Отпуск в детство Глава 13 Хрыня

       Ба, кого я вижу? Витя Худяшов собственной персоной...
      - С работы прихожу, а мать говорит, что ты приехал. Дай, думаю, загляну на минуту, - говорит он со смущенной улыбкой.
       Витька стоит, подпирая плечом косяк. Худущий, небритый, с бледным удлинённым лицом, он в раме двери - как Иисус Христос.
      Хозяйка подставляет к столу табурет и идёт на кухню за посудой для гостя. Делает она это с улыбкой, только заметно, что улыбка  неестественная, и гость ей не по-душе.
      В детстве мы почему-то звали его Хрыней. Откуда появилась эта кличка, никто не знал и не помнил, казалось, что он с ней родился. Витя был одним из самых близких моих товарищей, мы учились в параллельных классах, но жили через дорогу, и после школьных занятий  в уличных играх были всегда вместе. Он был скромным, стеснительным и, в то же время, отчаянным парнем. Помню, как-то раз на городских соревнованиях по прыжкам с трамплина, где участвовали только взрослые, он прошмыгнул мимо оторопевшего судьи на горе разгона, и на глазах многочисленных зрителей прыгнул так, что все ахнули - метров на пять дальше лучшего результата. Лыжи он любил безумно: крутил элементы акробатики, прыгал с трамплина, носился по слаломным трассам... Но никогда не занимался этим спортом всерьез. Он был лыжным мустангом, свободным от правил и регламентов.
      Семья Худяшовых жила бедно. Витькин отчим, дядя Яша, пришел из плена, где всю войну работал на австрийского бауэра, а к тем, кто был в плену, в послевоенные годы относились неважно. В их семье спиртное не поощрялось, и я никогда не видел Витьку нетрезвым. Он обходил стороной любые компании, где звенела посуда.
      Пьяная жизнь началась у него после женитьбы, рождения сына и непонятного для окружающих развода. Запил он крепко, “по-черному” и быстро превратился в алкоголика. Родители поначалу как-то пытались бороться с пагубной страстью сына, но потом выделили ему  комнату, отгородились и махнули рукой.
      После первой же рюмки лицо у Витьки разгладилось и порозовело, глаза заблестели и стали вновь по-детски хитроватыми.
      - Пойдём ко мне - предложил он, и мы пошли в дом напротив.
      Грустное зрелище предстало предо мной, когда мы вошли в его комнату: самодельный некрашеный стол, заваленный проводами и  электрическими приборами; на засохшей корке хлеба у края столешницы лежит электропаяльник; железная кровать в углу, на ней голый матрац и грязная подушка; расшатанный стул посредине... И повсюду на грязном полу окурки, пустые пачки от “Примы “ и “Беломорканала”.
      Витя, Витя, что же случилось с тобой, бедолагой? Где та развилка дорог, от которой начался отсчет твоей пьяной, беспутной жизни? Сорок лет тебе уже, а что оставил ты позади? И что ждет тебя?
      - Садись на койку, - говорит он мне, - я сейчас...
      Он уходит в сени и через минуту возвращается с бутылкой, в которой что-то мутнеет.
      - Давай, чебурахнем за встречу - сует он мне стакан и пододвигает мятый огурец, - хочу выпить с тобой без посторонних и, особенно, без баб-с.
      Ему очень хочется выпить, это видно по дрожащим рукам и беспокойному взгляду. Хмелеет он мгновенно.
      - Как тебе нравится моя обстановочка ? - Витя жестом сеятеля обводит рукой комнатное пространство - Докатился, доигрался, скажешь ты мне, да ?
      - Почему не пожилось с семьей ? - осторожно спрашиваю я и чувствую, что он ждал этого вопроса.
      Витя резко поворачивается в мою сторону, отчего его слегка заносит.
      - Послушай мою философию. Если ты мне друг, то слушай сюда. Зачем и для чего мы живем, скажи мне прямо? Молчишь.., потому что не знаешь. А я знаю! Чтобы радоваться жизни и свободе...
      Ткнув в груду металла и пластмассы, лежащую в углу комнаты, он продолжает, постукивая костяшками пальцев по столу:
      - Ты думаешь, я шабашку зашибаю? Нет, это совсем не шабашка, это, если ты хочешь, моё изобретение…Вот доделаю и получу патент….
      Таинственно помолчав, Витя склоняется к моему уху:
      - Так и быть, скажу тебе одному... Это радиосигнализатор предельной концентрации рудничного газа в забое, понял?
     Он начинает рассказывать мне о радиоволнах, транзисторах, об устройстве прибора, с любовью поглядывая на своё творение, потом тянется к стеклотаре.
      - А при чём тут жена и сын? - не ко времени спрашиваю я.
      Витя даже бутылку поставил на место:
      - Как при чём? Да у неё, дуры, одно на уме: кофточки, шкафы, шмутьё... А если у меня идея горит? Если я весь шахтерский люд обезопасить хочу..?
      Кулак его с грохотом опускается на застонавшие доски стола, другой рукой он доливает стакан, жадно пьёт, и кадык его перекатывается при каждом глотке. Откинувшись к стене, он ждёт, когда дурманящая волна дойдёт до самой макушки и, облегченно вздыхая, пытается продолжить свою мысль, но язык у него уже заплетается, он смотрит в мою сторону расширенными глазами, пытаясь увидеть меня. Я укладываю Хрыню на продавленный матрац, а он, уже засыпая, бормочет:
- Серёженька, сынок, прости...

      Продолжение следует http://www.proza.ru/2018/08/02/1185