1. Синий мундир и красная «Мазда»
Со своей клюкой за последние четыре года я уже свыкся. Тем более, что она выглядела не без некоторого изящества: шафт был изготовлен из растущего в Индонезии раминового дерева, а костяная рукоятка инкрустирована серебряными вставками. Весила она немало, но это за счёт внутреннего, так сказать, «содержания», о котором я предпочитал не распространяться.
Быстро привык держать клюку в левой руке, чтобы правой можно было, не задерживаясь, поздороваться при встрече со знакомым. Разумеется, прихрамывал слегка на левую ногу, и не без удовольствия узнал, что меня за глаза сотрудники нередко стали называть «Хромой».
Вот и ладушки. Полководец Тимур, он же Тамерлан, кстати, тоже хромал на левую ногу.
Кабинет полковника находился этажом ниже. Этот начальственный коридор был покрыт паркетным ламинатом, так что я старался особенно не опираться на свою клюшку. Постучал в дверь начальника Управления и зашёл.
Близкими друзьями мы с ним не были, но я знал, что он относится ко мне «терпимо» и даже «благоволит», стараясь не замечать некоторые мои, мягко выражаясь, небольшие уклонения от Уголовно-процессуального кодекса. Раскрываемость преступлений в нашем деле - важнее и прежде всего.
- Разрешите? Здравия желаю, товарищ полковник!
- Привет, привет! Проходи, Сергей Сергеевич. Присаживайся. Ну, вот, я и выполнил твою просьбу.
«Просьба» сидела за столом совещаний напротив меня. Спина прямая. Это кажется у Заболоцкого: «Сидит, как выстрел из ружья»? Осанка высокомерная, выражение лица надменное, но с лёгким оттенком удивления и снисхождения: «Лучший опер оказывается на самом деле хромой инвалид?!»
Четыре звёздочки на прокурорских погонах. Это значит - она юрист первого класса. За какие такие заслуги в таком молодом возрасте успела их нахватать? И к тому же ещё блондинка! Слава богу, что эта стервозная красотка пришла не с проверкой нашей работы.
- Спасибо, Максим Иванович, - произнёс я с дурашливой улыбкой. - Нам лётчики ой, как нужны. Особенно те, кому жить надоело.
- Сергей Сергеевич, я тебя не для шуток сюда вызвал.
- Прошу прощения, Максим Иванович, это я от радости мундиры перепутал.
- Знакомьтесь. Кристина Эдуардовна Адлер. Работала в Генеральной прокуратуре.
Девушка стремительно поднялась и оказалась гораздо выше, чем я ожидал. И синий прокурорский мундир, сшитый явно по спец. заказу, очень выгодно подчёркивал её фигуру.
С «лётчицей» я оказался недалеко от истины. Адлер по-немецки «орёл». Она, конечно, не орёл, а орлица. Хотя это звучит менее благозвучно, кажется – адлервайбхен.
Не отводя от меня глаз, «орлица» приветственно кивнула головой. Пришлось и мне приподниматься и тоже кивать головой:
- Рад познакомиться, Кристина Эдуардовна. Как вы уже слышали, я - Сергей Сергеевич Сахранов.
- Кристина Эдуардовна будет работать в твоей группе. Знающий законы человек. Тебе и твоим архаровцам это только на пользу пойдёт. Но опыта оперативной работы у неё немного. Значит – научишь. Понял?
- Так точно.
- Кристина Эдуардовна, вы сейчас идите с майором, побеседуйте. Узнайте поподробнее особенности их работы. А мне потом обязательно отзвонитесь, устраивает вас она или нет, чтобы я смог сообщить… Ну, вы понимаете… И не забудьте, что я вам настойчиво предлагал работу в других наших отделах.
- Поняла, Максим Иванович.
Я вешался в их диалог:
- Товарищ полковник, я уверен, что работа у нас Кристину Эдуардовну устроит.
- Ну, это мы ещё посмотрим… Кстати, Сергей, если Кристина Эдуардовна останется у тебя и с ней тоже что-нибудь случится… Я тебя не под трибунал отдам, я тебя сам расстреляю. Вот в этом кабинете!
- Не получится, Максим Иванович! Я застрелюсь до того.
- Ты дошутишься когда-нибудь. А я, между прочим, не шучу.
- Я тоже, - произнёс я, но больше себе под нос. Лаяться с начальством - mauvais ton. К тому же бесполезный.
Надеюсь, что эта «адлервайбхен» вряд ли поняла наши последние реплики о расстреле, приняв их за очередной «солдатский юмор».
- Ладно… Заболтал ты меня совсем! Вот - держи - новое дело. Разберись и завтра после обеда доложишь план действий… Да, и с этим наркоманом, быстрее все точки над «и» расставляй. Там же всё ясно. Теперь все свободны.
Мы с «орлицей» встали. Я подошёл к ней:
- Вы где раздевались?
Она секунду не понимающе смотрела на меня, потом повернулась к шефу:
- Товарищ полковник, разрешите я возьму свой плащ, чтобы потом вас не беспокоить?
Открыв двойные двери начальственного кабинета (вторую дверь я всегда, чтобы не тянуться, открывал ручкой своей клюки), любезно пропустил прокуроршу вперёд.
В коридоре она не сразу приспособилась к моей неспешной походке. Ничего, это её трудности, пусть привыкает. Но время терять я не хотел, так как был уверен, что из-за своей самонадеянной гордости она не откажется от работы в нашем отделе. Кое-какая известность у «Хромого», видимо, всё-таки была, если сама ко мне напросилась. А на дурочку она меньше всего похожа.
- Кристина Эдуардовна, меня называйте во всех случаях только Сергей Сергеевич. Кроме кабинета начальства, там – на ваше усмотрение. Задам несколько вопросов. Ваше право сказать, на какой вопрос отвечать не хотите.
- Может быть мы поговорим в вашем кабинете, Сергей Сергеевич?
- Не будем время терять. И все условия наших рабочих взаимоотношений устанавливаю я. Это понятно?
- Понятно.
- Вот и ладушки. Тогда начнём. Почему перешли с Петровки к нам?
- Надоело бумаги со стола на стол перекладывать. Я там работала в Отделе взаимодействия со СМИ, ну это… вы представляете...
- Для первой причины объяснение годится. Вторая причина?
- Вторая? Мне действительно захотелось более живой… может быть даже более опасной работы. Вам, наверное, это покажется смешным, но…
- Мне редко, что кажется. А третья причина?
- Какая третья?
- Я уверен, что существует ещё одна и, может быть, самая главная причина вашего перехода на столь низкий по сравнению с ген. прокуратурой уровень.
- Сергей Сергеевич, можно на этот вопрос пока не отвечать?
- Можно… Я не ошибаюсь, это у вас орденская планка? За что?
- Да. Это орден Мужества. Находилась в «горячей точке». Если можно, об этом тоже в другой раз.
- Можно… Замужем? Семья, дети?
- Детей нет. Сейчас не замужем.
- Вам сколько лет?
- Это имеет значение?
Я не стал ничего отвечать, но весьма выразительно вздохнул и выдохнул.
- Простите, Сергей Сергеевич. Мне двадцать шесть. Кстати, вчера исполнилось.
Мы уже подошли к моему кабинету.
- Поздравляю. Решили начать новую жизнь?.. Теперь продолжим разговор у меня. Я с вашего позволения зайду первым. А вы присаживайтесь вон на тот стул… Продолжим знакомство?
- Оно больше похоже на допрос.
- Это нормально. Зато потом вы сможете задать мне любые вопросы. Я могу вас называть просто Кристина? Так удобнее.
- Конечно.
- У вас машина есть?
- Да. «Мазда», шестая. Симпатичный красный седанчик.
- Плохо.
- Что плохо?
- Что красный.
- Почему?
- За вами следить легко. А вы на ней ни за кем следить не сможете, вас на раз-два высчитают после первых двух поворотов… Ладно, это детали. Осталось два вопроса. Чем вы можете похвастаться? И какие у вас недостатки? Относительно предстоящей нашей работы, разумеется.
- Однако...
Кристина вроде начала привыкать к моей манере разговора, расслабилась. Да и я своей резкостью слегка сбил с неё спесь. Вот и ладушки. Но и она молодец. Адаптируется хорошо и быстро. Может, и сработаемся… Может, и орден свой не в постели у начальника заработала…
- Похвастаться, как вы выразились, могу следующим. Хорошо знаю английский и французский, хуже - арабский. Мастер спорта по стрельбе.
- О-па! Об этом поподробнее, пожалуйста.
- Подробности вас наверняка разочарует. Пулевая стрельба в тире.
- Снайпер?
- Могу и снайпером.
- Отлично, что кроме шариковой ручки имели дело и с оружие. Не ожидал. Но у нас в ходу больше пистолеты.
- Понимаю.
- Слушаю продолжение.
- Знаю практически наизусть уголовный и процессуальный кодексы. Пришлось по предыдущей работе…
- Это пригодится. Что ещё?
- Да больше, пожалуй, мне и хвастаться нечем. Переходить к недостаткам?
- Давайте.
- Скорее всего у вас это необходимо... Я про свою физическую подготовку, самбо и так далее. Здесь у меня практически по нулям.
- Плохо. Но нормально, учитывая вашу прошлую работу.
- Ну, ещё, видимо, характер у меня… Мне кажется, вы это заметили.
- Хорошо, что вы это почувствовали. Будем надеяться, что общий язык мы найти сумеем. Но первый недостаток начнём ликвидировать как можно быстрее. Он может дорого обойтись… У вас ко мне какие вопросы?
- Мне трудно так сразу сообразить... Я не знаю, чем буду заниматься. И вопрос рабочего времени.
- Заниматься для начала будете бумажной работой, хотя вам она и надоела. Не бумаги перекладывать, конечно, а работать аналитиком. - Я протянул ей папку с очередным уголовным делом, которую вручил мне полковник. – Вот первое задание. Внимательно прочитать и завтра утром доложить мне предельно кратко: в чём там дело, какие у вас имеются версии и представляете план первоначальных оперативных действий.
- Я не знаю, как у меня получится…
- Вот и посмотрим, как у вас получится. Теперь вопрос рабочего времени… Оно, разумеется, не нормировано. Всё зависит вот от таких дел – насколько оно срочное и что именно от нас там требуется. Тем более что два дела у нас уже есть. В первые дни, скорее всего, вы будете работать как офисный чиновник: с девяти до восемнадцати. Но дальше, если сработаемся, ничего комфортного обещать не могу. Юра, например, вы сейчас с ним познакомитесь, сегодня ночевал на чердаке - надо было понаблюдать за одной квартирой. У вас, разумеется, задания будут более специфического характера, но всякое может быть. Об этом позже. Ещё вопросы?
- Больше нет, Сергей Сергеевич.
- Если появятся вопросы или жалобы, обращаетесь сначала ко мне. А потом уже можете бежать к полковнику.
- Поняла. Обещаю, что «бегать к полковнику», как вы выразились, не буду.
- Не обижайтесь на меня. У каждого свои недостатки. У меня их не меньше ваших. Я сам заинтересован, чтобы вы с нами работали. На все дела у меня людей не хватает. А сейчас идёмте со мной.
Второй кабинет, где сидели все сотрудники моего отдела, представлял довольно большую комнату, но такую же скромную по убранству, как и мой кабинет. Три письменных стола с компьютерами, вешалка, сейф и два окна. И моё «личное» кресло у стены.
Какой эффект произведёт на моих парней явление этой прокурорской дивы я представлял и не ошибся.
Вошёл первым. За мной – Кристина.
Гробовое молчание и вытаращенные от удивления четыре глаза.
Кристина приятно удивила меня своей находчивостью. За моей спиной раздался громкий и хорошо поставленный голос:
- Здравия желаю, товарищи офицеры!
В ответ раздалось растерянное - «здрасьте».
Мне пришлось вмешаться:
- Может не будете меня позорить перед нашим новым сотрудником? Вы деревенские «ваньки» или офицеры спец. службы?!
И только услышав мой голос они наконец-то подскочили со своих мест. Я продолжил:
- Полагаю, что из уважения к женщине и её званию вы представитесь первыми?
Юра вышел из-за своего стола:
- Капитан Юрий Георгиевич Чекулаев.
Димка с гордостью продекламировал:
- Старший лейтенант Дмитрий Иванович Донской.
- Представляете, Кристина, какое он себе имечко отхватил?! И не поверишь с первого раза. Ему бы ещё добавлять перед именем «князь», но врождённая скромность не позволяет.
Кристина вновь удивила меня правильностью поведения, для чего наверняка ей пришлось переступить через своё самолюбие.
- Сергей Сергеевич, вы не будете возражать, если мы будем обращаться друг к другу по имени? Так удобнее.
- Ну, если князь Дмитрий Донской не возражает…
- Конечно нет. Зовите меня Дима.
- А меня Юрий, - вставил Чекулаев.
- Прекрасно. А меня зовите Кристина.
И она улыбнулась такой обаятельной улыбкой, что я почти забыл своё первое впечатление о ней, которое меня редко подводило. И постарался не фиксироваться на том, что некоторыми своими последними фразами она практически пародировала меня.
- Вот и ладушки. А теперь все занимают свои места и внимательно слушают. Ваш стол, Кристина, вот этот. Что найдёте лишнее в ящиках, можете выбрасывать. Всё оставшееся – ваше. Компьютер к интернету подключён, но не обессудьте - первые дни будете пользоваться им в основном как пишущей машинкой.
Я с удовольствием уселся в своё уже довольно потёртое «вольтеровское» кресло, которое привёз со старого места работы. Стукнул тяжёлой клюкой по полу. Условные рефлексы Ивана Петровича Павлова – великая вещь. Наступила тишина и все уставились на меня.
- Кристина, в этом мундире вид у вас сногсшибательный, но завтра приходите на работу так, как одеваетесь, когда идёте в магазин за продуктами.
- Сегодня я шла знакомиться, Сергей Сергеевич, и представляться вашему начальству, поэтому…
Я поднял руку. Своих ребят уже приучил к лаконичности, надо и её приучать.
- Я говорю это не в упрёк. Рассматривайте мои слова как очередное задание. И – без обид. Это - раз. Больше чтобы никто здесь не матерился. Это - два. Дима. Твоя задача сходить с Кристиной в наш тир и посмотреть, как она стреляет из «макарыча». С разных положений, без прицеливания и так далее. Это - три. И позвони в Инспекцию по делам несовершеннолетних, чтобы пацана с сестрой к двенадцати часам сюда привели. Бабка в это время должна быть здесь. Это - тоже три. Юра. У тебя задача посложнее. Будешь ходить с Кристиной в наш спортзал. Отработаешь с ней несколько приёмов. Хотя бы научишь, как выбить пистолет из рук. С ножом сложнее, но и это потом может потребоваться. И обязательно, пожалуй, даже в первую очередь, покажи, как ей вырубить человека одним ударом. Сил у неё, может, и немного, зато ноги бог дал такие, что… ну, сам видишь. Дотянется до любого места. Бойца из неё делать не надо, лишь бы отбиться смогла. Это - четыре. И дай мне дело наркомана. Сейчас соберём всю семейку для окончательной беседы.
- Понял, Сергей Сергеевич. А в какое время с Кристиной-то?
- Это уже ваши с ней трудности. Если нет срочных дел, то в рабочее время. Если много дел, значит вечером, ночью, в воскресенье, на Новый Год - мне всё равно. Кристина, возражения в этих случаях не принимаются.
- Поняла, Сергей Сергеевич.
- А теперь все работаем. Я буду у себя.
2. Марина (четыре года назад; необходимый экскурс «в историю»)
Почему девицы за стойкой ресепшена всегда симпатичные? Впрочем, у них наверняка существует свой фейс- и дресс-код, располагающий к себе клиентов.
Быстро убедился в этом на себе. Обратился к ней с вопросом, где расположена улица Лермонтова, и она сразу посоветовала не брать такси:
- До нужного вам дома таксист всё равно не довезёт. Дальше там в любом случае пешком придётся идти. Поэтому лучше ехать автобусом, а время в пути – те же пятнадцать минут.
Остановка автобуса находилась недалеко от гостиницы. Так и поступил. Я в этом городке впервые, так что есть смысл поверить даже симпатичной девушке.
Дмитрия послал оформлять наши командировки в местный ОВД и попутно выяснить необходимые сведения по нашему заданию. А сам решил встретиться с Мариной, коли случай занёс нас в такую глубинку. Хотел убедиться, в какой она сейчас форме, как относится ко всему происшедшему. В группу мне очень нужна была именно такая сотрудница. Судя по фотографии из личного дело: простое, незапоминающееся лицо, при этом большой спец по самбо и всяким другим единоборствам. Плюс, разумеется, стрельба по-македонски и боевая награда, полученная в «горячей точке».
Автобус пренебрегая центральной частью города и его главной магистралью, быстро выехал за его пределы. Впрочем, я наверняка ошибался. Город ещё продолжался, но снизился сначала до двухэтажек старой постройки, а потом незаметно превратился в «одноэтажную Россию».
Действительно, уже минут через пятнадцать автобус медленно, с натужным гулом мотора обогнул высоченную берёзу, развернувшись на 180 градусов.
Асфальт закончился. От дорожного кольца конечной остановки в лес уходило несколько проулков. Я обратился к водителю:
- Не подскажете, какая из этих просек улица Лермонтова?
- Вон та, которая слева. «Лермонтовские ухабы» называется.
- Разве он здесь бывал?
- Лермонтов-то? Вряд ли. Он всё между Питером и Кавказом мотался. Что ему за Уралом делать?
По хорошей погоде и походкой модели на подиуме идти Лермонтовскими ухабами было несложно. Главное – ставить одну ногу точно перед другой. Какой же тяжести здесь должна была пройти в непогоду техника, если остались две такие глубокие и уже закаменевшие колеи?
Мне был нужен дом номер шесть. И квартира номер шесть. Всё просто. Вот только одноэтажные и окружённые фруктовыми деревьями домики почему-то стояли только вдоль правой стороны Лермонтовских ухабов, причём без всяких опознавательных знаков. Ну, допустим, что это нечётная сторона, следовательно - первый, третий и пятый. Но как упорно я не вглядывался в левую сторону, ничего кроме кустов и редкого лесочка не видел. А за ними - это я уже знал по предварительно просмотренной карте – находилась речка. Где чётная сторона дороги? Кстати, на карте по обеим сторонам этой поэтической улицы был изображён только лес.
Пятый дом порадовал потёртым, но вполне понятным обозначением: «Лермонтовская, 5». Всё я правильно рассчитал. Следующий должен быть седьмой. Придётся постучать и спросить, где находится шестой дом. Время терять нельзя, у нас-то сейчас четыре часа, а здесь уже восемь вечера. Не самое подходящее время для визита к незнакомой девушке.
Уже заранее вспоминалась фраза из «Федота-стрельца удалого молодца»:
«Это как же, вашу мать,
извиняюсь, понимать?»
Но против арифметики никто не попрёт! После пятого дома, на мою радость и строго в арифметическом порядке стоял дом номер шесть. Россия-матушка, которую до сих пор никто умом понять не может, и та арифметике подчинилась.
Двухэтажный барак, хорошо упрятанный за деревьями, выглядел страшновато. Такое ощущение, что он был сколочен из чёрных железнодорожных шпал. Цифра шесть на торце была написана белилами, но слишком низко, чтобы её можно было увидеть издалека. Зато если все предыдущие домики были рассчитаны максимум на две семьи, то в этом Ноевом ковчеге наверняка уместились не шесть, а квартир двадцать, если не больше.
Перед входом глубокие колеи уходили в сторону, объезжая дом. Перед «смертельно» распахнутой входной дверью (смертельно потому, что сама дверь отсутствовала) даже просматривалась зацементированная в былые времена площадка. Пока всё складывалось удачно. Лишь бы Марина оказалась дома.
Вошёл внутрь и замер. Не то, чтобы было совсем темно: зауральское светило ещё немного освещало и внутренности ковчега.
Справа – полуоткрытые двери в две непроглядные туалетные кабинки типа сортир. Слева – лестница на второй этаж. Впереди дверь в коридор. С первого этажа и начну, может не придётся лезть наверх.
