Фанни Каплан

Промахнулась Фанечка Каплан,
Дрогнула рука у неумейки.
Как могли такой серьезный план
Поручить и бабе, и еврейке!
(М. Тверской-Ямской)



Постановление
О возбуждении производства
по вновь открывшимся обстоятельствам
19 июня 1992 года
 
г. Москва
Прокурор отдела по реабилитации жертв политических репрессий Генеральной прокуратуры Российской Федерации старший советник юстиции Ю. И. Седов, рассмотрев материалы уголовного дела N Н-200 по обвинению Ф. Е. Каплан,установил:
По настояшему делу за nокушение на террористический акт в отношении Председателя Совета Народных Комиссаров В. И. Ульянова (Ленина) привлечена к ответственности и в последующем расстреляна Ф. Е. Каплан (Ройдман).
Из материалов дела усматривается, что следствие проведено поверхностно. Не были проведены судебно-медицинская и баллистическая экспертизы; не допрошены свидетели и потерпевшие; не произведены другие следственные действия, необходимые для полного, всестороннего и объективного расследования обстоятельств совершенного преступления.
На основании изложенного, руководствуясь ст. ст 384 и 386 УПК РСФСР
П о с т а н о в и л :
Возбудить производство по вновь открывшимся обстоятельствам, расследование которого поручить следственному управлению Министерства безопасности Российской Федерации.


Ф. Е. Каплан (Ройдман), в советское время эта женщина олицетворяла собой абсолютное зло. По мере усиления в стране культа Ленина фигура той, что покушалась на жизнь вождя мирового пролетариата, становилась все более демонической. Сегодня исполняется 100 лет со дня неудачного покушения Фанни Каплан, самой известной террористки в советской истории.

Согласно канонической версии советской исторической науки, во время митинга на заводе Михельсона 30 августа 1918 года в Ленина стреляла полуслепая 28-летняя эсерка Фанни Хаимовна Каплан. Это событие описано в учебниках и мемуарах непосредственных очевидцев. Однако не все в этом деле столь однозначно. И сегодня исследователи спорят: действительно ли Каплан участвовала в покушении, в состоянии ли она была застрелить жертву и кто на самом деле стоял за этим терактом.

Даже подлинное имя неудачливой террористки до сих пор достоверно неизвестно. В различных источниках она фигурирует под именами Фанни, Фаня, Дора и Фейга, с отчествами Ефимовна, Хаимовна и Файвеловна и фамилиями Каплан, Ройтблат и Ройдман.
 
При задержании Фанни Каплан признала свою вину, но не выдала тех, кто ей помогал. Ничего удивительного, точно так же она молчала и за 12 лет до этого, после взрыва в Киеве. Свои действия террористка объяснила просто и логично: Ленин был предателем революции, его деятельность отодвигала наступление социализма на десятилетия, и своими выстрелами она пыталась это препятствие устранить.

В последние годы исследователи пришли к заключению, что и опасность ранения для жизни Ленина, представленная в описаниях врачей той поры, была сильно преувеличена, ведь он смог самостоятельно подняться по крутой лестнице на третий этаж. Уже 1 сентября врачи признали его состояние удовлетворительным, а еще через день вождь поднялся с постели.

На допросе в ЧК она рассказала, что родилась в 1890 году в Волынской губернии в семье еврейского учителя (меламеда). Подростком Фейга-Фанни оказалась вовлечена в деятельность революционных кружков. Больше всего ее привлекали анархисты. Именно в их рядах 15-летняя девушка встретила первую русскую революцию, став участницей подготовки террористического акта против киевского генерал-губернатора Сухомлинова. Революционный пыл разгорался и благодаря влюбленности: ее избранником стал соратник по борьбе Виктор Гарский (настоящее имя — Яков Шмидман). Во время случайного взрыва бомбы она была ранена в голову, в результате чего серьезно пострадало зрение. Лишь юный возраст спас Каплан от смертной казни. В самом конце 1906 года военно-полевой суд приговорил ее к бессрочной каторге за «изготовление, хранение, приобретение и ношение взрывчатых веществ с противной государственной безопасности и общественному спокойствию целью».

