Абай, стихи, пер. с казахского. Времена года

                В р е м е н а   г о д а

                стихи

     Вольный перевод с казахского



Источник: Полное собрание сочинений Абая (Ибрагим) Кунанбайулы в двух томах, издательство «Жазушы» г. Алматы, 1995 г. том 1: Стихотворения и переводы.



                Л е т о



Июльский день. Кругом блаженство и покой, (28)
Цветут луга и тучны травы,
Леса манят тенистою листвой,
Шумит река у переправы,
Аул раскинулся над синею водой.
В лугах блуждает конь,
Далекий храп его доносится до слуха.
Косяк атласных кобылиц
Припал к воде, пофыркивает глухо.
Вот вскинул шею жеребец, - он дик и сух;
Взлетают с шелестом хвосты, распугивая мух,
И тонконогий сосунок
Ныряет к матери под брюхо.
Гогочут птицы в камышах; в глазах рябит:
Заполонили небо гуси, утки.
В ауле ставят юрту, труд кипит,
Смеется молодица, сыплет шутки.
Чудесен стан ее, движенья плавны и легки,
Умелых рук мелькают локотки.
С отгонов бай торжественно спешит
В приятном настроении,
Себе и всем на удивление,
И конь под ним то пляшет, то летит.
Расселись в круг, как на майдане, старики,
Шипит кумыс по пиалам,
Беседы тут, веселье там,
Меж рук гуляют бурдюки.
Мальчишка-карапуз, животик гол,
Вцепившись в материн подол,
Мясца вареного канючит.
В тени березки самовар
Сияет медными боками,
Под ним ковер расшит,
Над ним дымок расходится клубами.
В честном кругу меж тем пустеют бурдюки,
Все оживленней разговор,
Все реже смех, все чаще споры,
Кивает кто-то головой, и снова смех, и в бок шутливые толчки.
Бродягу-нищего невесть откуда принесло,
Седой как лунь и в бороздах чело,
И голос старческий уныло дребезжит,
Желая всем добра, скоту умножиться, молитвы древние твердит.
Грозится баю нищетой,
Коль не зовет его на той,
И жалко просит кумыса, поклоны жалкие творит.
Лихой табунщик во поле несется,
За ним чапан, как крылья вьется.
С утра седла не покидая,
Летит и сам, куда не зная.
Коль есть ружье – добыче быть.
В прибрежных зарослях охотник
На ужин селезня старается добыть;
Тут топь и гнус, тут птичий рай,
Спугнешь – и сотней крыл затянет свет, завесит небо,
И тут уж, братец, не зевай.
Уходит день, блажен и тёпл, садится солнце,
И вечер юрты золотит,
И нищий с посохом меж юрт стоит,
Чему-то старчески смеется,
Поклоны жалкие творит.
   

      

                О с е н ь


Настали холода. Как хмуро небо! Мир бесцветен и убог. (37)
Сырой туман распадками курится. Табунщик на ветру продрог.
Озябли, голодны, стоят как вкопанные кони,
Не скачет, не резвится в открытом поле стригунок.

Где луг веселый зеленел, теперь – лишь голая равнина.
Где было все в цвету, там высохший курай над топкою трясиной
Стеблями  мертвыми шуршит. Заладили дожди, листва летит,
Переполняя грустью сердце ли, унылую ль картину.

Дрожит, в лохмотья завернулся бродяга, машущий клюкой.
Уж кто-то в шубе лисьей, кто в обносках - спешат в зимовья на постой,
Лошадок погоняют. Молодки вышли, чинят юрты.
Снежинки первые кружат. Повисли тучи мрачною стеной.

Курлычут в небе журавли, собрались в дальние края,
Еще чуть-чуть, ударят и морозы, снег укутает поля.
Как будто вымерли, стоят аулы на ветру.
Не слышан смех, деревья в инее и в наледи земля.

Пока одежку отряхнут – дитя от холода трясется,
Промозглым днем в степи несладко путнику бредется.
И ждет ли где его приют! Все в запустении.
Собаки голодны, ушли в поля, мышкуют, где придется.

Когда пуста саба, казан в углу, забыты тои, угощенья,
Падет туман, дожди все льют в каком-то упоенье,
Одно спасение – разжечь очаг. Жилище в копоти, в дыму.
Сидишь и угли ворошишь. Порой и копоть – утешенье.


