Неприветливый юг, 1987

                ПРЕДИСЛОВИЕ

          В шкафу наткнулся на альбом в простенькой картонной обложке. Странички, переснятые на копировальной машине «Эра», оказались техническим отчётом о горном путешествии-пятёрке, пройденном в 1987 году. Страницы, настуканные на печатной машинке моим другом Колей Олейниковым, подвинули на изложение событий давних лет в некотором удалении от сухих цифр в виде времени, высоты и расстояний.  Нашлось несколько фото, запечатлевшие отдельные моменты того похода, когда нам всё казалось по плечу и по колено. Вот и получилась маленькая повесть, если она кого-нибудь  заинтересует, я буду только рад.

                РЕШЕНИЕ ОРГПРОБЛЕМ

          После участия в пятёрке в горах Северной Осетии и руководства горными четвёрками возникло желание стать вожаком пятёрки самому. То же самое испытывал и Коля, бацилла горного туризма завладела нами без остатка. Для «лечения» требовалось участие ещё в одной пятёрке, которое, согласно Правилам, открывало нам путь к дальнейшему росту.  Встал вопрос – кто поведёт нас в неё? С осени стали искать и убедились, что это не так просто. У известных нам потенциальных руководителей были свои укомплектованные команды и планы на очередной сезон. 

          Заканчивалась зима, поиски начальника результата не давали. Но вдруг судьба явила нечто, похожее на  улыбку. Гена Шаталов, один из ставропольских мастеров спорта СССР по горному туризму назвал Володю Казанова – инженера-геолога по профессии, который ещё не водил пятёрки, но имел на это полное право. При этом добавил, что тот очень «упёртый» товарищ и получить у него согласие будет равносильно прохождению самого похода, что-то типа матрёшки – «пятёрка в пятёрке» или как там ещё, после чего дал его телефон.

          Нашли Казанова и договорились о встрече быстро. Я и Коля, два инженера-конструктора из СпецКБ полупроводниковой техники, приехали к назначенному часу к хрущёвке на улице Тельмана. Квартира оказалась на первом этаже. Дверь открыл слегка курносый парень. Загорелое лицо и крепкое рукопожатие сразу же расположили к нему. Прошли в комнату и без лишних слов приступили к делу.  С собой мы принесли проектор с фильмом о нашем недавнем походе по Западному Кавказу. С первых же кадров Володя спросил, почему работаем с верёвкой без рукавиц? Ух ты, оказывается, геологам ещё не знакомы бесшовные перчатки с точечным покрытием! По мере просмотра знакомство перешло в стадию обоюдных симпатиЙ и уважения. Не зря Ильич в своё время изрёк истину, что «Из всех искусств  для нас важнейшим является кино»!

          Для нашего визави неизвестная команда была котом в мешке, но запечатлённые на плёнку походные ужимки и прыжки произвели благоприятное впечатление. Укрепление контакта заметно ускорилось, почувствовалась взаимная заинтересованность. Мы получали законного руководителя, а тот – готовую ко всем перипетиям команду. На столе появились кружки и чайник, началось обсуждение деталей. 

          Внимание привлекли две шахматные доски, лежавшие на книжной полке. Оказывается, Казанов любитель этой игры! Я сразу же подумал, что надо взять в поход миниатюрный комплект шахмат, а Коля поступил более решительно, предложив сыграть. Вова без промедления согласился и довольно быстро одержал верх. Во второй партии Коля продержался чуть дольше. Затем за доску уселся я и спустя некоторое время почувствовал, что соперник меня попросту методично и «нежно» душит. Уже позднее мы узнали, что Вова владел искусством этой игры на уровне КМС и даже выступал на соревнованиях. Впрочем, к шахматам мы ещё вернёмся.