Дальше было Забайкалье: Мальцевская каторжная тюрьма, а затем самая страшная в России Акатуйская каторга. В тюрьме Фанни начала слепнуть от полученного ранения, неудачливая «бомбистка» пыталась даже совершить самоубийство. Там же, на каторге, Фанни познакомилась с одним из лидеров партии социалистов-революционеров Марией Спиридоновой и под ее влиянием перековалась из анархисток в эсерки. Царский манифест 1913 года сократил срок ее каторги, а распоряжение министра юстиции Временного правительства Керенского от 3 марта 1917 года даровало полную свободу. С подругами-сокамерницами Фанни приехала в Москву, а оттуда отправилась в Крым, в организованный эсеровской партией санаторий для политзаключенных в Евпатории. Там она познакомилась с Дмитрием Ульяновым, братом Ленина. Ходили слухи, что у них был роман. Именно по рекомендации Дмитрия Ильича Каплан оказалась в харьковской офтальмологической клинике знаменитого доктора Леопольда Гиршмана, где ей была сделана операция, частично улучшившая ее зрение. Возвратившись из Харькова в Крым, она устраивается заведующей курсами по подготовке работников волостных земств.

Едва ли Фанни мечтала о карьере мелкой чиновницы. Она была уверена, что судьба ее еще переменится, и все надежды возлагала на Учредительное собрание, в котором, по расчетам, эсеры должны были завоевать большинство мест. Со слов самой Каплан позднее стало известно, что именно тогда в Крыму она пришла к выводу о необходимости убить Ленина как предателя революции. С этой мыслью она и поехала в 1918 году в Москву, где обсуждала план покушения с эсерами.

Однако на вопрос, она ли стреляла в вождя мировой революции, до сих пор нет четкого и однозначного ответа. Для партии эсеров индивидуальный террор был наиболее распространенным методом борьбы, так что единомышленников среди товарищей по партии у Фанни было более чем достаточно. Да и обстановка в стране была чрезвычайно напряженной: Брестский мир с Германией заставил многих левых эсеров, поначалу ставших союзниками большевиков, отвернуться от них. Разгром же выступления левых эсеров в июле 1918 года привел к тому, что многие в этой партии захотели свести с Лениным и другими видными большевиками не только политические, но и личные счеты.

Последние дни лета 1918 года были наполнены для большевистских лидеров тревогой и ожиданием крупных неприятностей. И это ожидание оправдалось. В июне в Петрограде эсеры организовали убийство комиссара печати, пропаганды и агитации Союза коммун Северной области Володарского, а два месяца спустя там же от руки Леонида Канегиссера погиб глава местной ЧК Моисей Урицкий.

Несмотря на пришедшие накануне в Москву трагические новости о гибели Урицкого, глава ВЦИКа Яков Свердлов потребовал, чтобы все митинги с участием советских вождей, намеченные на вечер 30 августа, состоялись. Для Владимира Ильича исключения не сделали — он должен был выступать на заводе Михельсона. Это предприятие, впоследствии переименованное в Московский электромеханический завод имени Владимира Ильича, существует и сегодня, располагается оно в Замоскворечье, недалеко от Павелецкого вокзала. Нет ничего удивительного в том, что Ильич отправился туда без вооруженного сопровождения: охраны VIP-персон в современном понимании в ту пору еще не существовало. За полвека до покушения на Ленина Александр II едва не схватил пулю от террориста Дмитрия Каракозова, и спасла царя не охрана, а вмешательство случайного прохожего. А за десять лет до описываемых событий наемные убийцы обстреляли открытый экипаж, в котором ехала королевская семья Португалии; король Карлуш I и престолонаследник Луиш Филипе погибли на месте. Не уберегла охрана и австрийского эрцгерцога Франца-Фердинанда, чья гибель послужила поводом к началу Первой мировой войны.

