Фантомные боли Перестройки

С приходом капитализма на нашу многострадальную землю всё вдруг стало понятно и от этого понимания становилось жутковато. Внутренне мы съёжились в ожидании чего-то неизведанного и неизбежного. Нас уже кинули. В довольно глубокую яму. И русский народ полетел туда молча, поскольку на генетическом уровне был готов всегда и ко всему.

Однако. Не сразу, конечно, мы поняли, в какую пропасть летим. Сначала было интересно и весело. И стрёмно. Мы с детским любопытством ожидали чего-то такого-эдакого. Новых ощущений, новых подарков судьбы…

Известно, что советский человек инфантилен. Совок воспитывает инфантилизм, и прививает комплексы. Мы в большинстве своём (говорю о своём круге творческой братии) были закомплексованными подростками, с вселенскими, однако, амбициями.  Поэтому эпоху Перестройки мы восприняли так восторженно. Вот-вот, ещё чуть-чуть, думали мы, и начнётся нечто грандиозное, чистое, ясное и долгожданное. Все знали «как надо» и трепетно ожидали, что будет.

Удивительно то, что творческая интеллигенция первыми встала в эти восторженные ряды. Уж кто-кто, а мы жили почти при коммунизме. Мастерские, бесплатные творческие базы, выставочные залы, опять же дармовые, то есть для творческого человека – рай. Мы имели вес, делали правительственные заказы, многие были при деньгах. Ну что ещё надо? Однако хотелось чего-то… а чего толком не знали. Западных ценностей, наверное, в этих делах я не дока. Ну и получили «светлое завтра» –  чёрную дырку от бублика.

Завтра же наступило отрезвление, взросление, а с ними цинизм, прагматизм и прочий реализм. Комбинат-кормилец развалился, творческие базы, выставочные залы стали стоить нереальных денег, а художники-монументалисты превратились в обслугу нуворишей. Всё стало жёстко и внятно. Мечтать стали скрытно. И всё больше о бабле.

Социализм в русском исполнении сначала был жесток и лжив. В моё же время расцвета «застоя» – тягомотен, очень скучен и тоже лжив. Но он создавал иллюзию покоя и, как оказалось, вполне реальной обеспеченности. Отсюда и это детское восприятие жизни. За нас всё решали дяди, пусть и с пустыми лицами, зато эти лица давали ощущение стабильности. Мы варились в собственном соку ненастоящей жизни.

Капитализм, опять же в русском варианте, был подл, жесток, зато весел и содержателен. Хотя часто вся содержательность оказывалась красивой обёрткой. Но капитализм, даже в таком исполнении был честнее. Сквозь всю эту мишуру безвкусицы «красивой жизни» проглядывал очистительный оскал бытия. Он был понятен. Стала ясна абсолютная истина, что кроме тебя самого – ты никому не нужен.

Впрочем, все эти коммунизмы-капитализмы нанесло нам западным ветром. А что мы сами-то хотели? Вопрос лично у меня завис. По-моему, ни в 17-м, ни в 91-м русскому народу ничего этого не было нужно. Народ вообще всегда был разменной монетой в политических играх. В России же это выглядело особенно цинично. Русский народ всегда оказывался крайним даже для своего государства. Его столько обманывали, унижали, подставляли, так нещадно уничтожали во имя его же блага, что на уровне подсознания давно уже выработался иммунитет против всех этих «спасителей нации». Поэтому и от Перестройки ничего путного не ожидали.

Однако любой строй, даже самый жестокий и бессовестный, русский народ очеловечивал, переплавлял в пригодное для жизни общество. Пока ему не подсовывали новые национальные идеи.

Теперь-то как бы ясно – нас срежиссировали дяди из-за океана. Всё было разыграно и навязано народу группкой тогдашних прикормленных комсомольских вождей, решивших кинуть своих старших товарищей – выживших из ума коммунистов-аскетов. Услышав сладкоголосое пение западных сирен, пару раз съездив в Европу и научившись там пустой риторике о «ценностях демократии», с комсомольским задором принялись дербанить и растаскивать Россию. Объективности ради, надо сказать, все тогда возжелали перемен. Поэтому развал страны протекал с ощущением праздника обновления и грандиозности исторических событий. Всё вдруг стало чистым, прозрачным, воздушным!

Однако дышать вскоре стало нечем. Пока народ наслаждался благодатью долгожданных перемен, из небытия возникли серые ветхозаветные личности, с иудейской моралью, и предъявили нам счета за праздник. Оказывается, пока мы плавали в эйфории обновления, поменялись и правила игры, и моральные ориентиры, и ценности. На вершине пирамиды наших ценностей воссиял Его Величество Бакс.

Сразу объяснюсь, потому что мировой опыт вопиет с каждой страницы истории: упоминание иудейских ценностей никогда не проходит даром. Начинается буза. Хочу заверить нашу толерантную интеллигенцию, к евреям я отношусь ровно, даже с некоторым пиететом. Есть среди них очень приличные и талантливые люди. А советский еврей – это новый вид замечательного народа. Они воевали, работали, пили водку со всем советским народом бок о бок.

Ладно. Такие экивоки вряд ли сработают. Толерантная интеллигенция бузу начнёт по любому. Этой темы вообще бы лучше не касаться и молчать – нет такого в природе, померещилось. Пардон.

Мне один интернет-знакомец, бывший наш соотечественник, живущий ныне в Израиле, прочитав мои крамольные мысли по поводу Ветхого Завета и в частности Торы написал,  что влип я в очень опасную тему. В неё легко въехать, выбраться – невозможно. И закончил: «Не жалко жизнь класть на фантомы?».

Слово «фантом» всё и расставило по местам. Оказывается, высшим смыслом и истиной в последней инстанции был, есть и будет на веки вечные призрак – некий Фантом. Он зависает в смутные времена над нашей страной как неопознанный летающий объект и бдит. Ну, а поскольку в нашей стране все времена – смутные (их устраивают они же по отработанным технологиям), то Фантом и висит себе как обязательный атрибут русского пейзажа. Умные его не замечают, дураки же тыкают в него пальцем и возмущаются.

Умным быть уже не получится, так и дураком долго светиться ни к чему. Умолкаю.