Но дверь не открывалась. Мне показалось, что она была забита наглухо. Пистолет перед вылетом, разумеется, пришлось оставить на работе, но кто мне мешал захватить с собой фонарь? Не догадался.
Включил фонарик на смартфоне и осветил всю дверь по периметру. Она явно не функционировала по своему прямому назначению уже несколько лет. Странно… Получается, что на первом этаже никто не живёт. Почему?..
Стал подниматься по лестнице на второй этаж. Здесь было уже посветлее и никакой особой двери в коридор. Более того, послышались неясные голоса, детский смех и приятно запахло жареной картошкой, который не мог перебить неизвестно откуда взявшийся запах керосина. Может, они здесь ещё пользуются керосинками?
Ну, это уже детали, которые меня совершенно не касаются. Мне нужна комната номер шесть.
Однако трудности ждали меня и на этом этапе. На дверях комнат номеров тоже не оказалась. И какая из них шестая? Я не планировал делать очень заметным свой визит, а уж поднимать шум – тем более не входило в мои расчёты. Напряжём в очередной раз мозги и прибегнем к арифметике. Двери располагаются друг против друга. Буду считать, как и дома: справа первая и третья, слева вторая и четвёртая. Следовательно первые четыре двери меня не интересуют. Пошёл вперёд, но уже около второй двери справа остановился. На рваном дерматиновом покрытии золотистым металлом сияла цифра семь.
Конспирологическая нумерация домов на Лермонтовских ухабах непостижимым образом перенеслась в этот зачуханный коридор.
Ну, чёрт с ним! В эту дверь и позвоню. Здесь хотя бы приличные люди должны жить, если номер не поленились на двери повесить.
Звонка не нашёл, постучал по доске дверной коробки.
Дверь открыла грудастая блондинка в полной боевой раскраске. Не Марина. Но увидеть её я и не ожидал.
- Здравствуйте…
- О, мужчина! А я вас жду-жду… Проходите, не стесняйтесь.
- Извините, но я ищу Марину Агапову. Она - в шестой квартире. А где шестая, понять не могу. Странная какая-то система у вас…
- Система Бойля-Мариотта. Помните такую? Если забыли, заходите, расскажу.
- Спасибо. В другой раз.
- А зря. У меня веселее. Но если не желаете, то её палата номер шесть – напротив.
- Спасибо.
Повернулся к противоположной двери и снова машинально стал искать на двери звонок.
- Мужчина! Вы из Москвы или прямо с Луны свалились?
- Из Новокузнецка, - слукавил я. – Мне по делу к ней.
- Все вы обмануть девушку норовите. Я столичных по запаху чую. «Лакоста»?
- Какая «Лакоста»?
- Ну, парфюм у вас «Лакоста». Угадала?
- Угадали.
- Мои любимые…
Чёрт бы её побрал! И чего стоит?
Постучал снова по дверному косяку.
Открыла дверь Марина. Это точно она. Лицо, как на фотке.
- Здравствуйте, Марина. Разрешите зайти?
После секундной задержки молча отошла в сторону, пропуская меня. Вслед мне раздалось:
- Мужчина, станет скучно, возвращайтесь.
Я зашёл и всем видом показал Марине, что дверь лучше закрыть.
- Извините, но не хотелось представляться в коридоре. Там у вас излишне весёлая соседка.
Достал удостоверение личности, раскрыл.
Никакой суетливости. Спокойное и непроницаемое лицо. Отлично. По её глазам проследил, что она внимательно прочитала все самые главные строки удостоверения.
- Обращайтесь ко мне Сергей Сергеевич, хорошо? И, если не возражаете, я буду называть вас Мариной.
- Проходите. Только на диван не садитесь, в нём пружин нет. Лучше на стул.
Комната чем-то напоминала вагонное купе. Прямо впереди окно, перед ним стол. По бокам от него - по стулу. У одной стены диван, который без пружин, у другой кровать.
Сели друг против друга.
Я посмотрел на её серьёзное лицо и улыбнулся, чтобы как-то разрядить обстановку.
- Кое-как нашёл вас… Марина, мой визит носит абсолютно частный характер, так что не беспокойтесь. Можете меня хоть сейчас попросить уйти.
- К соседке напротив? Там действительно уютнее. Бордель на дому. И угостить есть чем. А у меня, извините, только чай.
- Ничего не надо, спасибо. Наш разговор в коридоре не слышен?
- Если не стоять у самой двери, то не слышно. Но вы говорите чуть потише. У меня слух хороший.
- Прекрасно. И второй может быть не очень приятный для вас нюанс. Я хотел бы задать вам несколько вопросов и только после этого объяснить, с какой целью явился к вам.
- Думаю, что вы не ради меня одной летели в такую даль.
- Совершенно справедливо. Есть и другое дело. Но к вам шёл по Лермонтовским ухабам вполне целенаправленно.
- Старое дело? Я вроде всё рассказала, и всё зафиксировано.
- Оно не такое уж старое. Это – раз. Разумеется, все ваши объяснения, как и ваше личное дело, я прочитал. Это – два. Но хотелось бы уточнить некоторые ваши ответы, услышав их лично от вас. Это - три.
- Спрашивайте.
- Среди ваших смертных грехов меня интересуют только два: «Отказ от выполнения должностных и специальных обязанностей» и «Неоднократное нарушение воинской дисциплины и совершение дисциплинарных проступков».
- О, господи! Думала, спросите что-нибудь полегче.
- Марина, меня не интересуют детали, тем более, если вы не захотите о них говорить. Меня интересует – и очень! – насколько правомерны были эти обвинения?
- Если бы они были не правомерны, меня бы сюда из Оперативного управления не сослали.
- Давайте придерживаться точной терминологии. Вас не «сослали», а перевели вполне официально, но на более низкую должность, не понизив, кстати, в звании. Что меня и поразило больше всего. Вы сможете как-то пояснить мне свои дисциплинарные грехи? Но так, чтобы всё было мне понятно.
- Зачем это вам?
- Я уже сказал, что отвечу на этот вопрос перед своим уходом. У вас я не задержусь. Минут десять уделите коллеге…
Она внимательно изучала моё лицо. Я снова перехватил инициативу:
- Ну, давайте начнём с промежуточного вопроса: свою форму поддерживаете?
- Ответ: да. За исключением стрельбы.
- У вас же в отделении должен быть целый арсенал.
- Должен быть. Но снайперская винтовка у начальника отделения, он с ней на охоту ходит. Я её за эти четыре месяца в глаза ни разу не видела. Пистолеты все разобрали по домам. Штатный «макаров» у меня есть, но я люблю «беретту». На пятьдесят метров, по пятнадцать патронов в каждой… Хорошая машина, особенно, когда они в обеих руках... Но здесь их нет… Так что со стрельбой, товарищ… извините, Сергей Сергеевич, у меня дело обстоит плохо.
- Я думаю, что такие навыки быстро не забываются.
- Согласна… Ну, что? Начинать перед вами оправдываться?
- Ни в коем случае. Только поясните, насколько эти весьма суровые обвинения соответствуют действительности.
- Что у вас там стояло первым? «Отказ от выполнения должностных обязанностей»? Было, каюсь. Когда… Я только не буду называть фамилии, сами догадывайтесь. В общем, когда он поздравлял меня с получением награды, то... Ну, мне уже скоро тридцатник. Давно не девочка. И никакого мужа. Какой дурак будет жить со мной при такой работе?.. Плевать мне было и на его лысину, и на погоны, сказал, бы куда приехать, приехала бы и переспала с ним. Нет, решил завалить меня прямо в своём кабинете. Я, конечно, тоже дурака сваляла. Могла бы сказать: очень рада, как отказать такому заслуженному генералу? А потом смотрю – у него на стеллаже видеокамера... На хрена мне это хоум видео? Чтобы он потом его свои друзьям показывал! Ну, и…
- Что?
- Ударила его. Оттолкнула, мягко выражаясь. Но так, что к нему срочно пришлось вызывать врача. Голову себе расшиб до крови.
- Серьёзное нарушение. А почему в приказе было написано «специальное задание».
- Ну, видимо, это и было тем самым специальным заданием, которое я не смогла исполнить.
- Понятно. А что там за нарушения воинской дисциплины?
- Здесь мне крыть нечем. Имели место быть…. У нас было особое подразделение. Ну, если без подробностей, то помимо официальных заданий выполняли и некоторые другие. Но здесь я вам ничего больше сказать не могу. Это уже не мои секреты…
- Тоже понял. И последний вопрос к вам, Марина. Не хотите вернуться в Москву?
- А вот когда меня дразнят, уважаемый Сергей Сергеевич, я не люблю. Это в равной степени относится и к генералам, и к майорам.
- Я спрашиваю вполне серьёзно. Мне в группу нужна женщина с вашими способностями. Именно такая, потому что и работа у нас, как вы сами только что выразились, не всегда «официальная». Но во всех случаях весьма опасная. Я могу гарантировать – при вашем согласии - ваш перевод в свой отдел. Даже не я, а у меня такая договорённость с моим полковником. А вот должность у вас будет лейтенантская, как и зарплата.
- Ну, если вы не шутите…
- Разве этим шутят?
- Я согласна хоть уборщицей, лишь бы из этой дыры…
- Вам есть, где жить в Москве?
- Не знаю. Жила в общежитии, ещё и регистрация московская осталась, но, боюсь, что моё место там уже давно заняли.
- Родные в Луховицах?
- Да. Но оттуда далековато ездить…
- Думаю, что этот вопрос мы решим. Я могу доложить, что мы с вами договорились?
- Что-то мне во всё это не верится… Без блата. Без взятки. Даже чаю не попили. И на такую работу!
- Ну, это вы от неожиданной радости. Не будьте уж совсем наивной. На этой, как вы сказали, работе, нередко и убивают.
- А вот этот момент меня волнует меньше всего. Не привыкать…
Так в моей группе оказалась незаменимая оперативница Марина.
Вот только проработала она всего четыре года…
3. Дело убиенного наркомана
Это дело было не нашего уровня, но погибший наркоман оказался племянником федерального министра. А уголовные расследования VIP-ов вкупе с их организованной преступностью входили в сферу нашего «обслуживания». Вот нам из МВД это «недоделанное дело» сразу и передали.
Я просмотрел ещё раз показания трёх свидетелей, один из которых, вернее – одна упорно настаивала на том, что убийцей является именно она. И я её в какой-то мере понимал. Но - dura lex, sed lex. Да и на суде прокурор быстро поймёт, что здесь что-то не чисто. Судья отправит дело на доследование, а такой позор мне не нужен.
На первый взгляд ситуация действительно, как сказал шеф, абсолютно ясная. Действующие лица трагедии таковы: Галина Фёдоровна - бойкая бабуля семидесяти лет, внучка Света, которой только восемнадцать стукнуло и внук Валера - пятнадцатилетний парнишка.
Племянник VIP-а некий Ярослав год назад соблазнил смазливую, но «без руля и без ветрил» внучку: сначала деньгами, потом «сладкой жизнью», потом «посадил» на героин. А потом, разумеется, бросил. Обычный circulus vitiosus.
Обманутая внучка после школы и работать не начинала, а на бабушкину пенсию героином не разживёшься. И начались неприятности. Впрочем, они начались гораздо раньше, да только никто этого не замечал. Отец – спился и «пропал». Затем запила мать и потеряла работу. За неоднократное воровство была осуждена и сейчас находилась в заключении. А сердобольная бабуля больше времени проводила в своём доме в деревне, наезжая по выходным «накормить внуков». То, что внучка стала наркоманкой явно узнала совсем недавно. Её брат, к моему удивлению, рос на редкость приличным парнем вопреки всей наследственности и семейной обстановке. Неплохо учился и даже подрабатывал, конечно, нелегально, ремонтом мобильных телефонов. Характеристика из школы - хоть медаль на грудь вешай.
Внучка сначала выменяла на героин все подаренные ей бывшим кавалером «цацки», потом более-менее приличные свои шмотки, а потом самое дорогое, что оставалось в квартире – телевизор. Каким там был после этого их семейный совет, не знаю. Но в результате его Светка каким-то образом заманила в квартиру своего бывшего хахаля, а он, дурень, явился. Потом почему-то оказался лежащим на полу («наверное уколотый был уже»), а из его кармана очень к месту, как рояль в кустах, торчал шприц с уже якобы набранным героином. Вот ему бабуля и вкатила всю дозу в вену, чтобы «отомстить за внучку».
После этого бабка вызвала полицию и заявила, что сама убила этого мерзавца, ради спасения внучки. И готова предстать перед народным судом. Внуки её показания в один голос подтвердили.
Состав преступления налицо: мотив, орудие убийства и труп. Расследовать в общем-то нечего. Но при внимательном чтении бросалось в глаза, что вся эта душещипательная мелодрама шита белыми нитками. Учитывая преднамеренное убийство, совершённое практически по предварительному сговору группой лиц, что попахивало большим сроком, мне надо было сначала добиться отказа их от своих первоначальных показаний, потом найти толкового адвоката, который бы ходатайствовал о назначении суда присяжных. Тогда ещё можно было бы рассчитывать на какую-то снисходительность вынесенного приговора. Ясно, что никакой убийцей бабка не была, а выгораживала, скорее всего, свою внучку.
В общей комнате напротив моего кресла поставили три стула, на которых и усадили преступное семейное трио. Бабулю-«убийцу» доставили уже из следственного изолятора.
Людмила Николаевна, лейтенант из Инспекции по делам несовершеннолетних сопровождала Валеру и представляла его интересы. Светлана выглядела вполне прилично для наркоманки, видимо, уже «подлечилась» перед явкой к нам.
- Галина Фёдоровна, вы не возражаете, если ваши внуки будут присутствовать при нашем разговоре.
- Пускай их сидят. Они всё подтвердят.
- Вот и ладушки. Они, кстати, всё уже подтвердили, дав подписку об ответственности за дачу ложных показаний. Я просто подумал, что вам будет приятно увидеться с ними в последний раз. Вы же понимаете, что за такое умышленно совершённое преступление приговор может быть очень суровым.
- Спасибо вам, конечно, - ответила бабуля, но благодарности в её голосе я не услышал. Она продолжала напряжённо смотреть на мою клюку, которую я слегка вращал из стороны в сторону.
- Показания, как я сказал, вы уже дали. Я хотел только кое-что уточнить.
- Спрашивайте. Скажу то же самое.
- Галина Фёдоровна, скажите, вернее – покажите, как именно вы держали шприц, которым сделали ту роковую инъекцию?
- Этому мерзавцу? Я бы всё равно это сделала.
- Согласен с вами. Юрий Георгиевич, дай её карандаш… Вот, возьмите карандаш, как шприц.
- Тот тоньше был. Узенький такой.
- Правильно говорите. Тот был инсулиновый.
Галина Фёдоровна не очень уверенно взяла карандаш и, немного подумав обхватила его пальцами руки так, как обычно человек и берёт карандаш или ручку, когда собирается что-нибудь написать.
- Вот так держала. И прямо в вену ему воткнула, чтобы он сдох сразу, паразит такой!
- А куда именно укололи?
- Как куда! Вот сюда, прямо в вену!
И она показала на свой локтевой сгиб.
Я заметил, что Света досадливо закусила губу. Это твой первый «косяк», дорогуша. Могла бы бабке поточнее всё подсказать и показать.
- Галина Фёдоровна, а он что – даже не сопротивлялся?
- Ну, он это… Уже уколотый пришёл. Зашёл в комнату и повалился сам на пол.
- Спасибо вам. Наверное так всё и было.
Да, с бабулей всё ясно. Она шприц ни разу в руках не держала. И не успела сказать ей внучка, что у её хахаля на руках уже и вен-то целых не осталось.
- Светлана, теперь я хотел тебе несколько вопросов задать. Не бойся, это без протокола. Кое что уточнить для себя. Как вы с Ярославом в квартиру вошли? Вот с этого момента.
- Ну, обычно вошли. Я на кухню пошла, хотела картошку пожарить. А он в комнату пошёл. Потом там бабушка стала ругаться.
- До этого момента мы ещё дойдём. Ты на какой сковородке жарить картошку собиралась. Они же разные бывают, например, тефалевые…
- У нас всего одна была, обычная.
- Чугунная, да?
- Ну такая тяжёлая. Наверное, из чугуна. Откуда я знаю?
- А вот когда бабушка ругаться начала, ты что сделала?
- Зашла в комнату. Ярик на полу лежал, она ему героин уже ввела.
- В локтевую ямку она колола, да?
- Ну, я не помню. Вернее, не видела. Когда вошла «инсулинка» в руках уже у бабушки была.
- А Валера где был?
- Из двери своей комнаты вроде выглядывал.
- В комнате его не было?
- Ну, потом он, конечно, вошёл, но Ярик уже всё… ласты склеил.
- Спасибо тебе, радость моя, что всё мне разъяснила... Людмила Николаевна, - обратился я к инспектору ИДН, – я задам Валере несколько вопросов.
- Разумеется, Сергей Сергеевич. Валер, следователь сейчас будет тебя спрашивать, отвечай всё точно и по правде. Понял?
- Понял. Пусть задаёт.
- Как учишься, Валера? Небось двоечник?
- Почему?! – Парнишка сразу оживился. – У меня за год ни одной тройки не будет.
- Неужели? Извини. Я-то подумал, что без родителей и в такой обстановке…
- Это в какой такой обстановке? – Вдруг раздался возмущённый голос бабки.
- А в такой! – Я тоже резко повысил голос: - Родителей нет, сестра – наркоманка, а родная бабушка появляется раз в неделю как ясное солнышко!
- У меня там хозяйство, куры…
- Галина Фёдоровна, ещё одно слово и вас выведут из кабинета. Это я понятно сказал?
Бабка насупилась и отвернулась от меня. Я перешёл на обычный тон и продолжил:
- О чём мы говорили с тобой, Валера? Сбила меня бабушка твоя.
- Да, она ничего... Переживает за нас. Она одна на себе весь дом тащит, да ещё поросёнка завела. Без неё мы бы со Светкой с голоду сдохли.
- Тебе виднее, спорить не буду. Ты, получается, нормальным парнем растёшь - и учишься хорошо, и за родных заступаешься.
- А кто ещё за них заступится?.. Они - женщины…
Инспектор Людмила вмешалась:
- Ни одного привода раньше у него не было. Впрочем, и сейчас нет. Я только должна…
- Я всё понял Людмила Николаевна, - сказал я и значительно посмотрел на неё, в смысле: «Замолчи и не вякай». – А теперь, уважаемые граждане, - я снова стукнул своей палкой об пол: - Слушать меня внимательно и не перебивать. По-моему мнению, в убийстве виновны вы все. Преднамеренное убийство по сговору. Так я и напишу, передавая дело в суд. Всех вас и посадят!
Они разом уставились на меня, а бабка даже попыталась подняться, но я вовремя снова громыхнул клюкой по полу.
- Всем сидеть и слушать! Хотите знать, за что? Слушайте. Вам, уважаемая Галина Фёдоровна, повезло, впрочем, больше всех. Вы никого не убивали. Но за дачу ложных показаний и препятствие следствию какая статья полагается, товарищ прокурор, не подскажете?
Я повернулся к Кристине. Она, явно пересилив своё недовольство происходящим «представлением», постаралась всё-таки мне подыграть и как можно спокойнее ответить:
- Статья триста седьмая УК РФ. Штраф до восьмидесяти тысяч рублей, либо арест на три месяца. Воспрепятствование производству расследования – статья двести девяносто четвёртая. Штраф тот же, арест до шести месяцев.
- Какие восемьдесят тысяч? Где я их возьму? – запричитала бабка.
- Замолчите! Последний раз вас предупреждаю… А у тебя, прекрасная Светлана, наклёвываются сразу три статьи. Первые две ты уже слышала. Но это мелочёвка. На кухне у вас никакой картошки не нашли – ни сырой, ни жареной. Зато след от грязной чугунной сковороды обнаружен на затылке невинно убиенного Ярослава. За нанесение тяжкого телесного повреждения какая статья полагается, товарищ прокурор?