В таких обстоятельствах убить даже известного политического деятеля мог любой решительно настроенный человек. Решимости Фанни Каплан было не занимать, тогда как слабое зрение действительно могло стать помехой. После окончания митинга Ленин направлялся к своей машине, но его задержали рабочие, у которых были вопросы к вождю. В этот момент Каплан достала из сумки браунинг и выпустила в Ленина четыре пули с расстояния не более одного метра. Вождь мирового пролетариата получил тяжелые ранения в шею, но остался жив. Так описывает случившееся официальная версия.

Теоретически, стреляя в упор, в жертву могла попасть и она, только для этого полуслепую женщину кто-то должен был навести на цель. Между тем следствие никаких сообщников так и не обнаружило. Об обстоятельствах того, что произошло 30 августа 1918 года, спорят до сих пор, выдвигается множество различных версий: инсценировка, заговор Свердлова, второй стрелок и другие.


На допросе у чекиста Петерса Фанни Каплан так изложила свою недолгую жизнь: «Я Фаня Ефимовна Каплан. Под этой фамилией жила с 1906 года. В 1906 году я была арестована в Киеве по делу взрыва. Тогда сидела как анархистка. Этот взрыв произошел от бомбы, и я была ранена. Бомбу я имела для террористического акта. Судилась я Военно-полевым судом в гор. Киеве. Была приговорена к вечной каторге.
Сидела в Мальцевской каторжной тюрьме, а потом в Акатуйской тюрьме. После революции была освобождена и переехала в Читу. Потом в апреле приехала в Москву. В Москве я остановилась у знакомой каторжанки Пигит, с которой вместе приехала из Читы. И остановилась на Большой Садовой, д. 10, кв. 5. Прожила там месяц, потом поехала в Евпаторию в санаторий для политических амнистированных. В санатории я пробыла два месяца, а потом поехала в Харьков на операцию. После поехала в Симферополь и прожила там до февраля 1918 года.
В Акатуе я сидела вместе со Спиридоновой. В тюрьме мои взгляды сформировались — я сделалась из анархистки социалисткой-революционеркой. Там же сидела еще с Биценко, Терентьевой и многими другими. Свои взгляды я изменила потому, что я попала в анархисты очень молодой.
Октябрьская революция меня застала в харьковской больнице. Этой революцией я была недовольна, встретила ее отрицательно.
Я стояла за Учредительное собрание и сейчас стою за это. По течению в эсеровской партии я больше примыкаю к Чернову.
Мои родители в Америке. Они уехали в 1911 году. Имею четырех братьев и три сестры. Все они рабочие. Отец мой еврейский учитель. Воспитание я получила домашнее. Занимала в Симферополе [должность] как заведующая курсами по подготовке работников в волостные земства. Жалованье я получала на всем готовом 150 рублей в месяц.
Самарское правительство принимаю всецело и стою за союз с союзниками против Германии. Стреляла в Ленина я. Решилась на этот шаг еще в феврале. Эта мысль во мне назрела в Симферополе, и с тех пор я начала подготовляться к этому шагу».
Личность задержанной Батулиным женщины сразу же былаа установлена, так как протокол первого допроса начинался словами: «Я, Фаня Ефимовна Каплан ...», но это не помешало ВЧК сделать на следующий день заявление, что стрелявшая и задержанная женщина отказалась назвать свою фамилию...
Это сообщение ЧК многозначительно намекало на наличие некоторых данных, которые указывали на связь покушения с определенной организацией. Одновременно следовало сенсационное сообщение о раскрытии грандиозного заговора дипломатов, которые пытались подкупить латышских стрелков, охранявших Кремль.
Следующей ночью был арестован британский консул Брюс Локкарт, который действительно находился в контакте с представителями латышских стрелков, якобы оппозиционно настроенных по отношению к советской власти, но на деле являвшихся агентами ЧК.
Конечно, никаких данных о связи покушения на Ленина с так называемым «заговором Локкарта» у ЧК не было, хотя Петерс, который в тот момент замещал уехавшего в Петроград на расследование убийства Урицкого Ф. Дзержинского, вынашивал заманчивую идею соединить покушение на Ленина и дело Локкарта в один грандиозный заговор, раскрытый благодаря находчивости ЧК...
Первый вопрос, который был задан арестованному и доставленному на Лубянку Локкарту, был такой: знает ли он женщину по имени Каплан?
Разумеется, Локкарт понятия не имел, кто такая Kaплaн...
