Северные дневники Глава 8 Особенности нашего бытия

      Удивительно меняется наше мировоззрение. Там, на материке, большинство из нас относилось к классической музыке, мягко говоря, снисходительно. А здесь мы собираемся у Зарубы или у Саши Звягинцева и слушаем не джаз, а Э.Грига. Почему нам стал мил Григ, не знаю. Видимо, в том и заключается таинство классики, что она в какой-то момент становится откровением.

                *      *      *

      Как только суда становятся на зимний отстой, и жизнь на реке замирает, начинается компания по обработке ремонтных ведомостей. Нудная работа, включающая дефектацию, нормирование, обсчет трудоёмкости работ и затрат материалов по каждому судну. В эти дни в конторе собираются все, кто может считать: конструкторы, капитаны, механики и,  конечно, мы - групповые механики. Весь день трещат “Феликсы” и щелкают счёты. Обычно руководит всей этой работой начальник планово-производственного отдела. Бывает, что приходится ночевать в конторе, потому что именно в эти ноябрьские дни замерзает река, переправа уже не работает, а по льду ходить ещё нельзя.
      Иногда бывают минуты разрядки.
      Я вхожу в контору, обметаю веником валенки и вижу на полу что-то вроде стеклянного шарика величиной с рисовое зернышко. Поднимаю шарик и говорю:
      - Смотрите, алмаз!
      Все недоверчиво смотрит на мою находку. Для пущей убедительности я провожу шариком по стеклу, лежащему на столе начальника КБ, и, к своему и общему удивлению, шарик чертит след на стекле. Все столпились вокруг меня, и в глазах окружающих я обнаруживаю необычный блеск. Такой блеск появляется у собак при виде вкусной кости. Что ни говори, но отсюда до Мирного с его алмазными залежами не так уж далеко.
      Я провожу по стеклу ещё раз, и вновь на нём появляется белая полоса. Блеск в глазах усиливается. Все начинают рассуждать, сколько каратов в найденном алмазе и что с ним делать...
      При третьей попытке испытания “алмаз” рассыпается на мелкие крошки. Обычный кварц или ещё что-то такое…

                *      *      *

      Как-то раз механик стоечного парохода с названием «Пионерлагерь» – весёлый и неунывающий Аркадий Имакин, о котором я уже упоминал, составил ремонтную ведомость в стихах. Это была драма похлеще шекспировского «Гамлета». Она была написана на нескольких листах, вырванных из бухгалтерской тетради.
      Я помню только небольшой отрывок из этого литературно-технического произведения:

      Бабки, мушки, бугеля
      разобрать ремонта для,
      а потом собрать их всех
      и свезти в котельный цех.
      Там их выправить и вправить,
      где убавить, где добавить,
      обвалять в котельном дыме,
      чтобы были молодыми,
      просквозить на двадцать пять
      и вернуть мине опять…

      В вышеприведённом творении для посвященного было всё понятно: колёса требовалось разобрать, выправить погнутые детали, некоторые проточить в необходимый размер а иные наплавить, произвести термообработку, просверлить отверстия диаметром 25 миллиметров и вновь собрать…

                *      *      *

     Караван – это место, где зимой отстаиваются суда. Место для каравана подбирается тщательно: оно должно быть недалеко от ремонтной базы, иметь ровное и достаточной глубины дно, а в весеннее время должно быть  безопасным при ледоходе. На караване производится ремонт корпусов и механизмов. Здесь проложены зимние дороги по льду, проведены электросети, оборудованы пожарные проруби. На караване есть служба обслуживания: сторожа, электрики, выморозчики. Есть караванный капитан, командующий этими людьми. Короче, караван – это часть ремонтной зоны. 
      На караване сегодня много народу. Кроме плавсостава здесь все конторские мужчины. Сегодня деревянные баржи, основательно вмёрзшие в лёд, нужно оторвать и поставить на бревенчатые клетки. Не простое это дело, если учесть, что каждая баржа весит тонн двести.
      Отрыв баржи - самая весёлая и шумная работа, которую мне доводилось видеть. По бортам баржи закрепляется штук тридцать домкратов с двухметровыми рычагами. У каждого домкрата по два человека. Часть людей выделяется для укладки клеток из коротких стоек.
      Командует парадом обычно самый уважаемый и громогласный капитан. По его команде - “ На-ва-лись! “ все начинают крутить домкраты. Баржа поначалу сопротивляется и никак не хочет уходить с насиженного места. Домкраты затягиваются всё туже и туже. Раздается треск сначала в одном месте, затем в другом и, наконец, баржа подскакивает, оторвавшись ото льда.
      Но это только начало. Подняв баржу на величину хода домкрата,  подкладываем стойки под днище и перезаряжаем домкраты. Поднимаем их на деревянные подкладки, и всё начинается сначала.
      Медленно, но верно баржа поднимается на городках до тех пор, пока между днищем и льдом достаточная высота, чтобы пролезть на коленках. И тогда звучит команда “отбой”.
      Если баржу не оторвать ото льда, то весной её можно потерять: вокруг корпуса в течение зимы образуется огромный ледяной массив, и в половодье его разломать очень трудно.

