Кик

Отгулял по городским тротуарам листопад. Наш зеленый дворик обнажился. И лишь под окном у Нины Александровны рдели георгины. Рдели, да недолго. Унёс их кто-то ночью вместе с корнями, оставив о себе пакостное впечатление.

Несмотря ни на что, настроение у меня радужное, через неделю отпуск. Созвонился с Константином Павловичем и в субботу первым автобусом – к нему.

Припудренное инеем Виктово. Кудряшки из печных труб. Возле Константиного дома веселым лаем встретила меня и моих лаек хозяйская свора. А в доме, на столе, поющий самовар и всевозможная стряпня Александры Ивановны. Завтракаем и, не мешкая, уходим в лес.

Сегодня наша удача где-то заплутала. Слышали тяжёлые взлеты глухарей, далёкий собачий лай, а вот увидеть какую-нибудь дичину не сподобилось.


К полудню вышли к лесной речке. Бежит речка по разноцветным камушкам, тихонько бормочет. Зачерпываю котелок прозрачной водицы, интересуюсь у Павловича названием речки. Тот засмеялся:

– Сорка. – Не справедлив человек, надо же такое удумать, Сорка!

Догорает костерок. С превеликим удовольствием едим поджаренный на прутиках хлеб с салом, запиваем вязким душистым шиповниковым чаем.

– А за нами следят, – кивнул Павлович в сторону необхватной осины.

Из-за ствола выглядывала головка с длинным носом и парой черных любопытных глаз – бусинок. Заметив, что обнаружен, большой пёстрый дятел, громко крикнув кик-кик, улетел прочь.

Закончили трапезничать. Идем вниз по Сорке, выбираем место для верши. Павлович остановился возле широченного, как столешница, пня с трещиной посередине. Вокруг пня разбросаны вышелушенные шишки.

– Это кузня нашего дятла. Видишь трещину? В нее он втискивает шишку и выклёвывает семечки.

– Сообразительный. У нас на заводе этот рационализатор был бы в почёте.

– Через полгодика зажиреет на шишках и перестанет соображать. Лес своего лекаря потеряет. В природе, видишь ли, каждого кормит свой клюв и своя смекалка, – Павлович еще что-то хотел добавить, но в этот момент над нашими головами прошуршали крылья и громкое – кик-кик.

Ныряя с дерева на дерево, держась на расстоянии, дятел следует за нами. Дождался, пока мы поставили парочку верш. Проводил до квартальной просеки, а это расстояние довольно-таки приличное. Крикнул на прощание веселое кик-кик и улетел.

Сорка не гневалась – щедро кормила нас рыбой. Каждодневно трясли мы верши. И каждый раз дятел встречал и сопровождал нас. Павлович, по его выражению, старался разнообразить меню нашего приятеля, оставляя в дятловой кузне кусочек сала.

Но однажды дятел не встретил нас.

– Прозевал или перекочевал в другой квартал, – терялись мы в догадках.

Разгадка нас ждала в кузне: на столе капельки крови да несколько пёрышек. Погиб наш гостеприимный дружок, оставив нам тёплые воспоминания.

Вроде бы, что тут необычного. Жизнь, кто кого… а на душе тоскливо.

– Добрый Кик, мы отомстим твоему погубителю, – и Павлович насторожил три капкана.

Не глянув в верши, повернули к дому. Вечером помянули друга, а поутру Павлович уехал в город по своим служебным делам.

К месту гибели Кика выбрались через день. В одном из капканов обнаружили заднюю лапу и белоснежный, с черной отметиной на конце, хвост горностая. Это всё, что оставили вездесущие и пронырливые сойки.

Прежде короли форсили в горностаевых мантиях. На мантию мне, конечно, не хватило. А вот хвостик и по сей день служит мне закладкой для книг. И напоминает о Кике.

Автор фото: Ольга Дурасова.


14.05.1996 г.