Краденое счастье

  На окраине города, в народе чаще именуемое «спальный район» издали можно разглядеть одинокое девятиэтажное здание, что и в ночное время возвышается над окружающими пяти- и трёхэтажными домами серой тенью. Вот и сейчас, осенней порою, когда дни заметно коротки, а в пасмурную погоду они и того сильнее сокращаются, в вечернем воздухе ощущается запах сырости и угарного газа от автомобильных выхлопов. Беспокойно шумят деревья на улице, высаженные вдоль девятиэтажного дома с обеих сторон пыльной листвой, въевшейся настолько, что и летние дожди не в силах отмыть их. В отдельных окнах, хоть и можно разглядеть свет лампы или мерцание телевизионного экрана, многие уже успели погрузиться в сладкий сон. Назавтра предстоит такой же будничный день, как и накануне, многим поутру спешить на работу.

  Подобных девятиэтажек ближе к центру, достаточно много. Большинство из них, так вообще, типовые в три подъезда, и построены по одному и тому же проекту. Нет нынче архитекторов, что создавали проекты, что живописные полотна, каждый дом со своим фасадом, что не спутаешь ни с каким другим. Но это только лишь снаружи, серая обёртка. В самом доме, в каждой квартире кипит своя жизнь, свои радости и горести, счастья и несчастья, и в каждой квартире по своему справляются с ними. Где горе заливают спиртным, погружаясь ещё больше на дно, где же пытаются всеми силами выкарабкаться из неурядиц.

  Где-то справляют день рождения, и гости восторженно поднимают тосты за именинника, где-то хозяйничает угнетающее одиночество. Тоскливое одиночество, что изнутри съедает обладателя. В старые добрые времена, если было принято ходить в гости к соседям, теперь эта добрая традиция подзабылась и многие жильцы соседей по лестничной площадке по именам не знают: пришёл, ушёл, родился, умер – никому ни до кого дела нет.

  Сквозь оконное стекло за жизнью вечернего города, той части, что просматривается в окно, наблюдает Виктория. Редкие прохожие идут по тротуару да машины изредка проезжают по проезжей части, освещая на некоторое время кусочек пространства перед собой, и кажется, не машина, а ребёнок запускает солнечных зайчиков. Приглушенный свет на столбах рассеивается в ночном воздухе, едва достигая до земли, несколько в отдалении шумит ночная жизнь города, заполненная кафе, барами, ночными клубами, что выросли, словно грибы в последнее время на каждом шагу. Нет, не скука тому причиной, в её квартире звучит громкая музыка, друзья и подруги рядом, даже возлюбленный парень, боготворящий её, рядом. Он даже иначе, кроме как «мой ангел» её и не называет. Перекрывая звуки музыки, до её слуха доносятся отдельные слова из разговоров гостей, счастливый смех и, казалось бы, откуда взяться скуке в такой обстановке. Но она присутствует, незримо присутствует в комнате и давит на хрупкие девичьи плечи.

  Чего ей не достаёт? Чего? Вроде бы всё, как у людей, ничем не хуже других живёт. Вот и в этот вечер по первому звонку собрались гости у неё, многие даже не с пустыми руками. И всё же Виктория всем сердцем чувствует что-то не так, чего-то не достаёт. Только чего именно? Она и сама не может сказать определённо, выразить словами, поскольку оно пока ещё аморфно, ещё не обрело конкретные реальные очертания, формы.

  Она, конечно же, представляет себе истинные причины. Представляет как нельзя лучше! Но вот что-либо поделать с этим она не в силах, да и не только с этим, но и с самой собою, потому, как они неразрывно связаны. Да и никто не в силах ей помочь. И нужна ли она ей, эта помощь?

  И вся эта неизвестность, загадка связаны одним чувством, дарящим людям одновременно и счастье и боль. С древних времён до нас дошли определения счастливая любовь и несчастливая, удостоившиеся быть воспетыми в творениях поэтов и прозаиков, оставившие неизгладимый след в истории человечества. Но только каждый последующий влюблённый и каждая последующая влюблённая по своему переживают это чувство. Для каждого оно впервые происходит в жизни.

  Может ли Виктория назвать себя счастливой в любви? Или? Нет, не счастливой назвать себя она никак не может, Виктория в объятиях любимого мужчины готова растаять, раствориться без остатка. Она готова часами ожидать его прихода ради нескольких минут, чтобы побыть наедине: он и она. Счастлива при встрече с любимым Колькой, в тысячу раз счастлива, тогда к чему все эти сомнения, эти уколы совести, что вонзаются тысячами игл в сердце? Счастлива! Но вот только… Только… Одно единственное слово, что рушит всю картину счастья, портит словно ложка дёгтя бочку мёда. Или вся причина в том, что ей свою любовь приходится прятать, скрывать от окружающих. Скрывать, красть свою любовь ночной татью.