На фоне раскрытия «заговора Локкарта» и происходили допросы Каплан и, соответственно, нервная обстановка этих дней не могла не сказаться на ее участи.
В распоряжении исследователей имеются 6 протоколов допроса Ф. Каплан. Первый был начат в 23:30 часа вечера 30 августа 1918 года.
В ночь на 1 сентября был арестован Локкарт, а в 06:00 часов к нему в камеру на Лубянке ввели Фанни Kaплaн. Вполне вероятно, что Петерс обещал сохранить ей жизнь, если она укажет на Локкарта как на сообщника в деле покушения на Ленина, но Kaплaн молчала и ее быстро увели.
Оставленные Локкартом впечатления от этого визита уникальны, так как дают единственное сохранившееся портретное и психологическое описание Фанни Kaплaн в момент, когда она свела уже все счеты с жизнью. Это описание заслуживает того, чтобы бьrrь приведенным целиком:
«В 6 часов утра в комнату ввели женщину. Она была одета в черное. У нее были черные волосы, а глаза, устремленные пристально и неподвижно, окружали черные круги.
Ее лицо было бледным. Черты лица, типично еврейские, были непривлекательны.
Она могла бы бьrrь любого возраста, от 20 до 35 лет. Мы доrадались, что это была Каплан. Несомненно, большевики надеялись, что она подаст нам какой-нибудь знак.
Ее спокойствие было неестественным. Она подошла к окну и, склонив подбородок на руку, смотрела сквозь окно на рассвет. Так она оставалась неподвижной, безмолвной, покорившейся, по-видимому, своей судьбе, до тех пор, пока не вошли часовые и не увели ее прочь».
И это последнее достоверное свидетельство человека, видевшего Фанни Каплан живой…
На допросах Каплан, не сдерживая себя, говорила, что считает Ленина предателем революции и что дальнейшее его существование подрывает веру в социализм: «Чем дольше он живет, он удаляет идею социализма на десятки лет».
Ее маниакальная устремленность не вызывает сомнений, так же как и ее полная организационная и техническая беспомощность.
По ее словам, весной 1918 года она предложила свои услуги в деле покушения на Ленина находившемуся тогда в Москве Нилу Фомину, бывшему члену Учредительного собрания, расстрелянному впоследствии колчаковцами. Это предложение Фомин довел до сведения члена ЦК партии эсеров В. Зензинова, а тот передал об этом в ЦК.
Но так как признавая возможным вести вооруженную борьбу с большевиками, партия эсеров отрицательно относилась к террористическим актам против большевистских вождей, предложение Н. Фомина и Каплан было отвергнуто.6
После этого Каплан осталась в одиночестве, но летом 1918 года некто Рудзиевский ввел ее в маленькую группу весьма пестрого состава и неопределенной идеологии, куда входили: старый каторжанин эсер Пелевин, не склонный к террористической деятельности, и двадцатилетняя девушка по имени Маруся. Дело обстояло именно таким образом, хотя позже и предпринимались попытки представить Каплан в роли создателя террористической организации.
Эта версия прочно вошла в обиход с легкой руки руководителя действительной боевой организации эсеров Г. Семенова (Васильева).
До Февральской революции Семенов себя ничем не проявил, он появился на поверхности политической жизни в 1917 году, отличаясь непомерным честолюбием и склонностью к авантюризму.
В начале 1918 года Семенов вместе со своей напарницей и подругой Лидией Коноплевой организовал в Петрограде летучий боевой отряд, куда вошли в основном петроградские рабочие - бывшие эсеровские боевики. Отряд совершал экспроприации и готовил террористические акты. От группы Семенова поступили первые предложения о покушении на Ленина.
В феврале-марте 1918 года были предприняты в этом направлении практические шаги, не давшие никакого результата, но 20 июня 1918 года член отряда Семенова рабочий Сергеев убил в Петрограде видного большевика Моисея Володарского. Сергееву удалось скрыться .
Бурная деятельность Семенова беспокоила ЦК партии эсеров. От убийства Володарского, не санкционированного ЦК, партия эсеров отмежевалась, а Семенову и его отряду после резких столкновений с членами ЦК предложено было перебраться в Москву.
В Москве Семенов начал готовить покушения одновременно на Троцкого, которое было неудачным, и Ленина, завершившееся выстрелами 30 авrуста 1918 года. Семенов успел совершить несколько внушительных экспроприаций, пока наконец не был арестован ЧК в октябре 1918 года. Он оказал при аресте вооруженное сопротивление и пытался бежать, ранив при этом нескольких сотрудников ЧК.