 
             З и м а


Зима. Мороз. Старик буран тяжелой тучей (39)      
Заносит  степь, кружит, безжалостный, могучий.
Слепой для милосердия, глухой к мольбам,
Он снегом валит, свищет вьюгою летучей.
Где ступит, там, во мгле круженья  гул стоит,
Там, где дохнет, мороз поднимется трескучий.
И страшно тем, кто в юрте у огня сидит.
Под ветром яростным она былинкой гнется,
И стены - ходуном, и остов жалобно скрипит.
Буран – буран, седой буян, пришлец незваный,
Пока уйдет, ох, сколько бед он натворит!
А это кто за стогом сена – щечки красны?
Малец! А вот еще – отцовской шапкою накрыт…
А ну-ка в дом, гей, гей! Сегодня тут небезопасно.
И мать, поди уж, обыскалась, отец сердит.
Овечий гурт в сугробах дымных кто-то гонит.
Усталый конь по ним едва бредет,
Увяз в снегу, и сам вот упадет, и седока уронит,
А тот, в тулупах, сам уж клонится с седла,
Бессильно сам навстречу вьюге шею клонит.
И слышен волка вой. Пока не пала мгла,
Очнись, очнись, чабан! Спеши домой.
Не дай упасть коню, не дай отстать ни ярке, ни барану,
Чтобы сумели зиму пережить аулы Кондыбай, Канай,
Чтобы не пасть скоту в угоду старому буяну.



               В е с н а


Весна. Ушли в небытие метели, стужи, (76)
Как драгоценный шелк среди зеленых кружев
Зеленые раскинулись поля. Очнулись люди, звери.
Звенят ручьи, смеется солнце в небесах, смеется в лужах.

Все расцвело, все полно щебета и пенья.
Гуляет  молодежь, повсюду игры, развлеченья.
Как будто заново родились старики, старухи,
Их лики светятся, манеры полны обхожденья.

В извечном споре, кто сильней
Аулы горный и низинный затеяли борьбу, пускают вскачь коней.
Кругом веселье, шутки, братские объятья,
И пыль из-под  копыт, и гул восторженных речей.

Ревет верблюдица, полны лужайки блеющих овец,
Расщебетался в ивняке, как будто бы хмельной, чуть оперившийся птенец.
Бурлит речушка под горой, порхают бабочки.
О дни блаженные  - дождались, наконец!

Кричащих уток, аистов, гусей полны озера, реки, камыши,
Куда с восторгом в поисках яиц ныряют малыши.
Летит в аул смельчак на резвом скакуне, в руках ружье,
Под лукою седла пестреет дичь: фазаны, рябчики, добытые в глуши.
К родному кереге привяжет связку он одну на диво матери, соседям,
К ногам возлюбленной другую сложит от души.

В цвету боярышник, сияют маки огоньками, васильки,
Но всех цветов прекрасней девушки, улыбки, глаз счастливых  огоньки.
В распадке, в рощице, зальется сладко соловей,
Далекой выпи с гор раздастся крик, кукушка загрустит, заладят кулики.

Купцы приехали, торговля бойкая идет.
Забыты холод, голод; радостный, стекается народ, -
Кто примеряет украшения, кто рот раскрыл от удивления…
А рядом труд кипит: дехканин землю пашет, у чабанов – окот.

Как чуден мир твой, о Аллах! С лучами солнечными милость твоя льется,
Волнуется с листвою, песнею летит, тропинкой в поле вьется.
Земля-кормилица нежна, как мать, прижавшее к груди дитя,
Отечески обняло небо их, им в чувствах признается.

Все оживает, множится – то буйное, то чуть дыша,
И в умиленье ниц склоняется душа,
Еще вчера едва ль не мертвая:
О жизнь, как дивна ты, как хороша!

Запели девушки. Красуются джигиты на конях, показывают удаль, стать.
Все ласковы, щедры. Лишь хмурит бровь скупец, но и скупцу не устоять -
Раскрыл-таки кошель. А местный лежебока, тот даже в пляс пустился,
Со всеми  кружит, веселится… Ей-ей, слезы не удержать!

За юртой  на лужку прилег почтенный старец косточки погреть,
А рядом внуки, правнуки - ну кувыркаться, ну шуметь, -
Лишь щечки разгораются, как медь. Из глубины небесной трели льются.
Вот вечереет. Гонят скот. Погонщика  свистает плеть.

Приходит ночь. Неисчислимы звезды по весне, -
Плывут, дрожат, перекликаются. Пылает круг луны, - но не уступят и луне
Ни силою огня, ни волшебством…
Но лишь означится рассвет - и тихо тают в вышине.

Взошла заря - алеют горы, степь красна, как будто розами усыпана она,
Земля проснулась, солнца ждет, как ждет супруга верная жена,
И вот оно – встает, горит, все пламенем объято,
Бледнеет небо, прячется луна.

Гуляет ветер между небом и землей. Могуч он и велик.
Перемещает горы туч, пыхтит, старается, а то замрет на миг
И – вниз. Засвищет, налетит. То, как разбойник, все перевернет,
А то уляжется у ног и ластится – ну, что за озорник!

Будило солнце милую и зимнею порой,
Да спит земля суровою зимой,
Под пенье вьюги злой, укрытая снегами, скованная льдом,
Чтоб с милым свидеться весной.

На солнце красное и не взглянуть, не пострадав при этом,
Но всякая душа жива теплом его и светом.
Никто не знает, где ночлег его, но золотой шатер в огне закатном
Я все же разглядел однажды летом.

***