          Наступило долгожданное лето. Казанов разработал и защитил в МКК маршрут по Центральному Кавказу с несколькими переходами через Главный Кавказский хребет. В маршрутную книжку кроме нас вписали  электрика Андрея Дорошенко, слесаря Шуру Корецкого – монтажников с Опытного завода и Олега Пузанова – врача из Первой Краевой клинической больницы, ставшего напарником в связке с Вовой. С чьей-то лёгкой руки их обозвали связкой «Капузанов». «Монтажную»  связку образовали высокий и худощавый Андрюша-хронометрист и среднего роста с плотным телосложением Шурик-фотограф. Ну, настоящие Пат и Паташон – звёзды немого кино, только немыми их никак нельзя было назвать! Я и Коля стали третьей связкой, разделив должности завхоза и заместителя руководителя. К нам же, в палатку для некурящих присоединился Олег Илларионович, в быту запросто отзывавшийся на имя Алик. Борьбой за здоровый образ жизни без курения заниматься не стали, пусть вторая троица предаётся с наслаждением этому пороку! Из истории возникновения пристрастия человечества к никотину стало известным, что некие учёные мужи создали теорию о том, что табакокурение развивает анаэробное дыхание в обеднённой кислородом атмосфере высоких гор. Эта анаэробика очень важна для выработки энергии в организме, поскольку сжигает в нём сахар. Что-то слишком умно получилась… Скажем проще – поглядим, что произойдёт, когда табак закончится и чем курильщики энергию вырабатывать будут!

          Стартовали первого августа, как это получилось удобно для дневника, когда порядковый номер дня совпадал с календарной датой! На машине от профкома СпецКБ ранним утром отбыли в Баксанскую долину – идеальную во всех отношениях для размещения забросок вдоль маршрута. Первыми у подъёмника в Адырсу вылезли монтажники и отправились  в альплагерь «Уллутау». Капузаны от альплагеря «Шхельда» потащили свою ношу на Шхельдинский ледник. Конструкторская связка рванулась в ущелье Юсеньги к перевалу Бечо. До перевала, понятно, она не дошла, но заброску спрятала в камнях намного выше границы леса. Через три часа ребята вернулись к ожидавшей их машине и поехали в Тырныауз, подбирая по пути остальных забросчиков. К вечеру команда встала лагерем в низовье реки Герхожансу. На «спидометре» появилась отметка – первые три километра! 

                АККЛИМАТИЗАЦИЯ – ЭТО ВАЖНО!

          Плавный набор высоты вдоль потока ручья к вечеру привёл к подножию ледника Северный Каярта. Солнце безвозвратно кануло за тучи. На следующий день,  меньше, чем через час после выхода, винегрет из тумана, снегопада и грома с молниями заставил окопаться  на вынужденную полуднёвку. Что-то непогода слишком быстро показала зубы… 

          Впервые внимательно рассмотрел обувь начальника. Это были строительные башмаки с тонкой гладкой подошвой, однослойным верхом и с низким каблуком. Насколько комфортно Вова ощущал себя в них, представлялось трудно, но одним преимуществом против наших ВЦСПСовских ботинок они бесспорно обладали – в два раза меньший вес! Стремление к его снижению часто порождало различные благоглупости. У меня, например, в пакете лежала зубная щётка с отрезанной ручкой. Того, что осталось, хватало только чтобы держать её двумя пальцами и, по возможности, шире растягивать или раскатывать губы.

          На четвёртый день при относительно чистом небе благополучно перевалили через первое препятствие на пути – Западный Каярта. Неподалёку слева выделялась макушка пика Килар, вправо тянулся щербатый гребень, заканчивавшийся вершиной Аджикол. Описание перевала в литературе ещё не встречалось, а на ощупь он показался как единичка Б.  Сейчас по классификатору это двойка А с высотой 3944 метра.

          По мелкой сыпухе спустились на Западно-Каяртинский ледничок и шли по нему, пока не увидели перевал Штернберга.  Итог дня – попробовали высоту, походили в связках, испытали кошки и, похоже, что акклиматизация состоялась.

          Возле лагеря в камнях валялся хорошо сохранившийся приклад от винчестера или мелкашки, откуда ему тут было взяться?  Удивительная находка! После того, как собрали кучку рододендронового и можжевелового сушняка, расщепили приклад и устроили небольшой костерок для души. Однако сильный ветер, норовивший выплеснуть из мисок сваренную похлёбку, заставил ужинать в палатках.

                ПОХОДНЫЕ БУДНИ

          Что можно сказать про перевал Штернберга? Несложный подъём в связках по закрытому леднику незаметно перешёл в заснеженную осыпь. Затем опять осыпь, но уже вниз до засыпанного снегом бергшрунда и долгий путь моренными валами и травянистыми склонами, где местами проступала тропа. Заночевали под ледником Джайлык – вот, пожалуй, и всё. Куда интереснее было бы узнать о первопроходце перевала - австрийском альпинисте Унгерн-Штернберге. Интернет на запросы упорно рассказывал о белогвардейском генерале бароне Унгерн-Штернберге, которого расстреляли  по приговору Сибирского ревтрибунала в 1921 году в Новосибирске. Это был явно не он!Сведения же об Штернберге-альпинисте оказались весьма скудными.