- Умышленное причинение тяжкого вреда здоровья – статья сто одиннадцатая. Лишение свободы до восьми лет.
- Я его не убивала! - взвизгнула Светлана.
- А я про убийство ничего и не говорил. Я просто вам разъясняю, на что вы все, извините за выражение, добровольно нарываетесь… А теперь о тебе, Валера. Мне тебя единственного из всей твоей семьи жалко. Потому что убийцей был ты. На шприце кроме бабушкиных пальцев остался и твой след.
Он повернулся к Галине Фёдоровне:
- Бабуль, ты же его вытирала…
Бабка закрыла лицо и заплакала.
- Скажи мне только, куда ты инъекцию делал? Это я уже больше из любопытства спрашиваю, так как у него вен нигде нет. В шею?
На глазах у парнишки тоже выступили слёзы. Он смотрел в пол и молчал.
- Хотя, может, я ошибаюсь, и это Света его уколола. Она в этих делах должна быть мастерица.
- Не убивала я его, сколько можно вам повторять? Сковородкой да, долбанула, но ничего ему в этот раз не колола!
Пожалуй, девчонка говорит правду. Неужели действительно это сделал паренёк?
Галина Фёдоровна ошарашенно смотрела то на меня, то на своих внуков. Такого поворота событий она никак не ожидала.
- Так, не истери и не кричи! Лучше скажи, куда твой Ярик кололся?
- Не убивала я его!
- Верю. Но я не об этом спрашиваю, солнышко. Хватит реветь и успокойся. В убийстве тебя никто и не обвиняет. Но ты должна знать, куда он раньше кололся.
- Ну, в паховую вену чаще. В подмышечную и в шею я сама ему колола. Но в этот раз я ему ничего не делала!
- Хватит кричать, в конце-то концов! Успокойся. – Обратился к парню: - Валер, ты под мышку колол?
- Тогда его раздевать надо было бы, - тихо и обречённо произнёс парень. – Я туфлю снял. У него около щиколотки вена большая была, вся на виду. Туда и уколол.
- Да заткнись ты, дурачок. Зачем признаёшься? Товарищ следователь это он нарочно говорит. Это он… - Снова запричитала бабка.
- Вас вывести? Как вы не поймёте, что я его не уличить хочу. Всё и так ясно. Кого обмануть захотели? Это вам не за курами ухаживать… Я хочу помочь вашему внуку. Мне, извините, и на вас, и на Светку наплевать. Вам вообще ничего не будет. Светке назначат принудительное лечение от наркомании – давно пора! И какой-нибудь условный срок. А вот появился в вашей дерьмовой семейке один нормальный парень и из-за вас он теперь под суд пойдёт. А это какая статья, товарищ прокурор?
- Умышленное убийство, если не считать, что оно совершенно группой лиц и по предварительному сговору, статья сто пятая. От шести до пятнадцати лет.
Молодец Кристина. Хорошо свою роль сыграла. Хотя понимает, какую я здесь гнал пургу. Небось сообразила, что у малолетнего свидетеля никто и отпечатков пальцев не брал. Да и какие «пальчики» могут остаться на тонком инсулиновом шприце, который, это я верю, бабка старательно вытерла?
- Теперь послушайте, что я вам предлагаю. Завтра утром всем прийти сюда, переписать свои показания, добровольно – слышите! – добровольно признавшись, что со страху дали ложные показания, раскаиваетесь и готовы сотрудничать со следствием. Галина Фёдоровна, сколько может стоить ваш домик в деревне со всеми курами и поросятами?
- Откуда ж мне знать? А зачем его продавать?
- Значит, подумайте и прикиньте к завтрашнему утру, сколько он может стоить. Я поговорю со знакомым адвокатом. Возьмёт дорого, но Валерке поможет. Вас, скорее всего сразу в зале суда и освободят, вот и будете с ним о цене договариваться.
- А меня в тюрьму? – Спросил Валера на удивление спокойным голосом.
- Ну, не в тюрьму, конечно. Но ты мне не врал и я тебе врать не хочу? Тебя наверняка накажут, родственники этого Ярослава жаждут крови. Но если адвокат добьётся, чтобы дело рассматривал суд присяжных – знаешь, что это такое? – всякое может быть. И потом такие вопросы сходу не решаются. И не мною, а в суде. Но готовься к тому, что школу тебе придётся заканчивать в какой-нибудь колонии для малолетних преступников.
- Тогда я завтра с утра прийти не смогу?
- Это ещё почему? Ты что не понял, о чём я сейчас говорил?
- Всё я понял. Но первые два часа у нас очень важная контрольная, отметка за которую будет влиять на годовую. А мне надо хорошо закончить девятый класс, если потом придётся учиться в другом месте.
- Да…Правильно ты мыслишь. Молодец. Значит завтра всех здесь собираем в одиннадцать ноль-ноль.
- Сергей Сергеевич, а мне теперь как быть? – обратилась ко мне возмущённым голосом инспектор Людмила. – Валера теперь получается вроде как… Ну, вы сами же сказали. И куда мне его девать? Вызывать наряд полиции?
- Это ещё зачем? У нас тут одна только официально обвиняемая в подозрении на совершение убийства. Вот её полиция и отвезёт куда следует. А эти двое… У нас тут не судебное заседание происходило, а дружеский разговор. Их никто не арестовывал и они пойдут домой.
- Нет уж подождите, Сергей Сергеевич. Вам легко так говорить. А если он сейчас сбежит? Кто будет отвечать? Я?
- А мы сейчас у Валеры и спросим. Ты сбежишь, если мы тебя отпустим?
- А куда мне бежать? В Америку? Но завтра раньше одиннадцати я не успею.
- Тебя Людмила Николаевна подвезёт. Правда, Людмила Николаевна?
Людмила, слегка успокоившись, не без злости произнесла:
- Я тебя, детёныш, около школы буду ждать. Попробуй только не приди. Я тебе тогда…
- Приду я, не бойтесь. Только вы в саму школу не заходите. У ворот подождите.
- Ишь, наглец какой! Условия ещё будет мне ставить!
- Людмила Николаевна, всю ответственность я беру на себя. Меня лично больше Света беспокоит. Радость моя, - обратился я к Светлане, - а ты завтра придёшь или сегодня же вечером куда-нибудь слиняешь?
- Не знаю… Я ведь его не убивала! Я даже любила Ярика. Он у меня первый был.
- Вот! Именно так, со слезами на глазах в суде и будешь повторять, запомнила? Только на мой вопрос ты так и не ответила.
- А что со мной будет? Какой приговор? Как она сказала? – Светка мотнула головой в сторону Кристины.
- Я уже предположил, какой тебе может быть приговор. Точно, разумеется, не знаю. Но я хорошо знаю, что с тобой будет, если ты не придёшь.
- Что?
- Лето закончилось, но месяц-другой ты где-нибудь в подвалах перекантуешься. Но за дозу тебя будут трахать все, кому не лень. Это – раз. Какую-нибудь заразу от них непременно подцепишь. А гепатитом «С» твой любимый тебя наверняка уже наградил. Это – два. Иммунитет от героина у тебя снижен. Простудишься и где-нибудь в подвале или передоз себе сделаешь, или банально замёрзнешь и помрёшь от пневмонии. Ты всё-таки вкусила чуток «сладкой» жизни и к подвальной уже не привыкнешь.
- А в тюрьме лучше, что ли?
- Про тюрьму я тебе даже не заикался. Хуже всего, что тебя, дурочку, будут жалеть больше, чем Валеру! Подумают, что правильно сделала, что такую сволочь сковородкой по голове ударила.
- Ну ладно… Приду завтра.
- Вот мы и побеседовали. Валера, если ты из колонии вернёшься не шпаной с наколками, а нормальным человеком, найди меня. Я помогу тебе на работу устроиться. С судимостью это всегда сложно. А сейчас – все свободны. Кроме Галины Фёдоровны. Дима, вызывай конвой. И завтра, чтобы все были здесь. Кто не придёт, пеняйте на себя. Я могу быть добрым, но могу быть и злым. До свиданья!
Людмила Николаевна подошла ко мне:
- Извините меня, Сергей Сергеевич. Но вы так неожиданно всё перевернули с ног на голову, что я не сдержалась.
- Всё нормально, Людмила. Иди.
- Сердце у вас всё-таки золотое.
- Только сердце? А мозги?!
- Про мозги ваши и так все знают. До свиданья. Завтра обоих этих голубчиков привезу.
Радостный от комплиментов и довольный собой, я посмотрел на Кристину и улыбнулся:
- Статьи вы чётко знаете, Кристина Эдуардовна. Отвечали, как отличница на экзамене.
- Сергей Сергеевич, это же кошмар! Вы сейчас столько статей УПК нарушили, что…
- Что на меня самого можно заводить уголовное дело, так? Вот об этом шеф вас и предупреждал. Чтобы вы строго следили за соблюдением законности у нас в отделе. Пойдёте ему докладывать о нарушении?
- Да, ну вас!.. Сказала бы куда!
- Нельзя. Мы здесь больше не материмся. А сейчас я предлагаю всем отправиться в столовую, пока там всё не съели другие сотрудники.
4. Опять мундир и красная «Мазда»
Сергей Сергеевич не мог понять, есть ли Бог на белом свете? Вроде не должно быть. Но иногда кажется, что есть. Вот, например, сегодня ему удалось правильно разрулить ситуацию с этой криминальной семейкой. Успел и пообедать. И капитан Адлер не побрезговала составить своему новому коллективу компанию и выглядела вполне миролюбиво. Сахранов даже успел сказать, кто у кого будет завтра снимать показания и польстил Кристине, обратившись с просьбой проследить, чтобы всё их следственное дело было оформлено безукоризненно с прокурорской точки зрения. И даже напомнил ей, чтобы она позвонила полковнику и сообщила о своём решении работать с ними.
Но звонок последнего раздался на несколько минут раньше и сразу испортил ему радостное послеобеденное оживление. Может быть Бог – это Максим Иванович?
В некоторых случаях слова раздражительного начальника лучше прямой речью не передавать. Поэтому Сахранов, закончив разговор, тяжело плюхнулся в своё кресло и коротко, но громко произнёс:
- Полковник – сука!
- Сергей Сергеевич, мы же договорились не материться, - с укоризной произнёс Юра.
Разумеется, у всех, глядя на него, настроение тоже ухудшилось. И улучшать его Сахранову не хотелось. Всё зло и все беды – от начальства, и он давно должен был к этому привыкнуть. Но вот почему-то не привыкается…
- Вот вы и не материтесь, - проворчал он в ответ.
- А что случилось? Что полкан сказал?
- Сказал, что в нашем отделе скоро будет ещё один капитан. Это – я.
- Сергей Сергеевич, давайте по делу.
Вот за это Сахранов Юрку и ценил. Эмоции он мог быстро откинуть в сторону и сразу переключиться на решение проблемы. Настоящий боец!
- Максуда мы сейчас отпускаем. Разумеется, предварительно извинившись за необоснованное задержание. Это приказ, который надо исполнить немедленно.
- Так вы же договаривались, что мы специально ждём звонка, чтобы узнать, кто именно будет хлопотать о его освобождении.
- И дождались! Ему действительно позвонили. Но, видимо, с такого верха, что он уже теперь сам боится из полковника превратиться в майора.
Кристина в разговоре не участвовала, так как не могла знать, о чём идёт речь. Зато сразу проявил свою горячность Дмитрий Донской:
- Мы имеем полное право задержать его на сорок восемь часов, как подозреваемого в убийствах! И точка.
- Дима, дорогой, помнишь, что я тебе зачитывал из Карамзина о твоём тёзке? «Воспитанный среди опасностей и шума воинского, он не имел знаний, почерпаемых в книгах». Это Карамзин на самом деле про тебя написал. Кристина, будь добра, процитируй ему, о чём говорится в девяносто первой статье УПК. У тебя это точнее получится и без мата.
- Я не знаю, о какой ситуации вы говорите конкретно, но для такого задержания существует всего три основания. Лицо должно быть застигнуто при совершении преступления. Потерпевшие должны указывать на него. И если на одежде и теле обнаружены следы преступления. У вас что есть на этого Максуда?
- Ни-че-го из тобою сказанного… Извините, Кристина, я от расстройства на «ты» перешёл.
- Пусть так и останется. Это мелочи…
Её слова почти заглушил возмущённый Димка:
- Почему ничего, Сергей Сергеевич? Мы уверены, что наёмный киллер - он. Есть словесный портрет и составленный по нему фоторобот. Похожи – один к одному! Мы его второй раз берём и что – опять отпустим? Кто ему давал задания, мы теперь не узнаем. Видите же сами! Он сейчас исчезнет с концами. Все наши зацепки пропадут. Где его снова искать? Я вам сто раз намекал, надо было убрать его при попытке к бегству и все дела.
- При прокуроре такие слова больше не говори. Это - раз. Приказ сейчас будем исполнять. Это – два.
Вдруг в разговор вмешалась Кристина:
- Есть ещё три и четыре, Сергей Сергеевич.
- В каком смысле? – Не понял он.
- Три. Я с сегодняшнего дня уже не работник прокуратуры. И четыре. Вы должны придумать, как нам проследить за ним. Он же, выйдя на крыльцо, не улетит на небо! За ним приедут. Или сам куда-то должен поехать. Или такси вызовет. Может быть у нас получится, что-нибудь выяснить, если проследим за ним? Тогда появятся, как Дима сказал, зацепки.
Пока Кристина говорила, Сахранов внимательно смотрел на неё. Мыслит правильно и хладнокровно. Толковая девица. Да ещё переняла его манеру говорить…
- Всё ты правильно сказала... – Согласился Сахранов. - Но вся беда в том, что он нас всех знает в лицо. Кроме тебя… Значит, так, господа офицеры. Теперь слушайте меня внимательно! – И для большей убедительности он снова стукнул палкой по полу…
Кристина, надев плащ, который тоже украшали прокурорские погоны, и форменную шляпу с кокардой, сидела в комнате ожидания, расположенной около проходной. Страха она не испытывала, в «горячей точке» бывали ситуации и пострашнее. Её больше беспокоил тот факт, что дождь на улице всё усиливался. Без зонта во что превратится её причёска? Какую-то папку Сахранов ей вручил «от дождя укрыться», но она, разумеется, её не спасёт. И ещё переживала, что все идеи майора, скорее всего, окажутся не эффективными. Но это лучше, чем вообще ничего не делать. Впрочем, ей-то было чем заняться – изучать новое уголовное дело, но она не хотела отделяться от ребят. В стрессовых ситуациях это закон – один за всех и все за одного.
Минут через десять в коридоре наконец-то раздался громкий голос Юры:
- Зонтик тебе старшина крутой подарил.
- За такие деньги…
- Спасибо скажи… Ну давай, Максуд. Покажи пропуск караульному, пропустит. Думаю, мы с тобой ещё увидимся.
- Это один Аллах знает, капитан.
Так, теперь по плану её выход. Она приняла «надменно-презрительный вид». Так выразился, когда давал ей инструкции, Сахранов. Неужели у неё действительно такой вид? Ну ладно, проехали… Вышла в коридор, прошла, кивнув дежурному, турникет и вышла на крыльцо. Дождь лил как из ведра.
- Чёрт бы всё…! – Не удержалась она от тихого восклицания.
Подняла воротник, но какой от него толк? От такого ливня папочкой голову не защитишь.
- Такая красивая девушка и без зонта? Ай-яй-яй! Плохо это. А где зонт?
Рядом стоял, пытаясь раскрыть потрёпанный женский зонтик, тот самый Максуд. И произнёс обращённые к ней слова с таким сочувствием и убеждением, что у Кристины невольно вырвался правдивый ответ:
- В машине, чёрт бы его… Пока дойдёшь, вся вымокнешь.
- Девушка, товарищ капитан, давай помогу тебе. Где машина? Доведу под своим зонтом, а?
- Не надо, спасибо. Сейчас он утихнет… И зонт у тебя сломанный, наполовину только раскрылся.
- Обманули меня, понимаешь… А дождь как утихнет, а? Смотри, тучи какие низкие. Только начинается. Пошли провожу. Или меня боишься? Не бандит я. Кто бы меня отсюда выпустил?
- Это верно, - пришлось согласиться Кристине.
- А ты - прокурорша, я ваши погоны знаю. Законы у них проверяла? Давно пора. Нарушают, понимаешь. Я вот хочу жалобу на них написать. Кому её посылать, а? Давай тебе напишу, а ты их проверь ещё раз. Безобразие у них.
- Жалобы полагается писать на имя прокурора своего округа. В каком округе живёшь?
А что? Нормальный вопрос она задала. Сахранов и убеждал её держаться естественно и привычно. Вот так бы она и спросила в обычной обстановке.
- На Таганке живу.
- Тогда сразу в прокуратуру Центрального административного округа и пиши.
- Ой, спасибо, девушка. Прости, капитан, а не девушка. Где машина твоя стоит?
И Кристина решилась:
- Где-где… Сказала бы тебе!.. На стоянке.
Парень добродушно улыбнулся.
Прикидывается примитивным? Интересно, что и у Сахранова такая же реакция была при знакомстве. Правильно говорят, психика бандита и полицейского одинакова по многим параметрам… Ну ладно. Двум смертям всё равно не бывать…
- Только условие: зонт понесу я сама. Он у тебя сломан и под ним двое не поместятся. А ты ко мне чтобы не прижимался, понял?
- Конечно, понял. На, держи зонт. Я рядом пойду. Голову только под зонт наклоню, ладно?
- Ну, пошли.
Так они «сладкой парочкой» к её «мазде» и поплыли по лужам вопреки всем планам и прогнозам хитроумного Сахранова. Она сейчас сядет в машину и, хочешь не хочешь, ей надо будет уезжать. Значит ничего она больше про этого Максуда узнать не сможет.
- Девушка капитан, спорим, что та красная машина твоя, а? На тысячу рублей, а? Угадал?
- Спорить не люблю. Но ты угадал. Молодец… Теперь держи свой зонт. Спасибо тебе большое. Выручил.
Кристина села в машину, захлопнула дверь и сразу заблокировала её. Включила дворники. Максуд стоял перед капотом и смотрел на неё, о чём-то размышляя.
Наконец он отошёл в сторону, остановился, снова подошёл к машине и постучал в окно со стороны соседнего сиденья.
Этого ещё не хватало! Кристина нажала на кнопку, опустив стекло сантиметров на семь-восемь: говорить сможет, но руку не просунет.
- Девушка капитан, довези до метро, пожалуйста, а? Меня из дома в сандалиях взяли. Обуться не дали. Ноги все мокрые. Холодно уже.
Так. И что ей теперь делать? Она знает, что это убийца. Вряд ли оперы ошибаются. С другой стороны, чтобы она сделала, если бы вела себя естественно?
- Слушай, я тебе не такси! Любую машину тормозни на дороге, тебя и довезут.
- Нет денег с собой. Я тебе потом отдам. Мамой клянусь!
Чёрт с ним! Ещё день. Светло. Не будет же он её убивать среди бела дня! Открыла дверь.
- Садись, давай. Сиденье теперь из-за тебя будет мокрое.
- Ты прости меня, девушка капитан. Я за всё заплачу. Скажешь куда и сколько принести. У меня есть деньги, веришь?
- Верю, верю. Договариваемся таким образом. Тебя как зовут? Только не врать!
- Вот – сама смотри. Я не вру. Паспорт отдали, а деньги не вернули. Мелочь только оставили. Жулики они там все. Жалобу буду писать. Вот, читай моё имя.
Кристина взяла паспорт. Фотография похожа. Максуд Цакаев. Что же он так ей открывается? Или уже решил в живых не оставлять?.. Хотя, его паспорт здесь наверное уже давно отксерили. Он его теперь и выбросить может.
- Слушай меня, Максуд. Паспорт твой я кладу в карман. Будешь выходить, отдам. А сейчас пристегнись так, чтобы руки твои под ремнём были. Понял?
- Что-то не понял, девушка капитан. Это как?
