающая душу и желудок качка - всё это сказывалось на настроении моряков БПК "Свирепый". Делу могло помочь только дело, реальное боевое дело - торпедные стрельбы - одно из упражнений курсовой задачи "К-2". Только после обеда в 15:00 мы снялись с якоря и вышли в открытое море, так и не увидев Росток и Варнемюнде.

Зато увидели нас... Днём наш корабль попеременно сопровождали, летали вдоль наших бортов и совершали на нас пикирующие заходы на ракетную и бомбовую атаки два натовских самолёта - "старфайтер" и "дракен". Оба эти натовские самолёта имели такие отличительные силуэты и облики, что быстро опознаются сигнальщиками-наблюдателями и их ни с чем другим не спутаешь.

Американский двухместный истребитель, истребитель-перехватчик и истребитель-бомбардировщик Локхид F-104 «Старфайтер» (англ. Lockheed F-104 Starfighter) имел характерные коротенькие консоли крыла с длинными узкими топливными баками на концах, которые были похожи на ракеты "воздух-воздух). F-104 был первым самолётом, который мог развивать скорость в 2 раза больше скорости звука (2 259,3 км/час) и залетать на очень большую высоту (27 830 м). На БПК "Свирепый" 18 апреля 1973 года пикировал западногерманский F-104G, который был специально модифицирован гля ВВС ФРГ в качестве истребителя-бомбардировщика-штурмовика. Кстати, секретный натовский справочник по вооружениям США-НАТО сообщал, что Локхид F-104 «Старфайтер» с 1960 года был на вооружении военно-воздушных сил Канады, ФРГ, Италии, Японии, Дании, Греции, Норвегии, Испании, Тайваня, Иордании и, конечно, США (до 1975 года).

Хищный, стремительный, узкий, громоподобный, внешне похожий на серо-серебристую селёдку с коротеньким хвостом (килем) и немного опущенными книзу крыльями с грозными остроносыми топливными баками на концах крыльев - Локхид F-104 «Старфайтер» вызывал у моряков БПК "Свирепый" живой интерес и некоторую оторопь, смешанную с уважением, но другой натовский самолёт - "Дракен" (Дракон) - вызывал не просто уважение, а молчаливую боязнь..., уж очень грозен был с виду и по поведению.

Шведский сверхзвуковой истребитель Сааб 35 «Дракен» (швед. Saab 35 Draken, draken — воздушный змей или дракон) тоже был принят на вооружение ВВС Швеции в 1960 году (будет использоваться до 1988 года). Сааб 35 «Дракен» тоже имел легко запоминающийся внешний вид и отличительный признак, так называемое "крыло Бартини" - треугольное крыло двойной стреловидности. Остроносый, с почти плоскими воздухозаборниками по бокам фюзеляжа, большим косым килем и косыми крылышками "Дракен" с жутким рёвом пролетал над БПК "Свирепый" и не раз включал на полную мощность свой турбореактивный двигатель Volvo Flygmotor RM 6C с форсажной камерой. Звук был таким же, как выстрел из главного калибра линкора или крейсера...

Сигнальщики-наблюдатели, которым срочно был выдан на время секретный справочник вооружений США-НАТО, в котором были собраны силуэты, фотографии и описания всех кораблей, судов, самолётов и подводных лодок (натовских и советских), классифицировали этот самолёт как Сааб J 35F «Дракен» - истребитель-перехватчик ВВС Швеции (1965-1972) с "улучшенными системами электроники и авионики, в том числе интегрированными системами навигации, целеуказания и управления оружием". Этот одноместный самолёт имел: длину - 15.35 м; размах крыла - 9.42 м; высоту (с килем) - 3.89 м; массу (пустого) - 7,865 кг; массу (взлётную) - 16 000 кг; максимальную скорость полёта - Mach 2.2; максимальную дальность полёта - 3 250;км с подвесными топливными баками; практический потолок полёта - 18 000;м; вооружение: одну 30;мм M-55 пушку ADEN (100 снарядов); две 75;мм НУР (неуправляемые ракеты) типа «воздух-земля» под фюзеляжем или 12 НУР 135;мм на шести подкрыльевых пилонах; УР (управляемые ракеты): Rb 24, Rb 27 или Rb 28 «воздух-воздух», а также 55-, 220-, 500-, и 1000-фунтовые бомбы (не все, конечно, а в зависимости от боевой задачи).

