Записки резервиста Глава 5 Дембиль

  Иногда я ловлю себя на мысли, что происходящее вокруг меня - это какой-то невообразимый кошмарный сон, и мне становится нестерпимо жаль тех людей, с которыми судьба свела меня в армии пусть не на очень продолжительное, но и немалое время.
     Мне жалко нашего комбата, которому никогда не суждено стать полковником. Мне жаль всех других офицеров отряда, потому что они лишены обычных для гражданской жизни маленьких человеческих радостей: чтения книг, увлечения музыкой, посещения театров, дачных забот. Они уезжают в часть чуть свет, когда ещё посёлок спит, и возвращаются домой, когда их дети видят десятые сны. И это в лучшем случае, когда нет дежурств, командировок и ЧП. На личную жизнь офицера никто не обращает внимание. Да и есть ли у офицеров-стройбатовцев личная жизнь...? Немногие жёны выдерживают этот несуразный и жестокий жизненный ритм. Семейные разводы - здесь вещь рядовая и такая же обычная, как ежедневные строевые разводы на работу. Вот почему офицеры-холостяки, вернувшись к ночи из части в свой посёлок, который называется “10Б”, спешат в открытую для них столовую, чтобы залить в себя очередную порцию дрянного портвейна, а потом идут спать, потому что больше идти некуда.
      Ещё более мне жаль сержантов - командиров взводов, простых ребят срочной службы, вдруг оказавшихся между своими одногодками, с одной стороны, и офицерским составом - с другой, как между молотом и наковальней. Живут они в общей казарме, спят на тех же койках, что и подчиненные, а за все свои труды получают 7 рублей, которых едва хватает на курево. Военные строители хоть получают какую-то зарплату, а у сержантов и этого нет.
      И, наконец, сердце моё порой разрывается от жалости к рядовым бойцам - военным строителям, когда я вижу, как они сидят где-то на обочине аэродрома под моросящим дождём или мокрым снегом, пытаясь у сооруженного костерка хоть как-то согреться. И я не могу им чем-то помочь, потому что мокну вместе с ними. Я не могу относиться с уважением к руководителям армейского здравоохранения, потому что есть вещи, которые простительны простым смертным, но непростительны профессионалам. Какой-то несведущий политический дурак когда-то дал указание, чтобы в каждом военном округе соотношение между национальностями было таким же, как в Советском Союзе. Поэтому  и в зону северных широт, и в южные районы отправляют в среднем на сто призывников сорок русских, двадцать пять украинцев, пятнадцать узбеков, пять прибалтов и т.д. Для политика это распределение, хоть и дурное, но имеет обоснование, а с медицинских позиций - это идиотизм. Тысячелетиями вырабатываются и на генном уровне закрепляются у людей и у животных механизмы теплообмена человеческого тела с окружающей средой. У людей, живущих в жарком южном климате, этот механизм совсем иной, нежели у северных народов. Поэтому я искренне жалею узбеков и каракалпаков, которые служат у меня в роте. Им приходится труднее вдвойне...

      Не скрою, что  демобилизацию я ожидал с не меньшим нетерпением, чем мои пацаны-солдаты. На обороте верхней фотографии написано - "До дембиля осталось тридцать суток". Когда этот момент настал, надо было проститься с ротой. Последний раз я командовал на утреннем разводе, отдавал приказания командирам взводов и отделений, потом были сказаны напутственные слова.
     - Спасибо вам, ребята, за службу, - закончил я , - и за доброе отношение
       ко мне. До встречи на гражданке!
      В последний раз для меня они прошли в парадном строю. Может быть, это выглядело со стороны не очень торжественно - две казармы в заброшенном дальневосточном краю, небольшой вытоптанный плац между  ними и полтораста марширующих солдат, но для меня это было таким же святым событием, как и принятие когда-то воинской присяги. Мне казалось, что никогда до этого мои парни так красиво не маршировали.
      А вечером они спели мне песню, которую по традиции принято петь для всех, кто демобилизуется из третьей роты в/ч 44071:
             Гитара, дай аккорд в последний раз,
             я покидаю эту воинскую часть,
             демобилизуюсь и еду я домой,
             и не свернуть мне с этой линии прямой...