  А началось же всё, как это обычно, даже банально и происходит. Или всё же было несколько иначе? Да и разве в этом всё дело? Только в сказках принц прискакивает к высоким окошкам дворца на белом красавце коне, в жизни всё значительно прозаичнее: ни дворца, ни коня белого. Кто-то встречает свою любовь среди коллег по работе, кто-то по пути на работу или с работы, возвращаясь домой. Бывает, что прогуливаясь неспешным шагом по тихому парку, встречают давно ожидаемую любовь. Виктория же встретилась с ним впервые на дне рождения подруги, пригласившей её в гости. Колька тоже оказался в числе приглашённых гостей, но к её сожалению, он был рядом с супругой. Да и сама, Виктория, никогда в жизни не задумывалась, что сможет влюбиться в человека занятого, женатого. Она тоже пришла на день рождения не одна, а со своим возлюбленным Вадимом, души не чающим в ней. С Вадимом они встречались уже года полтора, и на отдых как-то однажды уже успели ездить, да и так Вадим иногда остаётся у неё. Дело оставалось за малым, маленьким штампом, скрепляющим два сердца в семейный союз. До этого момента она на других-то парней и не заглядывала, всё в нём устраивало её.

  А когда всё прекрасно, разве есть необходимость в другом? Оказалось, что есть. Не может человек без беспокойства, без нервозности. Только в песне поётся: от любви, любви не ищут, жизнь иногда преподносит такие сюрпризы, сама удивляешься. Познакомившись с Колькой, в тот момент, когда его супруга отлучилась в ванную комнату, Виктория поняла: голову вскружила новая любовь! Виктории пришла в голову шальная мысль: как бы она прижалась к этому статному мужчине, как целовалась бы с ним в тонко очерченные губы, ничуть не стыдясь фривольных ласк. И, может статься, именно с ним она бы раскрыла для себя полноту чувств, ничуть не стыдясь.

  Она стала замечать за собой новые привычки, так не свойственные ей, да и окружающие заметили в ней изменения, но не знали истинной причины. И знать об этом им не было необходимости, городок маленький. Не в одночасье возникла любовь между ними, не искрой, в одно мгновение способной поджечь костёр, оттеснив прежние чувства, но день ото дня Виктория осознавала, как охладевает её сердце к Вадиму и обуревается страстями к Кольке. В новом объекте любви не было ничего особенного, что выгодно отличало бы его от Вадима, но присутствовала некая уверенность в себе. Уверенность состоявшегося мужчины. Возможно, всё дело обстояло в разнице в годах, между мужчинами существовала разница в десять-пятнадцать лет. Вадим тоже понял, что Виктория больше к нему, кроме как дружеских чувств ничего не испытывает и прекратил появляться у неё. Любви прежней не было, а порождать ненависть ему не хотелось, что было бы неизбежно при сложившихся обстоятельствах.

  Возможно, не будь ответного влечения со стороны Кольки, пламя любви занялось бы и погасло, со временем и забыла бы она его, как оно и происходит в отдельных случаях, но произошло же так, что Колька не дистанцироваться стал от неё, а напротив стал сближаться. «Седина в бороду, бес в ребро», - не так ли говорят в народе в подобных ситуациях? Да и какой мужчина способен устоять перед соблазном: манящим и влекущим к себе? А глаза Виктории, сам взгляд её, человеку опытному в любви говорили: сорви меня! Он стал названивать ей, назначая свидания, искал встречи, как бы случайной. Случайной и тайной встречи. Тайные свидания…

  Краденое счастье… Краденая любовь… Всё так, как бы ты ни пыталась оправдать свои чувства в собственных глазах. Его любовь – краденая любовь, любовь украдкой. И хоть Виктория не считает свою любовь таковой, разве это что-то меняет в глазах общественности? Ну и пусть краденая. Пусть будет ворованная. Разве можно каким-то образом заставить удержаться от желания любить и быть любимой?. . . Сердцу ведь не прикажешь. И разве виновата Виктория, что она несколько запоздала появиться на свет? Нет, в этом нет никакой её вины. Или виновата ли она в том, что так поздно встретила его? Опять же никакой вины в этом с её стороны нельзя заподозрить. На висках у Кольки едва заметная седина, придающая ему благородство, а резко очерченные черты лица выдают в нём решительность, но только не в делах сердечных.   

  … - Виктория, мне пора идти.

  Колька приподнявшись, пригладил смятую одежду.

  - Останься ещё хоть ненадолго, на несколько минут, - с ноткой укоризны посмотрела в глаза Кольки Виктория, протягивая к нему белые тонкие ручки. Она знала, что он спешит к своей благоверной, но любит ли он её, Викторию, об этом Виктория как-то ни разу не задумывалась, наслаждаясь его ласками, да и зачем портить атмосферу любви в такие ночи, подобными мыслями. Она желала объятий, ласк, но только не тоскливого одиночества.