- Всё ты понял! Или пристёгивайся, или я сейчас полицию позову.
- Зачем сразу полицию? Вот смотри, так я пристёгиваюсь?
Он обернул ремень вокруг себя таким образом, что обе руки оказались под ремнём безопасности. Кристина прекрасно понимала, что если он захочет освободить их, это дело секунды, но она должна вести себя естественно. Глупо выглядит со стороны? А что ещё могла придумать самоуверенная блондинка?
- Руки положил на колени и сидишь тихо. Договорились?
- Договорились, девушка капитан. А скажи, как тебя зовут, а? А то говорим, как на допросе.
- Кристина меня зовут. Всё. Сиди тихо, поехали. У метро выйдешь.
Она не успела выехать из ворот на дорогу, как раздался звонок телефона. Обычно Кристина в машине включала громкую связь, чтобы руки были свободны. Но звонил Сахранов, с которым они уже обменялись номерами телефонов.
Затормозила и прислонила плотнее телефон к уху.
- Слушаю тебя, милый. Ты что хотел?
- Ты с ума сошла? Вылезай сейчас же из машины.
- Да. Я уже закончила, еду домой.
- Второй орден тебе если дадут, то теперь только посмертно, поняла?
- Я тебя тоже люблю, милый… У них здесь столько нарушений! Со мной сидит парень, попросил довезти его до метро. Они здесь ещё одного неправомерно задержали, представляешь? Он на «Бауманской» выйдет… - Повернулась к Максуду. – Ты, там выйдешь, Максуд? На метро у тебя есть деньги?
- Там выйду. Клянусь. Муж твой пусть ничего такого не думает. Скажи ему, что руки у меня связаны. А то ревновать будет. Я бы сам ревновал тебя, мамой клянусь.
- Да, замолчи ты уже!.. Всё, милый, до встречи.
- Через пять минут чтобы мне перезвонила.
- Хорошо, милый. Целую тебя.
Отключила телефон и поехала.
- Тебя муж любит, да?
- Максуд, не лезь в мою жизнь. Я же тебя не спрашиваю, за что тебя задержали. Если неправильно, пиши на них жалобу. А я своё на сегодня отработала. Домой хочу.
- Хороший ты человек, Кристина. Тебе сколько денег дать, а? Я у тебя в долгу. А я долги всегда плачу. Встретимся потом, заплачу, сколько скажешь.
Вокруг были машины, на тротуаре полно народу. Чего он сможет ей сделать? Ну, может, конечно, ударить и вытолкнуть из машины. Но в таком людном месте вряд ли… Машина ему, конечно, сейчас пригодилась бы, но вряд ли такая приметная… Нет, не должен он нападать на неё. Ребята говорили, всё он делает чисто и следов не оставляет…
Одни и те же мысли каруселью кружились в голове, но успокоения не приносили. Ну, хоть про то место, где он сейчас окажется, она Сахранову успела сообщить.
Слава богу, вот и метро! Прижалась к обочине. Протянула ему паспорт.
- Держи. И больше в полицию не попадай. Следующий раз могут и не выпустить.
- Ох, как ты правильно говоришь, Кристина. Сквозь землю всё видишь. Больше не попаду. Руки могу вынимать?
- Конечно. Иначе как ты выйдешь?
- Спасибо тебе.
- И тебе спасибо за зонт... Быстрее, давай.
Он приоткрыл дверь и обернулся.
- А муж будет ревновать, если я твой номер телефона попрошу, а? Деньги тебе ведь должен отдать за проезд.
Так. Что ему теперь ответить? Номер давать она в обычной обстановке, разумеется, не стала бы. Но если даст, то он ведь может и позвонить. А если позвонит, значит и встречу может назначить. А это то, что и надо Сахранову, чтобы не потерять преступника из виду…
- Ну, он, во-первых, не муж, а… Не важно кто… Деньги мне твои не нужны, своих хватает. А позвонить можешь. Ты вроде нормальный парень, не нахал, руки не распускаешь.
- Зачем руки распускать? С девушкой надо ласково обращаться.
- У тебя есть мобильник?
- Есть.
- Вбивай себе мой номер. Только побыстрее, здесь стоять нельзя. И условие одно - чтобы вечером мне не звонил, понял? Только утром или в обед. Иначе… Погоны какие у меня видел?
- Всё видел, Кристина. Всё записал. Позвоню тебе. Долг отдам.
- Ну, пока, Максуд.
- Иншааллах.
- Это что ты такое сказал?
- Секрет. – Он улыбнулся. – Когда увидимся, скажу.
И пошёл ко входу в метро под сломанным цветастым зонтом. На ногах у него действительно были какие-то кожаные шлёпанцы без пяток.
Что означало по-арабски «иншааллах» Кристина знала хорошо…
5. Разбор полётов
К своей «конторе» Кристина подъезжала, сделав большой круг, уже с другой стороны. По пути, разумеется, позвонила Сахранову. Он был до обидности лаконичен и спокоен:
- Жду тебя. Сейчас всё обсудим.
Дождь уменьшился, и у Кристины был её собственный зонтик, который, впрочем, настроение ей не поднял. Она поняла, что сделала что-то не так, и теперь уже ничего не изменить.
В общем кабинете Сахранов сидел в своём кресле и привычно вертел вокруг оси свою клюшку. Дима что-то печатал. Юры не было.
- Садись. Слава богу, что вернулась. Ты как думаешь, есть бог или нет?
- Я вообще-то атеистка. Хотя в Аллаха иногда верю. Но это отдельный разговор, Сергей Сергеевич.
- Ладно. Хоть с богами определились. Не промокла? Чай сделать?
- Я сама. Спасибо. Вроде и не замёрзла, но что-то потрясывает немного.
- Охотно верю. Сейчас Юра придёт и всё обсудим. Тебя о подробностях пока не расспрашиваю, чтобы дважды не повторялась. Разговор с ним записала?
- Как?
- Что – как?! В телефоне есть диктофон. Включила бы его и положила в правый карман. Сейчас мы бы всё детально восстановили… Ты одна с ним смогла поговорить. Вся инфа теперь у тебя.
- Не догадалась. Извините… Но у меня память хорошая, Сергей Сергеевич. Я вам всё дословно воспроизведу.
Он опять посмотрел на неё как-то странно, с пристальным вниманием. Она ожидала массу вопросов, оживлённый разговор… Ну и ладно. Пока чай выпьет. Надо принести сюда хороший заварочный чайник и свою чашку. И какие-нибудь печенюшки послаще вместо их сушек.
Вошёл Юра. Вот он-то был мокрым буквально с ног до головы.
- Ой, Юра! Давай я и тебе чаю налью. Какой здесь бокал твой?
- Тот, который у тебя.
- Держи. Я для тебя и наливала.
- Обманываешь. Но всё равно приятно. Давай.
- Тебе бы переодеться.
- Ничего. Моряки не простужаются.
- Служил во флоте?
- Было дело…
Раздался уже привычный стук клюки об пол.
- Давайте-ка, друзья, лучше обсудим дела наши скорбные.
Кристина вдруг не выдержала. Сахранов ей нравился всё меньше и меньше. Сидит в своём кресле, ни черта сам не делает, только приказы отдаёт и выпендривается.
- Сергей Сергеевич, может подождём пока Юра чай допьёт? Он весь мокрый. А на улице не лето.
- Я это знаю. Чай он допить успеет, так как слушать мы начнём тебя. Соберись и постарайся дословно вспомнить всё, что произошло и о чём вы говорили.
- Будет исполнено, товарищ майор. Только подождите немного.
Кристина села за свой стол, закрыла глаза, несколько раз вздохнула и выдохнула, чтобы унять вспыхнувшее раздражение. Мысленно представила, как выходит на крыльцо. Память на слова у неё действительно была хорошая. Приходилось и переводчицей работать, и тексты запоминать с листа…
Слушали её молча, не перебивая. Точность её воспроизведения оценили.
Закончила она свой «доклад» вопросом:
- Что мне ответить, если он вдруг завтра перезвонит?
- Завтра он точно не перезвонит. Он сначала выяснит о тебе всё: кто ты на самом деле, где живёшь и кем работаешь. И если ты его чем-то заинтересуешь, тогда, может, и перезвонит, но вряд ли для того, чтобы отблагодарить тебя каким-нибудь подарком.
- А как он… - начала говорить Кристина и замолчала, сообразив, какую сделала ошибку.
- Теперь поняла? – Довольно жёстко спросил Сахранов. – Ты же военный человек, Кристина! Номер телефона, номер машины плюс имя. Дима за минуту нашёл о тебе все сведения в нашей базе данных.
- Может ему сейчас будет не до этого, – вступился за Кристину Юрий. – Он понимает, что ему надо на некоторое время залечь на дно. Кстати, он никогда особенно и не светился…
- Он сам ничего и делать не будет. Свинтит на месячишко на юг;, а вернётся, ему перед очередным заданием все данные о Кристине и преподнесут на блюдечке с голубой каёмочкой. К этому мы ещё вернёмся. Теперь ты, что можешь сказать? Слушаем и соображаем.
- Я, когда увидел, что он провожает Кристину до машины, понял, что он в неё сядет. Иначе какого чёрта было ему оказывать ненужные любезности? Побежал к своей машине, которая стояла за автобусом. Если он даже краем глаза и видел, как я садился в машину, то засечь саму слежку никак не мог. Даже в такой дождь красную машину – удачный ты цвет выбрала, Кристина, - видно издалека. Между нами точно с десяток машин всегда было, если не больше. Когда узнал про «Бауманскую», то вообще свернул с дороги ещё раньше, хотя, конечно, оставался риск, что он заставит повернуть Кристину в другую сторону. Но с этим обошлось. Машину свою припарковал у офисного здания на углу. Сам ждал на улице напротив. Там, к счастью, магазины были. Боялся из-за дождя упустить его, видно через окна витрин было плохо. Думал даже, что Максуд на метро умотал. Потом он вышел и сел в чёрный «форд-фокус». На крыше стоял, может и липовый, фонарь с номером вызова такси. Вот номер машины и телефона. Они поехали по Бауманской на север. Как вы и приказали, за ними я не поехал. Больше сказать ничего не могу.
- Понятно… Дима, пробей-ка сразу эту машину по номерам. Мало ли что… Основная у нас задача теперь – как уберечь нового сотрудника, которая, безусловно, хотела сделать, как лучше?
- Я подумала, что если он назначит встречу, то вы смогли бы…
- Чтобы мы смогли сделать, Кристина, дорогая? Ну, подумай сама. Мы его только что отпустили с глубокими извинениями. Он тебе, допустим, завтра позвонит и назначит встречу. Берём самый фантастический вариант: вы встретились и он в знак благодарности дарит тебе шоколадку и букет роз. Дальше что? Что мы можем сделать? Задержать и снова отпустить? Мне свои погоны жалко.
- Надо проследить за ним и замочить гада где-нибудь в сторонке из глушака. Нет человека, нет проблемы, - повторил свой идею Дима.
- Слушай, князь кровожадный, ты когда молчишь, то на умного больше похож. Я тебя уже предупреждал. Номера проверяешь?
- Проверяю. А если он и её, как Марину…
- Рот закрой!
Наступило молчание.
- Сергей Сергеевич, я правильно поняла, что мне надо поменять номер телефона и машины? И для безопасности, лучше всего ещё и адрес?
- Нет… Если честно, даже не знаю, что лучше. Надо подумать. У меня что-то застряла в голове та самая фантастическая мысль, что он тебе позвонит и действительно подарит шоколадку.
- Ну, и что тогда вы будете делать?
- Ничего. Следить за встречей со стороны и надеяться на лучший для тебя исход.
- А дальше что мне делать? Стать подсадной уткой?
- Да. И поддерживать с ним дружеские отношения. Этот вариант мы подробно ещё обговорим, так как на такой счастливый поворот событий я рассчитываю меньше всего. Было бы, конечно, здорово, если бы он «запал» на тебя и стал ухаживать. Убийцы бывают нередко сентиментальны. А ты, судя по твоему рассказу, вела себя и говорила практически идеально для глуповатой блондинки. Поэтому и машина, и телефон у тебя должны остаться прежними. Вот только числиться на службе ты должна в прокуратуре, а не у нас.
- Кто узнает, что я там больше не работаю? Ген. прокуратура - не сельский магазинчик. Справок по телефону о своих сотрудниках мы не даём.
- Ты такие наивные вещи иногда говоришь, что… Думаешь, нет других способов всё о тебе узнать? Кстати, о Максуде. Тебе теперь это полагается знать. Он убивает, очень умно устраивая несчастные случаи, достаточно высоких чинов ФСБ и Следственного Комитета. С которыми твоя Генеральная прокуратура, кстати, не очень дружит. Улавливаешь мотив? Не логично ли предположить, что его заказчик, или заказчик заказчика как раз в Ген. прокуратуре и работает? Это, конечно, лично моё и не очень уверенное предположение, но других версий у меня пока нет. Мы очень мало знаем об этом Максуде. Он из приезжих. Второй год в Москве промышляет. Я даже не знаю, к каким именно убийствам он причастен. Этот стервец умён и хитёр, как сто китайцев. Ну, сознайся, что он произвёл на тебя вполне положительное впечатление? Недалёкий и наивный кавказец, который, может, в какой банде и шестерит по мелочам, но уж никак не высококлассный киллер.
- Да, именно такое впечатление и произвёл. Даже вызвал сочувствие, когда шёл по лужам в своих шлёпанцах на босу ногу…
- Сергей Сергеевич, а слова Кристины можно назвать проявлением стокгольмского синдрома? – спросил Дима.
- Подожди ты со своим синдромом. Машину нашёл?
- Да. Таксопарк «ТрансЛюкс» на Волгоградском проспекте. Между прочим, обслуживает в основном Таганский район, где этот козёл, со слов Кристины, наверное снимает квартиру. В таксопарк позвонить? Узнаем, кто водила и куда его отвёз.
- Ни в коем случае. Водила может быть его знакомым. Пока сами светиться не будем. Ничего не знаем, потеряли его и точка. И Кристину мы больше не знаем, поняли? Ты, кстати, чай пила или нет?
- Не хочу уже.
- Тогда у меня к тебе один серьёзный разговор. Пошли ко мне в кабинет.
Сели в кабинете Сахранова также, как сидели и утром.
Кристина подумала:
«Господи, ещё день не закончился, а уже столько всего произошло! Конечно здесь работа интереснее, такой драйв! Вот только выглядеть в глазах этого хромого сыча дурочкой неприятно. Но военный опыт и оперативный – две большие разницы. На своей шкуре убедилась…»
- У меня к тебе несколько вопросов. И уже без твоего права на них не отвечать. Слишком серьёзная ситуация складывается… Но, пожалуй, должен тебе сначала кое-что рассказать… Ты знаешь, кто работал за тем столом до тебя?
- Нет. Догадалась только, что женщина, судя по словам полковника и содержимому ящиков.
- Работала у нас Марина, чуть постарше тебя девушка. Талантливейший опер… Она, как и ты, была мастером спорта, только по самбо. Плюс айкидо и ещё какие-то китайские приёмчики, которые даже Юре не показала… В общем представляешь себе уровень подготовки такого бойца. А месяц назад она не вышла на работу. Юра поехал к ней. Дверь была не закрыта. Марина лежала на полу у входа. Кто-то смог открыть её хитрые замки, войти, дождаться её возвращения и убить одним ударом. При вскрытии обнаружили, что сильнейший удар был нанесён спереди в шею… Застать её врасплох было практически невозможно. Она на спор летящий в неё нож отбивала… И эта сволочь ещё записку оставил. Вот эту. Смотри… Я её у себя храню. «Зачем за мной следить? Я же вас не трогаю». Этот стиль речи тебе никого не напоминает?.. А теперь на её месте ты. Со своими, конечно, плюсами и минусами.
- Думаете, это был Максуд?
- Не знаю. Ни одного следа не осталось.
- А во дворе видеокамер разве не было?
- Целых две. С двух концов дома, но обе были направлены на стоянку машин, которыми там всегда забит весь двор. Жители свои драгоценные машины берегли… Подъезд Марины – в поле зрения камер не попадал… Это тебе для начала. А теперь у меня к тебе вопросы. Ты в прокуратуре полностью рассчиталась? Приказ об увольнении уже подписан?
- Наверное. Я оставила заявление с просьбой уволить меня с шестнадцатого октября. А на эти три дня взяла отгул для поиска работы.
- И нашла на свою голову... Думаю, что у тебя есть право забрать заявление назад.
- Нет! – Слишком быстро и решительно ответила Кристина.
Сахранов удивился такой эмоциональной реакции, учитывая, что она вполне отдавала себе отчёт в том, в какой опасной ситуации оказалась.
- Почему? Или здесь замешана та самая третья причина, о которой ты не захотела сразу говорить?
- Да. И сейчас не очень хочу…
- Ладно, если ты ответила столь категорично… Тогда ещё вопросы. Блат какой в генпрокуратуре остался?
- В каком смысле блат?
- В прямом. Знакомства какие-то близкие. Например, чтобы приказ о твоём увольнении не подписывали хотя бы недели две, продлив отгулы или оформив отпуск за свой счёт. На работу туда могла бы и не выходить.
- Блат, думаю, есть, но согласится ли она на это, не знаю.
- Кто она?
- У меня тётя работает помощником по особым поручениям у одного заместителя Юрия Яковлевича.
- Это ты про Чайку?
- Разумеется.
- Хорошая должность у тёти! Поговори с ней. Получится – хорошо, не получится, буду думать дальше.
- Вы уж, пожалуйста, не переставайте думать, Сергей Сергеевич. То обещали, что я буду бумаги перекладывать, а то в самое пекло послали.
- Испугалась?
- Нет. Это я так попробовала пошутить… Змей боюсь, это правда. А всё остальное – нормальные служебные эмоции… Сегодня вечером позвоню тёте. Она мне как вторая мать. Своих детей нет, мои родители в Томске живут. Отец – военный инвалид, мать за ним ухаживает. Летаю к ним раз в год, чаще не получается. А здесь меня тётя опекает. Иногда слишком старательно. От этого и лишняя звезда у меня на погонах, которая Вам наверняка в глаза бросилась.
- Позвони мне вечером и скажешь о результате разговора. К нам, естественно, не приходишь. Впрочем, через несколько дней в этой же форме и на этой же красной «Мазде» можешь спокойно заехать. Но потом тебе всё-таки лучше в другой отдел устроиться, чтобы с нами не быть никак связанной.
- Свои недостатки я вам перечислила. И трусость в них не входила.
- Кристина, только давай без пафоса. Кто тебя упрекнёт? Надо трезво смотреть на вещи.
- Вы первый и упрекнёте в душе. И будете искать другую на моё место. А если она окажется ещё хуже меня? Судя по тому, что вы рассказали, трудно решить, какие качества самые главные в вашей работе, разве не так?.. Я сейчас позвоню вашему полковнику и скажу, что решила ещё подумать пару недель. Или просто немного отдохнуть от старой работы. Но потом я вернусь к вам, имейте ввиду.
- Посмотрим, как карта ляжет… А сейчас свободна. Вечером жду твоего звонка.
6. Карта легла неожиданно
Билеты в Томск Кристина взяла на воскресенье. И заранее – через неделю – обратно. У неё всегда возникало двойственное чувство, когда навещала родителей. И рада была встретиться с ними и… быстро ей там становилось скучно. Первые два-три дня просто здорово, наговориться с матерью не могли. А потом как-то… скучновато… Встретилась раз с одноклассницами и… больше не захотелось. Как люди с разных планет пообщались, через силу смеясь над своими воспоминаниями. И больше не встречались. Скорее всего, по вине самой Кристины. Подружки остались такими, как и были, а она стала другой.
Кристина была у родителей одна и, разумеется, любимой дочкой, да ещё – не частый случай – пошедшая по стопам отца, которого после второго инсульта отправили на пенсию в звании подполковника. За ним надо было ухаживать и мать бросила работу, не дотянув до своего пенсионного возраста. Материально помогала тётя Галя, которая сразу взяла Кристину под своё о-о-очень широкое крыло и увезла её в Москву. Так что юридическое образование Кристина получила в столице. Однако её основной заботой вскоре стала не будущее трудоустройство, не больной отец, а любовь, любовь и ещё раз любовь. И только довольно сильно обжёгшись об эту самую любовь, Кристина стала обращать внимание на окружающий мир и думать о себе самой уже несколько по-другому.