                *      *      *

      Север требует нестандартных, оригинальных решений.
      Например, как забить сваи в вечную мерзлоту? На материке сваи забивают дизель-бабой или вибромолотом, но на Севере такая технология не подходит - скорее раскрошится свая, прежде чем её удастся заколотить в промёрзшую землю.
Ещё с времён Дальстроя сваи здесь устанавливают с помощью пара. От котла он поступает в гибкий шланг со стальным наконечником - поент, который ставят вертикально в месте установки сваи. Под действием пара земля оттаивает, разжижается, и под собственным весом поент опускается на требуемую глубину. Остаётся лишь вынуть рабочий инструмент и  плюхнуть вместо него сваю.
      Вопрос второй - как сохранить от замерзания пожарную прорубь на реке? Как ни утепляй её, она всё равно промёрзнет при сорокаградусном морозе. Каждый день её нужно обкалывать, убирая замёрзший лёд.
      Фёдоров предложил установить в прорубь обычный кипятильник. Вначале его подняли на смех - Василий собирается кипятить воду в Ясачной. Упрямый рационализатор доказал правоту своей идеи экспериментально. В проруби с метровой толщиной льда вода практически неподвижна и поэтому кипятильник прогревает лишь верхний слой воды, который подвержен замерзанию. По законам физики тёплая вода остается в верхнем слое, и тех тысячи ватт, что имеет кипятильник, вполне достаточно, чтобы поддерживать плюсовые температуры в этом слое.
      Следующее решение связано с разогревом дизельного топлива. Зимой, когда ртутный столбик опускается за сорок, солярка застывает, приобретая структуру густого засахаренного мёда. Из бочки она не выливается, и её можно добывать оттуда только ложкой. Решение задачи подогрева связано с более глубокими знаниями школьного курса физики. Если металлическую бочку с соляром обмотать несколькими витками провода от сварочного трансформатора переменного тока, то при работе последнего в бочковом железе возникают токи Фуко, в результате чего бочка, а с ней и топливо, прогреваются. Эта идея тоже принадлежит Фёдорову.
       Для защиты судов от движущегося во время весеннего половодья ледяных полей Валерий Яковлевич Иванов, бывший в то время уже главным инженером ремонтно-эксплуатационной базы флота,  предложил и создал оградительную дамбу из самого дешёвого строительного материала - льда. Дамбу соорудили быстро, так как декабрьские морозы действуют надёжно. Весной эта дамба надёжно укрыла баржи и теплоходы.

                *      *      *

      Случайные отстои бывают, когда поздней осенью по каким-то причинам, а чаще из-за внезапно наступивших холодов, суда не могут добраться до родного затона и остаются до весны там, где их прихватила зима. Хорошо, если опытный судоводитель успеет завести корабль или караван в надёжную  протоку. Худо приходится даже большим и мощным судам, которые остались зимовать на фарватере, весной огромные ледяные поля могут изжевать несчастное судно как варежку.
На случайные отстои посылают людей для ремонта и выморозки корпусов. Со случайными отстоями связаны драмы и трагедии. Вот лишь две из них.
      На отстой прилетел самолёт. Самый маленький государственный летательный аппарат с названием ЯК-12 и с пилотом Анатолием Ли. Самолет может вместить только трёх пассажиров, а на отстое их четверо. Что бы вы сделали на их месте? Вот и они тоже отвлекли внимание пилота и засунули четвёртого за спинки кресел в фюзеляж. Самолёт дважды делал разбег, но подняться не мог. Пилот заглушил мотор, обнаружил “зайца”, ссадил всех четверых и улетел пустым. Только через неделю за оголодавшими людьми прилетел другой самолёт.
      Ещё один случай. С оставшегося в плёсе теплохода трое возвращались в Зырянку на моторной лодке. Приходилось пробиваться через шугу. Когда до Зырянки оставалось километров десять, лодку зажало льдом и перевернуло. Все трое выплыли и добрались до берега. В один миг одежда стала панцирем. Трое побежали, потому что не могли разжечь костёр. До посёлка добежал один - Коноплёв Иван Кузьмич, механик теплохода. Двое других умерли. Как показала экспертиза, погибли они не от  переохлаждения , а от разрыва сердца.