          От палаток виднелся следующий перевал. Поименован он в честь ещё одного иностранца – англичанина Уильяма Донкина, побывавшего тут почти полтора века тому назад в числе первопроходцев, открывавших Кавказ для альпинизма и погибшего при восхождении на Коштантау в августе 1888 года. Тут чуть ли не каждое место связано с историей!

          На шестые сутки выдался полновесный рабочий день! С утра маневрировали среди коварных трещин и разломов. Под перевалом пришлось выставить наблюдение – в снегу торчали недавно упавшие камни, но обошлось, склон выработал свой боезапас. Началась привычная обыденная работа – перила через бергшрунд, снежный карман и подъём вдоль скальной полки. Спуск с перевала на ледник Юном из-за тонкого слоя свежевыпавшего снега потребовал аккуратности, под ним была ледяная корка.  По снежному мосту перешли бергшрунд и по краю ледника попали на «Нижние кичкидарские ночёвки». Дальше началась хорошая тропа в Адырсу.

          Прихватив в альплагере «Уллутау» заброску, перешли мостиком на остров. Двухдневный многокилометровый бросок по пересечённой местности закончился. Завтра – днёвка!

                ОТДЫХАТЬ НАДО С УМОМ

          Утро окрасило нежным светом палатку-курильню. Под капюшонами спальников храпели буйные головушки, над которыми покачивался прикреплённый к стойке палатки колбасный батон, поступивший из заброски. Его вчера отмыли от плесени и провялили струями табачного дыма. 

          После завтрака и стирки наступил увлекательнейший период ничегонеделания. На свет божий появилась шахматная досочка размером меньше сложенных вместе ладоней. Штырьками, торчащими из оснований фигурок  следовало попадать в отверстия игрового поля.  Фигурки были настолько малы, что порою было трудно отличить слона от стоящей рядом пешки, короли же были помечены сверху красным лаком – дань гендерному различию с ферзями.  Начальник «выдрал» подряд всю команду, пока не нарвался на Андрюшу. Кто бы мог подумать, что нашему хронометристу, которого я вообще никогда не видел за шахматной доской, было дано  такое видение 64 клеток! Раз за разом Вова снова и снова втыкал штырьки своего «войска» на исходные позиции, чтобы по истечении некоторого времени опять потерпеть фиаско! Одним словом нашла коса на камень…

          Шахматную лихорадку прервало появление на острове наших земляков под командованием Серёги Цимбалова. Они спустился с перевала Донкина и отдали нам контрольный талон от нашей же записки, снятой со Штернберга. Днёвка приобрела праздничный характер, обмен впечатлениями, совместный ужин с пивом из бара «Уллутау» и всё это при чудесной солнечной погоде! На другой день после обеда мы ушли на Гарваш, а «цимбалисты» остались отдыхать. 

                – НА  ГАРВАШЕ СИЛЬНО ДУЕТ…
                – НА ГАРВАШЕ ВСЕГДА СИЛЬНЫЙ ВЕТЕР…
                (Из диалога бывалых альпинистов)

          Неторопливый подъём привёл к «Чегетским ночёвкам». От старших товарищей довелось слышать, что пастухи-сваны переводили через Гарваш скот. Глаза, видя снежно-ледовый склон, упрямо отказывались этому верить. Кто-то сказанул, что пастухи спускали свои стада и отары с помощью верёвок на боку со связанными конечностями. Ну, это вообще казалось неправдоподобным, особенно если представить свою тушку на месте животного.

          Ветер неистовствовал, был он и ниже, где пришлось ночевать. Ночью мне приспичило вылезти наружу и поискать место, где можно было бы оправиться без риска стать мокрым, по-простецки это звучало иначе, но уточнять не буду. Короче, потянуло в тихий угол по направлению к подножию Лацги, где при слабом свете луны сквозь снег проступали большие валуны.  Опершись на один из них ногой, принялся расстёгивать штаны. Вдруг то, что я принял в потёмках за камень, задёргалось под ногой. Ужасное мгновение! С трудом удержавшись от падения и нестерпимого позыва, подхватив брюки-самосбросы, я прыжками ретировался за скальный выступ и, только тщательно проверив обстановку, сделал своё дело. Назад вернулся несколько кружным путём. «Валун» никуда не делся, лежал как и лежал, не подозревая, что грозило ему. Утром увидели лишь припорошенную снежной пылью вмятину и, ясен пень, что не баран там ночевал!