Семенову предъявили обвинение в создании контрреволюционной организации, которая ставила перед собой цель свергнуть советскую власть. Также Семенов обвинялся в оказании вооруженного сопротивления при аресте.
Всего этого перечня с избытком хватало для неминуемого расстрела, поэтому дальнейшая участь Семенова сомнений не вызывала. Но неожиданно Семенов, взвесив все шансы, понял, что спастись от расстрела он может только предложив свои услуги ЧК.
В 1919 году он выходит из тюрьмы уже как член РКП(б) со специальным заданием работать в организации эсеров в качестве осведомителя, чем покупалась амнистия и свобода не только для себя, но и для Коноплевой, которая остается деятельным помощником Семенова и вскоре также вступает в РКП(б).
В начале 1922 года Семенов и Коноплева, как по команде, выступили с сенсационными разоблачениями. В конце февраля 1922 года в Берлине Семенов опубликовал брошюру о военной и боевой работе эсеров в 1917- 1918 годах. Одновременно в газетах появились направленные в ГПУ показания Лидии Коноплевой, которые были посвящены «разоблачению» террористической деятельности партии эсеров в тот же период.
Эти материалы дали основание ГПУ предать суду Верховного ревтрибунала партию эсеров в целом и ряд ее крупнейших деятелей, уже несколько лет сидевших в тюремных застенках ЧК-ГПУ.
Процесс над партией эсеров бьm первым крупным политическим процессом, инсценированным с помощью доносов, клеветы и ложных показаний.
На этом процессе нас интересует только информация, которая касалась покушения на В. И. Ленина 30 авrуста 1918 года и имени Фанни Каплан.
Поведение Фанни Kaплaн выстраивается теперь в логическую цепь последовательных действий.
Митинг на заводе Михельсона начался поздно. «Приехала я на митинг часов в восемь», - сообщила Каплан на следствии. Ленин еще не приехал, и надо было выяснить, будет он выступать или нет. За этим занятием ее, скорее всего, и заметил до открытия митинга председатель завкома Иванов, который давал показания 2 сентября, в отсутствие Каплан, и назвал ее, по готовой версии, «Той женщиной, которая потом стреляла в т. Ленина».
Фанни стояла у стола, где продавалась литература, и рассматривала книги.
Гиль вспоминает, что через несколько минут после приезда к нему приблизилась женщина в коротком жакете, с портфелем в руке: «Она остановилась подле самой машины, и я смог рассмотреть её. Молодая, худощавая, с темными возбужденными глазами, она производила впечатление не вполне нормального человека. «…Что, товарищ, Ленин, кажется, приехал?» — спросила она… Я всегда соблюдал строжайшее правило: никогда никому не говорить, кто приехал, откуда приехал и куда поедем дальше».
«Я лично не видел, чтобы она с кем-либо говорила или чтобы к ней кто-либо подходил», - заключает Иванов.
К Фанни Каплан действительно никто не подходил, а получив необходимые сведения, она сама ушла еще до начала митинга и передала сообщение о приезде Ленина на завод районному исполнителю, который дежурил в условленном месте на Серпуховской улице.
Сама же Каплан осталась ждать результата покушения там, где ее потом и обнаружил комиссар Батулин...
Но если 30 августа 1918 года Фанни Каплан исполняла обязанности дежурного разведчика и на месте покушения отсутствовала, то кто же стрелял в Ленина?
Водитель Степан Гиль видел женскую руку с браунингом. Если исключить Каплан, то женщиной с браунингом могла быть, скорее всего, Лидия Коноплева, так как других женщин в числе исполнителей покушения в отряде Семенова не было...
Лидия Кономева была женщиной независимой и решительной, обладала большим опытом в делах конспирации и террора. Создав вместе с Семеновым боевой отряд, она первая по своей инициативе предложила весной 1918 года организовать покушение на Ленина, взяв на себя роль исполнителя террористического акта и вместе с эсером-боевиком Ефимовым в марте 1918 года выехала в Москву. Других кандидатов на роль убийцы найти не могли...
«Одни были забракованы как неподходящие, другие, как Семенов, отказались», - напишет Коноплева в своих показаниях.
Действительно, решимости этой женщины могли позавидовать видавшие виды мужчины террористы из боевого отряда. Ефимов ехал в Москву только как помощник Коноплевой в деле слежки, а также он обучал Коноплеву стрелять, так как она задумала произвести покушение с помощью револьвера (испанский браунинг).
Заметим, что выстрелы 30 августа были произведены из оружия этой системы...
