21. Акушерство

Третий курс.

продолжение.Начало см. "медицинское училище" и др.

см. ФОТО:Наша подгруппа во время практических занятий.

        И снова первый месяц осеннего семестра. Снова хмель и все проблемы, связанные с ним. Повторяться не буду, потому как все было без изменений.
 На этом курсе мы по -  настоящему приступили к изучению медицины практической. А это снова хирургия и терапия. Гинекология и акушерство. Педиатрия и дерматология. Гигиена-эпидемиология-бактериология. Да еще и много всякого, рангом помельче.
    Начну с акушерства и гинекологии, потому что терапию и хирургию уже упоминал.

Акушерство.

        Акушерство – это область клинической медицины, которая изучает физиологические и патологические процессы, происходящие в организме женщины, связанные с зачатием, беременностью, родами и послеродовым периодом. Акушерство – часть гинекологии, науки, изучающей заболевания женских половых органов, разрабатывающей методы их профилактики, диагностики и лечения.
    Заболевания, которые изучает акушерство; невынашивание и перенашивание беременности; воспалительные заболевания, которые сопутствуют беременности (гонорея, сифилис, трихомониаз, хламидийная инфекция, кандидоз); и многие прочие.
         Диагностика и лечебные мероприятия в акушерстве
    Основные процедуры, которые проводятся в акушерстве при ведении беременности и родов, а также для выявления сопутствующих патологий:
· клинические (симптомы заболеваний, синдромы, объективные методы исследования); электрофизиологические; ультразвуковые; эндоскопические (лапароскопия, гистероскопия).
          Акушерство в нашей группе вела пожилая по нашим меркам женщина, Синькова Нина Георгиевна. Вот это настоящий врач и педагог, я вам скажу. Руководитель! Она реально своей рукой ВОДИЛА наши руки при выполнении всех сложных акушерских и хирургических манипуляций.   Именно она научила нас, начиная с элементарного, и до сложного. Научила не бояться крови и запахов. Приучила наши руки быть твердыми и уверенными. И не знаю, возможно, не будь ее, я бы до сих пор, даже пройдя обучение в знаменитой военно-медицинской академии, так бы и не смог выполнять простейшие медицинские манипуляции.
   Именно Синькова заставила нас сделать первые внутривенные инъекции друг другу, разбив перед этим подгруппу попарно. Я благополучно всадил кубиков с пять глюкозы мимо вены Вове Довгалю, а он не менее успешно первый раз промазал мне. Но зато со второго раза мы уже четко попадали кому угодно в эти вены, даже когда они были тончайшими. Это она, держа каждого из нас за руку, водила ложечкой Фолькмана* по стенке женской матки, обучая правильно делать аборты. Благодаря ей, я научился ощущать физически ту стенку. Как будто я своими глазами видел, где она уже очищена от прикрепленного к ней плода, а где еще остались его частички.
  Здесь мы научились смотреть суровой правде жизни широко открытыми глазами. А те же хирурги на занятиях, в лучшем случае позволяли нам лишь смотреть на ход более-менее сложной операции. Даже ни карбункул, ни панариций, самостоятельно вскрыть, нам так никогда и не доверили.
- Ребята, вы практически всегда будете в одиночку, - говорила она своим таким скрипучим голосом, который доставал нас до живого.
- Вам будут попадаться самые серьезные случаи травм и заболеваний. Будут случаи, когда нужно оказывать помощь не раздумывая, немедленно. И только от вас будет зависеть жизнь человека. При этом в самом разном возрасте. От младенца, до глубоких стариков. Так что откиньте в сторону все свои глупости и шалости. Раз уж избрали эту стезю, то подходите к делу всерьез.
        Она учила нас принимать роды. Было хорошо и просто, когда женщина рожала не в первый раз, и отсутствовали какие -  либо отклонения в прохождение плода по родовым путям. Но бывали случаи разные. Всяких анатомических и клинических отклонений было немало. Долго рассказывать, да нечего слушать. Тяжелая, одним словом, работа у акушеров. Мы, в основном, еще безусые юнцы вместо того, чтобы влюбляться в девочек и относиться к ним с трепетом, сначала окунулись в изнанку женской плоти. Окунулись - мягко сказано. Мы вляпались по полной. Увидели все то, что обычные смертные мужики никогда в жизни так и не увидят.
     Даже такие «великие знатоки» дамс, как Кашталян и ему подобные, которые корчили из себя, что они уже все прошли и все попробовали, и те резко втянули прямиком в задницы свои ботала-языки после того, как увидели изнанку того, о чем они так беззаботно трепались. Вот, например, идет по коридору дебелая женщина. А у нее через плечо и  промежность, протянута простынь, завязанная на груди узлом.
- Что с ней, почему она так странно перевязана? - задаем мы вопрос Синьковой.