                ВОТ ОТСЮДА ВСЁ И НАЧАЛОСЬ…

          На седловине Гарваша пришлось целый час пережидать навалившуюся непогоду.  Лил сильный дождь вперемешку со снежной крупой и ощутимо продувало. Отсидевшись, выбрали «сванский» спуск – траверс южных склонов Лацги с переходом через гребни двух отрогов, отходящих от вершины. Внизу нас ожидал «Лекзырский крест» - место, где сходились три ветви Лекзыра с общим стоком в Местию. 

          Первый гребень был снежным, с него вдали увидели Даллакорский хребет, а рядом и второй гребешок, но уже скалистый. Тут нас опять накрыло сильным дождём с грозой и градом. Спрятались в палатку и устроили перекус, благо время подошло. Через полтора часа отсидки под мелким дождём тронулись дальше. Трасса стала походить на дорогу – почти пологий снежник,  несложные чистые скалы. Ещё бы туман развеять, да солнышко вместо дождя – вполне себе прогулка бы получилась, но не судьба…

          На «Крест» вышли через Джантуганскую ветвь, траверс мокрых бараньих лбов и береговых морен напрягал. В самом конце после дюльфера долго не могли снять верёвку. Ледобур по какой-то причине не выкрутился до конца, чёрт был бы с ним, но оставить или обрезать вспомогательную верёвку мы не имели права. Все усилия, подкреплённые крепкими выражениями, результата не дали. Начальнику пришлось на лесенках с нижней страховкой возвращаться по ледовой стенке выше на десяток метров и сделать всё как положено. 

          Сырость пропитала одежду и обувь. Ни о какой просушке речи не было. Лагерь в устье Западной ветви Лекзыра был тих и печален, а ночь на удивление тёплой. Мелкий дождь так и не прекратился. Только к полудню погода чуть улучшилась. Но только чуть-чуть. Через пару часов на узкой моренной полоске опять сделали «вынужденную посадку». Слева по ходу сквозь туман угадывался склон, ведущий к перевалу Московской Олимпиады, а справа доносился треск ледовых обвалов и камнепадов. 

          Одиннадцатого августа весь день с небольшими перерывами дождило и снегопадило. Туман вообще стёр все понятия о пространстве и времени, отходить дальше пяти метров от палаток стало экстримом. Пропадала не только видимость, но и звуки. Когда работала кухня, все старались подвинуть поближе к примусам для просушки свои вещи. Дежурным это не очень нравилось, но препятствий к процессу дегидратации не чинили, разве только раз попросили выудить из котелка упавший туда чей-то носок. Осенней мухой витало воспоминание о цивилизации с её стиральными машинами и сушилками, а в остальном всё было прекрасно.

          На двенадцатый день на «дворе» слегка распогодилось, двинулись дальше. Спустя час увидели под Даллакорой группу одесситов, готовящуюся к подъёму от желоба с Вольной Испании, как это рекомендовалось в путеводителе (Алексеев, Гранильщиков и др. «Приэльбрусье, Лекзыр, Адырсу»). Решили подождать, когда они начнут. Прошло около четверти часа, но воз, как в той басне, был всё ещё там. Казанов осмотрев склон, скомандовал – идём, и повёл нас левее классической трассы. Ехать, так ехать – подумалось попугаю, когда кошка потащила его из клетки! Прошли по снежному мосту через бергшрунд, пролезли простые скалы, поднялись с переменной страховкой на крутой снежник, вкрутили пару ледобуров на участке обнажённого льда. Хорошо знакомые, не раз применявшиеся приёмы. В какой-то момент пробудился соревновательный дух, всё время поглядывали – где там Одесса? Спустя много лет добрым словом вспомнили ветерана ставропольского альпинизма Геннадия Буковского, много смен отработавшего в альплагере «Безенги». Он часто приходил на соревнования горных туристов, принимал участие в судействах и разборах, ненавязчиво учил нас, тогда ещё зелёных, быстро и правильно работать на любом рельефе. Как всё это пригодилось!