Убедившись в безрезультатности слежки, Коноплева закончила все приготовления и выехала обратно в Петроград.
Летом 1918 года Лидия Коноплева готовила восстание на судах Балтийского флота, участвовала в нескольких вооруженных экспроприациях, занималась переброской на Волгу и в Архангельск тех, кто хотел сражаться с большевиками на фронте.
Когда после убийства Володарскою часть группы Семенова выехала в Москву, Лидия Коноплева встала во главе боевых дружин и начала готовить покушение на председателя Петроградской ЧК Урицкого. Изобретательности ее не было предела. Для удобства слежки за Урицким она ходила в расположенную напротив квартиру зубного врача лечить специально для этой цели сломанный зуб...
В конце июля 1918 года Коноплева возвращается в Москву и присоединяется к отряду Семенова. Вступившую в августе в отряд Фанни Каплан она взяла под свою покровительство, жила вместе с ней на одной квартире и обучала методам слежки.
В отряде не было единого мнения в выборе объекта покушения: многие считали необходимым в первую очередь совершить покушение на Троцкого, придавая этому акту большее значение в военном отношении. Покушение же на В. И. Ленина планировалось во вторую очередь и расценивалось, скорее всего, как акт политический.
На первом общем совещании отряда большинство стояло за покушение на Троцкого, в этом же смысле высказывалась и Фанни Каплан, но Коноплева настаивала на покушении на Ленина.
Исступленный характер и неукротимый нрав Коноплевой пугали в свое время эсеровских руководителей. Недаром весной 1918 года Абрам Гоц при встрече с ней советовал: «Бросьте не только вашу работу, которую вы ведете, но бросьте всякую работу и поезжайте в семью отдохнуть».
Коноплевой было не до отдыха. Слежка за Троцким оказалась неудачной, поэтому было принято решение произвести покушение на того, кто первым будет встречен в благоприятной для акта обстановке. Происходившие по пятницам митинги предоставляли для этой цели удобную возможность.
Давая показания в 1922 году как сотрудник ГПУ и член РКП(б), Лидия Коноплева откровенничала без меры, рассчитывая на полную безнаказанность и только лишь день 30 августа 1918 года был подозрительным провалом в ее довольно связных и подробных показаниях. Она упомянула, что дежурила в тот день где-то в районе Александровского (ныне Белорусского) вокзала, как можно дальше от места покушения.
Свидетельских показаний, подтверждающих ее пребывание именно в этом районе Москвы не имеется.
После событий 30 августа 1918 года память Коноплевой немедленно восстанавливается.
Как будто окрыленная успехом, она две ночи подряд дежурит со своим неизменным браунингом на Казанском и Нижегородском вокзалах Москвы в надежде совершить покушение на Троцкого, но изменяет удача: поезд Троцкого отправляется на фронт с другого вокзала.
Сопоставление биографий и террористического опыта Лидии Коноплевой и Фанни Каплан показывает, как бесстыдно лгал Семенов, уверяя, что лучшим исполнителем он считал Каплан, то есть ту Каплан, у которой, по его же собственным словам, было совершенно дикое представление о терроре !
Бесспорным остается факт, что в Ленина стреляла уверенная женская рука, которая привыкла пользоваться револьвером. Известно, что профессиональный террорист придерживается определенного вида оружия, близкого ему по навыкам или уже сложившемуся представлению об эффективности: бомбист предпочитает бомбу, умеюший стрелять револьвер.
Коноплева еще в феврале 1918 года выбрала браунинг, вооружила этим оружием боевиков отряда и сама обучилась стрельбе.
Не знавшая этого Каплан всего за две недели до покушения продолжала обсуждать технику акта, о чем свидетельствуют следующие материалы процесса над эсерами:
«Крыленко: Вы и Каплан считали членом ПСР?
Пелевин: Да! Каплан я считал эсеркой! ..
Недели за две до покушения на Ленина она спрашивала, как лучше его убить: бомбой или револьвером. Я посоветовал револьвером. От бомбы пострадают невиновные»...
Вся террористическая деятельность Фанни Каплан началась и закончилась в 1906 году взрывом бомбы, причинившим вред лишь ей самой. Не имея другого опыта и не умея стрелять, Каплан продолжала считать бомбу лучшим средством совершения террористического акта.
Таким образом, не только логика поведения, но и способ покушения и определенный его стиль подтверждают версию об ответственности Коноплевой за выстрелы в Ленина 30 августа 1918 года.
 