Если западногерманский Локхид F-104 «Старфайтер» больше баловался и шалил, прыгал и скакал, как заяц, в небе, хвастался, "кувыркался" и вызывал у наших моряков только азартные шутки, улыбки и нервный смех, то шведский истребитель-штурмовик Сааб J 35F «Дракен» деловито и грозно, спокойно и массивно со злостью, без показухи, с жутким рёвом и звуковыми провокационными ударами "на форсаже" быстро прогнал матросов, офицеров и мичманов с палубы БПК "Свирепый" и мы тоже с злобным азартом ловили его в прицелы и тренировались на нём "всерьёз". Об этом я написал в рукописном боевом листке и Дмитрий Васильевич Бородавкин дал "добро" эту мою "злость" на натовских нахалов вывесить в столовой личного состава. "Старфайтер" я нарисовал в виде селёдки, а "дракен" - барракуды.

Именно в этот день 18 апреля 1973 года я впервые остро захотел быть корабельным фоторепортёром, фотографировать всё, что происходило вокруг корабля во время боевого (учебно-боевого) похода, чтобы потом показать "кому надо" эти кадры. Дело в том, что сигнальщики-наблюдатели не успевали в бинокли прочитать номера и знаки на фюзеляжах пролетающих мимо "вражеских" самолётов. Тогда же я впервые попробовал фотографировать обычным фотоаппаратом (ФЭД) через окуляры и линзы нашего корабельного бинокулярного перископического визира ВБП-451М. Причина была простая - "на улице" (на верхней палубе) моросил мелкий холодный противный дождик, было пасмурно, видимость и освещённость плохая, а за нами неотступно преследовало на отдалении западногерманское судно-шпион "Осте". Только в визир, используя фильтры и аппаратное усиление, можно было наблюдать за этим судном, да и вообще, - отчётливо видеть горизонт, поверхность моря, обстановку вокруг.

Вечер и ночь с 18 на 19 апреля 1973 года судно-шпион "Осте" ВМС ФРГ следило за нами, а мы старались, меняя курсы и ход, "оторваться" от него. Порой нам казалось, что мы одиноки в море и готовы начать упражнение "стрельба противолодочной торпедой по цели (ПЛ)", но вскоре неторопливо "Осте" нас находило и вновь на значительном удалении занимало своё место в нашей затухающей кильватерной струе.

Справка: Судно-шпион ВМС ФРГ "Осте" в 1973 году было не тем "Осте" пр.423, которое впервые вошло в строй в 1988 году. 18-19 апреля из-за плохой погоды и удалённости судна-шпиона "Осте" от БПК "Свирепый" мне не удалось качественно его сфотографировать, но в июле 1973 года, когда мы вышли на первую БС (боевую службу), я его очень хорошо и подробно сфотографировал, о чём будет рассказано и показано в последующих новеллах.

19 апреля 1973 чт
Весь день за нами следует западногерманское судно-шпион «Осте». Сейчас оно пошло к себе, а мы домой. Прибрал ленкаюту. Чисто, светло, празднично. Рисую на стенде картину. Вышло грубо.

Четверг 19 апреля 1973 года не принёс нам изменения погоды, наоборот, стало ещё пасмурнее и противнее, хотя температура воздуха чуть-чуть повысилась. Всё также моросил мелкий холодный дождик-морось. Влага пробирала насквозь, даже тельняшка и трусы под робой и бушлатом были сырые и холодные. Ветер не освежал, а выстуживал мокрое лицо и фотографировать было невозможно - морось тут же покрывала мокрой плёнкой объектив фотоаппарата. Западногерманское судно-шпион "Осте", как рыба-прилипала, следовала за нашим БПК "Свирепый" и мешала нам и нашей советской подводной лодке (цель) произвести торпедные стрельбы какой-то новой "чудо торпедой". Правда, натовские самолёты перестали летать...

Однако всему приходит конец, "Осте" развернулось и пошло к себе, а мы тоже резво побежали в тот морской район, который нам был выделен для стрельбы торпедой. Как только мы остались одни в море, тут же "проявилась" ПЛ (цель) и мы экстренно "сыграли боевую тревогу", изготовились к стрельбе и с шумом выпустили длинное зелёно-полосатое тело торпеды в воду. Торпеда сначала с огромным всплеском шлёпнулась в море, нырнула, затем вынырнула, снова погрузилась и очень быстро, шипя и кипя белым буруном, понеслась сначала почти по поверхности моря, а потом ушла в глубину. Моряки БЧ-3 ликовали, любовно оглаживали трубы торпедного аппарата, чистили и драили своё заведование, принимали поздравления, но больше всех ликовал мой друг и боевой товарищ Славка Евдокимов, потому что он героически помогал всем на ГКП в поиске и сопровождении цели, целей и всего того, что было вокруг нашего корабля.