  Колька взглянул на часы, затем на Викторию. Девушка соблазнительно раскрыла покрывало, обнажив две белых луны. Расставаться не хотелось, но время, время диктует своё и, нужно уходить. Но и соблазн велик…

  - Ну ненадолго…

  Колька снова прилёг на диван, с которого пару минут назад успел подняться, приобняв Викторию, жадно впился губами в сладкие, жаждущие поцелуя губы девушки. По тому, как ответно подалась Виктория, он понял, что девушка не желает, чтобы он так скоро покинул её.

  Хоть и сладкие поцелуи, но горькая сама любовь. Горечью веет от этой любви. Но ради этих счастливых мгновений полных счастья и любви, ласки и нежности, И вот ради этих мгновений, украденных у другой женщины, не менее её достойной любви и уважения, Виктория готова стерпеть любые страдания и любую боль. Готова стерпеть всё. Все испытания, что ниспошлёт ей судьба. Любовь придаст ей силы выдержать всё. А ведь по правде, именно эти расставания и ожидания подслащивают их любовь, придают ей страстность. Ей несомненно хотелось бы, чтобы он не уходил никуда, но только откуда взять столько сил? Минуты, что они вместе, память хранит в своих кладовых до мельчайших подробностей.

  - Виктория, мне и правда, надо идти.

  Виктория ни слова не ответила на его предложение. Она и сама понимает, что он не может дольше задерживаться у неё. И без того, на сей раз подольше пробыл с ней, нежели раньше. Понимает всем сердцем, да и разумом, но сказать «иди» не хватает решимости...

  Тишина одиночества. Тоскливого одиночества. Или, быть может, одиночество и повинно в её тоске? В квартире, полной гостей для непосвященного в подробности человека не чувствуется ни тоски, ни одиночества. Но всё это лишь видимость, видимость счастья, как под сочной зелёной травой иной раз скрывается чавкающее и засасывающее болото. И вот это-то чувство беспричинной, на первый взгляд, тоски и послужило причиной того, что гости на свадьбе Виктории сидящей под белой фатой восприняли по своему. Девичество прошло, отныне она будет мужнею женой, и вся тоска связана именно с этим. Да и по какому иному поводу может тосковать юная девушка в свадебном наряде? Только о прощании с девичеством…

  - Виктория, радость моя. Устала? – в самое ушко прошептал Вадим мягко, слова услаждали слух, щекотали нежную кожу. Но как бы ей хотелось, чтобы на месте Вадима оказался другой, но судьба распорядилась по своему. Нежно приобнял за талию, словно хрупкую, готовую расколоться хрустальную вазу.

  - Есть немного.

  Нет, не усталость была поводом, ей хотелось отойти от него чуть поодаль и идти в одиночку. Но это противоречит традициям, отныне ей и не отойти и не оттолкнуть от себя.

  - Любимая. Ты можешь представить, как сильно, бесконечно сильно я люблю тебя?

  И снова молчание в ответ. Виктория знает о его любви к ней, но вот того же по отношению к нему, она сказать не может. Вадим сам по себе парень неплохой, статный, да и лицом пригожий, но только не лежит у неё душа к нему. Он достоин большего, достоин настоящей, чистой любви. Виктория же хранит в своём сердце образ совсем другого, другим занято её сердце, безраздельно завладевшим им. В одном сердце два образа ну никак не умещаются.

  - Виктория. Ты слышишь? Я люблю тебя! И с каждым днём сильнее и сильнее…

  - Я тоже люблю тебя… - тихо, едва слышно вышли слова. Она хотела улыбнуться, но и улыбка не совсем удачной вышла. – Я тоже люблю тебя, - уже несколько громче произнесла она. Произнесла, но чувств при этом в сердце никаких не испытала. Так произносят приветствие с малознакомыми людьми, но никак не с человеком, с которым собираешься прожить всю оставшуюся жизнь..   

  - Я сегодня самый счастливый из мужчин, - ещё теснее прижал к себе девушку Вадим, произнося свои, идущие из самой глубины сердца, слова.

  - Для меня тоже это самый чудесный день, - не осталась в стороне Виктория. Сама же, боясь выдать ложь своего признания, поспешила приникнуть головой на плечо Вадима. И в этот миг почувствовала с каким волнением бьются два сердца. Тук! Тук! Стучат два сердца в унисон. И случилось непредвиденное: Виктория не сколько разумом, сколько сердцем почувствовала, как внутри самой шевельнулось что-то.
  Что-то, представляющее собою зарождающуюся новую жизнь. На её счастье, последнее почувствовала она одна.