О том, что стало с Каплан, также высказывалось несколько версий. Наиболее распространенная изложена в книге «Записки коменданта Кремля». Ее автор П. Мальков подтверждал, что собственноручно расстрелял террористку в сентябре 1918-го. Труп ее был облит бензином и сожжен в железной бочке в Александровском саду. Удивляет лихорадочная поспешность, с которой Фанни Каплан была осуждена и уничтожена, подчеркивают историки. Создается впечатление, что организаторы ее расстрела чего-то опасались. Не начала ли она давать показания, которые не устраивали следствие? Некоторые современные исследователи полагают, что покушение на Ленина могли организовать не эсеры, а сами большевики, занятые внутрипартийной борьбой. Во всяком случае, через два дня после этих событий председатель ВЦИКа и формальный глава РСФСР Яков Свердлов, приказавший расстрелять Каплан, объявил в стране так называемый «красный террор», к осуществлению которого все уже было готово.

Покушению на заводе Михельсона посвятил один из рассказов своего цикла «ленинианы» для детей Михаил Зощенко. Исследователи его творчества подозревают, что эти рассказы по сути своей представляли завуалированную издевку над вождем. «Ленин хотел, чтобы все люди, которые работают, жили бы очень хорошо, — начинает Михаил Зощенко свое повествование. — И он не любил тех, кто не работает. Он про них сказал: пусть они вообще ничего не кушают, если не хотят работать. Это многим не понравилось. И враги Ленина непременно хотели его убить. И они подговорили одну злодейку убить великого вождя трудящихся Владимира Ильича Ленина». Впоследствии рассказы Зощенко о Ленине, в первую очередь «Покушение», послужили источником множества баек, анекдотов и шуточных стихов.

Для советских людей Фанни Каплан стала «террористкой номер один». Ее история обросла легендами, периодически появлялись слухи о том, что ее видели живой то на Соловках, то в Казахстане, то где-то на Кавказе.

Ссылка на используемые материалы-
 http://history-paradox.ru/lenin_pokushenie2.php