Работа в прокуратуре приелась, а потом стала даже раздражать, хотя жаловаться ей было не на что. Широкое крыло, под которым она находилась, было всем известно. Но захотелось чего-то другого… Выучила дополнительно арабский, в её Отделе нужен был «запасной переводчик» с арабского, и продолжила не без успеха своё увлечение стрельбой, которая ей нравилась ещё со школьных лет. Отец ещё в детстве приучил.
То состояние, к которому она стремилась, Кристина выражала для себя такими словами: «Хочется глотнуть свежего воздуха». И, пожалуй, неожиданно даже для неё самой воздух этот оказался ближневосточным. И свежим его назвать было трудно. Впрочем, если проснуться рано утром и выйти из палатки то – да: свежий, прохладный и необыкновенно чистый.
Подала заявление на военную службу по контракту и как высококлассного стрелка со знанием языка да ещё имеющую специальное образование в конечном итоге попала инструктором в женский батальон курдов. Тоже наверняка не без помощи «крыла», потому что это была тыловая воинская часть. Но изредка бомбы падали с мусульманских небес и на них.
Бесстрашные девчата улыбались и говорили: «Интересно, кто именно нас сейчас бомбит?». Кто-нибудь также весело отвечал вопросом: «Ты думаешь, сестра, что они сами знают, кого сейчас бомбят?» Так что тыловое размещение было весьма относительным. Сегодня тыл, а завтра - шум, крик: «Противник в десяти километрах, занимаем позиции…»
Большинство из девушек понимали арабский язык вполне достаточно для того, чтобы Кристина смогла научить их пользоваться снайперским оружием и грамотно вести прицельный стрельбу. А они научили её становиться «невидимой». Но в первый же день предложили перекрасить волосы в тёмный цвет: «Не надо наших мужчин смущать, сестра». И Кристина с помощью басмы и хны перекрасилась в тёмный цвет, придя к выводу, что брюнеткой она смотрится даже симпатичнее…
Эти полгода, проведённые в абсолютно некомфортных условиях… Как там Аркадий Райкин говорил в своей миниатюре? «В кромешной темноте, в антисанитарных условиях!»… Да, именно такие условия избалованная московская красотка и вспоминала как лучшие дни своей жизни. Странно, конечно…
Сахранову, как договаривались, вечером позвонила, и сказала, что тётя помогла реализовать его совет. Следующий раз обещала позвонить уже после возвращения из Томска.
Но судьба – или Аллах? – распорядились неожиданно по-другому. На третий день её пребывания в Томске позвонил… Максуд. Если бы ей позвонили из Администрации президента, она бы, наверное, удивилась меньше.
- Здравствуй, Кристина. Здравствуй, девушка капитан. Узнала меня?
- О, господи! Максуд, это ты?
- Имя моё запомнила. Хорошая ты девушка, Кристина. Долг тебе хочу вернуть. Ты мне помогла. Я тебе подарок хочу сделать.
- Спасибо, Максуд, но это совсем не обязательно. И потом я сейчас не в Москве, а очень далеко, у родителей. И ещё не известно, когда вернусь.
- А когда вернёшься, Кристина?
- Послушай, Максудик… Ой, извини, что так тебя назвала. Ты не обиделся?
- Зачем так говоришь, Кристина? Конечно, нет. Меня так ещё никто не называл.
- Вот и хорошо. Слушай, позвони мне в субботу. Я куплю обратный билет и тогда смогу точно тебе сказать, когда приеду.
- Хорошо, Кристина. Обязательно позвоню. А ты где сейчас?
- Максудик, мы с тобой договорились, что никаких лишних вопросов ты мне задавать не будешь. Я же не на рынке работаю, ты это знаешь. У меня свои тайны могут быть, понял?
- Всё понял, Кристина. Очень хорошо понял. Позвоню тебе. Иншааллах.
- Подожди-ка! А ты обещал мне сказать, что это означает?
- Конечно обещал. Конечно скажу. Встретимся, сразу и скажу.
Так… Дела-а-а… То ли хорошие, то ли плохие, кто бы сказал? Если не Аллах, тогда, может, Сахранов. Надо звонить ему. Сейчас в Москве сколько? Восемь утра. Через час можно с ним и связаться.
Сахранов выслушал сообщение Кристины молча. Она ожидала услышать какое-нибудь хотя бы близкое к сочувствию междометие, но в ответ от него раздался очередной вопрос:
- У тёти есть ключи от твоей квартиры?
- Да, я ей всегда оставляю на всякий случай.
- Мне надо, чтобы она перед твоим приездом передала их мне.
- Сомневаюсь в её согласии. А зачем? И потом, Сергей Сергеевич, она вас знать не знает.
- Ты когда прилетаешь по времени?
- В воскресенье в восемь часов вылетаю и в восемь двадцать должна быть в Шереметьево.
- За двадцать минут долетишь? Шустрая.
- Это вы так остроумно шутите?
- Нет. Просто я в такие моменты думаю. В общем, если договоришься с тётей, всё будет нормально. Как, кстати, её имя-отчество?
- Галина Евгеньевна. Но я очень сомневаюсь относительно ключей. Или вам придётся пересказывать ей всю мою историю, чего бы мне не очень хотелось.
- Я ей позвоню сегодня вечером. Предупреди её, а мне продиктуй, пожалуйста её телефон.
- Господи, но как вы объясните причину того, что хотите до моего приезда попасть в мою квартиру?
- Чтобы встретить тебя у порога с букетом цветов?
- Для информации, Сергей Сергеевич, она не любит, когда умный человек начинает вести себя дурашливо. Это – раз. По телефону обо мне она и разговаривать с вами не станет. Это – два. Тётя Галя – стреляный воробей, может, излишне недоверчивая, но уж какая есть. Я лучше попрошу кого-нибудь из знакомых, чтобы меня встретили в аэропорту и проводили до дома. Так будет проще. А это уже – три.
- Мне надо проверить твою квартиру до того, как ты в неё войдёшь. И находиться в ней, пока ты не появишься. Он наверняка знает твой адрес, а сейчас знает, что ты в отъезде.
- Да. Интересно – откуда? Как вы думаете?
- Мне, конечно, приятно с тобой разговаривать, Кристина. Я даже завидую тебе: у вас там снег, а у нас здесь дожди и слякоть. Но я ненавижу пустые разговоры с риторическими вопросами.
- Ясно. Думаю, что я вообще зря вам позвонила. Извините и до свиданья.
- Подожди. И уйми свой гонор. Не достанешь ключи, значит мы сами вскроем твою квартиру. Но при этом можем повредить замки.
- Смотрю, вам очень хочется самому попасть в уголовную хронику. У меня там стоит охранная сигнализация.
- Значит будет шум на весь подъезд. И все соседи будут знать, что следственная группа приехала по анонимному вызову спасать твою драгоценную жизнь. Ты этого хочешь?
- Какой вы всё-таки настырный зануда! Я вам завтра перезвоню.
И Кристина, не прощаясь, выключила телефон.
7. Здравствуйте, тётя!
Дом Кристины внешне мне показался обычным, то есть обычным в классе «премиум», где въезд во двор преграждает шлагбаум. Вышедший охранник подошёл к двери моей машины.
- Здравствуйте. Вы в какую квартиру?
- В семьдесят восьмую. Оружия и наркотиков с собой нет.
Тот даже не улыбнулся. Посмотрел на номер машины, потом сверил его с какими-то своими записями на планшете и молча удалился в свой домик.
Шлагбаум поднялся. Да, здесь всё строго. Ну ладно, не в первый раз.
Не без труда припарковал свою «Судзуки гранд витару» одиннадцатого года рождения и нашёл нужный подъезд. Заметил вверху сбоку под навесом крыльца камеру видеонаблюдения. Эх, если бы такая же была в подъезде у Марины!..
Набрал на домофоне номер квартиры.
- Да!
Голос дамы, занимающей начальствующее положение, не сложно было определить по одному слогу.
- Мы договаривались, Галина Евгеньевна. Я – Сахранов.
- А почему без клюшки и не хромали, когда шли?
- Клюшку в машине оставил, а что надо было хромать, забыл. Виноват.
- Шутник? Покажите на всякий случай своё удостоверение.
Я протянул раскрытое удостоверение к объективу видеокамеры. В ответ услышал:
- Шестой этаж.
Вот каково с начальством общаться!
Дверь открыла сразу:
- Проходите.
- Спасибо. Здравствуйте, Галина Евгеньевна, меня зовут Сергей Сергеевич.
- Вечер добрый. Предупреждена уже, что если пришедший начнёт шутить, то это будете вы.
- Виноват.
- Да ладно вам виниться... Хотите тапки надевайте, хотите так проходите.
Сама была в туфлях. Её-то небось к самому подъезду подвезли, не пришлось по слякотному двору топать.
- Лучше тапки надену. Вдруг у вас полы грязные.
На её лице появилась улыбка, но отнюдь не такая неприятная, как я ожидал после предупреждения Кристины.
Пошла вперёд по коридору такой ширины, в который, слегка ужавшись, легко бы поместились две мои комнатушки. Да, не хило Кристина живёт! При наличии таких апартаментов жалко помирать от удара в шею.
Зашли в комнату.
- Присаживайтесь. Слушаю вас, молодой человек. По какой же причине вы так рвались в квартиру моей племянницы?
Я вытащил из кармана «антижучок» и положил на стол, за который мы сели.
Галина Евгеньевна взяла его и не без любопытства осмотрела.
- Старенькая модель у вас, товарищ майор. Я уже попросила провести здесь такую же проверку. Всё чисто.
- Значит один вопрос закрыли. Но у меня есть и вторая просьба. Я хотел переночевать здесь. Вот на этом диване, если можно. Утром открою дверь Кристине и уйду.
- Её встретят в аэропорту и проводят. Этого разве недостаточно?
- Недавно произошёл случай, который показал, что этого недостаточно.
- Она в большой опасности?
- Уверен, что нет. Скажем так, один процент из ста. Но этот один процент….
- Я понимаю… И её ещё как магнитом в ваш отдел тянет… Жить, дурочке, надоело… Там смерть не нашла, так здесь ищет…
- Там - это где?
- Вы не в курсе?
- Мы с ней всего полдня виделись.
- Ну, захочет, сама расскажет… Значит, за полдня, майор, вы успели втянуть мою племянницу в такую историю, что к ней надо специальный караул приставлять?
- Так сложилось, Галина Евгеньевна.
- Не хорошо как-то сложилось, Сергей Сергеевич, вы не находите?
- Согласен. Безусловно в этом большая доля моей вины.
- В двух словах всё-таки поведайте, пожалуйста, мне эту историю.
- Задержали подозреваемого в серии убийств. Признаюсь, без особых на то законных оснований. По моей версии, кто-то из его заказчиков должен был вмешаться, позвонить и потребовать освобождения. И я хотел узнать, кто этот кто-то.
- Что дальше было?
- Кто-то позвонил, но, видимо, с очень высокого верха, так как наш полковник не только спустил на меня всех собак, потребовав его срочно освободить, но даже не сказал мне, кто звонил.
- А вы уверенны, что вашему полковнику действительно кто-то звонил? Мне кажется, вы слишком… Ну, не примитивно, а, скажем, прямолинейно понимаете выражение «телефонное право». Ладно. Дальше.
- Этого типа мы по фотороботу искали довольно долго и жалко было его потерять. Решили проследить и задействовали Кристину, она как раз в этот день к нам и пришла. Но у неё вышло неожиданно так, что она даже с ним познакомилась и почти подружилась. Я подозреваю, что при желании он легко вычислит, что она работает вместе с нами.
- Основное мне ясно. Детали сути дела не изменят. Кстати, фотороботы лиц другой национальности часто обманчивы…
- Знаю, но другой зацепки у нас не было.
- Ладно, майор. В спальне на постели комплект белья и полотенце. С остальным сами разберётесь… Ключи от квартиры в коридоре у входа… Теперь у меня к вам просьба. Попробуйте отговорить её от этой работы. Обещаете?
- Обещаю попробовать. Но Кристина ещё та… извините, штучка.
- Мне это известно. Иначе бы и с просьбой к вам не обращалась.
В коридоре помог надеть Галине Евгеньевне плащ. В общем, она нормальной тёткой оказалась.
- И последний вопрос, майор. Я о вас, разумеется, кое-какие справки навела. Почему вы при мне не хромаете? Стыдитесь?
- Откуда у меня при такой работе стыд, Галина Евгеньевна? Всё гораздо проще. Когда человек не хромает, а потом взял клюшку и стал прихрамывать, это не удивительно - человек ногу подвернул. Другими словами, человек может быть тот же самый. А если он четыре года хромает, без костыля из дома не выходит и вдруг видят его не хромающего, то скорее всего подумают, что это другой человек.
- Любопытно. Маскируетесь?
- Вроде того. На всякий случай.
- Спокойной ночи, Сергей Сергеевич. Надеюсь она у вас такой и будет.
- Спасибо, Галина Евгеньевна. До свиданья.
Ночь действительно прошла спокойно. Но своё неписанное правило – лучше перебдеть, чем недобдеть – я не нарушил и потому был уверен, что поступил правильно.
С завтраком у меня что-то не сложилось. Рыться в чужом холодильнике счёл неудобным, поэтому заварил в большом бокале чай и с какими противно-приторными печеньями его выпил.
Кристина появилась после десяти часов в сопровождении «караула» - крупного, почти с меня ростом детины в штатском, который нёс её чемодан и сумку.
- Спасибо большое, Валентин. Здесь меня уже ждут.
«Караульный» внимательно посмотрел на меня, тихо произнёс: «До свидания» и пошёл к лифту.
- Здравствуйте, Сергей Сергеевич. А где обещанные цветы?
- Забыл что-то, извини. В другой раз. А сейчас мне надо идти.
- Вы позавтракали?
- Чай у тебя попил с какой-то отравой из теста. Но не беспокойся, всё нормально. На диване постельное бельё, которое мне дала Галина Евгеньевна.
- Подождите, Сергей Сергеевич! Я могу быстро приготовить вам завтрак. Ну, хотя бы яичницу. Пять минут можно же подождать! У меня холодильник битком набит. Почему ничего не взяли?
Бросив в коридоре на пуфик тёплую куртку, Кристина бросилась на кухню. Загремела сковородка, хлопнула дверца холодильника. Я бы, конечно, обошёлся и без своего ежеутреннего блюда, которое мне дома успело осточертеть. Но необычно было увидеть Кристину такой возбуждённо-весёлой. Чему радуется? Возвращению домой? Вот она легко подвижная женская психика. Но есть в ней и своя прелесть…
Её приподнятое настроение невольно передалось и мне. Решил задержаться, тем более, что получил пусть и не от своего, но вышестоящего меня по званию вполне определённую просьбу.
К яичнице в беспорядочной последовательности передо мной быстро стали появляться различные бутерброды: с паштетом, потом с красной икрой, потом с сыром.
Что-то Кристина доставала из холодильника, что-то из своей сумки, видимо, купленное по дороге домой.
- Если шпроты мне откроете, то можно поджарить кусочек чёрного хлеба, сверху шпротину положить, а на неё огурец. Вредно, но очень вкусно.
- Хватит. А ты почему сама не ешь?
- В самолёте ела. Хочу вас покормить.
- Ну, коли пошла такая пьянка, я хочу с тобой и о серьёзном поговорить.
- О чём?
- О твоей будущей работе.
Кристина застыла с очередным бутербродом в руке.
- Чтобы я устраивалась в другой отдел? Это тётя Галя попросила вас? Ни за что! И будем считать, что мы уже на эту тему поговорили.
- Кристина, я же могу вполне официально отказаться от твоей кандидатуры, сказав, что ты нам не подходишь. Полкан меня, кстати, с радостью поддержит.
- А вот это уже не честно!
В её радостном до этого голосе послышались возмущение и обида.
- Сергей Сергеевич, - она наконец-то села за стол напротив меня. – Вы же порядочный человек! Я Максуда вам на верёвочке приведу, разве вы этого не понимаете? Буду держать его возле себя столько, сколько вам потребуется для сбора улик. Вы же этого хотите!
- Это опасно, Кристина!
- Знаю. А почему вы считаете, что опасная работа не для меня? Откуда вы взяли, что я с ней не справлюсь? Про свою лишнюю звезду на погоне я молчу, хорошо, но к Ордену Мужества, знаете ли, меня представили в той воинской части, где я служила. Это боевой орден. Не за красивые глазки получен. Я шесть месяцев была инструктором в подразделении воюющих курдов. Знаете, как их партизанская армия называется? Пешмерга. В переводе с курдского – «Те, кто смотрит смерти в лицо». А вы меня за городскую барышню держите, да? Это между прочим…
Голос её так задрожал, что я понял – Кристина сейчас заплачет.
Быстро подошёл к ней, обнял за голову.
- Успокойся. Меньше всего я хотел тебя обидеть. Я только хотел тебя защитить.
Она повернулась ко мне, уткнулась в живот. Как ребёнок, ей-богу!
- Не обижаешься на меня?
Отрицательно помотала головой. Почувствовал, как она сделал несколько глубоких вздохов. Успокаивает себя. Умница.
Встала со стула, отвернувшись от меня, отошла в сторону. Взяла кухонное полотенце, вытерла слёзы.
- Я знаю, что вы охраняете меня. Спасибо. Но что это за работа, если сотрудники всего отдела будут заниматься только охраной моей персоны? Вы должны сами понимать, что это глупость!.. Сергей Сергеевич, давайте решим всё серьёзно и по-честному.
- Это как? Относительно честности у меня понятия весьма смутные.
Она наконец-то, ещё хлюпая носом, улыбнулась.
- Скажите, вы можете становиться «невидимым»?
- Это как? Невидимкой, что ли?
- Вот! Вы даже не знаете, что это такое! Опер называется! Предлагаю такое пари, на которое, если вы порядочный человек, должны согласиться.
- Ну, относительно своей порядочности я тоже не очень уверен. А в чём фишка?
- Согласны?
- Ну, - недовольно протянул я, - согласен!
- Я буду сидеть на скамейке прямо перед вами, а вы меня не увидите.
- Почему? У меня будут завязаны глаза?
- Нет. Пари такое. Если вы меня увидите и сядете рядом, то я проиграла. Но если вы пройдёте мимо и не увидите, то с первого числа я устраиваюсь на работу к вам. Тем более, что de facto работать у вас я уже начала и, кстати, с риском для своей жизни смогла установить контакт с разыскиваемым вами преступником. Разве не так?
- Всё так… Я понимаю, что твоя «невидимость» будет вариантом камуфляжа? И ты думаешь, я тебя не узнаю в шапке, в чёрных очках, если ты себе даже усы наклеишь? Обижаете, Кристина Эдуардовна.
Она протянула мне руку:
- Даёте слово офицера?
- Да. - Мне ничего не оставалось, как ответить на её рукопожатие. - Когда и где?
- В воскресенье вы должны быть всё-таки посвободнее, чем в обычные дни. Так что договариваемся на воскресенье. А место я вам сообщу за час до встречи.
8. Недетские игры на детской площадке
В воскресенье в восемнадцать ноль-ноль, как и было условлено, я въехал на стоянку большого гипермаркета, который находился рядом с домом Кристины. Между ними, огороженная красивой оградкой, располагалась детская площадка с качелями, домиками и какими-то малопонятными мне постройками наверняка «развивающего типа». По периметру пять скамеек. Дверца одна – со стороны улицы.
Условия Кристины были таковы: со стоянки от гипермаркета я иду в сторону детской площадки. Захожу внутрь и, не останавливаюсь, направляюсь к той скамейке, на которой будет сидеть она. Скамеек там всего пять штук. Но если я остановлюсь и начну разглядывать сидящих, проиграл. Если увижу её, «невидимую», при подходе – идти надо было вдоль ограды до калитки – и сразу подсяду к ней, то выиграл.