Через 5-10 минут на горизонте опять появилось западногерманское судно0шпион "Осте", которое с явно заметным буруном под форштевнем "неслось" к нм в район торпедных стрельб. Снова начался наш "танец" в море, когда мы лавировали, лавировали, уворачивались и юлили, уводя за собой это настырное натовское "вспомогательное судно". Ещё через 5-10 минут оказалось, что мы потеряли контакт с выпущенной нами торпедой и она пропала в море...

Днём 19 апреля 1973 года начались усиленные поиски пропавшей учебно-боевой торпеды, которую мы выпустили по нашей учебно-боевой цели - советской подводной лодке-мишени. Командир нашей ПЛ сообщил, что "торпеда прошла в непосредственной близи от лодки и что мы выполнили стрельбу на "зачёт", но дальнейший контакт с торпедой был утрачен". Это было "ЧП" - мы потеряли свою торпеду, которую обязательно нужно было вернуть в Арсенал ДКБФ, без этого нам не поставят оценку "отлично" или "хорошо", что считается на флоте позором ("западло"). Отговорки и объяснения, что "нам мешало западногерманское судно-шпион "Осте" не принимались, потому что на то "вероятный противник", чтобы действовать в условиях "максимально приближенных к боевым"...

По команде старпома капитан-лейтенанта А.А. Сальникова все свободные от вахты матросы и старшины, особенно ДМБовские годки (им пообещали досрочный уход на ДМБ), вышли на верхнюю палубу, на крылья сигнального мостика, чтобы смотреть по сторонам (секторам) и искать визуально пропавшую торпеду. Штурман, командир БЧ-1 старший лейтенант Г.Ф. Печкуров рассчитал точные координаты того места, в котором мы производили пуск торпеды и мы вернулись туда, начали барражировать, крутиться и ходить зигзагами, чтобы найти в пелене пасмурной погоды и толчее волн торчащую головку злосчастной торпеды. Увы, все наши старания не увенчались успехом...

Поиски пропавшей торпеды длились целые стуки и праздничный настрой от успешных торпедных стрельб сменился всеобщим грустным унынием, как будто мы были в чём-то виноваты... На следующий день в пятницу 20 апреля 1973 года в 15:00 я сделал очередную запись в своём дневнике-ежедневнике...

20 апреля 1973 пт
Нет ещё навыков! «Осте», наконец, убралось от нас. Честь нам отдавали, поп-музыку играли. Ну и чёрт с ними! Одно только слово в голове: «Домой!». Сутки искали потерявшуюся торпеду. Нет её…

Увы, действительно, ещё мало у нас навыков делать своё дело, не отвлекаясь на провокационные действия всяких там "вспомогательных судов вероятного противника". Старания наших радиометристов и планшетистов РТС, азартный поиск целей, игра-слежение и выдача множества целеуказаний, тренировки ракетчиков и артиллеристов БЧ-2, самоуверенность и поспешная бравада минёров БЧ-3, невнимательность сигнальщиков-наблюдателей БЧ-4 смешались с тем, что нужно было делать молча, концентрированно, профессионально, точно. Мы потеряли нашу торпеду, которая не только стоила больших денег, но теперь была или могла стать чьим-то боевым трофеем, по настоящему, без кавычек...

Западногерманское судно-шпион сначала также тихо, неотступно следовало за нами по нашему морскому району торпедных стрельб, повторяя наши зигзаги и пируэты, а потом приблизилось к нам. Мы застопорили ход и подождали их (моряков с верхней палубы убрали внутрь корабля). "Осте" подошло к БПК "Свирепый" на расстояние двух-трёх кабельтовых, на открытые крылья ходового мостика вышли их начальники и какой-то усатый мужик с большой то ли кинокамерой, то ли видеокамерой на плече и начал нас снимать. При этом начальники и моряки "Осте" махали нам руками и что-то кричали в мегафон...

Мы не стали им отвечать, потому что командир корабля капитан 3 ранга Е.П. Назаров сам приказал по КГС (корабельной громкоговорящей связи): "Всему экипажу на верхнюю палубу не выходить! На крики, призывы, обращения и провокации с западногерманского судна внимания не обращать! Знаки не подавать!". Затем он приказал старпому и вахтенному офицеру чуть увеличить ход корабля и чуть повернуть в сторону этого судна-шпиона. Западные немцы намёк поняли, включили нам на полную мощность какой-то весёлый рок-н-ролл, отвернули в сторону и пошли восвояси, вероятно, домой...