          На перевале под нами раскинулось Чатынское плато с окружающими его горами и нашим  троечным перевалом Шхельдинский. Его узкий провал расположился между пиками Вуллея и Кавказ. Со склонов Кавказа то и дело сыпались камни, выбивая при падении фонтаны снежных брызг. 

          Немного позднее к нам подошёл первый участник другой группы. С перевала спустились вместе по некрутому снежнику. Одесситы ушли в сторону Северного Чатына, а мы приступили к установке лагеря на снежной подушке, подальше от камнеопасных склонов. Пасмурная облачность так и провисела весь день.

          Чутьём завхоза я ощутил приближение проблемы. Серия вынужденных посадок и днёвок основательно подчистили запас продуктов. Урезанную пайку вечерней трапезы народ встретил хмуро, без воплей восторга, но и без протестов, чай, не в детском садике! Сейчас главное – поскорее через перевал, а там, на Шхельдинском леднике, "капузановская" заброска.

          На следующий день вышли в четыре часа утра, призрак голода и желание избежать непогоды, подгоняли лучше команд начальника – насиделись уже! На небе звёзды и луна, редкие тучи, сильный ветер. Вроде метеоусловия не обещали пакостей. Перевальный склон выглядел системой трещин из трёх уровней. Внизу – открытая часть ледника с забитыми снегом провалами. Дальше – закрытые трещины, где пришлось покружиться в поисках прохода на третий уровень – бергшрунд, шириной чуть ли не два десятка метров. И вдруг, вот тебе на! Откуда не возьмись, навалился туман и пошёл дождь. Сразу участились остановки для разведки и навешивания перил, всё дольше ждали очередного прояснения. К бергшрунду подошли лишь через четыре часа! Здесь было два моста, нам приглянулся тот, что был в центре, вроде удобнее и падающие сверху камни сюда не доставали. 

          Вопреки нашим чаяниям поскорее добраться до заброски, хлынул сильный дождь. В трещину-нишу рядом с мостом кое-как впихнули палатку, и засели в ней на восемь томительных часов, за это время сгрызли последний пакет сухарей, запив  его растворимым кофе. Непрерывный дождь пополам со снегом стал стихать после трёх часов дня и Вова поднял команду на решающий штурм.

          Прошло шесть часов непрерывной работы. Вова с Колей тянули перила, я, как замыкающий выкручивал и выбивал крючья, с оказией передавая их наверх. Всё время в лицо задувал сильный ветер с перевала. Его достигли в начале одиннадцатого. Между клочьями облаков на тёмно-синем небе проступали яркие звёзды. Пока возился с последними крючьями, ребята за снежной седловиной поставили на ледорубах одну из палаток. Подтянувшись к кромке, я упёрся руками в склон и приподнялся, чтобы увидеть, что там впереди? В этот момент сильный удар ветра приподнял меня и швырнул боком на склон. Никуда не улетел, схватывающий узел на перилах сработал, но дух захватило. Вдобавок, когда сумел взгромоздиться  на четвереньки, обнаружил пропажу скального молотка, темляк которого только что был на запястье. Оглянувшись назад, ничего в темноте не разглядел. Ползком перебрался через гребешок и влез в наше убежищ. Усевшись вшестером в тесный круг, стучали зубами до тех пор, пока не обернулись внутри палатки полиэтиленовым тентом.

          Славная выдалась ночка! Из полудремотного состояния вывела усталость от неудобных поз. Уже светало. Растирая затекшие конечности и другие части тела, повылезали наружу. С Аликом вернулся к перевалу и достал молоток, по счастливому случаю застрявший недалеко в лунке следа. Погода не ахти какая – туман с редкими просветами, сухая снежная крупа, покалывающая щёки. Завтрак был символическим – кружка кофе по кругу с половинкой карамельки с какой-то фруктовой начинкой каждому и, на любителя, долька луковицы. Быстро, дешево и сердито.

          Сложив палатку и вздёрнув на плечи изрядно похудевшие рюкзаки, поднялись с перевала на гребень пика Вуллея. Вдоль него по простым скалам, длинному снежнику и закрытому леднику спустились к «Шхельдинским ночёвкам» на морене ледника Ахсу. Там я с Шуриком остался ставить лагерь, а остальные рысью ускакали за заброской. Но приключения дня ещё не закончились. Самое «весёлое» началось именно с этого момента.