Условия были нормальные, так как в шапку-невидимку я не верил, а на детской площадке вряд ли будет проходить многолюдный митинг. Ну, могут сидеть на пяти скамейках максимум человек десять мамаш. На детей внимание можно не обращать. Что я, не успею за минуту рассмотреть десять человек? Это – раз. Я уже заранее представлял, как будет выглядеть Кристина. Наденет огромные чёрные очки, закрывающие половину лица. Если решится, то может даже перекрасить свои роскошные волосы. Хотя вряд ли. Скорее всего закроет их какой-нибудь шляпкой или беретом. Будет в каком-нибудь брючном костюме, в котором я её ещё ни разу не видел. Не самая трудная для меня задача. Это – два.
Другое дело, что после недавней встречи мне уже хотелось, чтобы я проиграл. Глупо, конечно. Не мальчик пятнадцатилетний. Кто мне помешает встречаться с ней, если она, допустим, будет работать в соседнем отделе?.. Впрочем, знаю кто – я сам и помешаю. Как говорится, я ей не пара - и по возрасту, и по социальному положению… Что ж, положусь на волю Фортуны, в конце концов, это древнеримская богиня удачи, а не поражения.
Но вернёмся к делу, которое, конечно, больше подходит детям, играющим в прятки. Удивляло меня, до какой степени Кристина могла быть доверчивой. В нашей работе это плохо. Ну, кто бы мне помешал приехать минут на десять пораньше и внимательно рассмотреть в бинокль с третьего этажа магазина всех сидящих на этой хорошо освещённой детской площадке?
С потенциальным правонарушителем или соперником я бы так, не задумываясь, и поступил. Но не с Кристиной...
С детскими площадками я «не дружил». В том смысле, что своих детей не было, а преступники в таких местах общественного пользования, к счастью, не появлялись. Значит, и мне там делать было нечего.
Пока подходил к детской площадке, то видеть ничего не мог, так как со стороны автомобильной стоянки она была закрыта ярким строем ярмарочных киосков. Хитрая девушка наверняка учла и этот фактор, затрудняющий мою задачу. Мне для осмотра оставались только те тридцать метров от угла до калитки, ну и после неё шага два-три, когда войду на территорию площадки. А дальше должен уже идти к нужной скамейке.
Но и я не вчера родился. Костыль, сильная хромота, само собой разумеется, мешают быстрой ходьбе. Следовательно буду идти со скоростью семьдесят сантиметров в секунду. У меня будет чуть меньше минуты. За такой промежуток времени, мне удаётся сбить с ног человека и надеть на него наручники.
Вот и угол. Теперь вся площадка перед глазами. Сначала быстрый общий обзор. Всего восемь человек, причём один из них мужик. Не повезло Кристине сегодня с публикой.
А вот и она сама, голубка сизокрылая. Какая нормальная мамаша будет сидеть на детской площадке в громадных тёмных очках, уткнувшись в книгу и не поднимая глаз на своего дитятю? Хоть бы волосы перекрасила… Эх, Кристина, Кристина…
Впрочем, бдительность терять нельзя.
Итак. Первая мамаша. Лицо на виду, а в руке бутылка пива. Совсем девки с ума посходили!
Вторая не лучше. Хотя волосы у неё – копия Кристины. Прижала их, конечно, бейсболкой, но такие все не спрячешь. И грызёт семечки, одной рукой закидывая их в рот и сплёвывая в другую. Подбородок почти всегда закрыт. Ноги, выставила наружу, очень похожи. К ней придётся вернуться.
Третья мамаша совсем бестолковая. Что за молодёжь пошла? Куда делись чинные матери, не сводящие глаз со своих любимых чад? Эта, расставив ноги, подкидывала своего карапуза, видимо, пытаясь его успокоить, но он с каждым своим взлётом только орал всё сильнее. Не детская площадка, а сумасшедший дом! Вот уж не ожидал. И эта с короткой стрижкой под «бобрика».
Четвёртая, видимо, сама Кристина. С этой всё ясно, но не забыть вернуться ко второй.
Пятая, слава тебе господи, похожа на нормальную. Пожалуй, даже не мамаша, а бабушка. Завязывает внучонку развязавшийся шарфик. Всё, как полагается, никакой маскировки.
Седьмой - парень. Здесь всё ясно. Смотрит чаще на часы, чем на своего ребёнка, торопится домой – к теплу, холодному пиву и завлекающему телевизору.
Лицо восьмой со спины не видно, но руки – вот они. Такие могут быть только у женщины за пятьдесят лет. На неё можно и не оглядываться.
Вошёл в калитку. Надо ещё раз взглянуть на вторую. Впереди на удачу мне был установлен какой-то непонятный домик без крыши и двери, но с дырявыми стенами. Обойду его справа, а потом можно по прямой идти или ко второй или к четвёртой. Вторая в этот момент сделала перерыв, видимо уже объелась семечками. Нос, подбородок – на виду. Нет, это - не Кристина. Вот всё ясно и стало.
Не сбавляя своего неторопливого шага, подошёл к Кристине и сел рядом. И почему-то стало досадно, что я выиграл. Стараясь перекричать орущего по соседству мальца, произнёс:
- Привет. Я выиграл. – И неожиданно для себя добавил: - Но на работу к нам в отдел возьму.
- Наконец-то, дохромал! – Раздался грубый, почти пропитой голос.
Женщина бросила мне на колени книгу, очки и быстро пошла к соседке. Третьей по моему счёту. Та наконец-то перестала мучить малыша, опустила его на землю, прижала к себе и что-то, всхлипывая, шептала ему.
- Всё, Крис! Он сказал, что выиграл. Давай его сюда… Уй ты моя пусенька золотая. А вот и мама твоя, видишь? Ну, чего испугался? Всё, всё, всё... Тётя поиграла с тобой, хватит реветь.
С малышом в руках вернулась ко мне.
- Мужчина, может быть вы подвинетесь? Видите, ребёнок вспотел? Я ему шейку вытру…
Как я мог так ошибиться!? У Кристины даже лицо не было закрыто. Только этот летающий плакса отвлек всё внимание. Неужели свои волосы она срезала?
Взял книгу, очки и захромал к соседней скамейке. Сел.
- Ты выиграла, Кристина.
Она сидела, тяжело дыша, и даже не среагировала на мои слова. Руки безжизненно лежали на коленях.
- Скажи мне, - наконец, тихо произнесла она, - неужели дурацкая победа игры в прятки стоила плача этого малыша? А?
Повернула ко мне измученное лицо. Да, пожалуй, подкидывать этого ребёнка, на котором по осеннему времени было сто одёжек, ей было нелегко.
- Понимаешь, ему сначала нравилось… Но как ты появился у ограды, так он почему-то стал плакать. А я продолжала его подкидывать! Это надо же было мне быть такой идиоткой!
Она несколько раз попыталась глубоко вздохнуть, но дыхание снова сбилось. Я взял её за руку:
- Кристиночка, ничего страшного не произошло. Он уже и плакать давно перестал.
Пальцы у неё были холодные и ещё дрожали от прошедшего напряжения. Она словно не слышала меня и продолжала свой монолог. Отрешённый и монотонный голос прерывался судорожными вздохами:
- Помнишь: «Стоит ли слеза ребёнка всех благ мира?». Как вы думаете, товарищ майор, стоит? И зачем мне после этого моя победа?
- Ты хотела выиграть. И выиграла.
Ничего более утешительного мне в голову не пришло. По части утешения я вообще не мастак. У меня другая специализация.
Проходя мимо нас «фальшивая Кристина» с лицом, украшенным запойными отёками под глазами, (и как я мог её принять за Кристину?!) хриплым голосом произнесла:
- Я пойду, Крис. Что-то мой Тимошка употел весь… Да. Он ещё сказал, что я, мол, выиграл, но на работу к себе, мол, так и быть тебя всё равно возьму. Все они, мужики, одинаковые. Что один, что другой…
- Спасибо тебе, Танюша. Прости, что замучила Тёмку.
- Он сам кого хочешь замучает! Вон, видишь, опять к тебе тянется. Понравилось спиногрызу… - И, снова обращаясь к сыну, защебетала: - Всё-всё, пусенькая моя золотая. Нам домой пора. А дома знаешь, что у нас есть?..
Я обратился к Кристине:
- Пойдём, я тебя до дома провожу. Видок у тебя что-то не очень... Устала?
- Да. Не ожидала, что так тяжело окажется. Сначала вроде легко было... А потом боялась, что не удержу его и уроню. Я бы тогда… Я бы… Я не знаю, что с собой сделала…
- Успокойся, Кристина. Так, встаём. Берёшь меня под руку и потихоньку идём.
- И ты шёл медленнее, чем обычно. Нарочно, да?
- Я нормально шёл… Ну… извини меня.
- Ладно. Сама, идиотка, всё затеяла... Сама во всём и виновата.
Сбоку раздался женский голос:
- Крис, я потусуюсь пару дней в твоём, ладно? - «Семечкогрызка» показала пальцем на парик, который, видимо, принадлежал Кристине. – Пусть кое-кто икру помечет от зависти. Потом занесу.
Кристина слабо махнула рукой:
- Конечно. И спасибо тебе.
Получается, что Кристина сама раньше в парике ходила?
У калитки она почему-то остановилась:
- Ну, вот, тётя Галя, сами всё видели. Пари я выиграла.
Тётка в короткой норковой шубке, которая сидела спиной к калитке, оказалась Галиной Евгеньевной. Что же я таким дураком оказался? Впрочем, у меня была своя цель. Но и в неё я не попал!
- Здравствуйте, Галина Евгеньевна.
В ответ получил не очень понятный кивок головой.
- Что с тобой, солнышко? Ты что-то бледная.
- Устала немного. Сейчас пройдёт.
- Ну, что майор!? Порвала наша прокуратура вашу службу, как Тузик грелку! Или вы нарочно подсели к другой?.. Нет, вижу по лицу, что сами ошарашены… Но хромаете вы натурально, здесь ничего не могу сказать… Пошли домой, солнышко, провожу тебя.
- Мне лучше с Сергеем Сергеевичем. Надёжнее, а то голова ещё кружится.
- Этого ещё не хватало! Давай скажу Валентину, он тебя на руках до квартиры донесёт.
- Не надо. Если что, Сергей Сергеевич поможет.
- Твой Сергей Сергеевич у тебя почти калека. Не только хромой, но ещё оказывается и слепой… А чего сама ты такая слабая? Подкинула мальца пару раз и устала уже.
- Не пару раз, тётя Галя. Сорок девять.
- Ты считала?
- Ему же надо было что при этом говорить. А что, я не знала. Вот и считала ему вслух. Но он всё равно плакал…
- Ничего. У детей слёзы близко. Заплакал, а через секунду уже засмеялся…
Галина Евгеньевна прошла через калитку и стал спускаться к дороге.
- Нет, он долго плакал… - Проговорила Кристина, но кроме меня её больше никто не слышал.
У обочины стояла чёрная модель «BMW Х3», а рядом возвышался тот самый Валентин, который привозил Кристину из аэропорта. Когда подходил, машину я заметил, но этот амбал сидел внутри. В глаза не бросился. Что ж, в генпрокуратуре дураков тоже не держат…
- Вы езжайте, тётя Галя. У меня уже всё хорошо. Вечером созвонимся.
- Ну, смотри, солнышко… Майор, за её сохранность отвечаете. До самой квартиры, уж, будьте так добры, доведите. И мы, наверное, с вами ещё как-нибудь пообщаемся.
- Не беспокойтесь, Галина Евгеньевна. Всё будет нормально.
Потихоньку пошли к дому Кристины.
- А зачем ты так долго его подбрасывала? Увидела бы меня, тогда бы и начала.
- Я посадила Таню так, чтобы с её скамейки между ларьками был виден подход с автомобильной стоянки к детскому дворику. Когда она раскрыла книгу, это был знак, что ты прошёл. Тогда и начала малыша подкидывать. Вот сорок девять раз и получилось…
- У тебя всё как по нотам было разыграно. Молодец. И даже специальную команду подобрала.
- Может, и молодец. Да вот только не стоила овчинки выделки. По глупости завелась, хотела тебе нос утереть. И сейчас мне как-то всё равно, выиграла или проиграла…
9. Совсем не детское
По дороге, я заметил, что у Кристины начинается озноб.
- Замёрзла?
- Да. Вспотела как цуцик, а сейчас что-то холодно.
- Сейчас придёшь домой и сразу в горячую ванную, поняла? Легче станет, по себе знаю.
- Так и сделаю. Зайди со мной, Серёжа. Время у тебя есть?
- Конечно.
- Ничего, что я на «ты» перешла? Но это только здесь. При ребятах я буду к тебе, как и они обращаться.
- Это не так уж и важно. Скажи лучше, ты раньше в парике ходила? Или специально остриглась?
- Ах, вон оказывается, что тебя больше интересует! Разочарую тебя, меня ты видел в парике. Он у меня, как твоя клюка, только наоборот. Ты без неё лучше, а я без парика хуже.
- Почему хуже? Тебе такая стрижка очень идёт. Кстати, блондинки у меня почему-то всегда вызывали негативное чувство. Даже красивые.
- Значит тебе нравится моя причёска?
- Да.
- На Востоке ещё остриглась и перекрасилась в первый раз. Была причина… Сейчас опять хочу отпускать…
Зашли в квартиру.
- А как ты насчёт кулинарных дел?
- На твёрдую тройку.
- Тогда просьба к тебе. В холодильнике пельмени. Они уже готовые, в обед ела. Сейчас их нужно на сковородку положить и слегка поджарить. Возьмёшь масло…
- Это блюдо мне хорошо знакомо. Приготовлю. Что ещё?
- Овощи в холодильнике. Просто порежь как для салата и всё. Дальше я сама сделаю. Ты как их больше любишь: со сметаной или с маслом?
- Со сметаной.
- Вот и хорошо. А я в горячей воде полежу немного и минут через пятнадцать выйду. Вместе и поужинаем. Если, конечно, вы не возражаете, товарищ майор.
- Мы не возражаем. Только договариваемся так. Дверь в ванну не закрывать. Я каждые пять минут буду стучать, поняла? Чтобы мне отвечала. Если промолчишь, сразу войду.
- «Ищите, и найдёте, стучите, и отворят вам».
- Хватит молиться. Иди, отогревайся!
- Смешной ты. Если в течение дня приказ кому не отдашь, то наверное и заснуть не сможешь.
- Нечего ехидничать. Ступай в ванную.
Я занялся порученным делом, но каждые пять минут исправно подходил к ванной, стучал в дверь и громко спрашивал:
- Ты как там? Нормально?
- Всё хорошо. Дверь не выломай.
Но когда подошёл в четвёртый раз и спросил, ответа не последовало. Ещё раз стукнул в дверь и громко крикнул:
- Кристина!
Молчание.
Быстро открыл дверь и вошёл.
Кристина, закутавшись в махровый халат, стояла на коврике в центре ванной. Лицо раскраснелось после горячей ванны, а волосы, которые она, видимо, только что вытерла полотенцем, забавно торчали ёжиком.
- Что с тобой? Почему молчала?
- Чтобы ты вошёл.
- Зачем?
Она пожала плечами, но посмотрела так, что я понял: наконец-то все мои сегодняшние позорные неприятности закончились.
*
Кристина лежала, уткнувшись головой мне в грудь. Высохшие волосы щекотали ноздри, но я терпел. Что дальше говорить в таких случаях, когда имеешь дело с приличной женщиной? Я уже и забыл. Наконец, спросил:
- Согрелась?
Ответ оказался неожиданным:
- Я очень худая?
- Нет.
- Обманываешь.
- Ты изящная и такая тоненькая, что я боялся ненароком сломать тебе руку или ногу. Подумал, ещё случайно надавлю…
- Вообще-то я не заметила, чтобы ты очень боялся. Навалился, как медведь… Значит, тебе нравятся худышки?
- Ну, если тебя интересуют мои сексуальные предпочтения, то докладываю: я как раз не люблю полных и, как обычно говорят, грудастых женщин. И давай сменим тему. Я в таких разговорах не силён. Отвык, наверное…
- Это заметно.
- Был бы спец, давно бы во второй раз женился. Ты мне лучше вот что скажи. В основе твоей, так сказать, «невидимости» лежит принцип отвлечения внимания, это понятно. А где этому научилась?
- То, что произошло сегодня во дворике – детское баловство. Курдские девушки прибегают к такому приёму. Выходят порознь трое. Две стараются как бы случайно привлечь внимание и практически вызывают огонь на себя. А третья в это время проходит в тыл и выполняет задание. А возвращаются чаще одна или две… Их отрубленные головы, которые за косы подвешивали к какому–нибудь крюку на стене, я видела. После этого свои локоны я и отрезала. Не хотела, чтобы с моей головой поступили также.
- Жуткие картинки. Наверное и вспоминать страшно.
- Представляешь, нет... Я, наверное, опять туда поеду.
- С ума сошла?! Президент объявил, что война закончена, там только наши базы остались, никаких военных действий. Ты что там будешь делать? Пельмени солдатикам варить?
- У кого-то война закончилась, а у кого-то ещё нет... Кстати, ты пельмени выключил? Они там не сгорят?
- Выключил, но сковородку оставил на плите. Она у тебя электрическая, я не знаю, как быстро она остывает. Привык у себя к газовой.
- Ничего, съедим. Ты не гурман?
- Только один раз в месяц, когда хожу в какой-нибудь ресторан обедать.
- Тогда пошли ужинать.
- Пошли.
Но оба продолжали лежать.
- От твоих волос так нос чешется, что даже выпить захотелось.
- Скажи мне ещё раз, только честно: я тебе нравлюсь?
- Да, Кристиночка, нравишься. Слово офицера.
- Вот теперь пошли ужинать…
Неожиданности – обычное дело в работе оперативников. Но с появлением Кристины они явно участились.
Она позвонила мне уже на следующий день после обеда. Впрочем, я ошибся. Позвонила в этот же день, так как я ушёл от неё только утром.
- Здравствуйте, Сергей Сергеевич.
- Привет, Кристина. У тебя всё нормально?
- Сама пока не знаю. Сейчас звонил Максуд. Спросил, сколько я хочу денег и предложил встретиться в парке. Мне таких предложений ещё никто в жизни не делал.
- Дальше.
- Ну, я, конечно, отказалась.
- Дальше.
- Ответила, что денег мне не надо, но он может завтра пригласить меня пообедать в ресторане «Наманган».
- Почему там и где он находится?
- В Люблино. Я там когда-то была один раз. А название в голову сразу пришло, потому что показалось мне для него подходящим. Такое – восточное.
- Оно больше среднеазиатское, но в любом случае восточнее его Кавказа. Дальше.
- Договорились в тринадцать ноль-ноль. Думаю, он наверняка придёт. Мне туда идти одной?
- Да. На такси. Минут на десять-пятнадцать опоздай, но не больше. Оденься соответственно, не как в магазин.
- Этого мог бы мне и не говорить.
- Одна ты там не будешь, не беспокойся. Дима будет сидеть где-нибудь в сторонке. И не удивляйся, что, когда вы начнёте переходить к чаю, я подойду к вашему столику.
- Зачем?
- Поговорить с ним. Где ещё мне с ним разговаривать, если я не могу его задержать? На улице он меня и слушать не станет, а при тебе будет вести себя как настоящий джигит. Это мне и надо.
- В душу к нему полезешь?
- Совершенно верно. И грязными руками. Договариваемся так… Вот, посмотрел его в инете. Нормальный ресторан, на втором этаже. Тем более не убежит и даму свою не бросит… Значит, слушай и запоминай. Мы с тобой знакомы только шапочно, встречались пару раз допустим у нас в Управлении и всё.
- Ой, а я-то думала, что всю ночь у меня был ты. Ошиблась?
- Кристина! У нас серьёзный разговор, это важно, иначе у меня ничего не выйдет.
- Слушаю вас, товарищ майор.