Не знаю точно, что и как докладывал командир корабля капитан 3 ранга Е.П. Назаров в штаб ДКБФ (я уже не имел доступ в ходовую рубку как рулевой БЧ-1), но вскоре нам был дан приказ возвращаться домой, а нам на смену в морской район торпедных стрельб пришёл специальный катер-торпедолов (возможно, из ВМБ Варнемюнде, Росток, ГДР). Впоследствии нас сообщили, что нашу торпеду всё-таки нашли..., но всё-таки язвительно спросили: "Как же вы торпеду-то проззявили, олухи царя небесного?!"...

21 апреля 1973 сб
20:00. Аврал! «Баковым на бак! Ютовым на ют! На швартовы и якорь становится!». Сейчас 22:00. Иду купаться, а потом стирка. Завтра письмо! «Что день грядущий мне готовит?!».

Суббота 21 апреля 1973 года. Ровно стуки беспробудно мы искали в Балтийском море нашу пропавшую торпеду и не смогли её найти. Вся радость от проведённой на "отлично" торпедной стрельбы в условиях максимально приближенных к боевым (с помехой от "вражеских" самолётов и судна-шпиона) сменилась унылой тревогой от ожидания разборок и наказания за стрельбу. Ровно в 20:00 мы привычно и устало бросили якорь и точно встали к нашему причалу №63 в ВМБ Балтийск. Только сейчас, когда затихли наши поющие "по-самолётному" корабельные турбины, замолчали вентиляторы и насосы, а в открытый иллюминатор ленкаюты ворвался чистый влажный вечерний воздух, я почувствовал как же устал от этого похода.

Влажная роба вобрала в себя трудовой пот и машинные запахи, в коридорах пахло мышами, карболкой и какой-то стряпнёй с камбуза. Лица у матросов были напряжённые, невесёлые, смурные; слова и выражения раздражённые и грубые, а поведение настороженным и обидчивым. Сутки назад мы радовались, как дети, а теперь хмурились, как деды... Положение могли спасти только баня и постирушка. Моя очередь идти в нашу корабельную баню (вместе с годками) была в 22:00. Это было блаженство!..

Мы мылись, стирались, драили наши рабочие робы, синие воротники, стирали тельняшки и запотевшие береты, и постепенно, отмокали, опять начали шутить, балагурить, смеяться, разыгрывать друг друга. Я тоже поддался общему настроению и по требованию моего друга и боевого товарища Славки Евдокимова ("почитать что-нибудь подходящее моменту") прочитал по памяти:

Что день грядущий мне готовит?
Его мой взор напрасно ловит,
В глубокой тьме таится он.
Нет нужды; прав судьбы закон.
Паду ли я, стрелой пронзенный,
Иль мимо пролетит она,
Всё благо: бдения и сна
Приходит час определенный;
Благословен и день забот,
Благословен и тьмы приход!

(Ария Ленского из оперы П.И. Чайковского "Евгений Онегин")

- Аминь! - громко возвестил Славка Евдокимов мокрым, распаренным в бане и умиротворённым годкам. - Суворов нам всем желает спокойной ночи и светлого дня. Завтра всё будет иначе, всё будет по другому, всё будет хорошо!

Фотоиллюстрация. 18-21 апреля 1973 года. Балтийском море. Зачётные торпедные стрельбы при выполнении БПК "Свирепый" элементов курсовой задачи "К-2" - «подготовка корабля к использованию по предназначению», то есть «организация боевого применения корабля, использования его вооружения» или «комплекс мероприятий по отработке тактики ведения боевых действий одиночным кораблём». На фото части страницы из первого тома ДМБовского альбома автора "герои" новеллы: Вячеслав Михайлович Евдокимов, Александр Сергеевич Суворов, ДМБовские годки: старшина 1 статьи Сергей Берёза и старшина 1 статьи Абдулиев (оба из БЧ-3). Торпедный выстрел - это фото из набора средств наглядной агитации политотдела штаба ДКБФ. Однако выстрел из ЧТА-53-1135 БПК "Свирепый" был именно таким - пышным, торжественным, ярким, запоминающимся. Жаль только, что торпеду мы тогда потеряли, сутки искали в море, а нашёл её какой-то маленький катер-торпедолов...