                ВРЕМЯ И СЛОВО

      Каждое время имеет свою лингвистическую ауру. Словесные выражения ломоносовских стихотворных опусов и пушкинских произведений настолько различны, что, кажется, отделены друг от друга многими столетиями, хотя между смертью Михаила Васильевича и рождением Александра Сергеевича прошло чуть больше сорока лет. Каждое поколение вносит определённый словарный вклад в копилку национального языка.
      В шестидесятые годы ХХ века наступившая хрущевская оттепель привнесла в русский язык множество новых слов. Не все они прижились, значительная часть, как мусор, была выброшена и забыта – русский язык склонен к самоочищению. Не прижились словечки – «чувак», «чува», «лабух», «хилять», «фарца» и им подобные. Нашествие новых слов и выражений сегодняшнего времени может свести с ума консервативного интеллигента. Опыт показывает, что, безусловно, канут в безвестность по сто раз на дню орущие с экранов телевизоров новации типа «не тормози – сникерсни», «не дай себе засохнуть»,«клёво»,«классно»,«вау», «супер»,«обалденность»... А сейчас они раздражают большинство и греют душу меньшинству. Забываются уже совсем недавние перлы девяностых: консенсус, секвестр, монетарность и иное подобное.
      Но речь пойдёт не о политическом или бытовом языках, а о другом. Нечто подобное происходит и с техническим языковым словарём. Новая техника, естественно, даёт фантазию к появлению и вхождению в обиход новых слов. Только компьютер сколько дал нового: принтер, сканер, файл, байт, ноутбук , сайт…
      Нам ближе всего история флота и флотской терминологии. Вместе с парусными судами в жизнь людей вошли тысячи терминов. Корветы, бриги, бригантины, фелюги, боты и прочие плавающие сооружения стали источниками новых обиходных слов. Одни корабельные мачты – гроты, фоки и бизани породили сотни новых названий, каждый кусочек этих сооружений как-нибудь хитро называется.
      Потом пришла эра пароходов и больших деревянных барж. И эта эра своим исчезающим хвостом зацепила наше поколение. Я уже упоминал, что в моем ведении было семь буксирных пароходов. Нас готовили для работы на дизельных судах, а здесь пришлось изучать конструкции колёс и паровых машин. Только на названиях деталей колёс можно было сломать зубы: бабки, полубабки, мушки, полумушки, коленки, плицы, бугели, поводки, лебедки… Паровые насосы тоже назывались заковыристо - донками, камеронами и вартингтонами. О паровых котлах с машинами и говорить нечего, там, что ни деталь, то хитромудрость в названии. А знать всё это надо было, потому что часто приходилось ремонтироваться и выписывать всякие наряды и технологические бумаги.
     Не менее сложная терминология сопровождала деревянные баржи.  Эти огромные сооружения из бруса, брёвен и досок имели надстройки, в которых проживала команда – шкипер с помощниками, которые были и рулевыми, и матросами, и сторожами. На барже каждая деталь имела своё название: обычные доски, которыми обшивался корпус баржи, назывались ошвой; колода, по которой поднималась якорная цепь, именовалась крамболом; продольный брус палубного набора обзывался третным конём… Это не считая бимсов, стрингеров, батоксов, шпанголутов…
      Инспектором несамоходного флота только что был назначен выпускник кораблестроительного факультета Ленинградского института водного транспорта. Как-то обходя прибывший баржевый состав, он увидел бегущего по берегу шкипера, который махал руками, чтобы привлечь к себе внимание.
     - Что случилось? – крикнул ему инспектор
     - У меня мальчиков срезало тросом…- дрожащим голосом ответил шкипер.
      У инспектора холодок прошёл по спине. Он был знаком с этим человеком и знал, что тот живёт на барже с семьёй, состоящей из жены, тёщи и двух пацанов.
Перемахнув на пирс, он помчался за шкипером. Они взлетели по трапу на палубу, и инспектор направился в корму, где была надстройка и где обитала шкиперская семья.
     - Ты куда, начальник? – остановил его шкипер, - они в носу…
      Пошли в носовую часть. Там ничего жуткого, кроме вывороченных кнехтов -  огромных четырёхметровых брёвен полуметрового диаметра, инспектор не увидел.
     - Где же…мальчики..? – робко спросил он.
      Шкипер укоризненно посмотрел на него и показал на  изломанные брёвна. И тут только до инженера дошло, что «мальчиками» на деревянных судах называют носовые кнехты – тумбы для крепления буксирных канатов.

       Продолжение следует http://www.proza.ru/2018/08/10/392