- Повторяю, мы с тобой почти не знакомы, а с ним держишься так, как при первой встрече. Всё остальное поймёшь по ходу нашего разговора и подыграешь мне.
- Есть, товарищ майор. Я могу надеяться, что он не отравит меня до вашего появления?
- Можешь. У меня кое-какие новые мысли появились. Думаю, он не так опасен, как я считал раньше.
- Это у тебя очередная версия, как я поняла?
- Да. Но бдительности не теряй. В будний день я даже не знаю, будет ли там народ. Наверняка только к вечеру собираются.
- Смотри, чтобы Дима не прокололся. Ты же говорил, что он в лицо вас всех знает. А глаз у него, мне кажется, острый.
- За столиком Димке сидеть нельзя, это верно. Максуд, тебя ожидаючи, всех посетителей в первую очередь и рассмотрит. Ему вообще в зал лучше не выходить. Сейчас мы этот вопрос с ним решим.
- А Юра?
- Будет где-нибудь на улице наблюдать: как приехал, с кем приехал и так далее… Этим ты себе голову не забивай.
- Серёжа, сам обещал меня научить оперативной работе, а теперь – голову себе не забивай!
- Ну, не по телефону же!
- А-а-а. Мне кажется я даже знаю, где именно и как ты будешь меня обучать.
- Слушай, я на службе, здесь дела, а ты меня… сбиваешь с толку.
- Ах, какой вы слабый на женское кокетство, товарищ майор. А это большой недостаток для оперативника… Ну ладно. Уговорил. Вечером увидимся?
- Обязательно… Только это…
- Та-а-ак, начинаются мужские отговорки. Небось, у вас сегодня ночное совещание, угадала?
- Хватить ехидничать. Мы в твоём «Намангане» вечером будем. Как все вопросы порешаем, я и приеду. К восьми-девяти часам точно буду.
10. Чаепитие в ресторане «Наманган»
Я раздвинула дверцы встроенного в стену шкафа для одежды.
Сейчас особый случай. Надо не просто привлекательно одеться. Надо одеться с умом. Традиционный цвет ислама – зелёный. У курдов тоже полоса зелёная на флаге есть. А я этот цвет не люблю, и такой одежды у меня мало. Что ж, тем легче будет выбрать.
Платья не пойдут, слишком нарядные. А время дневное. Надо что-нибудь более строгое и деловое. Эх, надеть бы свой прокурорский мундир, он бы снова обалдел, но два раза в одну воду не входят.
Значит – костюм. Но какой?
Мне самой удобнее в брючном. Но ему, человеку восточному и провинциальному, вряд ли это понравится. Судя по плохому владению русским языком, он учил его только в школе. И вот сейчас в Москве на нём, наверное, только снова и заговорил. Живёт, видимо, в селе, где говорят на... Интересно, а на каком языке? На азербайджанском, чеченском? И откуда он знает арабский? Про последнее обязательно нужно спросить, но излишнюю осведомлённость, конечно, проявлять не следует.
Вернёмся к делу. Брючный костюм отпадает. Значит, с юбкой.
Вот этот. Он мне не нравился, но тётя уговорила меня его купить, так как почему-то считает, что у меня зелёные глаза, как у Анжелины Джоли. Никогда они у меня такими не были. Уж, скорее их можно назвать - и то с натяжкой - серо-зелёными. Раньше считали, что зелёные глаза были у колдуний, за что это их и сжигали. Вот этот ген в генофонде почти весь и уничтожили.
Со времени покупки костюм я ни разу не надевала. Сейчас, наверное, будет болтаться на мне как на вешалке. И ушить не успею. Но цвет – самое оно. Придётся идти в нём.
Зато гарнитур под него легче подобрать – с изумрудами. Только не переборщить. Золотишко он оценить должен, но и в новогоднюю ёлку я превращаться не хочу. Надену только серьги, кулон и кольцо. Хорошо бы и браслет, вроде мусульманки браслеты любят. Но куда будет смотреть на меня мужик за столом? Естественно на грудь, которая у меня меньше, чем мне хотелось бы. Чтобы он не гадал, какой у меня номер бюстгальтера, лучше нацеплю на себя какую-нибудь брошь почуднее. Пусть на неё и смотрит. А на руку – деловые часы. И достаточно.
Я постояла ещё перед зеркалом, прикидывая, какой сделать макияж. Глаза надо выделить обязательно. Глядишь и ему они зелёными покажутся.
Господи! А парик-то у Наташки остался! Надо срочно звонить, чтобы завтра утром принесла его мне. И ещё косметологу, чтобы «сделала» брови, и на этот раз потемнее, чем обычно.
А если сделать укладку и прийти на свидание с тёмными волосами? Он, конечно, клюнул на блондинку, но я ему скажу, что не люблю, когда на меня мужики глаза таращат. Мол, я не такая… Специально перекрасилась, так как я девушка строгая и скромная… А что? Идея.
Но здесь лучше ещё с Серёжей посоветоваться. Кстати, надо обязательно записаться к гинекологу, чтобы спираль поставили. Беременность мне сейчас совершенно ни к чему.
Так, что ещё? Туфли чёрные. Тоже исламский цвет. Каблук средний. Он, примерно, с меня ростом. Возвышаться над ним, как Гончарова над Пушкиным, покажется ему унизительным…
И чёрный клатч. Нет, днём лучше не клатч, а небольшую чёрную сумочку. И захватить удостоверение генпрокуратуры, пока его ещё не отобрали. Мало ли что там может случиться. С таким удостоверением полиция придираться ко мне не станет.
Вот вроде и всё. План готов. Надо приступать к его исполнению.
*
На следующий день я подъехала к ресторану ровно в 13-10. Поднялась на второй этаж к гардеробной ресторана. Подумала: сейчас разденусь, войду в зал, а Максуда там не будет… Одной сидеть неловко. Ну, не беда, пообедаю и домой.
Но стоило только снять пальто, как из зала выскочил Максуд:
- Здравствуй, Кристина! Здравствуй. Ты такая красивая!
- Здравствуй, Максуд и… - я приложила палец к губам.
- Всё понял, Кристина. Я всё понял.
В зале постаралась, как советовал Сергей, сесть так, чтобы спиной ко входу оказался Максуд.
Он однако сразу сел рядом со мной, но я многозначительно спросила:
- Максудик, а ты не хочешь сесть напротив меня? Я специально оделась, чтобы тебе понравиться. А рядом со мной, что ты увидишь кроме своей тарелки? Или ты не хочешь на меня смотреть?
- Очень хочу, Кристина! Давай пересяду… Вот так, да? Теперь могу смотреть на тебя, сколько захочу.
Официантка, поздоровавшись, положила перед нами два меню и отошла.
Максуд неуверенно раскрыл своё и посмотрел на меня:
- Что будешь кушать, Кристина?
- Я хочу попробовать какое-нибудь твоё национальное блюдо. Ты где живёшь?
- В Дагестане, Кристина. Я лезгин.
- Да? Танец есть такой – лезгинка. Я не знала, что они в Дагестане живут.
- В Дагестане много людей. И лезгины, и аварцы, и ногайцы. И русские там есть… Но моя семья на западе живёт. Ближе к горам. Аварцы там. Мы чаще по-чеченски говорим. Я училище закончил, Кристина. Водителем работаю.
- Молодец.
Лицо у него красивое. Руки рабочие, но лицо… почти артиста. Мог бы играть какого-нибудь любовника-латиноса в сериале…
- Костюм у тебя красивый, Максуд.
- С дядей выбирали. Он помог. Дома костюм не ношу. Я только галстук не надел, Кристина. Это ничего?
- Нормально, Максудик, сейчас галстуки не в моде. Расстегни только и вторую пуговицу на рубашке.
- Зачем?
- Сейчас так модно… Ну, давай выбирать, чем обедать будем. Тебе какое больше всего дома блюдо нравилось?
- Здесь такого нет.
- Откуда ты знаешь? Смотри, здесь очень много мясных блюд. Ты любишь люля-кебаб?
- Люблю.
- Давай, его и возьмём. А себе ещё что-нибудь закажи. Салат какой-нибудь. Я больше ничего не буду, а ты поешь как следует. Ты же мужчина, Максуд, тебе надо есть много.
- Зачем?
- Как – зачем? Чтобы сильным быть.
- От еды силы не бывает. Я и так не слабый.
- Ну, не буду с тобой спорить. Фигура у тебя действительно спортивная… Ты не за рулём?
- Я на метро приехал.
- Давай тогда вина немного выпьем. Хочешь?
- Хочу. Только ты сама выбери, пожалуйста. Я за всё заплачу.
- А тебе ислам разрешает выпивать?
- С тобой можно, Кристина. Я немного выпью.
- Тогда возьмём красное сухое, хорошо?
- Очень хорошо, Кристина.
Я сама подозвала официантку и резонно решила, что она быстрее поймёт, если заказ продиктую я.
И снова стала рассматривать Максуда… А он, наверное, нежный парень. Хотя на востоке поначалу все мягко стелют… Сергей наверняка последние годы имел дело только с проститутками и с той же частотой, с какой посещает ресторан – один раз в месяц. С ним залететь – два раза плюнуть. Приятно, конечно, когда тебя любят с такой страстью, что у самой голову сносит. Но лучше всё-таки голову не терять… Почему-то я уверена, что в постели Максуд всю меня сначала полчаса целовать будет. А это приятное ощущение… Стоп! Что-то после вчерашней ночи не те мысли мне в голову полезли…
- Максуд, кто я - ты знаешь. А теперь расскажи про себя. Мне очень интересно. Ты, вижу парень холостой, да?
- Да, очень холостой.
- А почему не женился до сих пор? Такой видный парень! Куда там у тебя в Дагестане девушки смотрят?
- Нельзя мне, Кристина.
- Господи! Это ещё почему?
- У меня старшая сестра. Средняя сестра. И младшая сестра. - Чтобы мне было яснее, он показал мне три вытянутых пальца. – Я должен сначала их замуж выдать. Деньги собираю. Потом уже сам жениться буду.
- У нас в Москве много красивых девушек. Для себя никого ещё не присмотрел?
- Да, красивых много, Кристина. Они плохие все.
- Почему плохие?
- Не могу сказать тебе. Стыдно. Но плохие. Ты одна только и красивая, и хорошая.
Эх, Максуд, Максуд, - подумала я, - тебя дядя, видимо, не к тем девушкам водил.
- Откуда знаешь, что я хорошая? Ты мою форму видел?
- Видел, Кристина.
- Вот! Разве прокурор может быть хорошим и добрым? Они все злые и жестокие.
- Ты не такая, Кристина. Ты правду любишь.
- Откуда знаешь?
- Ты разве не любишь, чтобы правда была?
- Здесь ты не ошибся. Я действительно люблю, чтоб всё было и по закону, и по справедливости.
- А так бывает?
- К сожалению, реже, чем мне хотелось бы. Но давай не будем обо мне говорить. Расскажи ещё про себя. Ты в каком городе живёшь?
- Я в посёлке живу, Кристина. Маленький. Но там очень красиво. Там не Москва. Горы видно. Озеро рядом. Утром смотришь, отвернуться не хочется.
- Правильнее сказать: глаз не хочется отрывать. А воздух там какой?
- Ой, какой воздух, Кристина! – Он покачал головой, выражая своё восхищение. - Разве там Москва? Откроешь рот и… и…
Пока он подыскивал нужное слово, я закончила за него:
- Хочется сделать глоток свежего воздуха. Так?
- Разве воздух можно глотать?
- Конечно, можно, Максудик. Если он чистый и вкусный, тогда только глотай его и глотай.
- Глотать воздух… Как хорошо ты сказала, Кристина…
За таким разговором мы и дожидались заказа. Максуд только пригубил вино, так что и мне пришлось ограничиться половиной бокала, хотя с удовольствием выпила бы и больше. И люля-кебаб приготовили на совесть. Во всяком случае с моими пельменями я бы их и сравнивать не стала.
Сделала знак официантке, чтобы она опять принесла меню и убрала посуду. И увидела, что в зал, не торопясь, входит Сергей. Разумеется, прихрамывая и со своей знаменитой тростью. Как узнал, что мы закончили есть? По камерам видео наблюдения? В зале они, конечно, должны быть.
- Максуд. К нам зачем-то идёт следователь, ты его должен знать. Который хромой майор. Сиди спокойно. Пока ты со мной, тебя никто пальцем не тронет.
И, чтобы действеннее повлиять на него, достала из сумки свои тёмно-красные корочки удостоверения, украшенные золотым гербом и надписью «Прокуратора Российской Федерации».
Максуд испуганно оглянулся. Потом посмотрел на меня. Потом снова оглянулся.
- Максуд, дорогой. Если ты не преступник, то сиди спокойно и не дёргайся. Если ты преступник, то прыгай, пока не поздно в окно, и беги.
- Я не преступник, Кристина! Мамой клянусь!
- А чего перепугался?
- Он меня два раза арестовывал.
- Больше не будет. Я тебе гарантирую.
- Как он узнал?
- Не могу сказать. Может, и не к тебе вовсе, а со мной поговорить. Сиди и смотри на меня влюблёнными глазами.
Как странно! Стоило поговорить с человеком и посидеть за одним обеденным столом, как он почти невольно становится другом… Впрочем, кое-что по делу я всё-таки узнала. Кое-какие мои «зацепки» Сахранову наверняка пригодятся. Кем был и почему погиб отец Максуда? (Он не захотел мне об этом говорить). За какие такие дела богатый дяденька обещал заплатить ему несколько миллионов в рублях на свадьбу его сестёр, хотя Максуд несколько раз повторил, что «в вашей Москве» он только отдыхает, гуляет по городу, ходит в кино и даже один раз был в каком-то музее, где ему не понравилось. Здесь явно что-то не чисто...
Первой подошла официантка, следом за ней Сергей.
- Девушка, посуду заберите, а десерт мы закажем чуть позднее.
Когда она отошла, я с «присущим мне высокомерием» обратилась к Сергею:
- Простите, майор, я помню вашу фамилию, но забыла имя и отчество.
- Здравствуйте, Кристина Эдуардовна. Меня зовут очень просто - Сергей Сергеевич. Извините, что так несвоевременно вмешиваюсь в ваше застолье. Но разрешите мне присесть к вам буквально минут на пять. Дело служебное.
- Здравствуйте, Сергей Сергеевич. Присаживайтесь, если дело серьёзное. Максуд, извини меня, мне надо поговорить.
- Я уйду?
- Зачем? Сиди на месте. Выбери пока, какой мы чай будем заказывать.
- Кристина Эдуардовна, я вообще-то хотел поговорить с Максудом. У меня к нему буквально два небольших вопроса.
- Странное место вы для беседы выбрали. Ну… ладно. Максуд. Майор задаст тебе два вопроса. Ответь на них, пожалуйста, и ничего не бойся.
Максуд переводил взгляд с меня на Сергея и снова на меня, но выражение лица его в обоих случаях оставалось напряжённо-недоверчивым. Лишь бы он какую глупость не выкинул со страха. Я решила излишне не разглагольствовать по поводу его безопасности, что могло вызвать у него только ещё большее недоверие.
- Максудик, передай мне меню. Я пока сама десерт поищу.
Сергей повернулся к моему визави:
- Максуд, у меня к тебе всего два вопроса. Ответишь и я сразу ухожу. Первый. Чем ты занимаешься здесь, в Москве?
Бедный парень снова посмотрел на меня. Я удивлённо подняла брови: «Что здесь особенного? Ответь».
- Гуляю я. Отдыхать приехал.
- Максуд. Мне нужен такой ответ, чтобы я его понял, понимаешь? Ты здесь несколько месяцев живёшь, и у меня появляется сразу ещё десять вопросов: откуда деньги? почему не работаешь? чем на самом деле занимаешься? Эдак мы здесь до самого вечера просидим.
Я поняла, что пора вмешаться:
- Максуд. Расскажи ему вкратце о своих сёстрах то, что мне говорил. Какие тут тайны? А то мне пить хочется после люля-кебаба.
Сергей не удержался, чтобы не бросить в мой огород камешек:
- Люля-кебаб ели? Да, это не пережаренные пельмени…
Максуд наконец заговорил:
- Слушай, начальник. У меня три сестры. Старшая, двадцать лет. Средняя, восемнадцать лет. Младшая, шестнадцать лет. Мне нужны деньги на их свадьбу. Дядя у вас здесь живёт. Говорит, приезжай, отдохни, будешь уезжать, я тебе много денег дам. Всем на свадьбу хватит. Что не понятно тебе?
- Вот теперь всё понятно, Максуд. Ты не горячись, пожалуйста. Ты здесь отдыхаешь, а у меня работа такая – всех расспрашивать. И дядя тебе так просто даст такие большие деньги?
- Почему просто? Он мне родной дядя. Отца нет. Он теперь как отец. Я сам такие деньги не заработаю. А он даст.
- А дядя в Москве где работает?
- Вот этого не скажу тебе. Я даже Кристине не сказал.
- Ну, и не надо. Бог с ним с дядей. Один вопрос мы с тобой решили. Молодец. Когда сам домой возвращаешься?
- Новый год пройдёт и поеду домой.
И он посмотрел на меня так жалостливо, что…
- Вот и ладушки. Теперь я тебе последний вопрос задам и уйду.
Сергей полез в карман, достал сложенный лист бумаги. Развернул. Там было изображение фоторобота того преступника, которого разыскивал их отдел.
- Вот, посмотри на этот портрет. Он тебе знаком?
К моему удивлению Максуд неожиданно улыбнулся:
- Да, похоже. Но плохо похоже.
- На кого? – Теперь пришла пора напрягаться Сергею.
- На меня похож. На Карима похож. И на Магомеда похож. Но плохо похож.
- Кто такие Карим и Магомед?
- Братья мои.
- Ты же сказал, что у тебя только три сестры.
- Они тоже братья. Карим и Магомед дети, сыны моего дяди, понимаешь?
- Двоюродные братья твои получается?
- Они мне как родные.
- Не буду спорить. А где они находятся, ты мне, наверное, не скажешь?
- Почему? Скажу. Карим, - Максуд ткнул пальцем в фоторобот, - дома сейчас, в Дагестане. Магомед уехал. То ли в Москву, то ли в Питер ваш, этого не знаю.
- Давно уехал?
- Два года назад уехал. Как собрали весь урожай, он и поехал.
- Вот и ответил ты на все мои вопросы. Спасибо тебе большое. Только я не понимаю, вы что близнецы, если все на один портрет похожи?
- Зачем близнецы? Я же сказал, что плохо похоже.
- А на кого больше похоже?
- На всех нас плохо похоже.
- А ты можешь сказать, что нужно в портрете изменить, чтобы он больше походил на твоего брата Магомеда?
- Могу… Кристина, я в школе, в училище лучше всех рисовал.
- Ты молодец, Максудик. Ну, скажи майору, что там в портрете не хватает и будем чай пить.
- Карандаш нужен. У тебя есть?
- Он наверняка есть у Сергея Сергеевича. Я не ошиблась, товарищ майор?
- Разумеется, нет.
Сергей достал из внутреннего кармана пиджака шариковую ручку и протянул её Максуду.
- Я картину твою могу запачкать.
- Ничего страшного. Дорисуй, что считаешь необходимым.
Максуд пододвинул к себе лист бумаги, несколько секунд внимательно разглядывал его, а потом неожиданно быстрыми штрихами изменил очертания бровей, дорисовал ямку на подбородке, подправил форму глаз и провёл линию по левой щеке.
- А это что такое? – Спросил Сергей.
Максуд снисходительно улыбнулся:
- На дерево залезали. Маленькие были. Он упал и шрам здесь длинный. Но уже плохо видно... А волосы рисовать ему? Он никогда такую кепку не носил.
- Нарисуй, пожалуйста.
- Он, может, постригся уже. Я давно не видел его. Вот такие были, - сказал довольным голосом Максуд и снова уверенно очертил овал волос вокруг головы своего брата.
Эх, Максудик, Максудик. Может, конечно, ты очень гениальный артист, но вряд ли. Думаю, скорее всего, майор тебя переиграл со счётом два ноль. И как бы тебе это дорого не обошлось, когда твой дядя узнает об этом разговоре...