- А, так это наша известная ударница - доярка. Она передовая у нас в районе по надоям молока. Всю свою жизнь таскала пятидесятилитровые бидоны с молоком. Чистила вилами коровники от навоза. И вот вам результат. Диагноз у нее: «Выпадение-выворот матки» Как вы уже знаете с анатомии, женская матка держится в малом тазу с помощью целой системы связок и мышц. Но вот у нее они не выдержали физической нагрузки, и матка вывернулась наружу. Тяжелейшее заболевание, чтобы вы знали. И таких диагнозов у наших женщин-колхозниц много. Просто никто этого не афиширует. Ей предстоит тяжелая операция и инвалидизация.
     А еще всевозможные кольпиты и кисты, офориты и параметриты, поликистозы, онкология, и масса прочих болезней попроще. И это только у женщин. А сколько всего прочего у всех полов и возрастов населения! Вы себе пока и не представляете. Так что, мальчики, тяжелую стезю вы себе избрали, но как говорится, назвались грибами…
   И мы, действительно, слабо себе представляли, какой груз взвалили на свои неокрепшие еще организмы, но уже было поздно отступать.
    Забегая далеко вперед, скажу, что из тридцати, двенадцать закончили высшие медицинские заведения, и получили дипломы врачей. Из них двое, я и Андрощук, стали военными врачами. Пятеро остались в армии фельдшерами- прапорщиками. Только трое, фельдшерами в гражданском здравоохранении. Десятеро, так или иначе, рано или поздно ушли из медицины насовсем. Они были шоферами и строителями, базарными торгашами и лесниками- пилорамщиками, проводниками в поездах и кем угодно, но с медициной завязали. К примеру, тот же ушлый, и «многознающий» Кашталян, после служббы прапорщиком, в конце жизни застрял где - то аж в Португалии барменом. Но все это потом.
      А пока, все мы в меру своих способностей, продолжаем вгрызаться в неподатливый гранит медицинских наук. На акушерстве, под руководством доктора Синьковой, принимаем роды все новых и новых граждан Советского Союза. Зашиваем послеродовые разрывы половых органов. По локти в крови и фекалиях- мекониях*. Уши наши закладывает от стонов матерей - родильниц и воплей новорожденных. На всякий случай учимся избавлять женщин от нежелаемой беременности, то есть производить аборты. Вот она, очередная наша жертва, под почти не обезболивающим средством, в те времена - новокаином (крикаином), как его называют медики между собою. Орет благим матом и закусывает свое предплечье от ужасной боли. Мы, под рукой мадам Сеньковой, выскребаем ей матку.
-Все, все, никогда - а-а-а, близко его к себе не подпущу! - орет сорокалетняя колхозница, - пошел он куда подальше! Пусть сам попробует пройти через эти муки!
- Да, ладно тебе, - спокойным тоном говорит ей Синькова, - подпустишь, еще и как, сама пригласишь – позовешь его в постель. Через день-два уже и забудешь через что здесь прошла. Из половой щели течет ручьем кровь. Вместе с ней выпадают кусочки плода, который в данный момент своею рукой, в руке доктора, выскребает Серега Шумак. Обильный пот выступает на лбу Сереги. Он знает, что одно малейшее неверное движение кисти руки, и может быть прободение стенки матки. И хотя сейчас за все наши действия отвечает наш наставник, но и нам мало приятного будет, если с акушерского кресла женщину придется срочно перекладывать на операционный стол. Ух, вроде все обошлось. Женщину своими ногами уводим в палату.
   Синькова берет в руки почкообразный лоток, в котором лежат останки несостоявшегося гражданина. Пинцетом их перебирает и говорит:
   - А ведь должен был быть мальчик…  У нее ведь две девочки-погодки. И, возможно, что мальчиков уже никогда не будет. Не знаю по каким признакам она это определяла. Там ведь на мой неискушенный взгляд, было сплошное кровавое месиво. Но с учетом ее огромного опыта, ей было виднее, а мы и не оспаривали.
- А сколько вам уже пришлось за свою врачебную практику сделать таких операций? - задает вопрос доктору наш групповой красавчик Степа Нестерук, наливаясь при этом пышным румянцем. Его в училище так и прозывают между девушками, Степочка - розочка.
- Много, очень много, - после небольшой паузы, отвечает акушерка. В Костополе сейчас, примерно, семнадцать тысяч населения. А я за свою практику сделала около тридцати пяти тысяч абортов.
   Эта цифра застряла в моем мозгу навсегда. Бабушка еще жива до сих пор. Лет пять назад мне говорили, что она продолжает трудиться на своем поприще. После нашего выпуска прошло сорок пять лет. Можете себе представить, сколько еще не появилось на свет людей, благодаря только ее умелым рукам.

*Ложечка Фолькмана- инструмент похожий на чайную ложечку, со срезанным дном, и острыми краями этого отверстия.

*Меконий-первородный кал.

продолжение,см. "гинекология".