          Уже давно стоял палаточный тандем без единой морщинки на полотнищах, вскипела вода в двух котелках, а ребят всё нет. Вернулись они аж через три часа! Оказывается, Капузаны так запрятали заначку, что не могли вспомнить толком, где она! Поиск по квадратно-гнездовому способу или принципу ковровой бомбежки – понимайте, как хотите, неожиданно увенчался «успехом» – нашлась чужая заброска! Уважение к праву частной собственности, совесть и что-то там ещё, заставили "не наше" прикопать обратно и с удвоенной энергией продолжить переворачивать морену в поисках своего. Кто ищет, тот всегда находит!

          В сгущающихся сумерках мы уплетали картошку в мундире и селёдку пряного посола из большой жестяной шайбы с капустным салатом. Само собой была и медовуха.

          Всю ночь лил грозовой дождь, С утра погода не улучшилась. Пятнадцатого августа опять вынужденная днёвка. Дождь поливал ущелье с редкими перерывами, во время одного из них к нам подошла команда Цимбалова, спустившаяся вчера с Северного Чатына. Общались недолго, их подгонял контрольный срок. Сфотографировались вместе на фоне ледника, и они ушли дальше. Прикинул по дневнику, что небесная канцелярия строит нам козни уже целую неделю. Ну, кто поверит, что в горы мы ходим отдыхать?

          Утро шестнадцатого августа – ясное с ветерком. В рабочем темпе, не отвлекаясь на созерцание окружающих красот, к полудню добрались до перевала Ахсу, Спуск по леднику Квамп через пару часов вывел на тропу к перевалу Бечо. Завтра, во время днёвки предстояло «сбегать» через него за последней заброской. 

          Хорошо бежать, когда в рюкзаке всего лишь пара кошек! Ещё до обеденного перерыва мы – Шурик, Андрюша, Алик и я уже возвращались обратно. На перевале обратил внимание на памятную доску, посвящённую воинам – альпинистам, перенёсших через него в 1942 году 230 детей. Незамысловатый рисунок – голова солдата в каске со звездой, его обнимает маленькая девчушка и вдруг, как удар – след пули в звезде! У кого так были повёрнуты мозги, чтобы надругаться над памятью?!

          При возвращении наткнулись на группу из Ставрополя под руководством Кости Машкова. У них учебно-тренировочный поход в рамках СТП. Почти все знакомые! Ряд участников – бывшие студенты-медики, у которых я был тренером. Андрей Нетреба, Сергей Колечкин, Галя Шевцова, тут же и турист с нашей секции Опытного завода Валера Рыльский. Со всеми из них ходили вместе. Очень неожиданное и приятное свидание, но увы, недолгое…

                А ТАКОЕ ХОРОШИМ СЛОВОМ НЕ НАЗОВЁШЬ…

          В лагерь вернулись через шесть часов. Тут ЧП – Вова заболел! Сильные боли в районе поясницы не позволяли вставать. Алик после осмотра вынес вердикт – застужен седалищный нерв. Причиной видимо было отсутствие сидушки, почему – это уже другой вопрос, или забыл, или потерял, а может совсем не пользовался и садился, как говорится, голой попой на всё подряд. Особенно долгими такие сидения проходили в шахматных баталиях. Результат налицо, вернее, на том месте, где у спины кончается её благородное имя…  В довершение ко всему опять навалилась непогода – дождь, снег и туман.

          На календаре нарисовалось восемнадцатое число. По плану похода сейчас нам надлежало валить по долине Уллуозеня к Хурзуку и через сутки уезжать домой. А вместо этого мы сидели в палатках в ожидании  прояснения и решали вопрос, как быть с начальником. Попутно выяснилось ещё одно обстоятельство – у него с собой не оказалось документов, настоящий бомж, которого в больнице Грузии могут и не принять. Короче – эвакуируемся на Баксан и оттуда домой, в Ставрополь. На том и закончили. В течение дня как могли, облегчали жизнь больному, несколько раз со всеми предосторожностями вытаскивали его на спальнике из палатки до кустиков. Происходило это действо под отчаянные Вовкины матюки, можно было только представлять, что он испытывал.