Сергей забрал рисунок.
- Спасибо большое, Максуд. – Сергей поднялся. – Я вообще бы посоветовал тебе уехать домой, не дожидаясь Нового года.
- Нельзя. Мне деньги нужны.
- Ну, смотри сам. Извините, что прервал ваш обед, Кристина Эдуардовна. Счастливо вам оставаться и приятного аппетита.
- Всего доброго, майор, - ответила я и поняла, что произнести эти слова можно было бы более доброжелательным тоном. Обмануть Максуда такому волку расследования и допроса, было, конечно, не трудно. – Какой чай закажем, Максуд? Ты больше, наверное, зелёный любишь?
- От воды зависит. У вас вода другая. Всё равно, какой пить.
- Тогда давай закажем чёрный цейлонский. А мороженое ты будешь?
- Нет, Кристина.
Он постепенно становился всё более хмурым. Видимо, стал понимать, что всё-таки наговорил много лишнего этому прилипчивому майору.
- Что случилось, Максудик?
- Про дядю ему не надо было говорить…
- А что такого? Он же у тебя не бандит.
- Я не знаю, Кристина. Денег у него очень много.
- Ты ему ничего не рассказывай об этой встрече. Как хочешь, конечно, но я бы не советовала.
- Это плохо, Кристина. Он ко мне как к родному сыну… Но я имя его не называл, правда?
- Правда, Максуд. Давай забудем об этом разговоре и перейдём к чаепитию.
Я позвала официантку и сделала заказ.
- По кавказскому обычаю чай пьют только с друзьями, так?
- С друзьями. С гостями… А мы с тобой друзья, Кристина?
- А ты не хочешь, чтобы мы были друзьями, Максуд?
- Очень хочу. Только не обмани меня. А в гости к нам хочешь приехать? Я тебе рассказывал, как там хорошо. Сёстры тебя будут слушаться. Мама будет уважать.
Я про себя добавила: «А дядя твой, когда всё узнает, в первую же ночь меня задушит. Хотя нет. Горло перережет…». Но вслух сказала:
- Поживём – увидим, Максуд. Может и приеду… Всякое в жизни бывает…
И почему-то перед моими глазами возникли горы, конечно, не такие красивые, как в Сочи, озер и свежий воздух, который можно глотать и глотать до бесконечности.
Я снова посмотрела на красивое лицо Максуда. Бедный парень! Он по сути исполняет роль отвлекающей фигуры, которая вызывает огонь на себя, чтобы отвлечь внимание от «невидимого». Вот только использовать его вслепую – это подло. И ещё неизвестно, что он получит после Нового года: миллионы на свадьбу своих сестёр, или ножом по горлу…
11. Таинственный «Северьян Андропович»
Небольшой ресторанчик, который из новомодных соображений назывался «Пиццерией», ничего особенного из себя не представлял. Но судя по тому, что встреча мне была назначена именно здесь, я невольно подумал, что под столешницами наверняка установлены микрофоны, а официанты имеют звания по меньшей мере лейтенантов.
Впрочем, всё это нормально, ничего другого я и не ожидал.
Разумеется, я не хотел опаздать, встреча была важной в первую очередь для меня самого. Поэтому, опасаясь «пробок», выехал пораньше и в итоге оказался в месте назначения на двадцать минут раньше. Может успею и перекусить? Не сидеть же за пустым столом со стаканом чая?
Не помешало бы, конечно, осмотреться на этой расположенной далеко за Третьим транспортным кольцом улице, по которой я раньше может быть только проезжал. Но решил, что в данном случае мне ни к чему проявлять столь заметное любопытство.
Подошла официантка.
- Девушка, мне какой-нибудь горячий мясной салат, который побыстрее приготовите. И чайничек с чёрным чаем, пожалуйста.
Салат к назначенному времени я успел доесть, а с чаем можно было и не торопиться.
Интересно, как этот мужик выглядит?
Разумеется, он сам ко мне подойдёт. «Третий столик слева будет свободен». Ну-ну… Конечно, свободен - лучше, чем заминирован.
Он опоздал на минуту, не больше. Что ж, точность – вежливость королей, они не президенты, у них аристократическое воспитание…
Звание военных я мог определять по внешнему виду: впрочем, у большинства людей выражение лица, тон голоса, манера обращения говорят о многом.
Остановился около «моего» столика:
- Сергей Сергеевич.
Вопросительной интонации в голосе я не услышал, но встал и тихо ответил:
- Так точно. Здравия желаю.
Он сел напротив, а к нему уже торопливо подходила официантка.
- Мне кофе… Хотя подожди… У вас чай, Сергей Сергеевич? Правильный выбор. От кофе у меня что-то давление стало… Радость моя, организуй и мне вот такой же чайничек.
Когда официантка отошла, несколько секунд рассматривал меня, потом наконец произнёс:
- Зовите меня… Северьян Андропович, хорошо?
- Хорошо.
- Запомните?
- Такое имя трудно забыть.
- Зато выговаривать нелегко. Сам кое-как произнёс.
Он позволил себе снисходительно усмехнуться. А мне приходилось ему подыгрывать. Начальство на то и начальство, тем более, если оно «тянет» на генерал-майора.
- С этой трудностью я постараюсь справиться.
Да, вот так надо работать! Он обо мне, небось, знает всё, а я даже его настоящего имени не узнаю. Впрочем, для моего дела это не самое важное.
Оба замолчали. Северьян Андропович внимательно разглядывал меня, так что мне оставалось только изредка прикладываться к чашке с чаем, на секунду-другую встречаться с ним взглядом и покорно отводить глаза в сторону. Каждый, хочет он того или не хочет, играет свою роль. К своей роли просителя я был готов.
Наконец услышал:
- Я в курсе вашей проблемы, майор. Представляю, в чём будет заключаться просьба. Хочу уточнить некоторые моменты. Первое. Вы готовы при очной ставке со своим полковником заявить, что тот его приказ был выражен в необычно эмоциональной форме?
- Так точно. Только хотел подчеркнуть, что формально он был прав, просто…
- Я в курсе.
- Извините, что продолжаю, но может оказаться, что такая встреча с ним ничего вам не даст. Я неправомерно задержал подозреваемого, а Максим Иванович отдал вполне правильный приказ.
- Смотрю, вас не переделать, говорливый вы наш. Ладно, давайте только без лишних имён.
- Понял.
- Я могу считать, что на первый свой вопрос я ваше согласие получил?
- Так точно.
- А о тщетности моих усилий не беспокойтесь. У нас вполне достаточно и других фактов на вашего полковника. Кстати, и на вас тоже. Второе. Я хотел бы всё-таки из ваших уст услышать, почему вы решили обратиться в нашу организацию. Если сможете вкратце, пожалуйста.
- Не доверять своему полковнику у меня основания были. Обращаться через его голову к генерал-лейтенанту… А вдруг именно он ему и звонил?
Северьян Андропович скептически хмыкнул:
- А вдруг вашему полковнику звонил я?
- Возможный вариант. Но тогда он, а я его неплохо знаю, сначала бы посетовал, что всякие люди со стороны мешают нам выполнять свой долг, а потом уже совсем другим тоном приказал бы мне отпустить задержанного.
- Резонно, резонно… Третье. Вы мне передадите своё дело. Но я хотел узнать и ваши собственные соображения по дальнейшим действиям.
- Максуд, наверняка должен встречаться со своим дядей, который фактически содержит его здесь около года, снимая ему квартиру почти в центре города. А родной сын его дяди – тот самый разыскиваемый нами объект. Как дядя общается с ним, мне неизвестно. Но учитывая, что он всё-таки не нанятый на стороне киллер, а его сын, уверен, что они должны встречаться. Вот мне и надо проследить за всеми. Когда выйдем на этого сына, в дело вступает спецназ. Но без ведома начальства, я не могу задействовать даже нашу «наружку». А обращаться к полковнику…
- Это ясно... План у вас, однако, наполеоновский. Следить одновременно за тремя объектами, плюс устанавливать прослушку… В ваше бы распоряжение, майор, передать всё специализированное следственное управление. Горы бы свернули, так?
- Насчёт горы не знаю, но этого киллера нашёл бы. А у меня всего четыре сотрудника.
- Это тоже ясно… Надеюсь, что интуиция вас не обманывает.
Он пододвинул к себе барсетку, явно собираясь уходить.
- Извините, Северьян Андропович, буквально на минуту задержу вас. Есть такие моменты, которые в деле не отражены, но, на мой взгляд, значимы.
- Слушаю. Только покороче.
- Когда нам пришлось срочно отпускать Максуда, то на следующий день в Питере было совершено то самое громкое убийство. Вы наверняка знаете, о ком я говорю. Так вот, если бы Максуд провёл у нас сутки, то у него невольно появлялось бы алиби. Другими словами, если он играет роль двойника, этого нельзя было допускать. Вот и добились того, что мы его отпустили…
- Резонно, резонно… Вы, наверное, многое что ещё могли бы сообщить, но мы, как говорится, пойдём своим путём. И вы никакого участия в дальнейших наших действиях принимать не будете. В случае удачного окончания операции, вся проделанная вами работа уложится в несколько слов типа: «По полученным нами из источника данным…» Всю славу мы припишем себе. Не обидно будет?
- Переживу.
- Это похвально.
- У нас и других дел хватает. Задержите только его.
- Не обещаю также держать вас в курсе наших мероприятий. Но возможно мне потребуется связаться с вами. Так что будьте добры, называть меня по известному вам имени и отчеству. В свою очередь, я вам напомню имя официантки, которая нас обслуживала. Если не обратили внимания, то посмотрите на её бейджик.
- Я запомнил её имя. Оно значительно проще вашего.
- Похвальная внимательность. Тогда…
Я протянул ему папку с делом Максуда. Северьян Андропович встал. Мог бы и «спасибо» сказать. Ну, шут с ним. Лишь бы дело довёл до конца. Уж у него-то все возможности для этого имеются…
- Всех благ, Сергей Сергеевич… - Он оглянулся. - Да. Приглашал вас в это заведение я, так что столик уже оплачен. По этому поводу не беспокойтесь.
И мне же самому ещё пришлось говорить «спасибо».
*
Прошло около месяца. Кристина устроилась на работу в мой отдел, но я старался так распределять все задания, чтобы одна она вне здания нашего управления не оказывалась. Грузил её на всю катушку анализом поступавших дел, требуя подробные планы предварительного расследования. На место преступления она выезжала только с нами. Если возникало свободное время, то подключались или Дима, который начал обучать её стрельбе с левой руки, или Юра, который сразу уводил Кристину в спортзал.
Однажды раздался звонок, который без особой надежды, но подсознательно я всё-таки ожидал.
- Сергей Сергеевич?
- Да. Слушаю вас.
- Нас как-то угощала чаем Екатерина. Не забыли?
- Никак нет, Северьян Андропович.
- Я всё-таки счёл своим долгом сообщить, что ваши предположения нам очень помогли. Спасибо.
- Не за что. Это вам спасибо.
- Тогда всех благ вам, майор!
- До свидания, Северьян Андропович.
11. Поздний ужин
- Серёжик! - Крикнула Кристина. - Всё остывает!
- Иду, иду! - Ответил Сахранов из ванной. - Вот уже и я. И даже рот заранее открыл, чтобы время не терять.
- Поешь сначала. Потом расскажешь, какие там у тебя новости.
- А ты?
- Я в шесть поужинала. Если тебя всё время дожидаться, язву заработаю.
- Посиди тогда со мной.
- Слушаюсь, товарищ будущий подполковник!
- А вот так не говори. Сглазишь ещё.
- Я тебе только удачу приношу, глупенький. Причём с самого первого дня нашей встречи. Ты разве этого не заметил?.. Магомеда они, конечно, вычислили классно. Работа суперпрофессионалов. А вот его отец, дядя Максуда, мог бы стать источником очень важной информации. Они его не специально убрали, как ты считаешь?
- Думаю, потому и замочили, чтобы оборвать все ниточки, идущие через него слишком высоко вверх. Вот и устроили «попытку к бегству». А ведь этот дядя немногим рисковал: сам никого не убивал. Служил передатчиком заказов, а это только соучастие в преступлении, не больше. При хорошем-то адвокате…
- Противно, когда так поступают!
Сахранов неопределённо потряс головой, но ничего не сказал, так как, к счастью, рот уже был забит едой.
- Ладно. Не торопись, ради бога. Ещё подавишься. Что я буду без тебя делать? Пропаду совсем.
- Не пропадёшь. – Сахранов проглотил первый кусок стейка и стал отрезать второй. – Ты станешь знаменитой писательницей. Только не забудь первую книгу посвятить мне. Моя идея была? Моя. И название моё. А то придумала какую-то Пешмергу! Кто с таким названием книгу будет покупать? Такого слова и не знает никто.
- Твоя идея, твоя. – Кристина вздохнула. - Быстро ты стрелки в разговоре на меня перевёл.
- А как у тебя день прошёл?
- Да какие у меня новости? Тётя Галя заезжала. Переживает опять по поводу того, что я нигде не работаю. А писательство, которое ты для меня выдумал, считает баловством. Ещё, говорит, неизвестно, как повернутся наши отношения с Турцией. Будешь целый год писать про своих курдов, а потом у тебя ни одно издательство из политических соображений рукопись в печать не возьмёт. Сочинять надо или детективы, или про любовь, это всегда возьмут, если там будут интересно закрученные сюжеты… История с Максимом Ивановичем чем закончится, как думаешь?
- Там всё ясно. Ещё под следствием, но наверняка осудят. Потом, скорее всего, амнистируют, но на своё место он уже не вернётся.
- Отыграются на нашем полковнике. Мне кажется, он на себя всю вину возьмёт, чтобы только свою семью спасти.
- Возможно. Я подробности не знаю, на допросах не присутствовал.
- А ты, значит, на повышение идёшь?
- В замы. К новому начальнику - с новыми погонами. Тьфу-тьфу-тьфу… Но и работать придётся больше. Новый сегодня на совещании объявил, что в целях оптимизации объединяет все наши отделы в три больших сектора. Один из них будет в моём подчинении. Зарплату повысят, но при этом человек десять сократят.
- Значит, я вовремя уволилась… Представляю, насколько труднее, а, скорее всего, и хуже все станут работать… Только не лезь выше, Серёжик. Поверь моему чутью. На низком кресле дольше усидишь. Времена смутные, сам видишь, что творится после выборов… Сейчас лишь бы под горячую руку не попасть… Я в этой модернизации вижу только один плюс – сам больше времени будешь проводить в кабинете. Ты мне нужен живой и здоровый.
- Я даже костыль свой оставил, чтобы не выделяться среди начальства. А он мне один раз жизнь спас.
- По темечку кого-нибудь ударил?
- Нет. Я тебе об этом не рассказывал. Всегда прокуроров боялся. А прокурорш – тем более.
- Забил кого насмерть?
- Ну, это уже перебор. И отсутствие фантазии, которая должна присутствовать у романистки. Моя клюка единственная в своём роде, даже ты об этом не знала. Это фактически ствол всегда заряженный оружейной дробью. Калибр мелкий, меньше двух миллиметров. При желании никого не убьёшь. Но вышло раз так, что двое стояли с пистолетами, а я напротив один со своей клюшкой. Зашёл в номер гостиницы, а меня они уже ждали. Пока один держал на мушке, другой прикручивал глушитель, шум поднимать им нельзя было, так как в коридоре мои ребята другие номера проверяли. Ну, я сразу упал перед ними на колени и «хенде хох». Говорю: пацаны, пожалейте, жена, дети. И повернул в этот время вокруг оси рукоятку. После этого клюшка превращалась в ружьё, из которого можно было стрелять. Они и внимания не обратили на то, что конец палки направлен на них. Одним зарядом обоих как ветром сдуло. Не убил никого, но уверен, что когда из них потом дробинки выковыривали, меня добрым слово они точно не вспоминали.
- Ты ешь, давай. А почему мне про этот случай не рассказывал?
- Да, дело было такое… Левое… Просьба высокого начальства. Теперь у них один глаз на двоих остался.
- Серёжа, не рассказывай мне больше такие истории. Это – хар;м! ... Не надо… - Кристина сделала несколько глубоких вздохов и уже спокойнее спросила: - А женскую ставку ещё не укомплектовал? Нашёл на моё место мастера кунг-фу в виде прекрасной блондинки с голубыми глазами?
- Ну, вас женщин. С мужиками спокойнее работать… У нас работа идёт своим чередом. Одни люди по разным мотивам убивают других. Ко вторым нас вызывают, а первых потом искать приходится. Общий баланс, конечно, не в нашу пользу, но кого очень нужно мы находим.
- Только до суда у вас почему-то не все доживают...
- Это уже не моя вина. Да и когда доходят, не угадаешь, какие приговоры будут… Помнишь ту семейку, которую я допрашивал в первый день твоего появления?
- Невинно убиенного наркомана?
- Да. Девчонке впаяли реальный год лишения свободы. Представляешь, какая она оттуда выйдет? А пацан, - вот его мне очень жалко, - теперь пойдёт по этапам. Сначала детская колония, потом взрослая… Бабке – штраф влепили. Я уже думал, надо было мне всё-таки дело так представить, что это бабуля во всём виновата. Адвокат даже ей взятые деньги вернул. Он сам не ожидал такого приговора. Вот что значит быть сыном министра!
- Ты считаешь это нормально?
- А что я могу сделать? Моё дело – преступников ловить. Ну, а уж дальше…
О том, что в сводке за прошедшие сутки сообщалось о найденном теле некоего Максуда Цакаева с перерезанным горлом, Сергей Сергеевич не сказал.
- Помнишь, ты у меня спрашивал о причинах ухода из генпрокуратуры к вам? Я тогда удивилась твоей прозорливости. Третья причина была самая важная.
- Какая?
- Не захотела я больше работать на такую систему. Собиралась снова к курдам уехать. Затем решила сначала к тебе в отдел поступить, подумав, что хоть преступников ловить буду – всё какая-то польза от меня. А потом увидела, что и у тебя без нарушений закона справедливости не добиться и сделала вид, что поддалась на твои уговоры заняться сочинительством... Знаешь, у меня иногда возникает такое ощущение, что мы сами как отвлекающие фигуры. Стараемся, работаем и… чаще всего вызываем огонь на себя. А кто-то – невидимый, выполняет при этом свою грязную работу… А мы смотрим и… не видим, что же происходит на самом деле.
Сахранов даже жевать перестал от недоумения:
- Ты считаешь, что я занимаюсь ненужным делом?
- Ни в коем случае! Ты занимаешься нужным делом, Серёжик. И я тебя за это люблю. Каждый на своём месте должен делать то, что может.
- Теория «малых дел»?
- Наверное… Но из них когда-нибудь может сложиться и большое дело…
***
Декабрь-январь 2017-2018 гг.
Отвлекающие фигуры
© Copyright: Александр Шувалов, 2018
Свидетельство о публикации №218082900370
Свидетельство о публикации №218082900370
Рецензии
Отмечается изобретательность в деталях. В целом по сюжету типовой тонкокорочный детектив. Точнее - сюжет напоминает построение "классического" тонкокорочного типа. (Наверно понятно, какие характеристики имеются в виду). Но: "Отвлекающие фигуры" - это свежая мысль.
Не думаю, что в реальности теория «малых дел» сильно волнует отвлекающие фигуры.
Владимир Прозоров 11.07.2019 16:37 • Заявить о нарушении
Не думаю, что в реальности теория «малых дел» сильно волнует отвлекающие фигуры.
Владимир Прозоров 11.07.2019 16:37 • Заявить о нарушении
Ваше последнее замечание верное. Как всегда смазан финал, надо было, наверное, развернуть эту мысль.
Спасибо за отзыв. В общем, мне показалось, что вам эта вещица понравилась. Уже приятно...
Александр Шувалов 11.07.2019 16:46 Заявить о нарушении
Спасибо за отзыв. В общем, мне показалось, что вам эта вещица понравилась. Уже приятно...
Александр Шувалов 11.07.2019 16:46 Заявить о нарушении