Рыжий

Вологда провожала русскую зиму. Капало с крыш, с карнизов со звоном срывались сосульки. На улицах родного города оживление. Принаряженный народ тянулся на площади, в парки отдыха.

Направили свои стопы в парк Ветеранов и мы с Сережей Борисовым. Сережку влекут в парк не пироги и не блины, он идёт с твёрдым намерением достать живого петуха с верхушки высоченного скользкого столба.

Вскарабкаться на такой столб я даже в помыслах не рискую, и остается мне подогревать благие Серёжкины намерения.

– А вот раньше, по рассказам моей бабки, праздновали куда разгульнее. Она не одиножды вспоминала:

– Невест в нашей деревне хватало. И возили их на Масленицу в торговое село Кубенское на своих собственных лошадках отцы или старшие братья, чтоб показать окрестным женихам.

Запряжет тятя в ковровые санки Воронка, сбруя-то чеканная блестит на нем. Сядем мы с братом Иваном в санки, а тятя подаст Ванюшке гривенник и накажет: «Не экономь. Сам наешься и Машутку пряниками накорми. Ну, с Богом». И перекрестит.

А в торговом селе Кубенское гудит, гуляет ярмарка. Катаются всяко: и чинно по кругу, и наперегонки.  Гармошки играют, народ пляшет. Парни да молодые мужики силушкой своей в борьбе да во всевозможных забавах меряются. Забав-то хватало. Самые же отчаянные показывают свою удаль на кулачках, становясь в стенку, деревня на деревню.

– Был, Сережа, посередь ярмарки и высокий столб с живым петухом. Этот столб запомнился моей бабушке на всю жизнь. Много было охочих достать петуха, да никому не удавалось. И вот пригожий чернявый парень, под одобрительные крики, долез и снял петуха. Да при всем честном народе с поклоном и подарил моей бабушке: «Прими красавица! Приданого прибавится».

– А на Покров и свадьбу сыграли, – с молодым блеском в глазах вспоминала бабуля.

– Достанешь, друг, и ты, своего…

– Говоришь, стенка на стенку, – перебил Сережа, – а сейчас, вон смотри, семеро одного утюжат и не стесняются.

– Поможем парню, – оглядывая улицу, предложил я.

– Обязательно, – с готовностью поддержал Сережка и полез с тротуара в сугроб.

Брызнула от него с недовольным чириканьем стайка серых воробьишек. А на подтаявшем грязном снегу копошился, не в состоянии взлететь, поверженный соперник. Сережка взял его в руки. В рыжем ярмячишке и в такой же шапчонке, с черными баками, раскрыв клюв, воробышек тяжело дышал.

– Городские-то серые, а этот рыжий, деревенский, – определил Сергей. Посадил пострадавшего на ближайшее дерево, и пошли мы своей дорогой. Отойдя немного он оглянулся и, чертыхнувшись побежал назад: компания серых ухарей заново принялась молотить свою жертву.

Разогнал Сережка хулиганов, а рыжего взял в ладони. Тот, закатив глаза, еле дышал. На ходу спаситель привел бедолагу в чувство и сунул отогреваться за пазуху.

В парке насильно накормили гостя яйцами, добытыми из пирожка, и напоили теплым чаем. Рыжий удивительно быстро пришел в себя и захорохорился – начал щипать за пальцы. Выпущенный на свободу, юркнул он за карусели и исчез из виду.

На столб Сережке лезть не пришлось. Провозились мы с рыжим, петуха сняли без нас.

Автор фото: Наталья Сорокина.

23.04.96г.