          Следующим утром по-прежнему лил дождь со снегом, но не такой обильный, как вчера. Алик после завтрака стал кипятить шприцы, разовых в то время ещё не было. Я, взяв самый большой ножик и ледоруб, спустился к границе леса за материалом для носилок. Пара стройных берёзок перестала украшать опушку, вряд ли мне захотелось поднять бы на них руку при других обстоятельствах! Погода тем временем стала улучшаться, на тропе снизу послышался шум, появилось четверо туристов из Чехословакии. Увидев носилки и лежащего в палатке человека, они предложили свою помощь. Мы вежливо отказались, считая, что должны справиться сами. Но с благодарностью приняли пару ампул новокаина. Чехи ушли, а Алик принялся шаманить над Вовой. После лечения прошло минут десять, и мы не поверили своим глазам, глядя, как больной сам встал и сделал несколько шагов! А куда пошёл? Да кому какое дело, куда царь Горох пешком ходит!

          События ускорились. Быстро упаковали рюкзаки, демонтировали так и не понадобившиеся носилки. Коля и Алик забрали палатки, кухонную утварь, свои вещи и ещё кое-что по мелочи. Договорились, что они ведут Вову с пустым рюкзаком через Бечо и ставят лагерь рядом с тропой, поблизости от Тегенекли. Идти они должны как можно быстрее, пока действует обезболивающее. Следом, нагрузившись как волы, тронулись монтажники и я. 

          Третье прохождение за два дня перевала Бечо стало для нашей троицы очень тяжёлым в буквальном смысле этого слова испытанием. До границы леса дошли в полной темноте. Единственный фонарик на компанию не очень помогал. В отдельных местах идущему с ним приходилось останавливаться и подсвечивать товарищам. На опушке вконец вымотавшийся Андрюша предложил остаться здесь до утра, но я убедил его, что переход по лесу займёт меньше часа и, кроме того у первой троицы – котлы, а у нас – еда! Аргументы убедили, монтажники выразили готовность идти до победного конца, но сначала – покурить! Два красноватых огонька становились то ярче, то тускнели. Прошло около десяти минут. Огоньки исчезли, настала тишина. Я включил фонарик и увидел примечательную картину – ребята сидели рядышком на бревне, Шурик склонил голову на плечо Андрюше, а тот своей головой прислонился на панамку Шурика, оба спали! Идиллия, да и только! Но мне было не до восхищения, несколько грубовато разбудил ребят, навьючились и покатились вниз. Действительно, часа не прошло, как сквозь стволы сосен замерцал, словно у Визбора «кусочек огня», у которого ждали нас... 

          Наступило замечательное утро, таким оно стало ещё и потому, что по словам вылезшего из палатки Вовы, у него исчезли боли. Никаких ощущений ни в одной из полузадниц! Вчерашний переход и тёплый ночлег успешно завершили реанимацию нашего начальника и резко изменили намеченный план. Для завершения пятёрки не хватало всего каких-то полутора-двух десятков километров. Вместо машины вниз по Баксану стали ловить попутку до Терскола. Там в КСС продлили контрольный срок и частично изменили нитку похода, в маршрутке появились перевалы Чипер-Азау и Восточная Ненскра (Тройной). 

          Вечер застал нас на «Песчаной гостинице» под перевадом Азау, а через сутки мы заночевали возле реки Уллу-Кам. Там утром Казанов после завтрака вылил из примусов остатки бензина на свои башмаки и поджёг их. Горели они синим пламенем… В тот же день, двадцать третьего августа мы вернулись домой.

          Спустя четыре года Вова сводил меня и Андрюшу на Западную вершину Эльбруса из долины Битюктебекола. Первое для нас восхождение на него осталось ярким впечатлением. Может быть, ещё успею рассказать что-нибудь о том «брезентовом» периоде, когда многое при нашем энтузиазме становилось доступным!

          В девяностых годах Володя уехал в Питер, прошло несколько лет и мы с грустью узнали, что его не стало. А совсем недавно попрощались с Шуриком – мастером на все руки и добрейшей души человеком. Те же девяностые заставили его податься в военное строительство, где он потерял здоровье.

          Все остальные стали пенсионерами, обзавелись внуками, заботами и любимыми болячками. А при нечастых встречах нет-нет и заговаривают о днях, проведённых на южной стороне Главного Кавказского хребта. Память – это то, что делает нас людьми…

                Центральный Кавказ – Ставрополь 
                1987 – 2018  г.г.

Фото автора: Очередная отсидка на леднике Лекзыр.